Над Канадой небо синее…

– А теперь – кушать!

В кают-компании их накормили. Выглядели они немного смешно в матросской робе и очень много говорили, а потом вспомнили, что остались сиротами, и опять заревели. Я отвел их в свободную каюту и уложил спать.

Еще сутки стояли у форта, их одежду выстирали и прожарили. Они ее получили и через некоторое время появились возле трапа на мостик.

– Мсье ле капитайн, пувонс нос алле э л’етаж?

Я кивнул, и их каблучки зацокали по трапу. Делают книксены и церемонно представляются. Я ведь так и не спросил, как их зовут. Две мадемуазели, Клодин и Жанетт. Вчера в париках, напомаженные и наштукатуренные, они гораздо старше выглядели. В бане только рассмотрел, что им где-то тринадцать-четырнадцать лет. Они говорят, что уже пятнадцать и они конфирмованы. То есть считаются на выданье. Из того, что щебечут, понял, что хотят на берег вернуться, чтобы из дома забрать приданое. Если там хоть что-то осталось. И взглянуть, где похоронены родители. Желание законное, но мне сейчас некогда, поэтому послал с ними флаг-адъютанта. Дом их, естественно, ограблен, вернулись они опять зареванные, ничего не нашли. Только на братскую могилу и посмотрели. Затем мы снялись с якоря и ушли в Нововыборг.

Там они поселились у меня в доме. Что с ними делать теперь, ума не приложу. Отправил их в школу, русский язык учить. Никакой специальности у них нет, они – дворянки, и, кроме как быть женами, их ничему не учили. Умеют вышивать и заправлять постель. Правда, в доме стало чисто, убираться они умеют. А вот питаться ходим на борт. Готовить они обе не умеют. Пришлось найти Моник и попросить ее немного поучить девиц хозяйству. По-русски они еще почти не понимали. Заплатил ей за это. Она улыбнулась и взялась за это дело. Через некоторое время Жанетт впервые приготовила обед в доме.

По сравнению с нашими девицами, они к жизни в этой местности совсем не приспособлены. Зачем сюда ехали? Рассказали, что их отца сюда отправили служить, и все время семья надеялась вернуться во Францию. Здесь они не прижились. Здесь и холодно, и никаких условий. Они обе мне порядком надоели, тем более что заниматься ими времени особо не было. Англичане устроили «сельдевую войну», поэтому, когда наметился отход судна с лобстерами во Францию, а с ней был подписан мир и архипелаг полностью был признан Выборгским, я предложил им обеим пойти на нем домой. Что тут началось! Дескать, поматросил и бросил, ты нас видел голенькими, и уже не один раз, мы навек опозорены, и нас замуж никто не возьмет. Живем во грехе и в церковь не ходим. Ты нас не любишь! Ну, а реально, девушки прекрасно понимали, что со смертью родителей они лишились всего, и во Франции их действительно никто не ждет. Здесь они потихоньку осваиваются, уже и на вечеринки иногда сбегают. В общем, они обиделись и надулись, со мной не разговаривают, судно ушло без них. И как-то вечером они решили разобраться, что есть что и кто есть кто.

– Андрей, а кто из нас тебе больше нравится? – А они похожи друг на друга как две капли воды. Только в бане можно было различить, мыться они не слишком любили, поэтому приходилось за этим следить и мылись всегда вместе. У них родинки на разных грудях. И обе не в моем вкусе: худенькие, миниатюрные, их бы вместе сложить, но природа взяла их и разделила, недодав каждой половину. Я к ним относился как к детям. А я уже лежал в постели, когда они пришли в мою комнату. Обе в одинаковых белых ночнушках, со смешными колпаками на головах, и обе свечку перед собой держат. Я пожал плечами и сказал, что с трудом их различаю, потому что одинаковые. Они поставили свечки на прикроватные тумбочки и принялись мне показывать, что они различаются, и чем.

– Да знаю я это, видел, но когда вы одеты, а одеваетесь вы одинаково, то вас не различить.

