Ликвидаторы

Юноша равнодушно взглянул на меня, как бы давая понять, что моя попытка казаться остроумным не произвела на него никакого впечатления. Затем он развернулся, подошел к лошади, сунул винчестер на место и вернулся обратно, ведя лошадь в поводу.

— Мы обычно садимся в седло с левой стороны, сэр, — невозмутимо сказал он. — Это не более, чем просто местная традиция, но лошади к этому привыкли.

— Ясно, — отозвался я. — У меня в машине стоит четырехскоростная коробка передач. Задний ход — рычаг влево и назад. Думаешь, справишься?

Мы холодно разглядывали друг друга. Я родился в Миннесоте, но в довольно раннем возрасте переехал на запад, где и выучился ездить верхом. Он же, скорее всего, начал упражнять в вождении старых автомобилей ещё до того, как выкурил свою первую в жизни сигарету.

— Справлюсь, — ответил юный Логан.

Развернувшись, он быстро подошел к моему пикапу, включил зажигание, снял машину с ручного тормоза и резко тронулся с места, отчего из-под задних колес автомобиля полетел гравий. Я оглядел свое новое транспортное средство и даже осторожно похлопал его рукой по морде. Лошадь не шарахнулась от меня и даже не попыталась вырваться, поэтому я решил, что могу смело садиться в седло, что немедленно и сделал.

Стремена оказались слишком коротки, и к тому же я забыл о фотоаппарате, лежащем в заднем кармане брюк, из-за которого мне теперь приходилось испытывать некоторые неудобства. Подождав, когда я наконец устроюсь в седле, Бет стремительно развернула свою лошадь, направляя её вверх по склону. Мне же пришлось пару раз ударить свою пятками в бока, после чего она тоже стронулась с места, но Бет все же оказалась на вершине раньше меня.

— Вон наше ранчо, — показала она, когда я наконец догнал её.

Внизу раскинулась долина, на дне которой виднелось несколько бревенчатых построек, относящихся, судя по величине прорубленных в стенах окон, к архитектурному стилю сельского модерна. Как говорят у нас на Западе, построено с размахом и на совесть.

— Вы живете здесь круглый год? — спросил я.

— Нет, — ответила она. — На зиму мы перебираемся в город, ведь дети должны ходить в школу. А ещё у Ларри есть небольшое имение в Мексике. Мы там тоже иногда бываем… Поезжай за мной. Перехватим мальчишек по дороге. Мы с Питером поехали напрямик, а они остались на тропе.

Бет пришпорила лошадь, и та резво сорвалась с места. Со времени нашей с ней последней прогулки верхом, её техника езды заметно улучшилась. И вне всякого сомнения именно поэтому она предложила мне проехаться до ранчо верхом на лошади, чтобы покрасоваться передо мной. Кроме того, возможно, она догадывалась о том, что последнее время мне было не до верховой езды, а человек, неуверенно держащийся в седле, вряд ли станет вести разговоры на разные деликатные темы, требующие располагающей, непринужденной обстановки, в которой он бы чувствовал себя хозяином положения. Я вовсе не хочу обвинить её в коварстве и расчетливости. Но ведь в конце концов мы были знакомы на протяжении многих лет. И иногда она в самом деле была непрочь подшутить надо мной.

Бет увлекла меня за собой вдоль склона горы и наконец остановилась над поросшей лесом лощиной, через которую проходила хорошо наезженная тропа. Я подъехал и остановился рядом; она обратила ко мне разгоряченное лицо, с трудом переводя дыхание после быстрой скачки. На мой взгляд, она была очень красива, хотя, вероятно, я довольно предвзято относился к вопросу её красоты с тех самых пор, как когда-то женился на ней.

— Они скоро будут здесь, — сказала она, — если, конечно, уже не проехали. Я велела им отправляться прямиком домой и нигде не задерживаться. Конечно, они не одни, их сопровождает надежный человек, но бояться нечего, они оба научились очень хорошо ездить верхом. — Она рассмеялась. — Мы даже Бетси усадили на пони. Ей ужасно хочется поехать кататься с нами, но все-таки она ещё очень мала. Ей совсем недавно исполнилось три года.

— Да, — сухо заметил я, — я знаю. Ведь я как-никак все-таки присутствовал при её рождении, если, конечно, ты этого ещё не забыла. Я ждал её появления на свет в комнате ожидания для будущих счастливых отцов.

