Помоги проекту - поделись книгой:
Почему этот остров у входа в гавань Ревеля назвали Большим, никто не мог точно сказать. Может потому, что он был просто чуть побольше, чем его сосед, получивший название Малый Карлос. Ничего особенного, обычный балтийский, низменный и голый как колено остров, размером примерно два на два с половиной километра. От Малого Карлоса Большой отделяла каменистая отмель, которая шла на юг до самого берега…
Я высадил из резиновой лодки «Зодиак» двух снайперов и взглянул на приближающуюся к Ревелю эскадру британцев. Уже начало смеркаться. Несмотря на легкую туманную дымку, корабли, идущие под парусами, не могли не вызвать восхищения. Мне за свою жизнь довелось видеть немало красивых кораблей, но нет ничего прекраснее многомачтовых парусников. На фоне темно-серого марева при некотором старании можно было увидеть ходовые огни английского 74-пушечного корабля Его Величества короля Георга III «Элефант», находившегося в кабельтове-полутора от острова.
Майор Никитин отправил на «сафари» двух своих лучших снайперов – Сильвера и Меча. Для них я загодя оборудовал позицию, чтобы с моря их было трудно заметить. Только, как мне кажется, англичане вряд ли сейчас любуются унылыми пейзажами Эстляндии. Их больше интересует фарватер – он изобилует мелями и каменными банками, на которые можно запросто посадить корабль. А адмиралу Нельсону этого совсем не хочется.
Только зря он ищет вешки и бакены, обозначающие фарватер. Их сняли сегодня днем, и потому британцам придется вползать на рейд Ревеля со скоростью умирающей от старости черепахи. И это под огнем наших орудий, которые будут лупить по вражеским кораблям. Артиллеристы у адмирала Ушакова хорошие, и не факт, что все британцы смогут доковылять до порта.
Как опытный моряк, Нельсон должен будет сейчас лечь в дрейф и пустить вперед лодку с моряками, которые измерят глубины на фарватере и установят свои вехи. Именно так он поступил во время нападения на Копенгаген. Думаю, что и сейчас он сделает то же самое.
А как поступят британцы, если они вдруг британцы без командующего? Что они будут делать в таком случае? Ну, наверное, для начала решат, кто заменит Нельсона. На это уйдет какое-то время. Не факт, что новый командующий откажется от нападения на Ревель. Скорее всего разъяренные убийством своего любимого адмирала британцы решат страшно отомстить за него. А ярость – плохая штука. Она лишает человека рассудка и возможности принимать правильные и взвешенные решения. А вот это-то нам и нужно.
Пусть противник сам сунет голову в петлю. Нам лишь останется вышибить из-под его ног табуретку. А далее…
Никто из незваных гостей не заметил, как пожухлая растительность на острове вдруг зашевелилась. Но это был не прошлогодний бурьян, а маскировочная сеть, под которой притаились трое. Двое из них были одеты в камуфляжные костюмы расцветки «мультикам», которые практически полностью сливались с окружающей их местностью. Третьим же был я, одетый в обычную охотничье-туристскую одежду. Но маскировочная сеть, наброшенная на легкий проволочный каркас, надежно скрывала всех от любопытных глаз.
Я внимательно рассматривал в дальномерную зрительную трубу «Сваровски» английский парусник. Меч и Сильвер терпеливо ждали. Ведь снайпер – это воплощенное терпение. Иногда они часами ведут наблюдение, чтобы потом в течение нескольких секунд обнаружить и уничтожить цель.
– Викторыч, ну что ты там углядел? Поделись впечатлениями, – спросил у меня Сильвер.
– Я вот стою и думаю, сможете ли вы завалить Нельсона, когда совсем стемнеет. А это произойдет скоро. Ведь, если не сможете, то нам придется куковать здесь до самого утра.
– А ты как считаешь, Викторыч, доползут по нас лаймиз засветло или нет?
Прикинув на глаз расстояние и скорость, с которой шли британцы, я сказал «градусникам», что через полчаса флагманский корабль эскадры будет от нас на расстоянии мили, или даже чуть поменьше. Меч и Сильвер переглянулись.
– Миля – это многовато для прицельного выстрела. Хорошо бы чуть поменьше, – задумчиво произнес Меч. – Надо, чтобы клиент подошел поближе.