– А мы специально так одеваемся, чтобы других дурить. Вон, Жак ухаживает за мной, а целовался с Жанетт, она вместо меня к нему на свиданку ходила.

– Угу, попались, а кто вас отпускал?

– А ты в море был, а у меня немочь была, а у Жанетт еще не наступила, вот мы и поменялись.

– Вот что, милые вы мои, идите спать, не надо меня делить, я ведь уйду скоро, а вам здесь жить.

– А мы знаем, поэтому и пришли. Жак зовет замуж, он живет в старом форте. А больше никого нет. Вот мы и решили, что одна здесь останется, а вторая с тобой пойдет.

– Без меня меня женили?

– Да, мы ведь знаем, почему ты нас из форта забрал, и сначала готовились к самому худшему. Особенно когда ты розги в руки взял и нас заставил раздеться. А ты вымыл нас и ушел. Мы поначалу тебя очень боялись, а потом поняли, что и как. И Моник о тебе многое рассказала. Ой, подожди! Мы сейчас!

Они обе подскочили и убежали куда-то, я хотел встать и одеться, но они вернулись с подносом, на котором стоял торт с горящими свечками, три бокала и три бутылки какого-то вина. Интересно, где достали? Контрабанда?

– Нам сегодня исполнилось шестнадцать лет, Андрей! Мы сейчас задуем свечи и загадаем желание. Это вино – то немногое, что у нас осталось от старого дома. Одну из нас сегодня позвали замуж. Открой вино! И побыстрее, а то свечки прогорят.

Разлил вино в три бокала, они выпили их до дна и принялись наперегонки тушить свечки с совершенно глупым выражением лиц. Задули. Переглянулись.

– Ты что загадала? – спросила Клодин.

– То самое!

– И я! Я – первая, замуж меня позвали! Тебе и так везет больше. Андрей, мы пришли подарить тебе то, что ты и сам мог сразу забрать, но ты настоящий рыцарь! Ты не сделал этого, а дал возможность нам понять, что жизнь не кончилась вместе со смертью родителей. Нас никто пальцем не тронул и на нашу честь силой не покусился. И это потому, что у нас есть ты. У нас всегда все было общим: один день рождения, платья, которыми мы менялись. И любимый у нас тоже один, но его не разделить, поэтому сегодня каждая из нас отдаст тебе то, чего ты заслуживаешь.

– А как же Жак?

– Во-первых, я дворянка, а он – рыбак; во-вторых, во Франции существует право первой ночи, и оно принадлежит господину, а не рабу. Мое девство рабу не достанется. Я уже сказала ему, что не девственна. Это принадлежит тебе.

– И мое девство рабу не достанется тоже. Нас так учила мать. – Они откинули свои колпаки и развязали сорочки, которые сползли с них, и скользнули ко мне под одеяло. Мать их учила замечательно, но вот меня это как-то совсем не устраивало. Но их действительно учили, как быть в этом случае, и вот уже одна из них, чуть прикусив губу, стала женщиной и все активнее и активнее действует. Вторая не мешает ей, но нетерпеливо подрагивает ее коленка в такт сестре. Клодин замерла, почувствовав толчки горячей жидкости, и застонала, стараясь продлить удовольствие. Рухнула мне на грудь и долго водила пальчиком мне по плечам.

– Я пойду, а вы оставайтесь. Тебе всегда везет, Жанетт, – немного недовольным голосом сказала она и вышла, подобрав свою рубашку.

Меня вытерли маленькие и ловкие пальчики Жанетт, она припала ко мне и что-то быстро-быстро заговорила на латыни, а потом проделала то же, что и сестра. В отличие от нее, она никуда не ушла, а так и осталась лежать на мне, потому что полностью выложилась в этой гонке желаний.

