Верный друг Санчо

- Ты читал "Дон Кихота"?

- Мое имя из этой книги, - грустно сказал мальчик. - Правда, Санчо Панса мне не нравится...

- Ты больше похож на Дон Кихота. Сейчас у тебя был бой с ветряными мельницами, - сказала Рита. - Ты принял снежок за камень.

- Ветряные мельницы... - вздохнул Санчо, прикладывая снег к носу. Нет хлебного дерева - его лист исцеляет раны.

- У нас кровь останавливает лист подорожника. У вас растет подорожник?

- По-до-рож-ни-к?

Они шли по зимнему городу и время от времени переговаривались. Мимо мчались машины. Шли люди. Проплывали витрины магазинов. Снегоуборочная машина неутомимо сгребала снег железными руками.

- Давай-давай! - засмеялась Рита.

- Давай-давай! - повторил Санчо и, забыв про горящий нос, повторил руками движения машины.

- Интересно, за кого принял бы Дон Кихот эту машину, если ветряная мельница показалась ему злым волшебником? - спросила девочка.

Санчо внимательно посмотрел на свою спутницу и ничего не сказал.

Через несколько домов он спросил:

- Какое дело у твоего Па?

Этот вопрос поставил Риту в затруднение.

- Дело?.. У него нет дела... То есть у него работа.

- У моего Па тоже нет своего дела... Он служит в компании.

- В компании капиталистов? - спросила Рита.

- В банановой компании. Ты любишь манго? Сок...

- Очень! - воскликнула девочка.

- Манго тоже продает компания.

Сказав это, Санчо задумался. Потом он повернулся к своей соседке по парте и сказал:

- А мой дедушка был банджистом. Он погиб.

И, заметив, что Рита непонимающе смотрит на него, Санчо прижал к животу портфель и, перебирая воображаемые струны, запел незнакомую песенку, которую пел когда-то его дед:

Шаги перемешаны с пылью,

И солнце пылает, как медь.

У пальмы зеленые крылья,

Но пальма не может взлететь.

Припасть к этой зелени мне бы,

Забыться на десять минут;

Меня по лазурному небу

Зеленые крылья несут.

Эта песня прилетела в мирный город из тревожного военного времени, когда рвались бомбы и горела земля. И хотя Санчо пел ее на родном языке и Рита не поняла ни слова, ей почему-то стало жаль дедушку-музыканта, который не вернулся с войны.

- Почему он погиб, - спросила Рита, - если он играл на банджо?

- Он играл и пел против хунта... Хунта не любил Хуан-Мария... Фашисты стреляли...

Некоторое время ребята шли молча, как бы прислушиваясь к мелодии солдатской песни: "У пальмы зеленые крылья, но пальма не может взлететь..."

Неожиданно перед ними возник старинный дом с тяжелым балконом, который на своих плечах держали два каменных бородача.

- Мой дом, - сказала Рита и, кивнув на булочную, пошутила: - Наше хлебное дерево! Понюхай, как оно пахнет.

Санчо втянул в себя запах теплого хлеба и сказал:

- Вкусно! А наше хлебное дерево пахнет... травой.

- Теперь я провожу тебя домой, а то ты заблудишься.

- Но ты же... сеньорита, - запротестовал Санчо, забыв, что следует сказать "девочка".

- Я твой товарищ! - сказала Рита. - А когда товарищи, неважно девочка или мальчик.

- Очень важно - сеньорита или сеньор, - не согласился с ней Санчо.

- Дай твой портфель, - скомандовала Рита, - и потри уши, а то они у тебя совсем замерзнут.

Пошел редкий бесшумный снег. И Санчо, который никогда в жизни не видел падающего снега, остановился и стал смотреть.

- Белый, тихий дождь, - сказал он.

Рита протянула руку в варежке и поймала "белую дождинку".

- Смотри! - Она поднесла руку к самым глазам мальчика.

Санчо наклонился и увидел звездочку. Казалось, изумительный мастер тонким резцом вырезал ее из сверкающего камня. Мальчик сощурил глаза звездочка увеличилась, он увидел тончайшие узоры, которые строго симметрично располагались в лучах снежинки. Санчо оторвал глаза от снежинки и посмотрел на Риту. И ему показалось, что его новая подруга сама создает это удивительное чудо: звезду-снежинку.

- Что это значит, Санчо Родригес?! Ты приезжаешь в чужую страну, идешь в чужой колледж и в первый же день возвращаешься домой... с разбитым носом!

Отец и мать стояли в прихожей и сокрушенно смотрели на Санчо.

- Тебя обидели? - спросила Ма. - Новичков всегда обижают.

- Может быть, ты затеял драку? - строго спросил Па.

- Я вступился за... Риту.

- Тебе не за кого вступаться, ты же не на родине.

- Он бросил в нее белый камень.

- Он - в нее? - воскликнула Ма. - Он - в нее, - совсем тихо повторила она. - Он дикарь?

