Абхорсен

И хотя полдень миновал совсем недавно и прямые лучи солнца все еще озаряли дом, островок и реку, по обоим берегам отвесно воздвиглись плотные стены тумана. Они достигали уже нескольких сотен футов в высоту, но громоздились все выше и выше.

Туман, несомненно, был колдовского происхождения. Он не поднимался от реки, как полагается обыкновенному туману, и не пришел вместе с облаком. Он надвигался одновременно с востока и с запада, причем стремительно, невзирая на ветер. Поначалу разреженный, он сгущался с каждой минутой.

Еще одно подтверждение странной природы тумана обнаружилось южнее: волна тумана резко остановилась, вместо того чтобы смешаться с естественной водяной пылью над гигантским водопадом, там, где река срывалась вниз с Долгих утесов.

А следом за туманом явились мертвые. Неповоротливые трупы неуклюже карабкались по берегам реки. Стремительный водный поток внушал им страх, но что-то неумолимо гнало их вперед, что-то, что скрывалось чуть дальше в тумане. Наверняка это «что-то» – Хлёрр-под-Маской, некогда некромантка, а теперь и сама – одна из великих мертвых. Лираэль понимала, сколь опасно такое сочетание, ведь Хлёрр, скорее всего, сохранила свои былые познания в Свободной магии, а в придачу к ним обрела в Смерти новые силы. Силы, скорее всего, темные и непостижные. Лираэль с Псиной ненадолго прогнали Хлёрр, сразившись с нею на речном берегу прошлой ночью, но победить ее не победили.

Лираэль ощущала и присутствие мертвых, и колдовскую природу тумана. И хотя дом Абхорсена защищали и глубокий и стремительный речной поток, и бессчетные магические преграды и стражи, девушка непроизвольно поежилась, словно кожи ее коснулись холодные пальцы.

Никто ничего не сказал на это, хотя Лираэль чуть со стыда не сгорела при мысли о том, что выказала себя такой трусихой. Все молчали – и неотрывно смотрели на нее. И Сэм, и Псина, и Моггет – все они не иначе как ждали от нее мудрого решения или гениального озарения. На мгновение девушку захлестнула паника. Она не привыкла брать на себя ведущую роль – в разговоре ли или в чем-то еще. Но теперь она – преемник Абхорсена. И пока Сабриэль находится в Анцельстьерре, по ту сторону Стены, она, Лираэль, – единственный Абхорсен, и другого нет. И мертвые, и туман, и Хлёрр – все это ее проблемы. Причем проблемы пустячные в сравнении с подлинной опасностью – с тем неведомым артефактом, что Хедж с Николасом пытаются откопать у Красного озера.

«Я должна делать хорошую мину при плохой игре, – думала Лираэль. – Я должна изображать из себя Абхорсена. Может, если я буду достаточно убедительна, то и сама в себя поверю».

– А есть ли из дома какой-нибудь выход, помимо вон той переправы? – внезапно спросила девушка, глядя на юг, туда, где над водой едва виднелись камни, играющие роль мостиков к восточному и западному берегам. «„Переправа“ – не совсем подходящее слово», – подумала Лираэль. Тут уместнее сказать «перепрыжка», ведь камни находились на расстоянии по меньшей мере шести футов друг от друга и очень близко к краю обрыва. Если промахнешься в прыжке, упадешь в воду, река подхватит тебя, оглянуться не успеешь, и потащит к водопаду. И сорвешься ты вниз с огромной высоты, а всесокрушающий поток воды сомнет тебя и раздавит под своей тяжестью.

– Сэм?

Сэм помотал головой.

– Моггет?

Белый котик свернулся в клубочек на сине-золотой подушке. Еще недавно подушка эта лежала на табуретке перед телескопом, но была сбита мягкой лапкой; на полу она оказалась явно нужнее. На самом деле Моггет не был настоящим котом, хотя и принял кошачье обличье. Ошейник, покрытый знаками Хартии, с миниатюрным колокольчиком – Ранной, снотворцем, недвусмысленно свидетельствовал: это существо не просто говорящий кот, а нечто большее.