Бет смущенно покраснела.

— Да, — пробормотала она. — Конечно… Ну что ж, думаю, будет лучше спуститься вниз и немного подождать. — Она запнулась. — Тем более… тем более, что мне надо кое-что рассказать тебе.

— Я получил твою записку, — сказал я. В ответ она промолчала, и тогда, напустив на себя безучастный вид, я продолжил развивать свою мысль: — Но больше всего меня впечатлила твоя душераздирающая история о похитителях коров.

— Просто ты ничего не смыслишь в соверменном скотоводстве…, — быстро заговорила она, но я не дал ей договорить.

— Конечно, обыкновенные воры, время от времени пробирающиеся на пастбище под покровом ночи и крадущие из стада мясных телок, это ещё можно понять. Но что за воры довели твоего мужа до того, что он даже среди бела дня не дает тебе и шагу ступить без вооруженного конвоя? Так что же случилось?

Она снова помедлила с ответом. Лошадь под ней взбрыкнула и забспокоилась, и тогда Бет резко осадила её.

— Давай прогуляемся пешком, — предложила она. — Я все-таки ещё не такая уж опытная наездница, чтобы полностью доверять этим животным.

— Конечно.

Я спешился и взял под узцы её лошадь, в то время, как она перекинула ногу через седло и ловко соскочила на землю. Должен признаться, что это зрелище пробудило в моей душе довольно необычные ощущения. То есть, я хочу сказать, что с момента нашего расставания прошел уже целый год, и прожил я его отнюдь не как монах-отшельник. Мне казалось, что я сумел совладать со своими чувствами, постаравшись убедить себя в том, что эта женщина ничего не значит для меня. Но теперь, глядя на то, как она легко спрыгнула с лошади, я понял, что мне не следовало приезжать сюда.

Бет посмотрела на часы и затем перевела взгляд на тропу.

— Надо же, как мы задержались. Они, наверное, уже на полпути к дому. Ну ничего, на всякий случай подождем ещё несколько минут. А там видно будет.

Ее голос казался неестественно ровным, но она по крайней мере умела держать себя в руках. Я же совсем не был уверен, как зазвучит мой голос, если я попытаюсь заговорить. Мне не следовало приезжать сюда. Но я приехал в Неваду, и теперь стоял на склоне горы, держа под узцы двух лошадей и глядя на нее, идущую мне навстречу — высокую, стройную женщину, с большими карими глазами и локонами русых волос, выбивающимися из-под большой ковбойской шляпы. Она остановилась передо мной. Она остановилась передо мной.

— Миссис Логан, — произнес я.

Мой голос прозвучал примерно так, как я и ожидал, и она пронзительно взглянула на меня.

— Мэт…

— Это может показаться странным, миссис Логан, — продолжал я, — но вы очень напоминаете мне одну девушку, с которой я когда-то был знаком… мы были с ней довольно близки.

— Мэт, — перебила она. — Не надо! Зря я вообще…

— Да, — согласился я. — Конечно же, зря. Но так уж получилось.

Я выпустил из рук поводья. Если эти лошади и в самом деле были хорошо объезжены на западный манер, то они будут терпеливо стоять на том месте, где их оставили; но даже если и нет — все равно, черт с ними. Я взял её за плечи. Она силилась что-то сказать. Начала было говорить, чтобы я не прикасался к ней, но это прозвучало бы слишком грубо, и она так и не договорила её до конца. Она хотела сказать, что у неё есть муж, отличный парень Ларри Логан, которому она и останется верна навеки, но и это выговорить ей тоже не удалось.

Но я читал это в её глазах, и, наверное, мне следовало бы поступить благородно и оставить её в покое, но это было превыше моих сил. Мы не виделись с ней год, целый долгий год, и к тому же я ничем не был обязан этому Логану. А за что мне его любить? Уж не за то ли, что он женился на моей жене?

— Мэт, — прошептала она. — Не надо…

Я не обнял её, не прижал к себе, хотя, полагаю, если бы и сделал это, то она не стала бы сопротивляться. Я просто держал её за плечи, и она стояла напротив меня, запрокинув голову, отчего ковбойская шляпа слетела у неё с головы и болталась на спине, удерживаямая кожаным шнурком, и глядела мне в самую душу своими огромными карими глазами.