– Ну, все будет зависеть лишь от самого клиента, – сказал я. – Пока же давайте, обживайте позицию. – А потом не выдержал и съязвил: – Может быть, вам на ней и ночевать придется.
Сильвер в ответ вполголоса выругался, а Меч показал мне кулак.
Но англичане нас не подвели. Нельсон уверенно шел к тому месту, где его ждал меткий выстрел снайперов из «Града».
Приникнув к дальномерной трубе, я стал рассматривать флагман вражеской эскадры. Ведь именно на «Элефанте» – так назывался корабль, на котором держал свой флаг адмирал Нельсон, и находился однорукий щуплый человек, которого надо было сегодня вычеркнуть из списка живых.
На квартердеке стояло несколько человек в расшитых золотом мундирах. Кто из них Нельсон? Тут главное не ошибиться. Ухлопать надо именно сэра Горацио, остальные британцы нас не особо интересовали.
Вот, наконец, мне показалось, что я увидел того, кого мы искали. Я вспомнил все известные мне портреты адмирала Нельсона и сравнил их с лицом человека, который стоял на корме «Элефанта». Он был невысок, мундир его не особо отличался от мундиров окружавших его людей, но те держались от него на некотором расстоянии и выказывали ему почтение. Он развернулся к нам в фас, и я увидел, что правый рукав его камзола пуст и приколот к поясу.
«Вряд ли на одном корабле найдутся два одноруких командира, – подумал я. – Значит, вот ты какой, сэр Горацио. Что ж, мы с тобой поздоровались, а теперь настало время прощаться».
Увидев искомое, я передал трубу Сильверу, который был в этой снайперской паре наблюдателем, и сказал:
– Видишь вон того, который стоит на квартердеке. Невысокий, худой, в синем мундире, с двумя орденскими звездами на груди. Особая примета: у него нет правой руки.
Молча приняв у меня трубу, Сильвер достал метеостанцию и баллистический калькулятор. Меч прильнул к оптическому прицелу винтовки. Началась работа, ради которой, собственно, мы здесь и находились.
Сильвер стал выдавать исходные данные для целеуказания:
– Дистанция 282 метра. Ветер юго-восточный, слабый. Один-три метра в секунду. Деривация…
Он посчитал что-то на балкалькуляторе и выдал поправку.
Меч молча вводил все эти данные в прицел.
Дистанция в триста метров считается вполне нормальной для хорошего снайпера, который способен решить задачу по поражению цели на такой дистанции и с обычной СВД с ПСО. Здесь же были подготовленные снайперы, которыми по праву гордился спецназ ФСБ, а в руках у стрелка была австрийская снайперская винтовка «Манлихер» калибра.338 с оптикой Шмидт-Бендер и предобъективной тепловой насадкой.
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, разгоняя себя, затем еще раз вдохнув, Меч начал плавно выбирать спусковой крючок, медленно выдыхая, и на полувыдохе дожал его. Винтовка, снабженная глушителем, пшикнула.
– Есть попадание, – зафиксировал Сильвер, наблюдавший за поражением цели. С учетом привычки снайперов контртеррористического спецназа стрелять в голову, можно было не сомневаться, что в данном случае охота на Нельсона закончилась летальным исходом.
Взяв из рук Сильвера дальномерную трубу, я увидел, что на квартердеке «Элефанта» в панике мечутся британцы, а на палубе лежит неподвижное тело, у которого отсутствует голова.
«Ну, вот и все, сэр Горацио, – подумал я. – Судьбу не обманешь. Пусть смерть пришла к тебе на пять лет раньше, но умер ты от вражеской пули на палубе своего флагманского корабля. Правда, в отличие от Трафальгара, тебе не пришлось мучиться. Ты погиб мгновенно. Гроб, изготовленный из куска грот-мачты французского “Ориента”, ждет тебя. Только кто доставит его в Англию? Возможно, что и “Элефант” завтра превратится в гигантскую братскую могилу для всего экипажа».
– Все, можем собираться, – буднично и спокойно произнес Сильвер и начал аккуратно сворачивать маскировочную сеть…
Негромко переговариваясь, мы побрели к «Зодиаку». Надо было успеть вернуться в Ревель и доложить обо всем подполковнику Баринову. Меч уже сообщил ему по рации о том, что задание выполнено и адмирал Нельсон мертв.