На следующий день пришел жених, я его видел несколько раз. Довольно пожилой француз из форта Дофина. Вместе с ним пришло несколько мужчин и женщин оттуда. Принесли вино, подарки, стали сватать невесту. Для простого рыбака это большая честь взять в жены дворянку. Девочки понимали, что брак совсем неравный, но ждать и надеяться, что появится принц на белом коне, не приходилось. Дворяне неохотно выезжали в эти места, и одна девушка пожертвовала собой, чтобы составить второй сестре, как она считала, партию. За то время, пока они у меня прожили, они совершенно перестали меня бояться и стесняться, но считали, что я, как буриданов осел, не могу выбрать между ними. Себя они ставили гораздо выше остальных. Брак со мной или даже просто сожительство они считали равным. Все остальные предложения были для них некоторым унижением, которое они решили обыграть таким образом, как сделали это ночью. Свадьбу справили через три недели.

Клодин еще несколько раз «подменяла» Жанетт – я знаю, в постели они разные, а потом мы ушли на зимовку. Жанетт поселилась у меня в каюте. Больше женщин на крейсере не было, остальные жены и девушки офицеров и матросов прибудут в Кронштадт позже. Она же сказала, что сестра беременна, и по срокам получается, что ребенок мой. Ну, пусть тешит свое самолюбие. А к Жанетт я решил пока присмотреться. В постели она очень даже оказалась неплоха. Такая же горячая, как Анна. После того, как все произошло, у нее начался какой-то расцвет. Щеки заиграли, грудь стала расти, и сама она из девочки начала превращаться в женщину. Старательно учится правильно говорить по-русски, понимая, что от этого многое зависит.

Крейсер стремительно уходил в океан, скользя по попутной волне на юг. С каждым днем погода становилась все теплей и теплей, мы убегали от штормов и метелей к месту новой службы. Корабли снабжения подойдут туда только через месяц, они сейчас все заняты на работах. Крейсеру предстоит боевая операция по разведке и уничтожению пиратов, по ее завершении и приступим к созданию базы. А пока разведка, разведка и еще раз разведка. Пощелкивает лаг, отмеряя пройденное расстояние, я определился по солнцу и дал невязку. Проверил несение вахты впередсмотрящими. Пройдено 1480 миль, и нам остается всего день перехода, ближе к вечеру должны появиться первые острова. Первый из них – Волкерс, маленький безжизненный атолл, на котором нет воды. Держаться от него надо подальше, оставляя слева, – его ограждает целая цепь рифов с северо-востока. Ближе к вечеру я убавил парусов и подвернул на запад, направив корабль в проход между континентом и коралловой отмелью.

На первой же разгромленной базе пиратов на Большом Багаме Жанетт притащила себе кучу женских тряпок различных фасонов и другой одежды. В Нововыборге сильно не разоденешься, там в основном рабочая одежда продается в лавке, поэтому выбор не очень. Здесь же ее никто не ограничивал, я только заставил все через прожарку пропустить. Терпеть не могу насекомых. Бр-р-р. А ее откровенно радовало то обстоятельство, что теперь она не стеснена в этом вопросе. Для повседневной носки она выбрала мужской испанский костюм, который слегка подогнала под себя, и широкополую шляпу с пером. Подпоясала все это широким поясом и повесила себе кортик в ножнах – ну чистая пиратская мама! Жизнь в нашей колонии несколько изменила ее, и ей понравилось совместное мытье, поэтому одной проблемой стало меньше. А вот во время боя загнать ее вниз не получалось. Она азартно следила за всем, что происходит, что-то кричала, показывала неприятелю неприличные жесты. Ей нравилась война, ей нравились победы. Ее это очень возбуждало, всю эту энергию она выплескивала на меня в каюте. Не скажу, что мне не нравился ее боевой характер и дух.

Она родом из-под Капбретона, города, который дал название и Кейп-Бретону, оттуда французские моряки уходили ловить треску к Ньюфаундленду еще в шестнадцатом веке. Но поворот русла реки Адур, который сделали в прошлом веке жители другого французского города, Байонна, привел к тому, что порт д’Альбре обмелел, и жители начали покидать некогда процветающий город. Вот их отец и согласился временно переселиться на остров Кейп-Бретон. Дело о повороте реки рассматривал королевский суд, и была надежда, что реку вернут туда, где она протекала с 1310 года. Но суд выиграла более крупная община Байонна, она смогла заплатить больше отступного, поэтому возвращаться девушкам было особо некуда. Их там ждала только нищета. И надежды на брак никакой: кто же возьмет бесприданницу и сироту? А гасконская кровь бурно играла, провинция постоянно воевала то с Англией, то с Испанией и была вся насквозь пронизана сказами и сказками о великолепных победах и сильнейших поражениях.