Она больше не пыталась отстраниться от меня, даже напротив. В том, как она льнула ко мне, чувствовалось странное отчаяние. Вообще-то это было не слишком приятно. Вряд ли мне стоило тешить себя надеждой, что она станет тосковать по мне, как по непревзойденному любовнику; просто, скорее, я для неё был всего лишь воспоминанием о прошлой жизни, островком надежности и спокойствия в этом море житейских бед, и, полагаю, как истинному джентльмену, мне следовало бы повести себя благородно, и вместо того, чтобы набрасываться на неё с поцелуями, просто по-дружески подставить ей свое надежное плечо и внимательно выслушать рассказ обо всех свалившихся на неё горестях.

Такой поворот событий начисто менял весь статус операции, чему лично я был несказанно рад. Если будет нужно, то я стану для неё надеждой и опорой — но это лишь в случае крайней необходимости. В свое время мне было отказано в такой возможности, но все же мы прожили вместе слишком долго и нас очень многое связывало друг с другом, чтобы вот просто так расстаться, закончив свои отношения обыкновенным поцелуем… и надо же такому случиться, что именно в этот момент два наших сыночка появились на вершине холма и немедленно устремились вниз по склону, сопровождаемые ковбоем средних лет, которому, право же, не стоило гнать коня во весь опор. Мы с Бет едва успели отскочить друг от друга и придать нашим лицам благопристойное выражение, когда вся троица показалась из-за поворота.

Глава 4

Позднее мы с Бет чинно ехали по тропе, в то время, как наши сыновья и их сопровождающий устремились вперед. Я заметил, что на седле их наставника так же имелась кобура, из которой виднелся винтовочный приклад.

Моя встреча с сыновьями получилась не слишком трогательной. Мэтью, ему восемь, сказал мне: «Привет, пап», Шестилетний Уоррен тоже повторил за ним: «Привет, пап», после чего оба остались чинно сидеть верхом на своих лошадках, сгорая от любопытства, привез ли я им подарки, но, очевидно, стесняясь спросить об этом вслух. Затем они с криком и гиканьем понеслись дальше. В этом возрасте наличие дополнительного папы или даже двух имеет не слишком большое значение для ребенка, особенно если у него есть собственный конь, на котором можно кататься верхом.

Но тут мне показалось, что со стороны Бет до меня доносятся какие-то странные звуки. Я с подозрением посмотрел на нее. Все это время мы продолжали ехать рядом, и она старательно отворачивалась от меня; когда же она все-таки мельком взглянула в мою сторону, то я увидел, что она изо всех сил пытается удержаться от смеха.

— Да, очень смешно, — согласился я и тоже усмехнулся.

То есть, я хочу сказать, что нечто подобное неоднократно случалось с нами и раньше. Это был далеко не первый наш безжалостно прерванный романтический пассаж — я и прежде просто диву давался, на какие ухищрения приходится идти родителям, желающим завести не одного, а несколько детей. Так уж получается, что после того, как первенец в семье уже есть, именно в самый ответственный момент у двери спальни неизменно раздается тоненький детский голосок, призывающий вас поскорее выйти, потому что у кошки народились котятки, у собаки — щенки, а в ванную, оказывается, заполз огромный коричневый жук…

Когда мы подъехали к дому, мой грузовичок уже стоял во дворе. Бет взглянула на него и печально улыбнулась.

— Ну надо же, колеса ещё не отвалились, — проговорила она.

— Отличный автомобиль, лучше не бывает, — отозвался я. — А что это твоей машины не видно?

— Там нужно кое-что смазать, так что Ларри поехал на ней сегодня в город, — ответила она. — Он скоро вернется. Я хочу познакомить тебя с ним.

— Конечно, — согласился я.

— Мне очень этого хочется, — продолжала она. — Уверена, вы поладите между собой.

Мой новый знакомый, юный стрелок, вышел из-за угла дома, чтобы забрать лошадей. Мои мальчишки, добравшиеся до ранчо гораздо раньше нас, тут же обступили сводного брата, принимаясь неперебой уговаривать его пойти познакомиться с их настоящим папой. Я видел, что он ладил с ними, относясь к ним благожелательно, чуть снисходительно, и мои сыновья глядели на него с искренним уважением, как на человека, который хоть и был почти в три раза старше каждого из них, но все же ещё не был стариком и держался с ними на равных. Питер тут же дал им задание, доверив каждому по лошади, которую следовало увести и расседлать, и напомнив при этом, чтобы они не обошли вниманием и своих собственных коней.