– Николай Михайлович, – свистящим шепотом спросил меня Багратион, – что вам сообщила ваша металлическая птица?
Петр Иванович уже привык к тому, что мы время от времени на окраине Ревеля запускали беспилотник, чтобы с его помощью обозреть побережье и прилегающий к нему участок моря. Багратиону нравилось разглядывать на мониторе местность и снующих внизу людишек.
Вчера вечером, когда уже стало окончательно ясно, что сражения не избежать, он привел к деревне Мариенталь батальон егерей, чтобы служивые имели возможность загодя осмотреть местность, на которой им завтра придется биться с британцами. Ну а мы приехали на двух «тиграх», расположив их на некотором расстоянии от песчаного пляжа, на который, скорее всего, британцы и будут высаживать десант. Два снайпера с дальнобойными крупнокалиберными винтовками нашли неплохую огневую позицию. С нее хорошо просматривался пляж, а расстояние вполне позволяло поражать любую цель на побережье.
С «тигров» сняли два «Печенега». Пулеметы расположили на флангах, чтобы в нужный момент расстрелять кинжальным огнем британских морпехов. Но это лишь в том случае, если натиск «красномундирников» не сдержат конные артиллеристы, которые должны встретить наступающего противника залпами картечи.
– Петр Иванович, – я еще раз напомнил Багратиону, внимательно разглядывавшему в ПНВ будущее поле боя, – не забудьте – наша задача не просто отразить вражеский десант, а полностью его уничтожить. А если его остатки пожелают сложить оружие – пленить. Надо сделать так, чтобы ни один британец не вернулся назад, в свою старую и добрую Англию. Поражение эскадры адмирала Нельсона должно быть полным.
– Я все помню, Николай Михайлович, – кивнул Багратион. – Господам офицерам и рядовым разъяснено, что бой следует вести скорее оборонительно, чем наступательно. Нам же выгодней, если англичане будут находиться на берегу перед нами. Ведь тогда их корабли не смогут в полной мере оказать им поддержку своей артиллерией, опасаясь задеть своих.
– Все правильно, Петр Иванович. Мы дадим им высадить всех своих десантников, после чего займемся планомерным истреблением неприятеля. К тому же многое будет зависеть от того, как успешно наши моряки отразят нападение эскадры адмирала Нельсона. Ведь мы всегда сможем связаться с помощью рации с нашим штабом, а вот британцы будут лишены такой возможности.
Потом мы, уже в темноте, прогулялись вдоль побережья. Беспилотник обнаружил приближение к нам скопища разнокалиберных судов под британскими военно-морскими и торговыми флагами. Здесь было два фрегата, несколько шлюпов и бригов. Более десятка парусных кораблей наши моряки пренебрежительно назвали «купцами». Скорее всего, это были захваченные британцами «призы». Трюмы их освободили от товаров, а экипажи принудили следовать вместе с эскадрой адмирала Нельсона. Они могли быть загружены боеприпасами, военным снаряжением или нести на своем борту британских морских пехотинцев.
По мнению Федора Федоровича Ушакова, этот отряд мог приблизиться к месту высадки десанта лишь затемно. И вряд ли англичане рискнут начать десантную операцию ночью. В темноте можно запросто посадить на мель или камни основные высадочные средства того времени – баркасы и вельботы. Да и кораблям было бы опасно маневрировать вдоль кромки берега.
Это хорошо. У нас есть целая ночь для того, чтобы подготовиться к встрече незваных гостей. А утром…
Светать начало где-то около четырех часов утра. Мы, всю ночь спавшие вполглаза, встрепенулись, услышав со стороны моря какой-то шум, стук и плеск весел. Ага, вот и наши британцы наконец пожаловали. Генерал Багратион, который, как и я, провел бессонную ночь, находился на своем командном пункте. Он спокойным, чуть глуховатым голосом отдавал команды офицерам егерского батальона. Те бодро козыряли ему и спешили к подчиненным.