Моггет приоткрыл один ярко-зеленый глаз и широко зевнул. Тихо звякнул Ранна – и Лираэль с Сэмом тоже начали непроизвольно позевывать.

– Сабриэль забрала Бумажнокрыл, так что улететь мы не можем, – промурлыкал он. – А даже если бы и улетели, нам пришлось бы пробиваться сквозь стаю ворон-кровавиков. Наверное, мы могли бы призвать ладью, но тогда мертвые последуют за нами вдоль берегов.

Лираэль смотрела на стены тумана. Она и двух часов не пробыла преемником Абхорсена, а уже в растерянности и не знает, что делать. В одном она убеждена твердо: необходимо немедленно покинуть дом и спешить к Красному озеру. Нужно как можно скорее отыскать Николаса, Сэмова друга, и остановить его, помешать выкапывать то, что погребено глубоко под землей.

– Возможно, есть еще один выход, – вмешалась Псина. Она соскочила с табуретки и принялась нарезать круги вокруг Моггета, вышагивая «по-журавлиному», точно приминала траву, а не ступала по холодному камню. Внезапно собака плюхнулась на пол рядом с котом и с размаху шлепнула тяжелой лапой у самой его головы. – Вот только Моггету он не понравится.

– Что еще за выход? – прошипел Моггет, выгибая спину. – Никакого такого выхода не знаю, кроме как по камням до берега, или по воздуху, или по воде на лодке, а я здесь живу с тех самых пор, как построен дом.

– Но не с тех самых пор, как река была разделена надвое и создан этот остров, – невозмутимо возразила Псина. – Еще до того, как Созидатели возвели стены, на том самом месте, где сейчас растет раскидистое инжирное дерево, стоял шатер первого Абхорсена.

– Верно, – согласился Моггет. – Но ведь и тебя тогда здесь не было.

Лираэль померещилось, будто в последних словах Моггета прозвучала нотка сомнения или намек на вопрос. Она внимательно пригляделась к собаке, но Шкодливая Псина лишь потерла нос передними лапами и продолжила:

– Как бы то ни было, некогда действительно существовал еще один путь. Если он сохранился по сей день, то там глубоко и, возможно, подстерегают многие опасности. Вероятно, кое-кто скажет, что благоразумнее было бы пройти по «мостику» из камней и пробиться сквозь строй мертвых.

– Кое-кто – но не ты? – уточнила Лираэль. – Ты думаешь, у нас есть выбор?

Лираэль боялась мертвых, но не настолько, чтобы не вступить с ними в бой при необходимости. Она просто не была до конца уверена в своей новообретенной сущности. Возможно, Абхорсен такой, как Сабриэль, в расцвете лет и силы, с легкостью преодолеет переправу и наголову разгромит и Хлёрр, и мертвых подручных, и всю прочую нежить, что только подвернется. Лираэль казалось, что если она сама отважится на такое, то ей в итоге придется отступать обратно по камням, и, скорее всего, она поскользнется, сорвется в реку и рухнет в водопад.

– Думаю, нам надо рассмотреть этот путь, – объявила Псина. Она с наслаждением потянулась, едва не задев Моггета лапами, затем неспешно встала и зевнула, оскалив здоровенные белые клыки. Наверняка, чтобы подразнить Моггета, Лираэль в этом даже не сомневалась.

Моггет, сощурившись, глянул на собаку.

– Глубоко? – мяукнул кот. – Это то, о чем я подумал? Нам туда нельзя!

– Она давно ушла, – успокоила Псина. – Хотя что-то могло и остаться…

– Она? – хором переспросили Лираэль с Сэметом.

– Ты ведь знаешь о колодце в розарии? – спросила Псина. Сэмет кивнул, а девушка попыталась вспомнить, не видела ли колодца по пути через весь остров к дому. Да, вроде бы краем глаза она приметила розы – множество роз увивали шпалеры на восточной стороне лужайки, ближе к дому. – В колодец можно спуститься, – продолжала Псина. – Хотя спуск долгий и узкий. Так мы окажемся в глубине подземных пещер. Сквозь них можно пройти к основанию водопада. А оттуда нам придется снова вскарабкаться на утесы, но думаю, мы проделаем это дальше к западу, обойдя Хлёрр с ее приспешниками.