— Питер, — окликнула его Бет, — будь добр, передай Кларе, что малышке пора вставать. Она наверняка уже выспалась, а её папа будет очень рад увидеть её.

— Да, мэм, — сказал юный Логан и удалился.

Бет проводила его долгим взглядом.

— Очень воспитанный мальчик, — проговорила она. — Думаю, вряд ли стоило рассчитывать на то, что он примет меня с распростертыми объятиями. Его мать погибла в Лондоне во время бомбежки. Затем они долгое время жили вдвоем с отцом, переезжая с места на место, пока судьба в конце концов не занесла Ларри в эти края. Разумеется, большую часть времени Питер проводил в школе, но все же между овдовевшим мужчиной и единственным сыном складываются какие-то особые отношения… И тут появляюсь я да ещё привожу с собой троих детей! Вполне естественно, что он видит в нас соперников. Однако, держится с нами очень ровно и благожелательно, хотя могу себе вообразить, каких усилий ему это стоит… — Она покачала головой, словно пытаясь прогнать грустные мысли, и тут же переменила тему разговора. Ладно, я сейчас в душ. Пойдем, я покажу тебе твою комнату. — Она запнулась. — Мэт…

— Да.

— Это было ошибкой. И давай больше не будем её повторять.

— Как хочешь, — вежливо сказал я.

— Ведь это было бы неправильно и… несправедливо. Сама не знаю, и о чем я только тогда думала. Я… — Она печально вздохнула. — Ну да ладно, это уже не важно. Ларри возвращается.

На дороге, ведущей к ранчо показался легковой фургон, который я тут же узнал. Бет поспешно направилась к парадному крыльцу дома, навстречу ей. Я заметил, как она замедлила шаг, заметив, что водитель в салоне был не один.

На лице Бет появилось выражение суровой решимости, чего я никогда не замечал за ней раньше. Затем она снова направилась навстречу машине, но шла уже не так быстро, как прежде. Я благоразумно поотстал, желая дать ей время подготовить своего нового супруга к моему появлению. Когда я подошел к ним, она уже говорила с ним, стоя рядом с машиной; однако мое внимание оказалось приковано не к Лоренсу Логану, а к юной девушке, вышедшей из машины с другой стороны, и к собаке, которую она держала на поводке.

И из них двоих собака, на мой взгляд, представляла собой более неординарное зрелище. Во всяком случае, рыжеволосых девиц мне приходилось встречать и раньше, но вот афганскую борзую серого окраса я видел впервые в жизни. Вообще-то я — как и большинство людей — не слишком хорошо знаком с этой довольно редкой породой собак, но те её представители, с которыми мне все-таки приходилось встречаться, были либо коричневыми, либо палевыми. Шерсть же этой собаки была серебристой, даже можно сказать голубовато-серой. Как и у всех афганов, она была короче на спине и длиннее на лапах, что придавало стройному, изящному псу такой забавный вид, как будто на него надели широкие ковбойские штаны с бахромой по бокам. У него была длинная, узкая морда и огромные, печальные карие глаза; когда я впервые увидел его, то он энергично протестовал против чего-то, стоя на задних лапах и размахивая передними, что делало его одного роста с девицей на другом конце поводка.

Она, кстати, тоже была особой весьма колоритной. У неё были волосы того восхитительного золотисто-рыжего оттенка, который в чистом виде в природе практически не встречается. Но не в этом суть. Все это великолепие было зачесано назад и собрано в свободный узел, заколотый несколькими шпильками на затылке и оттого казавшийся очень ненадежным. Она была совсем юной, не очень высокой, но хорошо развитой, или, как обычно принято говорить, с округлившимися формами. И хоть у неё была узкая талия и изящные запястья, худобой девушка явно не страдала.