Ее авантюрная сущность и сложившийся стереотип поведения просто требовал приключений, опасностей – так, чтобы кровь бурлила от избытка эмоций. Закинув длиннющие, до пят, ни разу не стриженные волосы под шляпу с лихо заломленными полями и шикарным страусовым пером, сунув за пояс пару огромных и бесполезных голландских кремневых пистолетов, по сигналу боевой тревоги она вылетала на мостик, и через некоторое время по району поползли слухи, что командует здесь она, а вовсе не я. А я так, для красоты, сбоку пристроился.

Мы заходили в городки, когда-то давно образованные первоколонистами этих мест, и предупреждали, что период безвластия закончился и уличенных в том, что что-то продали или купили у пиратов, будем вешать. Особенно, если продали воду. Жанетт принимали за испанку из-за костюма, ну, а в нас форма сильно выдавала военных моряков. Мы досматривали суда, увидев, что это пираты и работорговцы, расстреливали корабли. За исключением тех, кто шел под своим флагом и обладал судовым патентом. Рабов теперь возили французы и англичане. Голландцы сюда не совались. Покрутившись месяц между островами, зашли на Кубу, там узнали о том, что Святослав I стал царем Московским, и в газетах была гравюра с поездом, который назвали восьмым чудом света.

Мы подошли к острову Дивина-Проведенсия чуть позже, чем там появились строители.

Пришло сразу шесть снабженцев, они выгружались на рейде. Здесь толком ничего не было, кроме кораллового песка, известняка. Все остальное требовалось возить откуда-то, даже обычный песок, камень и все остальное. Старый город, который испанцы покинули около ста лет назад, предоставил некоторое количество строительного материала, но требовалось укрепить семьдесят километров береговой линии и создать условия для перекрестного огня на любом участке обороны, поэтому параллельно произвели высадку у форта Компано и договорились с местным комендантом о поставках глины, песка. Неплохие запасы камня обнаружили на Кубе на Плайя-Бланка. Плюс тот гранит, который поставлял Выборг. Цемент шел полностью с нового завода в Пикалево, сами совсем немного обжигали для гражданского строительства. Два глубоководных причала начали строить на юго-западной оконечности атолла. Там будут основная бункербаза флота и две береговые батареи. Место приглубокое, в остальных довольно мелко, и новым танкерам там будет неуютно.

Князь прислал шесть малых и восемь больших бронекатеров, так что проблемы с патрулированием окрестностей нет. Есть проблема с личным составом для них. Там иное вооружение, чем у нас, пришлось переучивать людей. И вообще, большая часть экипажа крейсера расползлась по малым кораблям и на строительство. На борту, как и было летом, когда Нововыборг строили, только одна боевая смена. Людей не хватает.

Вместе со снабженцами пришел большой пакет от князя, длиннейшее письмо, почему-то отпечатанное в типографии. Но подпись и печать князя стояли. План крепости несколько изменен, и князь подробно описал, исходя из каких соображений. В пакете был приказ на звание капитана 2-го ранга и патент на должность командующего Атлантическим флотом Выборга и России. Стояло две печати: князя Выборгского и государя всея Руси. Флот России и флот Выборга считались отныне одним соединением и носили флаг Военно-морского флота Выборга: бело-голубое полотнище с красной звездой и красными перекрещенными серпом и молотом. Для катеров охраны водного района устанавливался зеленый флаг, в левом верхнем углу которого был военно-морской флаг. Вот и правильно, собственного флота у России еще нет, пусть вливается. Святослав обещал прислать людей сразу, как растает лед. В письме говорилось о большом сюрпризе для всех, который он подготовил на следующую весну. Встречай.