– Но колодец полон воды! – запротестовал Сэм. – Мы утонем!

– Ты уверен? – усмехнулась Псина. – Ты вообще в него когда-нибудь заглядывал?

– По правде сказать, нет, – признался Сэм. – Кажется, он закрыт…

– А кто такая «она»? – настойчиво переспросила Лираэль. – О ком ты упомянула? – Благодаря долгому опыту девушка безошибочно распознала, что Псина пытается уйти от ответа.

– Та, что некогда жила там, внизу, – объяснила Псина. – Та, что обладала немалой и опасной силой. Возможно, от нее еще что-то осталось.

– Что еще за «та»? – строго осведомилась Лираэль. – Как кто-то может жить глубоко под домом Абхорсена?

– Я отказываюсь даже приближаться к этому колодцу! – взвыл Моггет. – Это ведь Каллиэль попытался раскопать запретное место, так? И зачем нам добавлять свои кости к его останкам в каком-нибудь темном углу подземных пещер?

Лираэль искоса глянула на Сэма и вновь обернулась к Моггету. И тут же об этом пожалела, ведь она опять выдала свои сомнения и страхи. Но ведь теперь, став преемником Абхорсена, Лираэль не должна выказывать слабости! Сэм не скрывал своего ужаса перед Смертью и мертвыми и своего желания спрятаться здесь, в надежно защищенном доме. Но юноша преодолел свой страх – по крайней мере, на время. А где Сэму взять храбрости, если она не подаст ему примера?

А еще она, Лираэль, приходится ему тетей. Тетей она себя не ощущала, но, наверное, подобное родство подразумевает определенные обязательства по отношению к племяннику, даже если племянник всего на несколько лет ее младше.

– Псина! Отвечай мне прямо, без уверток, – приказала девушка. – Кто… или что… таится там, внизу?

– Ну, словами объяснить трудно, – промолвила собака, переступая передними лапами. – Тем более что внизу, скорее всего, вообще никого нет. А если и есть, наверное, можно назвать ее последком, оставшимся от создания Хартии. Ведь такова же и я, и очень многие другие, великие и малые. Но если она там – или если не она, то некая ее часть, – тогда, возможно, она такова же, что и прежде, то есть очень опасна в… стихийном… смысле, хотя все это было давным-давно, и на самом-то деле я рассказываю вам только то, что говорили, или писали, или думали другие люди…

– А что ей там делать? – спросил Сэмет. – Под домом Абхорсена?

– Вообще-то, она не то чтобы привязана к одному месту, – отозвалась Псина, почесывая лапой нос и упорно не встречаясь ни с кем взглядом. – Она – нигде. Но некая часть ее силы вложена сюда, так что если она где и есть, то, скорее всего, здесь, и именно здесь она есть, если вообще где-либо.

– Моггет? – воззвала Лираэль. – Ты можешь это перевести?

Но Моггет не ответил. Глаза его были закрыты. Где-то на середине песьих рассуждений он свернулся клубочком и заснул.

– Моггет! – повторила Лираэль.

– Он спит, – вступилась Псина. – Ранна погрузил его в дрему.

– Сдается мне, Моггет прислушивается к Ранне, только когда сам этого хочет, – пробурчал Сэм. – Надеюсь, что Керригор спит крепче.

– Можем зайти проверить, если угодно, – предложила Псина. – Но, думаю, если бы он проснулся, мы в неведении не остались бы. Ранна не столь строг, как Саранет, но, если надо, держит крепко. Кроме того, могущество Керригора заключалось в его приспешниках. Он искусно черпал в них свою силу, и именно в этом причина его падения.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Лираэль. – Я думала, он был адептом Свободной магии и стал одним из великих мертвых.

– Не только, – покачала головой Псина. – В его жилах текла королевская кровь. Он привык господствовать над другими. Где-то в Смерти Керригор нашел средство использовать силу тех, кто присягал ему на верность, через клеймо, которое он выжигал в их плоти. Если бы Сабриэль случайно не применила древнейшего заклинания, которое отсекло его от источника власти, думаю, Керригор восторжествовал бы. По крайней мере, до поры до времени.