На ногах у неё были босоножки, которые, очевидно, смотрелись бы роскошно на пляже где-нибудь во Флориде, но явно не гармонировали по стилю с деревенской обстановкой ранчо, затерявшегося среди холмов Невады. Изумрудно-зеленые узенькие брючки, не доходящие примерно на шесть дюймов до лодыжки, можно было смело назвать самыми обегающими брючками изо всех, какие мне только доводилось когда-либо видеть; свободная блузка из легкой ткани навыпуск была украшена затейливым орнаментом в ярко-зеленых тонах, напоминающим японские иероглифы и перекликающимися по цвету с брючками. Короче, наряд был замечательный. Обидно только, что в этой горной глуши было некому по достоинству оценить всю эту красоту. Вот где-нибудь на Бермудах она бы точно не осталась незамеченной.

В связи с тем, что мысли мои были заняты думами о Бет и Логане, а тут ещё этот диковинный пес, стоящий на задних лапах, и моим мальчишки, прибежавшие из загона, чтобы полюбоваться им, и притягивающие взгляд достоинства юной прелестницы, то, полагаю, меня вполне можно извинить за то, что я не обратил внимания не её лицо — которое к тому же было все это время частично отвернуто от меня, так как она пыталась успокоить своего взвившегося на дыбы пса. В конце концов ей удалось заставить его снова опустить передние лапы на землю, но только псу это не доставило никакого удовольствия, и он жался к её ногам, дрожа всем телом и поджав хвост терпеть не могу трусливых собак, особенно вот таких узкомордых. Конечно, порода породой, но все-таки в собачьей голове должно оставаться хотя бы немного места и для мозгов.

— Мэт, — сказала Бет, обращаясь ко мне, — познакомься, это мой… мой муж. Ларри, это Мэт Хелм.

Наступил ответственный момент, и у меня больше не было времени таращить глаза на юных девиц или их диковинных собак. Передо мной стоял Логан. Мак описал его довольно точно: это был худощавый, жилистый человек в полевой военной форме защитного цвета. Типичный англичанин с пышными усами пшеничного цвета и пронзительным взглядом голубых глаз из-под белесых бровей. Он оказался старше, чем я себе представлял: на вид ему можно было дать лет сорок с небольшим. Вообще-то, мне следовало быть готовым к этому, принимая во внимание тот факт, что у него был двадцатилетний сын. А ранние браки у англичан не получили большого распространения.

Он протянул мне руку. Этот жест не являлся жестом дружелюбия или признаком какого-то особого расположения ко мне; это было лишь формальное приветствие, диктуемое правилами хорошего тона вне зависимости от возможного расхождения во взглядах между гостем и хозяином.

— Я очень много слышал о вас, мистер Хелм, — сказал он при этом.

— Да, — отозвался я. — Хотя, возможно, предпочли бы слышать меньше.

Помедлив самую малость, он улыбнулся.

— Возможно, — согласился он.

Ну вот и познакомились. Создалось даже впечатление, что при желании, подкрепленном некоторым усилием со стороны каждого из нас, мы вполне могли бы достичь взаимопонимания. Мы стояли напротив, оценивающе разглядывая друг друга, и мне стало ясно, что имел в виду Мак, сказав, что Логана производит впечатление человека, способного постоять за себя. И дело было даже во внешности, а в той ауре, что окружала его. Я пытался убедить себя в том, что это всего лишь мои фантазии, или же дело в том, что, как и большинство людей нашего поколения, Логан в свое время служил в армии или же был на войне. Но, с другой стороны, очень многие мужчины, носившие военную форму и принимавшие участие в боевых операциях, не любят вспоминать об этом и до сих пор питают жгучее отвращение к военной дисциплине. Логан же явно не входил в их число.

Он хотел ещё что-то сказать, но тут Бет схватила его за руку.

— А эта псина не кусается? — спросила она, указывая на собаку, распластавшуюся на земле наподобие медвежьей шкуры, положив голову между лап и явно страдая от приступов стыдливости, в то время, как мои мальчишки гладили её, почесывали за ухом и засыпали вопросами её хозяйку.

— Да, — донесся до моего слуха голос девушки, — они могут развивать довольно большую корость. А на пересеченной местности могут обогнать даже гончую.

— Вот это да!

Взволнованный вопрос Бет вызвал у Логана усмешку.

— Дорогая, я не знаю, кусается эта псина или нет, — сказал он. — Но уверю тебя, мальчикам ничего не угрожает. Афганы вообще не агрессивны, а этот, похоже, довольно застенчив даже для своей породы.

