Мэгги Глазки-Денежки

Лгунья. Вот и вся ложь, что была ее жизнью.

Мертвая на полу.

(Миг безвременья

вихрь хоровод огней по вселенной

из сахарной ваты

вниз в бездонную воронку будто козий рог завитую и ступенчатую

вздымающийся клобук рога изобилия гладкий и скользкий как брюхо червя

бесконечные ночи вызванивают эбеновыми погребальными колокольцами

выход из мглы

выход из невесомости

вдруг предельно полное осознание

память бежит вспять

невнятные приступы слепоты

неслышная сова безумия влетает в пещеру призм

песок все сыплется

валы вечности

край света где они разбиваются

все затопляет поднимающаяся пена

запахи ржавчины неровные зеленые уголки обжигают

память невнятные приступы ослепшей памяти

семь несущихся вакуумов пустоты

все желтеет

мелюзга в янтаре вытягивается удлиняется течет будто горячий воск

лихорадочный озноб

сверху запах остановки

вот привал перед адом или раем

это чистилище

поймана и обречена на одиночество в затянутой мглой неизвестности

беззвучные вопли беззвучное кружение кружение кружение

кружение кружение

кружение

кружение

кружение

кружжжжжжжжж)

Мэгги возжелала все серебро автомата. И умерла, стремясь оказаться внутри. Теперь, выглядывая оттуда, из той клетки, что стала ее личным чистилищем, Мэгги оказалась в ловушке - душа Мэгги была уловлена промасленным анодированным нутром долларового игрального автомата. Вот тюрьма ее последних желаний, где она так страстно мечтала очутиться - и где попалась в ловушку в последнее мгновение жизни между жизнью и смертью. Мэгги, душа Мэгги, оказалась на веки вечные заключена в душе автомата. Уловлена.

- Надеюсь, вы не будете возражать, если я позову механика, - доносился тем временем откуда-то издалека голос администратора зала игральных автоматов. Бархатный голос шестидесятилетнего мужчины, в чьих холодных глазах - ни искорки света. Администратор остановил коренастого распорядителя, который уже собрался было вернуться к Костнеру и сработавшему автомату, и соизволил подойти сам. - Надо, знаете ли, проверить, что с автоматом никто не схимичил. А то вдруг он забарахлил или мало ли там чего.

Он поднял левую руку, в которой оказалась трещотка вроде тех, что носят с собой дети в канун Дня всех святых. Потом, будто полоумный сверчок, защелкал - и по всему игровому залу началась суматоха.

Костнер едва отдавал себе отчет в происходящем. Вместо того чтобы окончательно очнуться, почувствовать приток адреналина в крови и отчаянную необходимость продолжать в том же духе - что всегда бывает с игроком, когда он поймал удачу за хвост, - Костнер оцепенел, участвуя в разворачивавшемся вокруг него действе не больше, чем стакан в пьяном кутеже алкоголика.

Из него словно вытравили все краски и звуки.

Тем временем к автомату уже подходил смиренно-утомленный на вид бесцветный мужчина в серой, как его волосы и кожа, спецовке, с потертым набором инструментов в руках. Механик осмотрел машину спереди, затем развернул вокруг своей оси и осмотрел сзади. Потом открыл ключом заднюю дверцу - и Костнеру ненадолго явились шестеренки, пружинки, якоря и циферблаты, что составляли сложный механизм. Наконец механик молча кивнул, прикрыл и запер дверцу, снова развернул автомат и осмотрел его спереди.

- Никто его не блеснил, - заключил он и побрел прочь.

Костнер вопросительно взглянул на администратора.

- В смысле не острожил, - пояснил тот. - Кое-кто, бывает, проталкивает туда кусочки пластика, проволочинки - тогда машина ломается- Никто, конечно, не думал, что здесь такое... но знаете - всегда нужно проверить. Два куска - крупный выигрыш, а уж дважды подряд...ну, думаю, вы понимаете. А еще бывает, кинут бумеранг...

Костнер удивленно поднял брови.

- .. .ну да, бумеранг, - это один из способов блеснить автомат. Но нам требовалась только маленькая проверочка, а теперь все довольны, и если вас не затруднит подойти со мной к кассиру казино...

И Костнеру снова все выплатили.

