- И вы предлагаете это превосходство у немцев отобрать, - адмирал задумался, - если сделать это хотя бы здесь и сейчас, то толк все равно будет. Немцам придется зашивать дыру резервами, а они у них и так невелики. Теперь, товарищ Тамбовцев, насчет радиограммы... Каковы у вам мысли на это счет?
- С радиограммой несколько сложнее, товарищ контр-адмирал, с одной стороны, если код вскрыли мы, то почему это не смогут сделать немцы или англичане... Но тут еще один фактор... А сколько вообще времени мы сможем хранить тайну о своем происхождении? Я думаю, что не больше полугода, год. Когда мы начнем участвовать в Великой Отечественной Войне на стороне СССР, а мы, фактически, уже в ней участвуем, и включимся в структуры РККА и РККФ, то будем вынужденно контактировать с тысячами людей. Утечки в таком случае просто неизбежны...
Короче, если шифр продержится полгода, то значит, что он выполнил свою задачу. Теперь по тексту... Начать надо примерно так, - Товарищ Сталин. Мы, личный состав сводного соединения Военно-морского флота Российской Федерации, вышедшего на учения в Средиземное море в конце декабря 2012 года...
- А может не надо, про 2012 год и Российскую Федерацию, по крайней мере сразу. - засомневалась полковник Антонова, - а то как то неуютно. Вот пришлет Берию разбираться - кто тут дурака валяет...
- А вы, Нина Викторовна, попробуйте как-то иначе объяснить наши возможности, и наш андреевский флаг. - отпарировал Тамбовцев, - тут столько накручено и наверчено, что в своей радиограмме мы должны быть кратки и максимально близки к действительности, а все остальное Ставке должна сказать та "ночь длинных ножей", которую устроит Люфтваффе полковник Хмелев со своими пилотами... Ну, и Евпаторийский десант.
Кстати, товарищ Сталин крайне не любит когда его вводят в заблуждение или морочат голову. Так что, товарищи, давайте держаться фактов, яко путеводной нити. И еще, наш с вами любимый нарком, и так здесь будет, не с первой партией визитеров, так со второй. Ведь он не только Нарком Внутренних Дел, но и куратор Остехбюро, в котором разрабатывается почти весь местный хайтек. А наши корабли этим хайтеком забиты от киля до клотика. Но сейчас это к делу не относится...
А теперь давайте дальше, примерно так, - Случилось так, что мы переместились во времени и пространстве, и оказались в Черном море 4 января 1942 года.
- Не стоит "Случилось так", - сказал я, - можно подумать, что для нас такие перемещения в порядке вещей, лучше написать "По независящим от нас причинам случилось событие, которое перенесло нас"...
- Да, а про "благодетелей-экспериментаторов" мы расскажем уже в личной беседе, если таковая состоится, что называется тет-а-тет. - контр-адмирал задумался, - И обязательно надо вставить про самое совершенное и разрушительное оружие, ну и продемонстрировать его на наглядном примере. Например, станция Джанкой, ключ к крымской логистике. Если снести ее ОДАБами, то это не только предотвратит маневр силами со стороны противника, но и произведет нужное впечатление среди своих. - Он посмотрел на часы, - Вы товарищи, пока составляйте свое послание. Товарищ Тамбовцев, я надеюсь, что оно будет вылизано и безупречно по форме и содержанию, как заявление ТАСС в старые добрые времена. Закончите, занесите мне, я подпишу. А сейчас товарищи Бережной и Хмелев идут со мной.
Уже с порога контр-адмирал, пропустив вперед полковников, обернулся, - Товарищ Тамбовцев, мое предложение пока остается в силе...
4 января 1942 года 21:10, Черное море, Стрелецкая бухта Севастополя.
Началась погрузка десанта на корабли Черноморского флота. Для проведения операции флотское командование выделило из сил охраны водного района быстроходный тральщик Т-405 "Взрыватель", буксир СП-14 и семь катеров типа МО-4.
Каждый из катеров вмещал до пятидесяти человек десанта, остальные десантники, три противотанковые сорокопятки и два плавающих танка Т-37 были погружены на буксир СП-14.