Бет все ещё смотрела в ту сторону. И на её лице снова появилось выражение необычной суровости, чего я никогда прежде за ней не замечал.

— Зачем ты притащил сюда эту сучку?

— Это кобель, — сказал Логан. Я исподволь взглянул на него. Он оставался совершенно невозмутимым, и очевидно, в этом и заключался тонкий английский юмор.

— Я не имела в виду собаку, — отрезала она.

— Вот как? — все так же невозмутимо переспросил он. — А с ней я совершенно случайно встретился в городе. Она спросила о Питере. Ведь сама знаешь, они дружат с детства. А узнав, что он сейчас дома, она попросила разрешения проведать его. Я не мог отказать. Сама же знаешь, у девчонки было трудное детство, не повезло ей с родителями. Мы для неё всегда были второй семьей, которую она любила может быть даже больше, чем свою собственную. Мне не хотелось обижать её, пусть даже… А вот и Питер идет. Ты только посмотри на него: он даже причесался по собственной инициативе, без напоминаний с нашей стороны. Так что нам лучше пойти в дом и оставить детей в покое, у них свои дела. Кстати, мистер Хелм, что вы предпочитаете: коньяк или мартини?

— Я пью и то, и другое, — ответил я. — Все зависит от обстоятельств. За долгой беседой, на мой взгляд, предпочтительнее коньяк, а для короткого разговора по существу лучше всего подходит мартини. И если меня не подводит интуиция, мистер Логан, то сейчас самое время для мартини.

— Ну да, в общем-то, — согласился он.

— С вашего позволения, — продолжал я, — я присоединюсь к вам через несколько минут.

Он взглянул в сторону двери, в проеме которой показалась горничная-мулатка, ведущая за руку Бетси, наряженную по случаю моего приезда в новенькое платьице.

— Мы будем в гостиной, — сказал Логан и, решительно взяв Бет за руку, тактично удалился, уводя её с собой.

Я проводил его взглядом и подумал о том, что несмотря ни на что человек он, пожалуй, вовсе не плохой. А затем переключил все свое внимание на дочку, которая, как оказалось, не видела большой разницы между мной и Санта-Клаусом — ведь у Санта-Клауса есть борода, а у меня её нет. Когда же я вошел в просторную гостиную с высокими потолками, то в ней никого не было. Затем открылась дверь, ведущая, очевидно, в кабинет или просто проходную комнату, имеющую отдельный выход в общий коридор, и из неё вышел Логан. В руке он держал высокий стакан. Он указал на небольшой бар в углу, на котором для меня уже был приготовлен бокал с мартини. Я взял его и тут же отпил небольшой глоток.

— Обидно, когда вас не узнает собственный ребенок, правда? — рассеянно проговорил он. — Со мной тоже было такое во время войны. — Он поднял руку с бокалом. — Ну ладно, короче, ваше здоровье и так далее.

— Ваше здоровье, — отозвался я. — Я привез им кое-какие подарки. Так, безделушки из Европы. Надеюсь, вы не станете возражать.

— Нет, конечно же нет.

— А где Бет? — спросил я.

— Я попросил Элизабет удалиться ненадолго. Мне нужно кое-что вам сказать, мистер Хелм. И я подумал, что в её отсутствие это будет легче сделать.

— Конечно, — согласился я. — А как будем проводить переговоры — сидя или стоя?

Он сдержанно улыбнулся.

— Вы, наверное, считаете, что я чересчур официален? Но вы не стесняйтесь, садитесь. Я бы порекомендовал вам вон то большое кресло у окна. Вам там будет удобно. — Он указал мне на кресло, а сам направился к другому, стоящему напротив. — Мистер Хелм…

Я взял свой бокал с выпивкой, и отходя от бара нечаянно задел стойку, отчего фотоаппарат, так легкомысленно засунутый мною в карман брюк, пришел в соприкосновение с деревянной обшивкой, и звук от удара получился довольно громким. Я инстинктивно схватился за карман, желая убедиться в целостности камеры. Логан продолжал что-то учтиво говорить; но звук удара и мое резкое движение заставили его замолчать, и рука его стремительно взметнулась к лацкану надетой на нем куртки защитного цвета.