– Почему только до поры до времени? – уточнил Сэм. Он уже жалел, что заговорил о Керригоре.

– Думаю, в итоге он предпринял бы именно то, чем сейчас занят твой приятель Николас, – объяснила Псина. – И откопал бы из-под земли то, чего лучше не трогать.

На это никто не возразил.

– Мы теряем время, – решительно заявила Лираэль.

Она снова вгляделась в туман на западном берегу.

Девушка ощущала присутствие множества мертвых подручных – больше, чем различал взгляд, хотя различал он больше чем достаточно. Разлагающиеся часовые в пелене тумана. Ждут, чтобы враг вышел из безопасного убежища.

Лираэль вдохнула поглубже и решилась.

– Псина, если ты думаешь, что можно спуститься в колодец, значит этот путь мы и выберем. Хотелось бы надеяться, что никаких остатков некоей грозной силы мы там не найдем. А если найдем, может, она вполне дружелюбна, и мы все объясним…

– Нет! – рявкнула Псина, к вящему изумлению всех и каждого. Даже Моггет приоткрыл один глаз, но, осознав, что Сэм следит за ним, тут же поспешно зажмурился.

– Что такое? – переспросила Лираэль.

– Если она там, что маловероятно, заговаривать с ней ни в коем случае нельзя, – объяснила Псина. – Ни в коем случае нельзя ни прислушиваться к ней, ни притрагиваться.

– А кто-нибудь когда-нибудь ее слышал или касался? – полюбопытствовал Сэм.

– Из смертных – никто, – заверил Моггет, приподняв голову. – Никто из смертных никогда не проходил через ее чертоги, как мне кажется. Сунуться туда – это чистое безумие. Мне до сих пор любопытно, что случилось с Каллиэлем.

– А я думала, ты спишь, – упрекнула Лираэль. – Кроме того, возможно, она просто нас не заметит – как и мы ее.

– Да я не враждебности ее опасаюсь, – возразил Моггет. – Я опасаюсь, что она просто обратит на нас внимание.

– Может, нам стоило бы… – начал было Сэм.

– Что стоило бы? – ехидно осведомился Моггет. – Остаться здесь, в безопасном и уютном доме?

– Нет, – тихо возразил Сэм. – Если голос этой женщины так опасен, тогда, может, нам заранее приготовить затычки для ушей? Из воска или что-нибудь в этом роде?

– Не поможет, – помотал головой Моггет. – Если она заговорит, вы услышите ее всем своим существом – ее голос пробирает до костей. А уж если запоет… В общем, будем надеяться, что петь она не станет.

– Мы обойдем ее стороной, – заверила Псина. – Положитесь на мой нос. Мы отыщем дорогу.

– Скажи, а кто такой Каллиэль? – спросил Сэм.

– Каллиэль был двенадцатым Абхорсеном, – поведал Моггет. – Чрезвычайно недоверчивый тип. Продержал меня взаперти много лет. Тогда, должно быть, он колодец и выкопал. Когда Каллиэль исчез, его внук унаследовал дедовы колокольцы и титул – и выпустил меня. Не хотелось бы мне разделить судьбу Каллиэля. Тем более на дне колодца.

Лираэль вздрогнула, заметив, как в тумане что-то всколыхнулось. Зловещее присутствие, ощущаемое вдали, придвинулось ближе. Лираэль чувствовала: это некое существо, куда более могущественное, нежели тень-подручные, а ведь уже и они замаячили на границе тумана.

А Хлёрр приближалась: она спустилась почти к самому берегу. Или если не Хлёрр, то кто-то равный ей по силе – или даже еще более могущественный. Может, не кто иной, как некромант, с которым Лираэль столкнулась в Смерти.

Хедж. Тот самый некромант, который обжег Сэма. Сквозь разрезы в рукавах сюрко на запястьях юноши до сих пор просматривались шрамы.

Это сюрко, кстати, – еще одна тайна. «Но о ней мы подумаем потом», – устало решила Лираэль. На сюрко в рассеченном и пересеченном щите сочетались королевские башни и фигура, которой не видели вот уже тысячу лет. Мастерок Созидателей Стены.