В первый эшелон десанта входили: батальон морской пехоты, пятьсот тридцать три бойца под командой капитан-лейтенанта Бузинова; отряд специального назначения разведотдела штаба Черноморского флота; шестьдесят бойцов под командой капитана Топчиева; отряд погранохраны НКВД, шестьдесят бойцов; группа разведчиков капитан-лейтенанта Литовчука, сорок шесть бойцов; группа разведчиков Панасенко, двадцать два бойца; отряд евпаторийских милиционеров во главе с капитаном Березкиным.
Всего в первой волне десанта должны были пойти семьсот сорок человек. Кроме того, в десанте участвовали партийные и советские работники, которые по прибытии в город должны были возглавить восстановленную советскую власть в Евпатории.
Ровно в 23.00 с тральщика "Взрыватель", флагмана десантной флотилии, был дан сигнал о начале движения. Корабли, выйдя из бухты, перестроились в кильватерную ко?лонну - впереди тральщик за ним пять катеров.
Позже к ним присоединился буксир СП-14 в охранении еще двух морских охотников. Корабли, ми?новав траверз Стрелецкого поста, легли на курс ведущий в Евпаторию.
Шли без огней, соблюдая полную светомаскировку. Погода была тихая, ветер слабый, направления норд-ост, волны почти нет, двигатели переведены на подводный выхлоп и работали приглушенно. Справа багровым заревом проплывает осажденный Севастополь. Пока корабли шли к цели, начался инструктаж личного состава, подразделениям ставились конкретные задачи, например, разведгруппа капитан-лейтенанта Литовчука должна была захватить здание гестапо. Группе разведчиков Опанасенко, путем разведки боем, была поставлена задача выявить огневые точки и расположение сил противника. Батальон капитан-лейтенанта Бузинова после разгрома вражеского гарнизона должен был удержать город до подхода главных сил. Потом на кораблях начались митинги...
А в это время.
День Д. 4 января 1942 года 21:31, Черное море, 55 километров западнее Евпатории. Тяжелый авианесущий крейсер "Николай Кузнецов"
Самолетоподъемник один за другим выталкивал на полетную палубу из глубины ангара хищные силуэты Ми-28Н, больше похожие на огромных стрекоз. Извлеченные на палубу ударные вертолеты спешно готовили к вылету. Пока прикомандированные с базы в Торжке техники монтировали снятые лопасти, вооруженцы подвешивали к пилонам блоки НАР Б-8 и вставляли в них длинные "карандаши" авиационных ракет. Охрану штаба 11-й армии Вермахта ожидало хитрый "коктейль" из осколочно-фугасных, объемно-детонирующих и осветительных боеприпасов. Кое-кому из супостатов перед смертью придется еще и поплакать. А команду, готовящую вертолеты к вылету, чем дальше, тем больше трясло от возбуждения. Ведь подготовленные ими машины через пару часов пойдут в настоящий, а не учебный бой. А эти вот снаряды взорвутся не на полигоне в окружении мишеней, а среди лютых врагов, собрав с них обильную дань кровью.
Тем временем внизу, глубоко под палубой, спецназовцы готовились к рейду, надевали черную униформу без знаков различия, и эмблем, которые могли бы идентифицировать их принадлежность к государству, пославшему их в бой. Бойцы подгоняли снаряжение, чистили и проверяли оружие и средства связи. Тут атмосфера была спокойней, разговоры вполголоса, перебиваемые лишь тихим лязгом и щелчками деталей при сборке оружия. Дело было даже не в том, что они не были возбуждены всем произошедшим. Нет, просто они были профессионалами, рабочими войны, и умели контролировать свои чувства. Здоровые, взрослые мужики, средний возраст бойцов двадцать восемь - тридцать лет. Они повевали в Чечне, Южной Осетии, были признаны медиками и психологами годными к спецоперациям в Сирии. Таких бойцов, с сопоставимым опытом Испании, Халкин-Гола и финской войны, в данный момент в РККА были единицы.
В соседнем помещении совещались командиры. Полковник Бережной скинул свой щегольский серый цивильный костюм, и теперь, с седой головой, одетый в полевую униформу, напоминал Акелу, возглавляющего Стаю перед Большой Охотой.
Он сам поведет группу состоящую из двух усиленных взводов на захват штаба Манштейна. Рядом с ним, командиры взводов и адъютант: тот самый Бес, с которым Тамбовцев разговаривал, когда соединение проходило Гибралтар, а по совместительству, еще и спарринг-партнер и боевой напарник полковника. На столе расстелили план села Сарабуз, где квартировался генерал, который никогда не станет фельдмаршалом. Полковник обвел карандашом два объекта, - Смотрите и запоминайте: вот здесь при советской власти была школа, а теперь там штаб 11-й армии. По ней работает третий взвод. Оттуда вы, капитан Зайцев, должны вытащить все документы, все, до последней бумажки. Здание не поджигать и не взрывать. Насколько я знаю товарища адмирала, через пару дней там снова будет школа.
Теперь, вот, правление плодоовощного колхоза. Тут немецкое офицерье свило себе гнезда. Объект работает четвертый взвод старшего лейтенанта Голикова. Задача его такая... Надо живьем взять самого Манштейна, его начальника штаба и начальника армейского узла связи. Интенданта армии я от вас не требую, поскольку эта служба расположена в самом Симферополе, и здесь они бывают наездами. Но, подвернутся под руку чины гестапо, СД, Абвера или других спецслужб - хватайте не задумываясь.
Теперь дальше. Так как немцы расположились в населенном пункте и для уменьшения жертв со стороны мирных советских граждан, перед началом операции село будет обстреляно авиационными ракетами начиненными хлорпикрином или в просторечии "синеглазкой" и "черемухой". Поэтому работать будем в противогазах.
Сначала залп химией, пусть поплачут и свои и чужие, потом вертушки подвесят десяток "люстр", и лишь после того, как проявившие себя огневые точки противника подавят "ночные охотники", повторяю, лишь только потом десант. Всем все понятно? - офицеры дружно закивали. Полковник посмотрел на часы, - Двадцать два сорок два, время минус тридцать восемь минут. Выводите личный состав на исходную.
Ровно в двадцать три пятнадцать четыре ударных вертолета Ми-28Н и четыре транспортно-штурмовых Ка-29 поднялись с палубы "Адмирала Кузнецова" и ушли в направлении Симферополя. На полпути к цели они выберут тихую уединенную поляну и будут ждать там условленного сигнала. Первый ход был сделан, началась операция под кодовым названием "Ночная гроза".
День Д. 4 января 1942 года 23:20, Черное море, 35 километров западнее Евпатории. Тяжелый авианесущий крейсер "Николай Кузнецов"
Лишь только успели растаять в туманной полутьме силуэты вертолетов группы полковника Бережного, как на освободившейся палубе снова поднялось оживление. На освободившееся место из ангара начали поднимать истребители-бомбардировщики Су-33. Второй, после уничтожения командования 11-й армии, задумкой адмирала Ларионова была операция под кодовым названием "Длинная рука". Это была схема поэтапного уничтожения Люфтваффе на южном крыле советско-германского фронта, путем регулярных ночных налетов на аэродромы противника. По информации, найденной в военно-мемуарной литературе, было установлены аэродромы немцев, на которых в течении войны базировались самолеты Люфтваффе. Для уточнения этой информации в 23:55 в воздух поднялся первый Су-33, оснащенный подвесными топливными баками и контейнером с разведывательной аппаратурой. Говоря более понятным языком, эта машина, пролетая на семнадцатикилометровой высоте, видела по сто километров в стороны и три метра вглубь земли. Пилотировал самолет-разведчик майор Коломенцев, пилот, уже открывший на этой войне свой боевой счет.
Поднявшись в воздух, разведчик с набором высоты направился в сторону Севастополя. Адмирала Ларионова и оперативный отдел соединения хотели уточнить линию фронта вокруг города-героя. Особо ценными были съемки германских позиций в инфракрасных лучах. В зимнюю погоду такие фото есть прямое целеуказание для нанесения бомбоштурмовых ударов с цель поражения живой силы противника.
Сделав над Севастополем "круг почета", Коломенцев направился далее по маршруту: Бахчисарай - Симферополь - Джанкой - Чонгар - Николаев - Херсон - Кривой Рог - Днепропетровск - Донецк - Мариуполь - Мелитополь - Джанкой - Херсон - Николаев - Симферополь и после более чем часового полета должен был приземлиться обратно на "Кузнецове".
Не успел гул двигателей одиночной Сушки затихнуть вдали, а на старт уже начали выкатывать первую тройку бомбардировщиков. Из-за двадцати восьми БРК (Разовые бомбовые кассеты), боевые самолеты казались домохозяйками с переполненными авоськами, возвращающимися с рынка. Их цель - аэродром в Николаеве, на котором базировалась 3-я группа 51-й бомбардировочной эскадры люфтваффе, бомбардировщики Ju-88A, штаб эскадры и штаб 4-го авиакорпуса.
Но прежде чем Сушки поднимутся в воздух, в эфир была передана следующая радиограмма, зашифрованная шифром, используемым для связи Ставки Верховного Главнокомандования со Штабом Севастопольского Оборонительного Района.
Передатчик еще отправлял в эфир последние группы цифр, а с трамплина "Адмирала Кузнецова" один за другим срывались в небо тяжелые машины. Первым на взлет пошел майор Садыков, со стартовой позиции номер два, за ним с позиции номер один в небо поднялась машина капитана Гордина, пока он взлетал, газоотбойник на второй позиции успел опуститься, и через тридцать секунд с третьей позиции стартовал старший лейтенант Ганочкин, один из пилотов так называемого молодого пополнения.
Они ушли, растворились в темноте, а неугомонные техники готовили к вылету следующую тройку, которую возглавлял майор Хамбурдыкин. Ее целью являлся аэродром в Херсоне, на котором базировалась 3-я группа 27-й бомбардировочной эскадры люфтваффе, бомбардировщики Не-111Н. Группа майора Хамбурдыкина начала взлет ровно в полпервого, а в ноль часов тридцать пять минут последняя машина группы оторвалась от родной палубы.
Предпоследней в воздух была поднята тройка возглавляемая командиром авиакрыла полковником Хмелевым. Ее цель самая близкая, но и самая ответственная, это узловая железнодорожная станция Джанкой, под завязку забитая эшелонами с горючим, боеприпасами, войсками. Задача - снести эту станцию с лица земли. Если завтра что-то пойдет не так, и с "Колхиды" не сумеют выгрузить тяжелые вооружения для усиления морской пехоты, то разрушенная станция помешает немцам провести передислокации сил. Просто средство предосторожности.
Под каждый самолет подвешено по восемь полутонных объемно-детонирующих боеприпасов. Они будут у цели примерно через десять минут после взлета. Немецкие солдаты и офицеры, спящие в своих землянках, теплушках или стоящие на постах, еще не знали, что они уже умерли. Их смерть была уже измерена, взвешена и висела под крыльями самолетов XXI века. Оставшиеся минуты жизни их - это не более чем отсрочка исполнения приговора.
Вот тройка Су-33, снизилась до малых высот, и, совершив пологий вираж, вышли на станцию вдоль железнодорожных путей. Автопилоты отрабатывают режим огибания местности. Немцы, стоящие у зенитных орудий, абсолютно ничего не слышат. Их смерть мчится впереди собственного звука.
Вот он, рубеж атаки. Бомбы отделяются от самолетов, позади них раскрываются маленькие парашюты, и на станцию горной лавиной обрушивается страшный грохот. Но это не сама смерть, это всего лишь ее герольд, возвещающий пришествие дамы в саване и с косой. А смерть бесшумно накрывает станцию ковром из длинных продолговатых предметов.
Немецкие зенитчики еще трясут контужеными головами, но все уже кончено. Взрыв единого поля из синхронно сработавших двадцати четырех ОДАБов был такой силы, что эту вспышку видели даже в Севастополе. Следом громыхнули эшелоны с боеприпасами, предназначенные для 11-й армии. Загоревшиеся эшелоны с горючим превратили станцию в настоящий ад. Полковник Хмелев, обернувшись, посмотрел на полыхающее зарево, расплывающееся на том месте, где только что была железнодорожная станция, и которое стало братской могилой для сотен немецких солдат, - Ну, с-суки, мы вам покажем, что такое НАСТОЯЩАЯ война! - Им еще надо было вернуться на авианосец, заправить и осмотреть машины, подвесить бомбы, и совершить еще один вылет, а за ним еще и еще...
А на аэродромах Херсона и Николаева был настоящий ад. Если по-честному, то в январе 1942 года единственным врагом немецких солдат в этих краях был только "генерал Мороз". Советские самолеты давно уже туда не залетали, а партизанское движение еще только начало развертываться, и всех прелестей горящей под ногами земли немецкие солдаты еще не успели узнать.
А этот русский мороз, щипал уши, хватал пальцами за нос, и холодными, б-р-р-р, руками лез под тонкую шинель из эрзац-сукна. Фельдфебеля на него нет, чтоб он пропал. Так что немецкие солдаты, поеживаясь, ходили вокруг выстроенных рядами самолетов с черными крестами на крыльях, и с паучьими свастиками на хвостовых опереньях. Расчеты зенитных пушек дежурили на своих постах. Хотя налетов советской авиации не было уже давненько но, орднунг - есть орднунг!
Но и хваленый немецкий порядок не помог, когда над аэродромами Люфтвафе совершенно бесшумно появились по три стреловидных краснозвездных тени. Потом на летное поле пал ГРОХОТ! А из-под крыльев нежданных ночных визитеров вниз посыпались бомбы, рассыпаясь по пути веером сотен маленьких боевых элементов. Секунду спустя стоянки самолетов, позиции зенитных батарей, склады боеприпасов и ГСМ утонули в тысячах взрывов. На каждый аэродром было сброшено по двенадцать тысяч шестьсот килограммовых боевых блоков осколочно-фугасного действия. То, что осталось на стоянках от самолетов выглядело так, будто боевые машины тщательно пропустили через шредер, а местами и не по одному разу. Крики раненых заглушались гулом пожара и грохотом рвущихся боеприпасов.
В соседних частях завыли сирены воздушной тревоги, наводчики зенитных орудий внимательно вглядывались в темное небо. Но они ничего не заметили. А "сушки", обогнув горящие немецкие аэродромы по широкой дуге, легли на обратный курс. Тем более что в этом мире их никто не мог догнать.
5 января 1942 года. 03.00. Рейд Евпатории. Борт катера МО-4 (бортовой номер СКА-042). Старший лейтенант разведотдела Черноморского флота Петр Борисов.
Как я попал в десант? - Да, вот так и попал, молча. Вызвали меня в штаб и сказали -- пойдешь в Евпаторию. Капитан Топчиев собрал нас, разведчиков, и сказал, что командованию Севастопольского оборонительного района поступил приказ - произвести высадку тактического десанта на Евпаторию, откуда в дальнейшем можно будет нанести удар на Симферополь, в тыл основной немецкой группировке. Какими силами, никто не знает, но наша задача захватить Евпаторию, и восстановить там советскую власть. Ну, а за нами должен пойти полк морской пехоты, который и доведет дело до конца.
Скажу честно, стало как-то не по себе -- высаживаться так далеко в тылу врага. Но по нашим разведданным, в Евпатории немцев не было, только румыны и татарские изменники. А вояки они еще те.
Вечером 4 января началась погрузка на корабли десанта. Флагманом у нас там был БТЩ (быстроходный тральщик) "Взрыватель". На нем и шли основные силы. Ну, и еще семь "мошек" (катеров МО) и один буксир. Всего десантников было человек семьсот. Были среди них и моряки с Дунайской флотилии, и пограничники, и наш брат-разведчик. Были даже милиционеры из Евпатории.
На буксир СП-14 погрузили две плавающие танкетки Т-37 и три 45-миллиметровые пушки.
Уже ближе к полуночи корабли с десантом вышли из Севастопольской бухты. Шли без огней, соблюдали светомаскировку. Да и за звукомаскировкой следили -- катера шли с подводным выхлопом двигателей. Волнения практически не было. В районе Севастополя что-то гремело, взрывалось и горело.
Пока мы шли, командиры провели инструктаж, где каждой группе поставили задачу. Мы, разведчики, с приданными нам бойцами, должны были захватить и удержать Товарную пристань, а потом, продвигаться в город, захватить артиллерийскую батарею на мысе Карантинный и электростанцию. Ну, а потом, как сказал нам капитан Топчиев, мы броском продвинемся в сторону кладбища, и освободить наших военнопленных, которых там в лагере охраняли румыны.
Ну, а после был короткий митинг, где мы пообещали нашему народу и лично товарищу Сталину бить немецко-румынских захватчиков до последней капли крови.
Где то в час ночи, когда мы были уже на полпути, на море опустился туманный кисель, видимость сократилась метров до ста. С неба посыпалась мелкая морось, не пойми что - не то дождь, не то снег.
В два часа сорок минут наш катер подошел к точке развертывания. Согласно плану буксир с танкетками, наш СКА-042 и еще две "мошки" с десантом пошли налево. Тральщик "Взрыватель" с тремя МО пошел по центру, а еще два катера повернули направо.
Вот мы подошли к Торговой пристани. Сердце забилось сильнее, - Сейчас начнется высадка! - подумал я. Катер довольно мягко ткнулся причал, и я, подхватив свою "светку" вместе с остальными товарищами бросился на берег. Что удивительно, по нам никто не стрелял. В центре высадки, на пассажирской пристани, кто-то сдуру выпустил в небо красную ракету.
И тут такое началось: на всех высоких зданиях города: минаретах мечети, колокольнях церквей, крышах гостиниц "Бо-Риваж" и "Крым" зажглись прожектора. Стало светло как днем. Оглянувшись, я увидел, как с буксира выгружают пушки, при этом часть причала была разрушена, и наши бойцы, стоя по грудь в ледяной воде, руками придерживают мостки, по которым на берег артиллеристы спускали сорокопятки.
Я аж зажмурился от обиды. Стало понятно, что немецкое командование ждало нашего десанта и основательно подготовилось. С минаретов и колоколен, из окон городских домов по улице Революции, зданий гимназии, гостиниц, по нам ударили вражеские пулеметы. Почти тут же к ним присоединились минометы и артил?лерийские батареи, расположенные на мысе Карантинном, на улице Эскадронной, возле складов "Заготзерно", и на пересыпи - улица Симферо?польская. Но, недолго музыка играла.
Позади нас в море раздался пульсирующий гром и рев. Я оглянулся назад, и увидел, как сквозь туман пробиваются бело-оранжевые сполохи, будто там заработала грандиозная электросварка. Прямо на наших глазах румынскую батарею на мысе Карантинном, которая и была нашей целью, накрыл лес артиллерийских разрывов. Неизвестные корабли, накрыли артиллерийским огнем и минометную батарею у складов "Заготзерна". По румынской батарее на Пересыпи ударили чем-то страшным, по сравнению с которым наши Раисы Степановны, действие которых я наблюдал в Одессе, это просто детская хлопушка. Пламя взрывов, казалось, поднималось до самых небес. От стоящего в воздухе грохота туман почти распался, и стали видны темные силуэты стоящих на рейде Евпатории крупных кораблей, ведущих беглый артиллерийский огонь по вражеским позициям.
- Какие еще корабли, откуда они?! - подумал я. И тут, прямо над нашими головами со свистом и воем пронеслось нечто напоминающее большой винтокрылый автожир. Еще до войны я читал о них в журнале "Техника-молодежи". Почти над нашими головами эта машина выпустила реактивный снаряд по румынскому прожектору, находящемуся на крыше гостиницы "Бо-Риваж" и освещавшему пассажирскую пристань и буксир СП-14. Пламя ракетного выхлопа высветила на голубом брюхе винтокрылого аппарата большую красную звезду. Крыша гостиницы поднялась вверх, и обломки ее медленно кружа в воздухе, стали падать на стоящие рядом домики.
Другие винтокрылые машины, обнаружили себя, выпустив ракеты, и открыв огонь из пушек по немецким и румынским пулеметам, которые в этот момент обстреливали корабли десанта из окон жилых домов, гимназии, гостиницы "Крым". Мы все, сорок здоровых глоток единодушно заорали "Ура!", когда от каких-то удивительно, снайперски точных попаданий эрэсов, вражеские огневые точки стали замолкать одна за другой.
И в этот момент прожектора с пулеметами, расположенные на минаретах и церквях, вдруг развернулись в сторону опорных пунктов противника - зданиям гимназии и гостиниц "Бо риваж" и "Крым", залив их как потоками света, так и перекрестным пулеметным огнем. Уже после боя я узнал, что проникшие заранее в город осназовцы взяли в ножи расчеты этих румынских огневых точек, и по команде открыли огонь по противнику.
Капитан Топчиев хлопнул меня по плечу, - Шевелись, Борисов, ишь рот открыл, как в цирке. Это товарищ Сталин для немцев с румынами такую баню устроил, чтоб мы не скучали. А у нас еще одно задание есть, занять мыс Карантинный. - бойцы тихо засмеялись, и отряд перебежками направился к подавленной артиллерией неизвестных кораблей румынской батарее.
Живых румын мы по дороге так и не встретили, так что и повоевать нам не пришлось. Сама батарея была разбита в хлам. Повсюду валялись обломки зарядных ящиков, разбитые станины и исковерканные стволы орудий, изуродованные тела румынских артиллеристов. Делать тут нам было уже нечего.
Правда вид на эскадру стоящую на рейде Евпатории открывался великолепный. В сполохе разрывов и отблесках пламени было видно, как два больших корабля идут к берегу в сторону курортной зоны, да так быстро, будто они собирались его таранить. Неожиданно их носовые части раскрылись, словно ворота средневекового замка. И из внутренностей кораблей рыча двигателями и окутанные сизыми клубами выхлопов, выехали бронированные машины, смахивающими на танки, но с носами, похожими на острие стамески и с приплюснутой башней наверху. Из башни торчали два орудия - одно большое, второе - поменьше. Нырнув в воду, танки поплыли в сторону ближайшего пляжа. За ними из подошедших к берегу кораблей вышли еще несколько таких же машин. Когда с берега по ним ударила пара румынских пулеметов, в ответ загрохотала пушка головной машины, калибром этак в восемьдесят пять миллиметров, а может и все сто. Пулеметы заткнулись, и больше не возражали против высадки. Короче, на привычные нам плавающие танкетки Т-37 эти танки были так же похожи, как ЗИС-5 на телегу.
Сняв фуражку, капитан Топчиев, провел рукой по коротко остриженной голове, - Вечер перестает быть томным товарищи, и в первую очередь для немцев. А мы с вами, продолжим выполнение нашего задания, и попробуем найти того, кто сможет ответить нам на пару интересных вопросов.
Следующей нашей целью был захват электростанции. Когда мы уходили с разбитой береговой батареи, я оглянулся на пассажирскую пристань. Бой на улице Революции почти угас, здание гимназии и гостиница "Бо риваж" очевидно уже были в наших руках, и только гарнизон гостиницы "Крым" продолжал вялое сопротивление. Неподалеку разъяренными осами крутились два винтокрылых аппарата, время от времени выпуская по обнаружившей себя огневой точке реактивный снаряд. Там все шло нормально, было очевидно, что с такой поддержкой румынский гарнизон скоро додавят.
Нам беспрепятственно удалось дойти почти до самой электростанции. Но, когда мы уже вплотную приблизились к ее ограде, вдруг в голове колонны из темноты послышался срывающийся на фальцет голос, - Стой, кто идет?!
- Свои! - ответил наш командир, - Идет капитан Топчиев, разведка Черноморского флота.
Ответ часового был странным, - Свои ночью дома сидят! Пароль? - не успел капитан Топчиев подумать о странном часовом, и что-то ответить, как в разговор басом вмешался новый голос, - Кто там шастает, Еремин?
- Моряки, товарищ сержант, местные... - ответил фальцет. Тут у меня, знаете, от сердца и отлегло. А то тут наши бойцы успели договориться до того, что мол, беляки это, снова в Крыму высадились, а корабли у них из Америки, потому что у нас таких нет.
Так вот товарищи, ответственно заявляю, любому беляку, наше слово "товарищ", как острый нож по языку, а этот Еремин так спокойно говорит - "товарищ сержант". Нет, наши это. Только вот как этот Еремин в такой темноте увидел, что мы моряки? И почему, мы местные? А впрочем, действительно, местных, евпаторийских, среди нас немало.
- Чудак ты, Еремин! - продолжил сержантский бас, - Откуда они наш пароль знать могут? Спасибо что не стрельнул сдуру. Товарищ капитан, все в порядке, идите сюда, с вами наш командир поговорить хочет. - В темноте вспыхнула ярко-синяя точка, указывающая нам путь.
Электростанция уже была захвачена бойцами, одетыми в невиданную нами ранее пятнистую полевую форму без знаков различия. Бойцы вооруженные незнакомыми нам короткими карабинами с длинным рожком снизу, занимали посты по периметру. У ворот стоял давешний плавающий танк, возле него совещались командиры, разглядывая карту при свете таких же синих фонариков. Еще два танка стояли в глубине двора. Во дворе, кое-где валялись мертвые румыны, а также несколько трупов в гражданской одежде и с белыми повязками.
Капитан Топчиев резко остановился, - Кто это? - спросил он у сопровождавшего нас сержанта.
- Общество добровольных вооруженных татарских помощников третьего рейха. Предатели, одним словом. - пожал плечами тот, - Перед операцией поступила команда эту сволочь в плен не брать.
- Понятно! - передернув плечами, капитан двинулся дальше, оглядываясь по сторонам.
Когда мы подошли к совещающимся командирам, сержант отрапортовал, - Товарищ капитан, прибыла группа разведчиков черноморского флота во главе с капитаном Топчиевым.
От группы командиров отделился коренастый командир средних лет, странная круглая каска была сдвинута на затылок, из под расстегнутого на груди бушлата была видна наша морская душа - тельняшка. Он был значительно старше нашего капитана, и очевидно, уже успел повоевать. Лицо его пересекал тонкий шрам, как от осколочного ранения, а в глазах было написано такое... там можно было прочесть, в какой позе и сколько раз, он имел этих немцев, румын и татарских изменников Родины. Козырнув, он представился, - Капитан Рагуленко, командир второй роты морской пехоты отдельной десантно-штурмовой бригады особого назначения. И не задавай лишних вопросов, капитан Топчиев, бригада подчинена напрямую Ставке Верховного Главнокомандования, и все что вам нужно о нас знать, вам расскажут уже после операции.
А сейчас нам нужна прямая связь с командующим вашего отряда капитаном 2-го ранга Буслаевым Николаем Васильевичем. Необходимо согласовать дальнейшие действия, во избежание потерь от огня своих же.
- Товарищ Рагуленко, - отрезал наш командир, - капитан 2-го ранга Буслаев, находится на тральщике "Взрыватель", и прямой связи с ним у нас нет.
- Вот дерьмо! - выругался командир осназовцев, - Я так и знал, что где-то здесь зарыт каменный топор! Товарищ Топчиев, прошу вас, - командиры осназа расступились, давая нам место возле карты города. - Вот, смотрите. Тут, в центре высадился батальон капитан-лейтенанта Бузинова. Фронт высадки первого эшелона вашего десанта, фактически совпадает с Набережной и улицей Революции. Ваша группа находится на крайнем левом фланге высадки... - капитан Топчиев кивнул, и товарищ Рагуленко продолжил, - Наш батальон в составе двух рот морской пехоты с техникой и батареи плавающих самоходных гаубиц, высадился на всем протяжении пляжей Курортной зоны. В центре, на набережных, наши машины просто не смогли бы выйти на берег.
Сейчас мы с вами на самом правом фланге нашего батальона. Наша задача, взаимодействуя с вашим левым флангом, то есть с вами, капитан, занять Курортную зону, освободить лагерь военнопленных, и в районе Нового города, соединиться с третьей ротой, которая будет высаживаться в районе пересыпи. Общая задача - захват и удержание Евпатории. И ни один пособник фашистов не должен уйти из города. Ну, если только под конвоем.
Как мне показалось, капитан Рагуленко явно что-то недоговаривал. Но услышав слова - "отдельная бригада особого назначения", я решил не задавать лишних вопросов. У них служба такая. Сказано взаимодействовать, будем взаимодействовать, а об остальном, пусть у начальства голова болит.
В этот момент наш командир кивнул, он явно пришел к тому же выводу. Товарищ Рагуленко махнул кому то рукой, и моторы танков завелись, стрельнув в нашу сторону горячим солярным выхлопом. - Ну что же, товарищи, добро пожаловать на броню. И вперед, на врага.
День Д+1, 5 января 1942 года. 01:35. Корреспондент ИТАР-ТАСС Тамбовцев Александр Васильевич.
Я таки сбежал на войну. Произошло это следующим образом. Прикинувшись ветошью, я стал помогать своим коллегам из съемочной группы канала "Звезды" подтаскивать кофры и баулы к вертолету Ка-27ПС, который должен был доставить тележурналистов на БДК "Калининград". А потом, когда вертолет уже был готов оторваться от палубы "Адмирала Кузнецова", по наглому забрался на борт "вертушки". Андрюха Романов, увидев мой рывок, жизнерадостно заржал, и похлопал меня по плечу. А Ирочка Андреева растерянно пробормотала: "Александр Васильевич, и вы с нами?" "Ага, - коротко ответил ей я, устраиваясь поудобней на сиденье вертолета.