- Нет, - ответил Санчо. - Это оказался не камень, а комок снега.

- По-русски это называется "снежок", - со знанием дела сказал Пат. В этой стране есть такая игра - "в снежки". Дети лепят из снега комки и кидают друг в друга. Ты не Санчо, ты - Дон Кихот! - воскликнул папа.

- Мне это уже говорили, - сказал Санчо.

- Кто тебе это говорил?

- Рита.

Папа и мама переглянулись.

- Идем, мой Дон Кихот, - сказала Ма, - я промою твои тяжкие раны.

- Вероятно, завтра тебя вызовут к директору колледжа, - вздохнул Па, - а послезавтра пригласят меня...

3

На другой день Санчо торопился в школу. Он надеялся, что, переступив порог, сразу встретит Риту. Но едва сдал на вешалку пальто и очутился в коридоре, путь ему преградил долговязый с розовым носом. Санчо почувствовал, как лицо начинает гореть, а вчерашний снежок снова превращается в белый камень. Санчо захотелось немедленно броситься на долговязого и продолжить прерванный поединок, но он сдержался и, пропуская от волнения слова, сказал:

- Ты должен... Рита... извиниться!

- С какой это радости? - с вызовом сказал долговязый.

- Нет радости! - крикнул Санчо. - Сеньор... сеньориту...

- "Сеньор"! - усмехнулся долговязый и потер ладонью нос.

- Ты... сеньор... плохо... Ты нет сеньор! - Осколки фразы летели прямо в долговязого и выводили его из себя.

- Во! - сказал тот и показал кулак.

- Во! - отозвался Санчо, и его маленький смуглый кулак оказался под самым носом долговязого.

Долговязый оттолкнул Санчо. Санчо вцепился в долговязого. Он сделал это так стремительно, что противник потерял равновесие, не удержался на ногах и растянулся на полу. Теперь мальчики катались не по заснеженному тротуару, а по желтому паркету. Каждый пытался подмять под себя противника и оказаться наверху. Долговязый был сильным и тяжелым. Санчо же ловко ускользал из его ручищ. Неизвестно, чем бы кончился поединок, если бы в самый разгар не появилась Мария Павловна.

- Что это значит?

Ее голос охладил пыл бойцов. Они оглянулись. Мертвая хватка разжалась. Оба торопливо поднялись с пола.

- Извините... сеньорита... - тяжело дыша, пробормотал Санчо, приводя в порядок свой пиджак табачного цвета.

- Что это значит, Абрикосов? - обратилась учительница к долговязому.

- А чего он первый...

- Я - первый, - согласился Санчо. - Он обидел сеньориту... он должен извиняться... - Слово "извиняться" Санчо произнес по складам, с большими усилиями. - Если нет, мы будем снова...

- Вендетта? - спросила "сеньорита Мария".

- Вендетта?! - Санчо удивленно посмотрел на учительницу. Откуда ей известно это слово, дошедшее из глубины времен.

- У нас нет вендетты, Санчо, - сказала учительница, сочувственно глядя на мальчика. - Придется решить спор более современно.

Санчо опустил голову. В коридоре зазвенел звонок.

...Это неверно, что в каждом часе шестьдесят минут. Бывают часы, в которых сто минут и больше. Такие часы тянутся нескончаемо долго. Санчо ждал, что его, как предсказывал Па, вызовут к директору. Санчо ломал голову - как можно решить спор "более современно", без поединка, который "сеньорита Мария" называла вендеттой? Он чувствовал себя одиноким в снежной стране, где вокруг нет ни единой зеленой травинки, ни одной горсточки теплого песка и только луч солнца, преломляясь в морозном кристаллике, вдруг вспыхнет крохотной зеленой искрой и растворится в сплошной белизне.

В этот день он совершенно неожиданно очутился у Риты дома.

После уроков Рита сказала:

- Я должна тебе что-то показать. Потому что твой дедушка погиб от пули фашиста.

- Что ты... мне... показать?

- Не спрашивай! - сказала Рита.

Всю дорогу он молчал, чтобы не спрашивать. Только когда возникли два каменных бородача, поддерживавших балкон, Санчо сказал:

- Я буду подождать?

- Идем! - скомандовала Рита и распахнула дверь.

В углу комнаты стоял настоящий, от пола до потолка, двухлопастный пропеллер самолета. На светлом металле чернели зализы огня, а верхняя лопасть была погнута. Рядом с пропеллером обычные домашние предметы - стол под льняной скатертью, стулья в чехлах, сервант, в котором от шагов тренькали стаканы, - выглядели необычно. Казалось, они тоже попали в дом из тревожной стихии, где хлещет пламя разрывов и сухо свистят осколки зенитных снарядов.

- Можешь потрогать, - разрешила Рита.

Санчо с опаской протянул руку, словно боялся обжечься. Но пропеллер оказался холодным.

- Что это? - Санчо вопросительно посмотрел на подругу.

- Винт погибшего самолета.

- Летчик погиб?