– Вот, Николай Михайлович, сейчас все и начнется! – блеснув белоснежными зубами, произнес князь. – Посмотрим, какие они в бою, эти самые британцы…
– Петр Иванович, – ответил я, – вы не забыли предупредить ваших егерей, чтобы они поначалу не трогали британских офицеров? Потом – сколько угодно. А пока не стоит. Если мы сразу выбьем всех командиров морских пехотинцев, то солдаты могут запаниковать и бросятся к шлюпкам, чтобы вернуться на свои корабли. Мы же должны дать им возможность высадить все свои силы.
– Да, Николай Михайлович, я предупредил господ офицеров. А те должны были довести сказанное мною до солдат. Хотя… – тут Багратион посмотрел на предрассветный туман и покачал головой, – в такую темень можно запросто перепутать офицера и солдата.
– Ладно, Петр Иванович, я пойду к своим людям, а вы здесь командуйте. Я оставлю с вами одного своего подчиненного. Он и связь будет поддерживать по рации, и помощь окажет, если что.
– Ну, с Богом, – мы обнялись с князем по старому русскому обычаю. Ведь бой есть бой, и шальная пуля может найти тебя в любом месте. А мне не хотелось отправиться на тот свет, так и не досмотрев этот захватывающий исторический боевик…
Неприятель все же решился атаковать Ревель. Когда вчера вечером майор Никитин сообщил мне о гибели адмирала Нельсона, я, сказать по правде, решил было, что флот британский откажется от намерения напасть на нас и отправится восвояси. Но, с другой стороны, английские моряки всегда славились отвагой и упрямством. И потому смерть такого прославленного флотоводца, как сэр Горацио, могла их только раззадорить. Видимо, так оно и случилось.
В предрассветной мгле я увидел паруса и мачты английских кораблей, медленно двигавшихся в сторону ревельской гавани. Впереди многопушечных кораблей шли шлюпки с офицерами, которые тщательно промеряли фарватер. Что ж, подобное решение вполне здравое – на подходах к гавани немало мелей и подводных скал. В условиях плохой видимости и без помощи лоцманов глубокосидящие британские корабли подвергали себя серьезной опасности.
Батарея на острове Большой Карлос была отремонтирована совсем недавно. Ранее здесь были укрепления, но потом, из-за отсутствия ухода и, скажем честно, из-за разворовывания денег подрядчиками, она со временем разрушилась. Спасибо императору нашему, Павлу Петровичу, который четыре года назад нашел деньги и сумел заставить местное начальство заняться ремонтом укреплений. Правда, удалось сделать далеко не все, но орудия на батарее «Штерншанц» были готовы к бою, а подступы к ней обнесены несколькими рядами кольев.
Я прекрасно сознавал, что канониры, какими бы хорошими они ни были, вряд ли сумеют остановить вражеский флот. Все-таки десять 74-пушечных кораблей – сила немалая. И это не считая фрегатов, бригов и вспомогательных кораблей с десантом на борту. Но потери, как я надеялся, мы неприятелю нанесем. А ведь помимо нас британцам придется сразиться с батареями «Двойная», «Кессель», «Вест» и «Ост». Это не считая пушек нашей эскадры, приготовившейся встретить на ревельском рейде те английские корабли, которые прорвутся через огонь береговых батарей.
Командует всеми нашими морскими силами адмирал Ушаков. А он опытный и умный флотоводец. Так что мы примем наших друзей-британцев, которым, как мы видим, очень понравилось без объявления войны нападать на чужие города и убивать безоружных обывателей, как говорится,
Я приложил к уху устройство, которое мой друг майор Никитин называл рацией и которым он научил меня пользоваться. Именно с помощью этой самой рации я получу приказ адмирала Ушакова открыть огонь по неприятелю. Но пока она молчала. На всякий случай я еще раз обошел батарею и переговорил с канонирами, стоявшими с дымящимися фитилями в руках рядом с карронадами. Они ждали команду, чтобы поднести их к затравкам орудий. Мне показалось, что некоторые матросы шепчут молитвы, прося Господа нашего и всех святых спасти и сохранить их. Но ни у кого на лице я не увидел испуга – все морские служители были готовы до конца исполнить свой долг и пролить кровь за Отечество.
– «Звезда», я «Первый», ответьте мне, прием, – услышал я из рации голос майора Никитина.
– «Звезда» на приеме, – отозвался я.
– Открывайте огонь по четвертому по счету британскому кораблю, когда он пройдет мимо вас. Старайтесь сбить мачты и повредить руль. Как поняли меня, прием?