Перехватив ее взгляд, Сэм подергал за толстую золотую нить там, где на льняном полотне был выткан символ Созидателей. Юноша постепенно, очень медленно начинал осознавать, что фантомы не ошиблись с сюрко. Во-первых, оно было новехоньким, только что сотканным, а не какой-то там старой тряпкой, вытащенной из пыльного шкафа или из корзины для белья столетней давности. Так что, вероятно, в силу некоей неведомой причины он имеет полное право носить это сюрко. Выходит, он не только принц королевской крови, но еще и Созидатель. Но что это значит? Созидатели исчезли за тысячу лет до него, вложив себя в созидание Стены и Великих Камней Хартии. Причем в буквальном смысле, насколько Сэм себе это представлял.

На мгновение юноша задумался, не ждет ли и его подобная судьба. Не закончится ли его жизнь с созданием чего-либо – по крайней мере, как человека, который живет и дышит? «Потому что Созидатели на самом деле не вполне мертвы», – размышлял Сэм, вспоминая Великие Камни Хартии и Стену. Они, скорее, преобразились и видоизменились, но не умерли.

Честно говоря, его отнюдь не прельщала подобная участь. Но как бы то ни было, куда вероятнее, что он просто погибнет, думал Сэм, всматриваясь в туман и ощущая леденящее присутствие в нем мертвых.

Парень снова подергал за золотую нить на груди и приободрился; страх перед мертвыми отступил. Сэм ведь никогда не хотел становиться Абхорсеном. Быть Созидателем куда интереснее, даже если пока не вполне понятно, что это значит. А в неизвестности есть и свои плюсы. То-то взбеленится его сестрица Эллимир! Эта никогда не поверит, что он сам не знает и не может объяснить, каково это – быть Созидателем; наверняка ведь просто не хочет из чистого упрямства!

Ну да неизвестно, суждено ли ему еще когда-нибудь увидеть Эллимир…

– Нам пора, – напомнила Псина, возвращая Лираэль и Сэма к реальности. Все это время девушка отрешенно вглядывалась в туман, с головой уйдя в собственные мысли.

– Да, – подтвердила Лираэль, усилием воли отводя взгляд. Не в первый раз она пожалела о Большой библиотеке Клэйр. Ах, если бы вернуться назад! Но это желание, заодно с ее извечной тоской по белым одеяниям и серебряному, с лунными камнями венчику полноправной Дочери Клэйр, пришлось решительно затолкать куда-то в глубины подсознания. Теперь она – Абхорсен, и перед ней стоит великая и судьбоносная задача.

– Да, – повторила девушка. – Нам пора. И пойдем мы через колодец.

Глава вторая. Вниз, в глубину

Как только решение было принято, подготовка к уходу заняла чуть больше часа. Со времен своих занятий боевыми искусствами – сколько же лет прошло с тех пор? – Лираэль впервые облачилась в броню, но доспех, принесенный фантомами, оказался не таким тяжелым, как кольчужные панцири, хранившиеся в оружейной комнате при тренировочном зале у Клэйр. Броня вся целиком состояла из крохотных, частично перекрывающих друг друга пластинок или чешуек из какого-то неизвестного девушке материала и, невзирая на то что доходила до самых колен, а длинные рукава раздваивались, как ласточкин хвост, сидела на удивление легко и удобно. Кроме того, от нее не исходил характерный запах промасленной стали, чему Лираэль несказанно обрадовалась.

Шкодливая Псина объяснила девушке, что чешуйки представляют собою некую разновидность керамики под названием «джетр», сотворенную с помощью магии Хартии. Сама по себе она не магическая, хотя крепче и легче любого металла. Секрет ее создания давно утерян, и новых доспехов не делали вот уже тысячу лет.

Лираэль ощупала одну из пластинок и, к удивлению, поймала себя на мысли: «А ведь Сэм сможет такое смастерить!» – хотя сама не понимала, с чего ей это пришло в голову.

Поверх брони Лираэль набросила сюрко, изукрашенное золотыми звездами и серебряными ключами. Бандольер с колокольцами полагалось носить поверх сюрко, но Лираэль еще только предстояло его надеть. Сэм неохотно принял у нее ветряную флейту, но Темное Зеркало по-прежнему покоилось в ее поясном кошеле. Девушка знала: весьма вероятно, ей снова понадобится заглянуть в прошлое.