Потом он вернулся к игральному автомату и долго-долго стоял там, просто разглядывая машину. Девушки в разменных кабинках, свободные от игры банкометы, сухонькие старушки в холщовых рукавицах, которые они надевали, чтобы избежать мозолей от рукояток игральных автоматов, служитель из курилки, который вышел за спичками, цветастые туристы, праздные зеваки, пропойцы, уборщики, разносчики, игравшие ночь напролет обалделые игроки, танцовщицы с могучими грудями и их тщедушные пожилые поклонники - вся эта публика гадала про себя насчет потрепанного бродяги, что стоял, тупо уставившись на долларового Босса. Он не шевелился, не сводил глаз с машины... и все недоумевали.

А машина тоже смотрела на Костнера.

Тремя голубыми глазами.

Когда он выиграл во второй раз, когда автомат сработал и в окошках снова выплыли голубые глаза, Костнера опять прошиб электрический ток. Но на сей раз игрок уже знал, что тут не просто удача, раз никто, кроме него, этих трех голубых глаз не видел.

Теперь он застыл перед машиной в ожидании. И она обратилась к нему. В голове у Костнера, где никто посторонний никогда не обитал, теперь двигался и говорил кто-то еще. Девушка. Прекрасная девушка. Роскошная девушка по имени Мэгги обращалась к нему:

"Я ждала тебя. Я очень давно ждала тебя, Костнер. Как думаешь, почему тебе достался главный выигрыш? Да потому что я ждала тебя, и я тебя хочу. Все выигрыши будут твои. Потому что я хочу тебя, ты мне нужен. Люби меня, я Мэгги. Я так одинока, люби меня.

Костнер уже очень долго не сводил глаз с игрального автомата. Взгляд его карих глаз, казалось, намертво приковали те голубые глаза на призовых полосках, которых, кроме него, не видел никто - как больше никто не слышал голос и не знал про девушку по имени Мэгги.

Он был для нее целой вселенной. Всем на свете.

Костнер пихнул в автомат еще один серебряный доллар - а распорядитель наблюдал, и механик наблюдал, и администратор наблюдал, и три девушки в разменных кабинках наблюдали за ним. Наблюдало и целое множество всяких разных игроков - некоторые даже не вставали с кресел.

Барабаны завертелись, рукоятка со щелчком вернулась на место, а секунду спустя все замерло. Спустя еще мгновение в лоток выдачи застучали двадцать серебряных долларов, а у одной из женщин за столиком для игры в кости вырвался истерический смешок.

Гонг снова взбесился.

К Костнеру подошел администратор и тихо-тихо сказал:

- Мистер Костнер, нам потребуется минут пятнадцать, чтобы выкатить автомат в мастерскую и тщательно его проверить. Уверен, вы нас правильно понимаете. - Тут же появились двое механиков, демонтировали автомат и отволокли его в мастерскую в глубь казино.

Пока все ждали, администратор потчевал Костнера рассказами о ловкачах, что прячут под одеждой всякие хитрые магниты, о бумерангистах, что прикрепляют под рукавами пластиковые приспособления, а потом выдвигают их на особых пружинных зажимчиках, о мошенниках, что приходят снаряженные малюсенькими электродрельками, сверлят дырки и заталкивают туда проволочинки. И не уставал повторять, что Костнер, конечно же, все правильно понимает.

Костнер понимал и не сомневался, что администратор не поймет ничего.

Когда Босса прикатили обратно, механики обнадеживающе закивали.

- Все в порядке. Работает отлично. Никто с ним не химичил.

Голубые глаза исчезли с призовых полосок.

Но Костнер знал - они вернутся.

Ему снова выплатили выигрыш.

Он вернулся к Боссу и сыграл еще раз. И еще. И еще.

К нему приставили наблюдателя. Он опять выиграл. И опять.. И опять. Толпа выросла до угрожающих размеров. Весть распространялась со скоростью беззвучного телеграфного сообщения - во все стороны одновременно, до самого центра Лас-Вегаса и уличных казино, где игра продолжалась днем и ночью во все времена года, - и толпа хлынула к отелю, к казино, к потрепанному бродяге с усталыми карими глазами. Люди хлынули, будто лемминги, неудержимо влекомые запахом фарта, что исходил от бродяги, будто дурманящий аромат горячих шкварок.