Береговыми работами руководил инженер-лейтенант Беринг. Он закончил строительный факультет университета и год учился в корпусе. Деятельный и толковый парень.

Поселенцев и строителей прибыло полторы тысячи человек, из них сто двадцать – морской пехоты. Артиллерия и артиллеристы прибудут только весной. Их еще готовят.

Из сложностей – вода и комары. В середине острова болотистое озеро, главный источник пресной воды. Она в нем жутко жесткая. Через месяц у любого чайника накипь такая, что хоть выбрасывай. А на озере, кроме мелких аллигаторов, водилась куча мошки, причем далеко небезопасной. Малярия и болотная лихорадка вышибли отсюда испанцев как пробку из бутылки. Не просто так они покинули этот остров.

Вместе с пакетом прибыли и небольшие стеклянные колбочки с инструкцией, как защититься от этой заразы. Судовой врач вколол всему экипажу под левую и правую лопатку эти средства. Жанетт разоралась, что не-дастся-не-отдастся, но и ей их вкололи. Прибывшие строители все прошли через эти процедуры еще в Выборге. И с появлением «общества», а в Кронштадт пришли и жены офицеров и строителей, в рундуках у Жанетт завелся страшный зверь «нечего-надеть». Одежды было слишком много, и каждое утро я наблюдал за буридановым ослом, который метался между рундуками и зеркалом минимум час, прежде чем следовало одевание. Еще одно «важное» дело она делала: вила гнездышко из развалин губернаторского дома. Выпросила денег и наняла строителей, которые его восстанавливали. Сгоняла на пакетботе, шедшем в Гавану, туда и заказала мебель. Долго упрашивала меня еще раз сходить на Большой Багама, потому как там она видела то, чего сто процентов не хватает в доме: кровать с балдахином. Вообще-то она была права: спать в этой местности можно только таким образом. Балдахин играет роль противомоскитной сетки.

По программе мы строили судоремонтный и судостроительный завод для малого флота. Без такого флота проконтролировать все острова невозможно. Слишком много мелей и рифов, плавание в этих условиях на крупных кораблях далеко не безопасно. А «москитный» флот пройдет везде. Поэтому из леса, поставляемого из Выборга и Нововыборга, здесь будут строиться кочи и ладьи – такие, как мы строили на Ладоге. Пришлось вспоминать, чему меня учил отец, и налаживать их производство. Их требуется много, практически каждый хочет иметь такое средство передвижения: у воды живем. Длина причальной линии для личных корабликов быстро растет. Тем более что с флотом пришла сюда и землечерпалка с шаландами, чтобы углубить и обезопасить внутреннюю гавань и пробить каналы, вдоль которых и будут располагаться дома. На такой ладье Жанетт смоталась на ББ, как стали сокращать название самого большого острова, и приволокла оттуда еще пиратского имущества.

Зима пролетела совершенно незаметно, крейсер готовится в обратный путь в Нововыборг. Брать с собой Жанетт я не хотел, тем более что идем ненадолго. Только туда и обратно с фруктами и овощами для города и везем им первые генераторы. Пока только для радиостанции.

– Я хочу увидеть сестру, ты не имеешь права мне отказать!

– Право у меня есть, идем не на прогулку, поэтому ты сидишь дома. Я скоро буду. А к сестре летом сходим.

Мокрые глаза, взлохмаченные волосы, совершенно убитый вид. Но мы идем встречать «сюрприз», поэтому посторонних на борту не должно быть. Тем более что почему-то рано идем, на три недели раньше обычного.

Выскочили в океан и, используя Гольфстрим и попутный ветерок, быстро катимся на север. Затем подворот, и в сторону Нововыборгских островов, как переименовали Кейп-Бретон. В двухстах милях от мыса Ошибки назначено рандеву. Мы пришли первыми и легли в дрейф. На коротких волнах доложился в Выборг. Дали другую волну, на связи оказался корабль с новыми позывными. Он дал указания открыть дежурство на УКВ и следовать курсом семьдесят пять градусов. Через двенадцать часов в ночи увидели яркие ходовые огни. Корабль нес два топовых, то есть он большой и под двигателем. Я запросил позывные. Мы шли под парусами и не несли топовый, нас еще не было видно. Неожиданно по радио услышал знакомый голос князя Святослава:

– Здесь «ЛК-1», на связи «первый», давно вас наблюдаем.

Я запросил в машине пар, перешел на смешанный ход и зажег топовые. Мы сблизились, и я попросил место в ордере.

– Держись левой раковины.

– Есть!

Сколько мы ни смотрели, парусов не увидели. Корабль шел под машиной, следом за ним шел под парусами какой-то «Веди», держась правой раковины. Оказался номерным, военно-морским. Назывался «ТН-1». Когда рассвело, я увидел покрашенный в оранжевый цвет высокий бак и низкую корму. Из высокой сплющенной трубы поднимался прозрачный горячий газ, под кормой мощно бурлили два винта. Ход шестнадцать узлов. Высокая надстройка прямоугольной формы была окрашена в бежевый цвет. Совершенно необычный корабль. Круглый борт, очень широкий мидель. Через восемь часов подошли к ледяному полю пролива Кабота и там, не снижая хода, «ЛК-1» вошел в лед, и за ним образовывался канал, практически свободный ото льда. Следом за «Веди» мы вошли в этот канал и через шесть часов ошвартовались у причала в Нововыборге. Вот это сюрприз!

Сразу после швартовки иду докладываться. Черт возьми, а как обращаться теперь? Впрочем, я не подданный России, так что будем действовать по-старому. Докладываться не пришлось, князь протянул руку и приобнял меня.

– Отлично действовал, молодец. Но к тебе мы тоже собрались, так что все покажешь на месте. Ну, а сейчас ты как командующий Атлантическим флотом войдешь в трибунал. У нас тут такие дела творятся…

Оказалось, что арестован Пройда. После взятия Луисдэла англичане организовали поставку на западный берег рома и виски и открыли несколько подпольных точек торговли этим зельем. А между Анастасией Гавриловной и мужем черная кошка пробежала, поссорились они, причем крепко. Князь в то лето никого награждать не стал, потому что расходы на войну были значительными, и Федор обиделся на него. А тут еще стало известно, что Святослав окончательно стал царем Московским. Федор к жене, дескать, хватит нам по островам прыгать, пиши царю, чтобы возвращал нас в Выборг. «Маленькая княжна» сказала, что делать ей в Выборге нечего и писать она ничего не будет. Здесь их дом, только дочь забрать надо сюда. Федор ее словами последними обозвал, что дура, вместо этой дыры могла бы в столице блистать, и попытался ее ударить. В итоге оказался на полу, прижатым с завернутой рукой. После этого он из дому ушел, поселился в комендатуре крепости и запил. И зачастил к нему бутлегер ла Марк. В пьяном безобразии разболтал Пройда ему почти все об электрогенераторах, которые князь сюда не дает. Хорошо еще, что капитан Головачев, узнав о запое Лисина, оборудовал его кабинет и спальню в комендатуре спецустройствами. Ла Марка взяли сразу на выходе, хорошенько потрясли, вскрыли бутлегерскую сеть и всю агентуру англичан на острове. Ну, а бывший комендант крепости уже два месяца живет напротив комендатуры.

Пройду лишили звания «гвардеец» и приговорили к десяти годам каторги, с отбытием наказания на Вилюйских рудниках в Сибири. Вот тебе и близость к князю. На Настасью Гавриловну смотреть страшно. Осунулась, похудела. Святослав и Татьяна уговорили ее с ними пойти, сначала по островам, а потом в Выборг, но с должности не сняли, просто в отпуск и на лечение отправили.

Все пересели ко мне на крейсер. Ледокол, а это именно ледокол, получил в качестве порта приписки Нововыборг и вошел в состав Атлантического флота. Кроме него в Нововыборге будет базироваться фрегат, сделанный по усиленному ледовому классу. Осенью второй такой же ледокол займется проводкой наших судов и кораблей на Балтике и в Датских проливах. Датчан в известность не поставили, проливы прошли ночью, разрушив при этом ледовую переправу через Лангебельт. Поставлена задача увеличить поставки крицы в этом году втрое. В Европе бум: все хотят ездить по железной дороге, и металла требуется много, очень много.

– Ты четвертый и шестой контейнер погрузил? – спросил князь перед отплытием из Нововыборга.

– Как можно, княже?

– Ой, еще как! Ладно, отходим, сам себе хуже сделаешь.

Этот самый ледокол приволок какие-то контейнеры на кормовой палубе. Номера были сложные, но мы разобрались, какие грузить. Контейнеры, как их называли, были большими, пришлось их в трюмы класть, так как на палубе мешали. Князь и княгиня больше Анастасией Гавриловной занимались, ну и князь по заводу много ходил. Татьяна Александровна занималась радиостанцией, настраивая ее на работу с остальными флотскими. Наконец отошли, тут князь и спросил об этих контейнерах. По коносаментам, личный груз князя. Места им не было на палубе, высокие очень, пришлось в трюм класть.

Шесть суток на переход, и мне устраивают полную проверку, даже бухгалтерию проверили. Все вроде сошлось. Через трое суток после прибытия меня князь вызвал к себе, он на крейсере расположился. Как ни пыталась Жанетт вытащить его с крейсера в новый дом, так и не получилось.

– Молодец, Андрюша, справился. Все работает. Так, теперь… Все, что в четвертом и шестом контейнерах, перегрузить на два бронекатера, если места не хватит, то еще привлеки пароходики. Все перебросить на атолл Полуночной Луны. Вот здесь продукты, которые требуется закупить и доставить туда. Крейсера многовато, но пару-тройку больших бронекатеров привлеки. Подходы с севера и юга полностью перекрыть. С собой один малый бронекатер 426-го проекта, шестеро матросов, чтобы ночную вахту организовать. В общем, мы приехали не тебя контролировать, а отдыхать. Ты когда последний раз был в отпуске?

– А что это такое?

– Вот и я десять лет не отдыхал. Можешь взять с собой свою длиннокосую русалку. Мы идем отдыхать: ты, твоя мадама, мы с Татьяной и Настя с Сашкой. Твоя задача – обеспечить всех продуктами, катерами и связью. И отдохнуть, если справишься. Вот списки, Таня полмесяца составляла. Гляди у меня! И контейнеры не забудь перебросить! Ступай, поцелуй за меня твою мадаму, смеш… веселая девица. Пусть купальник захватит. Через два дня отход, так что поспешай.

Через два дня отошли, правда, я носился, как намыленный. Старенький потертый катер, на борту которого было написано «Вуокса», больше всего приглянулся князю. И он показал на него. Ни одного помощника, только я и князь, и шестеро канониров двух башен катера. Меня вызвали сразу после отхода. За рулем сам князь.

– Вот что, Андрюша. Меня зовут Слава. Это – Таня. Ее зовут Настя. Жанетт, а тебя как звать?

– Стюардесса по имени Жанна, обожаема ты и желанна… – пропела княгиня высоким и красивым голосом. Улыбка у нее была соответствующей.

Жанетт не знала, что ответить.

– Бог с ним, пусть будет Жанна. Это – Санька. Услышу «ваше величество» или «ваша светлость», отправлю обратно в Кронштадт. Надоело! Мы отдыхаем, и мне… – тут князь выдал такое, что присутствующие княгиня Татьяна и «маленькая княжна» закрыли уши и заулыбались.

– Через двенадцать часов подходим. Андрюша, обеспечь вахту и отдыхай. Мы пошли. Санька, спать! Всем спокойной ночи. Настя, присмотри.

– Что это было? – спросила Жанетт, когда мы вернулись в свою каюту.

– Князь не хочет, чтобы к нему обращались как к князю.

