Минотавр. Они уже не мне принадлежат, то ветер, иль пчела, иль жеребец рассвета… Реки, гранат, тимьян голубоватый, Ариадна… И времена воды свободной, время, когда никто…
Юноша. Умолкните, молчите все! Или не видите — он умер, кровь больше не струится из головы его. Как громко радуется город! Они, конечно, надругаются над трупом. А нас освободят, и мы вернемся все в Афины. Он был такой печальный, добрый. Ты почему затанцевала вдруг, Нидия? И почему-то струны моей цитры хотят звучать… Мы свободны, да, свободны! Вы слышите, они уже идут. Свобода! Не смерть его ее нам принесла… И кто поймет любовь нас всех к нему? Забыть его… Нам надо будет лгать, лгать постоянно, чтоб окупить подобное освобождение. Лишь втайне, в час, когда душа сама свой путь определяет… Какие странные слова ты говорил, властитель наших игр.
Они уже пришли. Ты почему опять танцуешь весело, Нидия? И струны моей цитры почему тебе так звучно вторят?