Снаряжение Лираэль довершали ее меч, Нэхима, лук с колчаном, полученные от Клэйр, и легкий рюкзак. Смышленые фантомы весьма ловко упаковали в него все то, на что девушка еще и посмотреть толком не успела.

Прежде чем спускаться вниз, где уже дожидались Сэм с Моггетом, Лираэль на мгновение замешкалась и погляделась в высокое серебряное зеркало, висящее на стене ее комнаты. Отразившийся в нем образ мало походил на вторую помощницу библиотекаря из Библиотеки Клэйр. Взору Лираэль предстала воинственная, мрачноватая молодая особа; темные волосы схвачены сзади серебряным шнуром, а не падают свободно на лицо. Одета она уже не в библиотечную жилетку, а вместо выданного библиотекой кинжала на боку у нее висит длинная Нэхима. И все-таки совсем отказаться от своей прежней сущности девушка не могла. Она вытянула из красной жилетки одну-единственную нитку алого шелка, ухватив ее за висящий кончик, намотала на мизинец, так, чтобы получилось колечко, оборвала и засунула в поясной кошель с Темным Зеркалом. Пусть она больше не носит жилетку, небольшая ее часть всегда и везде пребудет с нею.

«Я стала Абхорсеном, – подумала Лираэль. – По крайней мере, внешне».

Самой явной приметой ее новой сущности и ее новообретенных способностей преемника Абхорсена явился бандольер с колокольцами. Тот самый, что загадочным образом появился в доме прошлой зимой: именно его Сабриэль вручила Сэму. Лираэль по очереди ослабляла ремешки на футлярах и просовывала внутрь пальцы, ощущая холод серебра и красного дерева и тонкое равновесие между Свободной магией и знаками Хартии в металле и древесине. Лираэль была достаточно осторожна – ни один из колокольцев не звякнул, но даже прикосновения пальца к кромке купола оказалось довольно, чтобы отчасти призвать голос и суть каждого из колокольцев.

Наименьший из колокольцев – это Ранна. Иные зовут его снотворцем или усыпляющим, его голос звучит нежной колыбельной и убаюкивает всех, кто его слышит.

Второй – это Мозраэль, пробуждающий. Лираэль коснулась его совсем легонько, ведь Мозраэль уравновешивал Жизнь и Смерть. Если правильно им воспользоваться, он вернет мертвого обратно в Жизнь, а прозвонившего отбросит из Жизни в Смерть.

Третий – это Кибет, вожатый. Кибет дарует свободу передвижения мертвым; также им можно воспользоваться, чтобы заставить мертвых идти туда, куда угодно звонарю. Но он способен обратиться против владелицы и повести ее куда-нибудь – обычно туда, куда ей вовсе не хочется.

Четвертый зовется Дайрим, глашатай, самый мелодичный из всех, согласно «Книге мертвых», и один из самых сложных в использовании. Дайрим способен вернуть дар речи давно безгласому мертвому. А еще он умеет открывать чужие секреты и даже позволяет читать мысли. Наделен он и более зловещими способностями, за что так любим некромантами, ведь Дайрим может заставить не в меру разговорчивый язык умолкнуть навеки.

Имя пятого колокольца – Бельгаэр, разумный. Бельгаэр умеет исцелять источенное Смертью сознание, восстанавливать в мертвом и память, и мысли. А еще он способен стереть эти мысли, как в Жизни, так и в Смерти, и используется некромантом, чтобы лишить врагов разума. Но иногда он расщепляет сознание самого некроманта, ведь Бельгаэру нравится звук собственного голоса, и колокол только и ждет возможности спеть по своей воле.

Шестой – это Саранет, он же налагающий оковы. Саранет – любимый колокол всех Абхорсенов: массивный и надежный, могучий и верный. С помощью Саранета подчиняют и сковывают мертвых, заставляя их повиноваться желаниям и указаниям звонаря.

Лираэль очень не хотелось дотрагиваться до седьмого колокола, но девушке казалось, что неучтиво будет презреть самый могущественный из колокольцев, пусть даже прикосновение к нему леденит и пугает.