– Мы должны говорить «ваше величество»?

– Нет, Жанетт, мы должны называть его по уменьшительному имени – Слава.

– Нас после этого казнят?

– Ты слышала, что он просил?

– Ну…

– Проще послушаться, чем иметь неприятности…

– Неизвестно, за что тебе срубят голову. Зачем я с тобой связалась!

– Слушай, не стенай!

Утром подошли к атоллу. Князь уже встал, и подходили вместе. Катера долго бегали между тремя большими бронекатерами и берегом, выгружая то, что привезли на остров. Святослав быстренько подрядил всех устанавливать палатки и небольшой шатер с навесом, надувать матрацы, раскладывать все по местам. На остров выгрузили небольшое стадо овец, которые были упомянуты в списке.

– Девочки! Вы сегодня отдыхаете! У нас шашлык, который делаю я. Таня! Ты поможешь?

– Конечно, Славик! Девочки, ищем лук и чистим его! Он в зеленом пакете! Сегодня будем объедаться! Эх, вся диета побоку!

У Жанетт отвалилась челюсть, когда царица Московская скинула с себя почти все и осталась практически в неглиже.

– Жанна, ты чего паришься? – заботливо спросила она. – Тебе не жарко?

У Жанетт не было таких костюмов, которые были у княгини и губернаторши. Уши у нее покраснели, и лицо залило краской.

– Жанночка, все понимаем! Настена! Дай ей купальник. Девочки, сходите примерьте! Настенька, там маленький есть, от «Люфтганзы», беленький, пакет в моей сумке. Давайте быстрее, барашек ждать не будет!

В высокой палатке, куда пошли две молодые девушки, послышалось какое-то хихиканье и чтение молитвы на латыни. Через некоторое время оттуда показалась фигурка с оливковой кожей, на которую было надето что-то белое и блестящее – в общем, это были трусики и бюстгальтер, соединенные вместе через золотистое кольцо на животе. Волосы распустили и перехватили цветной лентой. Выражение лица такое, какое я каждый день вижу, когда она своего зверька «нечего-надеть» приручает. Глаза полны ужаса и ищут у меня защиту.

– Боже мой! «Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс, и в ваших жилах тоже есть огонь! Но умнице фортуне, ей-богу, не до вас, пока на белом свете, пока на белом свете, пока на белом свете есть Гасконь!» Жанна, ты совершенно очаровательна! Во! – Князь показал большой палец, припал на колено и приложил руку к сердцу. Личико бедной Жанетт еще больше покраснело, и она собралась убежать обратно, но ее за руку держала Анастасия Гавриловна, поэтому ей это не удалось.

– Так, девочки, подиум закрывается! Настя, бегом лук резать, Жанна, иди сюда, я тебя кремом намажу, а то ты, хоть и смугленькая, но мгновенно сгоришь. Солнце здесь, однако!

Шестеро князевых собак заинтересованно следили, как барашек превращается в куски мяса, укладывается слоями в керамический тазик вперемешку с луком и заливается вином. Вина много, несколько бочонков выгружено. Князь ко всем прикрутил краники, продегустировал и выбрал это. Было видно, что от этого занятия он получает удовольствие. Барашка – то, что от него осталось – повесили повыше, чтобы собаки не дотянулись, и тут я узнал, для чего на 426-м проекте на корме четыре стакана сделаны. Они есть на всех кораблях, и было совершенно непонятно, зачем их там поставили. Князь подошел к небольшому контейнеру, открыл его, вытащил оттуда два кресла. Немного покопался, взял с дверцы отвертку и установил кресла на корму. К палубе, там, где был малый стакан, прикрутил какое-то устройство. Из контейнера достал чехлы и начал вытаскивать оттуда какие-то прутья.

– Ой, рыбалка! – закричала Настасья и принялась умело собирать, как оказалось, удилище.

– Нет, Настен, не эту, мультипликаторную ставь, тут рыбка что надо берет. Все, вот этот рюкзачок прихвати. Я в машину! Грузите все с Андреем.