А он все выигрывал. Снова и снова. Тридцать восемь тысяч долларов. И три голубых глаза по-прежнему неотрывно смотрели на него. Ее возлюбленный выигрывал. Ох, Мэгги. Сущая прелесть Мэгги Глазки-Денежки.

Наконец казино решилось переговорить с Костнером. Босса опять выкатили на пятнадцать минут для дополнительной проверки экспертами из компании по производству игральных автоматов в деловой части Лас-Вегаса. Пока спецы ковырялись в машине, Костнера попросили зайти в главный офис отеля.

Там был сам владелец. Лицо его показалось Костнеру смутно знакомым. То ли из газет. То ли из телевизора.

- Здравствуйте, мистер Костнер. Меня зовут Джулес Хартсхорн.

- Рад познакомиться.

- Кажется, вам невероятно везет.

- Давно дожидался.

- Но ведь вы понимаете - так везти не может.

- Мне приходится верить своим глазам, мистер Хартсхорн.

- Хм. Мне тоже. Все это творится в моем казино. Знаете, мистер Костнер, нет сомнений, что тут одно из двух: либо автомат каким-то неведомым для нас образом вышел из строя, либо вы самый ловкий мошенник, с каким нам приходилось сталкиваться.

- Я не мухлюю.

- Как видите, мистер Костнер, я улыбаюсь. А улыбаюсь я, видя, как вы наивно верите, что ваши слова меня убедят. Клянусь, я был бы просто счастлив вежливо кивнуть и сказать: да, конечно, вы не мошенничаете. Но никто не может выиграть тридцать восемь тысяч долларов, взяв девятнадцать главных призов подряд на одном и том же игральном автомате. Тут, мистер Костнер, даже с математической точки зрения нет никаких шансов. Это столь же невероятно, что и столкновение нашего солнца с тремя неизвестными планетами в ближайшие двадцать минут. Или нажатие красной кнопки в Пентагоне, Кремле и Пекине в одну и ту же микросекунду. Это, мистер Костнер, не-возмож-но. И теперь это происходит в моем казино!

- Мне очень жаль.

- Думаю, все-таки не очень.

- А, ну конечно. Деньги-то мне пригодятся.

- А на что конкретно, мистер Костнер?

- Честно говоря, еще не задумывался.

- Понимаю. Что ж, мистер Костнер, давайте посмотрим на дело вот с какой стороны. Удержать вас от игры я не могу. А если вы по-прежнему будете выигрывать, мне придется платить. И никакие небритые головорезы не будут поджидать вас в темном закоулке, чтобы тряхануть. Все чеки будут оплачены. Мне, мистер Костнер, остается надеяться только на сопутствующую рекламу. В этот самый миг все игроки Вегаса находятся в нашем казино, ожидая, когда вы начнете бросать серебро в автомат. Правда, если вы продолжите в том же духе, потерь мне все равно не возместить, но что-то я по. крайней мере верну. Здесь каждый игрок старается держаться поближе к фарту. Единственное, о чем я прошу, это об одной маленькой услуге.

- Судя по вашему великодушию, услуга, надо думать, совсем пустяшная.

- Шутить изволите.

- Нисколько. Так что же от меня требуется?

- Поспите часиков десять.

- А вы тем временем снимете автомат и переберете его по винтику.

- Да.

- Если я и дальше собираюсь выигрывать, то глупее хода для меня не придумать. Вы можете так перетряхнуть все нутро автомата, что я уже никогда не выиграю. Даже если истрачу все тридцать восемь кусков.

- У нас лицензия штата Невада, мистер Костнер.

- Ну и что? Я тоже из хорошей семьи, а посмотреть - так просто босяк. Правда, с тридцатью восемью тысячами долларов в кармане.

- С автоматом, Костнер, ничего не случится.

- Тогда зачем снимать его на десять часов?

- Нужно хорошенько покопаться с ним в мастерской. Если там какой-то незаметный дефект вроде усталости металла или износа зубчатой передачи, то нам важно позаботиться, чтобы такое не приключилось с другими автоматами. А кроме того, лишнее время позволит собрать со всего города публику, которую мы сможем использовать. Часть туристов окажется у нас в руках и поможет возместить ущерб, который вы нанесете, сорвав банк в этом казино - с помощью игрального автомата.

- Приходится верить вам на слово.

- Послушайте, Костнер. Этот отель будет еще долго работать после вашего отъезда.