– Вас понял. Бить по четвертому, стараться сбить мачты и повредить руль.
– Все правильно. Удачи тебе, Ваня, – сказал майор Никитин.
Мне стал понятен замысел адмирала Ушакова. Он хотел, чтобы мы, начав стрелять, своим огнем как бы разорвали по центру строй британцев. С четырьмя-пятью прорвавшимися к городу кораблями береговые батареи и корабли Ревельской эскадры справятся. Вторая же половина британской колонны не посмеет бросить своих товарищей. Она будет рваться мимо нас им на помощь. Ну, а мы…
«А нам будет жарко, – подумал я про себя. – Так жарко, что если к концу боя от моих людей останется хотя бы половина, то это будет очень здорово. Но что ж делать-то? Мы люди военные, и бояться смерти нам негоже».
Британские корабли медленно проплывали мимо нас. Наши пушки были хорошо укрыты, к тому же майор Никитин посоветовал нам накинуть на амбразуру старую рыбацкую сеть с привязанными к ней сухими веточками и пучками травы. Я вчера специально прошел на лодке вдоль батареи и убедился, что с моря орудия обнаружить весьма затруднительно.
Дождавшись, когда корма четвертого по счету 74-пушечного британского корабля окажется от нас на расстоянии каких-то ста пятидесяти ярдов29, я скомандовал:
– Снять сети!
А когда мой приказ был выполнен, махнул рукой, крикнув:
– Батарея, пли!
Раздался страшный грохот. Ядра врезались в корму вражеского корабля. Не теряя времени даром, канониры бросились к карронадам, готовя их к новому залпу. А я взглянул в бинокль, чтобы оценить повреждения, нанесенные британцу орудиями батареи. Промахнуться с такого расстояния было просто невозможно. Корма корабля была разбита, но руль, как мне показалось, остался невредим.
– Ребята, цельтесь лучше! – крикнул я канонирам. – Поломайте ему руль!
Следующим залпом мы окончательно разворотили ему корму и разбили-таки руль. Он рыскнул по курсу, и ветер понес британца в сторону ряжей.
«Вот тут-то тебе, дружок, и будет конец, – подумал я. – Застрянешь на ряжах, а мы потом расстреляем тебя, словно мишень».
В это время следующий за нашим «крестником» корабль дал залп по нашей батарее. К счастью, большая часть неприятельских ядер легла с перелетом. В бруствер батареи угодило всего несколько ядер, не причинив нам большого вреда.
– Поджигай «туманный ящик!» – скомандовал я.
«Туманным ящиком» мы прозвали хитрое устройство, придуманное людьми майора Никитина. Они набили в деревянную коробку какую-то дрянь, которая после того, как ее подожгут, давала столько густого белого дыма, что сквозь него невозможно было что-либо увидеть.
– Ваня, – сказал мне мой новый друг майор Никитин, – нам надо не только разбить британскую эскадру, но и сделать это с наименьшими потерями. Нет в том бесчестья, если вы на время укроетесь в дыму от вражеского огня. Пусть англичане думают, что с вами покончено. А вы, когда дым рассеется, снова продолжите сражаться. Врага щадить не надо, а вот наших людей следует.
Я обошел батарею. У нас же было ранено несколько человек, а убитых, слава богу, не оказалось. Канониры внимательно слушали грохот выстрелов. Бой вели другие береговые батареи. Дым потихоньку рассеивался, и я приказал канонирам зарядить карронады и приготовиться к открытию огня. Впереди, у самой гавани, мы заметили яркие языки пламени. Похоже, что наши артиллеристы подожгли какой-то вражеский корабль.
Перед стволами наших карронад вновь мелькнула корма британца. Казалось, что до нее можно было дотронуться рукой. Я дал команду, и батарея всадила в эту корму тяжелые ядра. Сквозь грохот орудия я услышал треск дерева. Ядра, словно гигантский молот, разнесли корпус вражеского корабля. С палубы его донеслись ругательства и крики раненых. Потом раздались трели боцманских дудок. Похоже, что в трюм британца стала поступать вода.
«Ну вот и второй корабль эскадры вряд ли доберется до берегов Туманного Альбиона, – подумал я. – А ведь мы их побьем, ей-богу, побьем!..»
Поделиться книгой: