Колл, видя беспокойство Тарена, старался его развеселить и рассеять его мрачные мысли.

— А ты, мой мальчик,—весело продолжал он,—что-то повесил нос и выглядишь, как побитый морозом турнепс. Когда-то, помнится, ты весь дрожал от радости и горел нетерпением, стоило только Гвидиону поманить тебя за собой.

Тарен улыбнулся.

— Я бы отправился и в Аннувин, если бы Гвидион позволил. Да, ты прав, старый друг, для того мальчика, каким я был когда-то, это путешествие казалось бы только смелым приключением, погоней за легкой славой. Теп ерь-то я знаю: жизнь человека стоит больше, чем слава, и даже капля пролитой крови слишком большая плата.

Тарен посерьезнел.

— Мое сердце неспокойно,—сказал он.—Нет, я не трепещу, но и не особо радуюсь предстоящим приключениям, тем опасностям, что, уверен, подстерегают нас. В давние времена, освобождая украденную Хен Вен, ты уже побывал в Аннувине. Скажи, может ли Гвидион в одиночку добиться чего-нибудь в королевстве Аровна?

— Ни один человек не сможет сделать большего,— сказал Колл, взваливая на плечи пики. Он повернулся и вышел из-под навеса, этим как бы желая прекратить разговор. И Тарен понял, что старый воин так по-настоящему и не ответил на его вопрос.

Каер Даллбен остался далеко позади. День уже клонился к вечеру, когда путники разбили лагерь в самой глубине леса.

Эйлонви с блаженным вздохом опустилась на жесткую, чуть промерзшую землю.

— Как давно я не спала на каменной лесной подстилке! — улыбнулась она.— Насколько это приятнее перин на гусином пуху.

Гвидион позволил развести небольшой костер. Пока обстоятельный Колл отводил в сторонку и привязывал лошадей, Гурджи открыл свою сумку с едой и стал быстро извлекать оттуда все подряд. Все, промерзшие и одеревеневшие от долгого путешествия, были сегодня на редкость молчаливы и хмуры. Только король Рун не потерял своего обычного хорошего расположения духа. Когда путники подсели поближе к костру и замерли, гладя на бледные языки пламени, король Рун нашел острую веточку и стал деловито царапать ею по земле, рисуя запутанную паутину линий.

— Дамба, дамба...— бормотал он.— Я, кажется, понял, почему ничего не получилось. Да, именно так. Всё надо по-другому...

Тарен видел, как в отблеске костра горят глаза Руна, как на лице его появилась знакомая мальчишеская улыбка. Но во всем облике юноши уже не было прежней мальчишеской неуклюжести и беспомощной наивности. Тарен понял, что Рун больше не был тем суетливым безалаберным князьком, которого он знал на острове Мона. Сейчас король Рун был так же весь поглощен своим делом, как и Тарен когда-то в кузнице, за

ткацким станком или перед гончарным кругом. И если Рун повзрослел, правя королевством, то Тарен возмужал в тяжелом труде среди основательных мастеров народа Свободных Коммотов. Сейчас он разглядывал Руна и чувствовал, как прежняя приязнь сменяется в нем новой и сильной привязанностью к этому чистому и от-

крытому юноше. Король Моны продолжал лихорадочно чертить, стирать, снова корябать жесткую землю, улыбаться, хмуриться, что-то бормотать, и Тарен тоже увлекся его занятием. Он внимательно разглядывал поначалу запутанные и непонятные линии на земле, изучал их, вникал в смысл рисунка и вдруг улыбнулся. Он понял, что здесь не так, что не получается. Как и прежде, намерения короля Моны были чуть больше его умения.

— Подозреваю, что твоя плотина рухнет, если ты построишь таким образом,—не удержался Тарен.—Посмотри сюда.—Он провел пальцем по извилистой линии.— В основание следует класть более тяжелые камни, утопить их поглубже. А здесь...

— Изумительно! — воскликнул король Рун, на ходу подхватив мысль Тарена.— Совершенно верно! Ты должен приехать на Мону и помочь мне докончить строительство! — Он принялся лихорадочно стирать и заново прочерчивать свои линии, да так увлеченно, что чуть не свалился в костер.

— О великий и добрый хозяин! — восторженно вскричал Гурджи, внимательно следивший за разговором, в котором мало что понимал.— О мудрые закавыки и закорюки! Гурджи очень хочет побольше уменья и ум-ненья!

Гвидион сердито глянул в их сторону.

— Наш костер и так довольно рискованная затея, и нечего добавлять к нему еще и шум. Могу лишь надеяться, что Охотники не рыщут где-нибудь поблизости. Нас слишком мало, чтобы противостоять даже горстке этих убийц. Это не обычные воины,— пояснил он, поймав недоуменный взгляд Руна,—но воплощение зла. Убей одного из них, так сила его переходит к остальным.'

Тарен согласно кивнул.

— Они опасны почти так же, как Дети Котла,— предупредил он Руна,—эти безмолвные и бессмертные стражи Аннувина. Они страшны. Ведь Детей Котла нельзя убить, хотя их сила и убывает по мере того, как они удаляются от королевства Аровна. И в этом они уязвимы.

Рун недоуменно моргал, а Гурджи вдруг притих и стал испуганно вглядываться в темноту. Воспоминания о безжалостных Детях Котла вернуло мысли Тарена к пророчеству Хен Вен.

— Дирнвина пламя рука погасила...— припомнил Тарен.—Все же как Аровн сможет добиться этого? Несмотря на всю его колдовскую силу, не поверю я, что он сможет хотя бы вытащить клинок из ножен.

— Смысл пророчества всегда больше, чем простое значение слов,— сказал Гвидион.— Попытайся проникнуть в глубину, скрытую за словом. Для нас пламя Дирнвина уже погашено, если он в руках Аровна, а не в моей руке. А значит, и пользы он нам не принесет, хотя и вреда тоже, если меч будет погребен в сокровищнице короля Аровна.

— Сокровища? — воспрянул Глю. Он даже перестал жевать в это мгновение.

— Владения Аровна не только твердыня зла, но и кладезь сокровищ, похищенных у людей,—продолжал Гвидион.— Его тайники переполнены всеми прекрасными и полезными вещами, которые Аровн украл в Прай-дене. Эти сокровища вовсе не служат ему. Его цель — отнять их у людей, истощить нашу силу и жизнь, отбирая то, что могло дать более богатый урожай, облегчить труд и даровать великое мастерство.— Гвидион помолчал.— Разве это не равно смерти, только под другой личиной?

— Мне рассказывали,— проговорил Тарен,— будто подземные сокровищницы Аннувина набиты всем, о чем люди мечтают. Там есть плуги, которые, говорят, могут работать сами, серпы, которые жнут без помощи человеческих рук, волшебные инструменты, что сами могут творить непревзойденные по мастерству вещи.— Тарен сдвинул брови.— Да, Аровн украл секреты мастерства у кузнецов и гончаров, знания у пастухов и крестьян. Эти знания, это умение тоже заперто в его тайниках.

Глю замер. Недоеденный кусок мяса застыл в его толстеньких, испачканных жиром пальцах. Он даже затаил дыхание, потом прочистил горло и пропищал:

— Я, пожалуй, согласен простить вам все ваши насмешки, все ваше пренебрежение и все унижения, которым вы меня подвергали. Уверен, вы не позволили бы себе этого, будь я по-прежнему великаном. Ну да ладно! Я прощаю вас всех. И в знак моей доброй воли и снисхождения я поеду путешествовать с вами.

Гвидион прищурился и проницательно посмотрел в сторону напыщенного Глю.

— Возможно, мы тебя возьмем,— произнес он тихо после некоторого размышления.

— Понятно! — фыркнул Ффлевддур,— Этот толстый коротышка надеется поживиться чем-нибудь. Я видел, как задрожал его нос! Вот уж не думал, что придет час, когда придется брать его в сотоварищи! Но, по-моему, безопаснее иметь его при себе, чем у себя за спиной.

Глю кисло улыбнулся.

— Я тоже тебя прощаю,—сказал он.

Глава четвертая ЗАМОК КОРОЛЯ СМОЙТА

На рассвете путники стали собираться в дорогу. Король Рун намеревался на время отделиться от них и направиться на запад в гавань Аврен. Там он сообщит капитану корабля об изменении своих планов и уж потом нагонит остальных. Ффлевддур вызвался сопровождать его, потому что, как утверждал бард, он знал все самые мелкие броды через реку и самые кратчайшие тропинки в лесу.

Эйлонви вдруг решила тоже идти с ними.

— Я оставила половину своих ниток на корабле Руна, а без них я не смогу докончить вышивку. Никто из вас не сумеет отыскать их, потому что я и сама точно не знаю, куда запихнула шкатулку с нитками и иголками. К тому же там остался и мой теплый плащ, и... всякие там другие мелочи...

Колл усмехнулся и потер лысую голову.

— Принцесса,— заметил он лукаво,— становится леди во всем, даже в мелочах.

— Поскольку я теперь не еду на Мону,— сказал Глю, чье ночное решение, как видно, осталось непоколеби-

мым,— не вижу причин, чтобы делать ненужный крюк в пути. Я поеду с лордом Гвидионом.

— Вот тут ты, дорогой коротышка, ошибся,—язвительно проговорил бард — Садись-ка позади короля Моны, если он согласен вытерпеть твое общество, да поскорее. Не думай, что я выпушу тебя из виду даже на мгновение. Куда пойду я, туда отправишься и ты. И наоборот. Считай, что мы отныне связаны одной веревочкой.

Тарен отвел Ффлевддура в сторону.

— Послушай,—сказал он,—я согласен, что за Глю нужен глаз да глаз. Но я сам послежу за ним.

Бард встряхнул своими взъерошенными желтыми лохмами.

— Э, нет, мой друг! Мне будет спокойнее, если я стану наблюдать за ним своими собственными глазами. И все время. Нет уж, хитрый коротышка — моя забота! Поезжай вперед, а мы присоединимся к вам на другом берегу Аврен еще до полудня.

Вдруг Ффлевддур широко улыбнулся.

— Буду рад вновь увидеть Смойта,— сказал он.— Этот рыжебородый старый медведь дорог моему сердцу. Мы отлично попируем в Каер Кадарн, потому что Смойт ест так же неистово, как и сражается.

Гвидион уже оседлал Мелингара и поторапливал их. Ффлевддур дружески хлопнул Тарена по плечу и побежал вскарабкиваться на спину Ллиан, которая весело прыгала и крутилась в лучах яркого утреннего солнца, гоняясь за своим собственным хвостом.

Король Рун, Ффлевддур, Эйлонви и Глю вскоре скрылись из виду. Тарен ехал между Гвидионом и Коллом, а Гурджи трусил позади.

Остановились они, только переправившись на противоположный берег Великой Аврен. Уже давно наступил полдень, но остальных путников не было видно. Тарен немного забеспокоился, но решил, что ничего не могло с ними случиться.

— Вероятно, Рун остановился посмотреть на нору барсука или зазевался на снующих по тропинке муравьев,— пошутил он.— Надеюсь, ничего другого не произошло.

— Не волнуйся,— откликнулся Колл,— Ффлевддур не очень-то даст ему отвлекаться. Они будут здесь с минуты на минуту.

Тарен дунул в свой рог, рассчитывая, что громкий звук его достигнет ушей барда, если тот ненароком и перепутал так знакомые ему тропинки. Но никто не появился. Гвидион, подождав столько, сколько мог себе позволить, решил продолжать путь в Каер Кадарн. И весь остаток дня они, уже не останавливаясь, быстрым шагом продвигались вперед.

Тарен тем не менее часто оборачивался, каждый раз надеясь увидеть Руна и его спутников, галопом настигавших их, или внезапно услышать знакомое «Привет, привет!» короля Моны. Но день угасал, и Тарен понял, что Рун, скачи он хоть во весь опор, уже вряд ли нагонит их. К тому же он был уверен, что осторожный и опытный Ффлевддур не станет продолжать путь с наступлением темноты.

— Они устроили привал где-то позади,— заверил его Колл.— Если даже они и заблудились немного, Ффлевддур сумеет отыскать дорогу к замку Смойта. Там мы и встретимся. А в крайнем случае Смойт пошлет на розыски поисковый отряд.— Он потрепал Тарена по плечу своей крепкой рукой.—Не волнуйся раньше времени. Или,— добавил он, подмигнув,— ты немного скучаешь без общества принцессы Эйлонви?

— Ей не следовало ехать с ними,— сердито откликнулся Тарен.

— Пожалуй,— усмехнулся Колл,— но ты почему-то и слова не сказал против этого.

Тарен тоже усмехнулся в ответ.

— Спорить с ней? —хмыкнул он.—Я давным-давно отказался от этой пустой затеи.

Утром следующего дня перед ними открылся Каер Кадарн. На высокой каменной башне развевался темно-красный стяг короля Смойта с эмблемой — черным медведем. Крепость возвышалась посредине просторного поля, и зубцы стен хмурились, словно брови могучего короля над его бородатым лицом, испещренным, как и эти стены, шрамами и вмятинами, следами многих битв. Колл, ехавший впереди на неутомимой Лламрей, прокричал страже, чтобы открыли ворота перед лордом

Гвидионом, принцем Дома Доны. Массивные ворота почти тут же распахнулись, и путники галопом въехали во внутренний двор, где вооруженные люди приняли их коней. К Большому залу Смойта они двинулись в сопровождении большого отряда воинов.

Гвидион быстро шагал по коридору. Окруженные стражей, Тарен, Колл и Гурджи поспешали за ним.

— Смойт, наверное, сейчас ест,— сказал Тарен.— Его завтрак тянется до полудня.—Он засмеялся.—Смойт утверждает, что завтрак только разжигает его аппетит перед обедом. Гвидион не вытянет из короля ни единого слова, пока тот не накормит нас до отвала.

— Да, да! — сглотнул слюну Гурджи.— Гурджи мечтает о вкусной чавке и хрумтявке!

— И это у тебя будет, старина,—успокоил его Тарен.— Будь уверен, голодным не останешься.

Они вошли в Большой зал. У дальней стены стоял огромный трон Смойта, вырезанный из цельного дуба в виде медведя с разведенными в стороны лапами, служащими подлокотниками.

Человек, сидящий на троне, никак не был похож на Смойта.

— Мэгг! — выдохнул Тарен.

В то же мгновение стража напала на них. Меч Таре-на сорвали у него с пояса. С воинственным воплем Г видион кинулся в гущу воинов, но их было слишком много, и его быстро схватили, пригнули к полу и поставили на колени. Колла тоже прижали к полу и приста-

вили к спине копье. Гурджи уворачивался, вопил от ярости и страха. Стражник схватил его за лохматый загривок и бил до тех пор, пока несчастное существо могло держаться на ногах.

Лицо Мэгга скалилось в улыбке, словно череп мертвеца. Небрежным взмахом тощей руки он приказал стражникам отойти. Злорадная улыбка словно бы приклеилась к его серому узкому лицу.

— Не мог я предвидеть нашей встречи, лорд Гвиди-он,— проскрипел Мэгг.— Я завладел крепостью Каер Кадарн. Но заполучить в придачу и тебя? Такого подарка я и не ожидал!

Зеленые глаза Гвидиона вспыхнули.

— Как только осмелился ты вторгнуться во владения короля Смойта? Беги отсюда, пока он не вернулся. Уноси ноги. Он тебя не погладит по головке.

— Ты присоединишься к королю Смойту,— ответил Мэгг.— Хотя мне претит называть этого грубияна королем.—Губы Мэгга искривились. Он с удовольствием разгладил складки на своем расшитом плаще.

Тарен обратил внимание на богатое одеяние Мэгга. Оно было роскошнее даже тех щегольских одежд, в которые облачался когда-то на Моне этот гладко прилизанный надменный человечишка, бывший Главный Управитель королевского двора.

— Мой сеньор, мой повелитель,— при этих словах самодовольная улыбка на лице Мэгга сменилась льстивой и немного трусливой гримасой.— Мой хозяин,— громче произнес Мэгг,—выше, чем король Моны, могущественнее, чем королева Ачрен.— Он потеребил тяжелую цепь, обвивающую его шею.— Он сильнее, чем принц Дома Доны! — И Мэгг нежно погладил большой нагрудный знак.

В ужасе Тарен увидел, что на этом знаке был выбит тот же символ, что выжжен на лбах Охотников Аннувина.

— Я служу,—торжественно произнес Мэгг,—великому сеньору, королю Аннувина Аровну.

Ни один мускул на лице Гвидиона не дрогнул. Он так же неотрывно смотрел на Мэгга.

— Ты нашел своего настоящего хозяина, Мэгг,—коротко бросил он.

— Когда мы в последний раз расстались, лорд Гвиди-он,— прошипел сквозь зубы Мэгг,— я верил, что ты умер. Позже я узнал, что ты жив — Главный Управитель провел языком по губам.— Редко кому удается утолить чувство мести дважды. И я терпеливо ждал того дня, когда мы встретимся вновь.

Мэгг даже привстал с трона от возбуждения.

— Я был терпелив, да,— прошипел он.— Долго я скитался и странствовал после того, как покинул остров Мона. Многим людям я смиренно служил, ожидая благоприятного случая. Один даже хотел бросить меня в темницу. Меня, Мэгга, у которого когда-то почти в руках было королевство! — Он уже визжал. Лицо его побелело, а глаза вылезли из орбит.

Но через мгновение-другое усилием воли он обрел контроль над своим голосом, над дрожащими руками и искаженным от злобы лицом и опустился на трон. Теперь он цедил слова осторожно, будто пробуя сначала каждое на вкус.

— Наконец,—продолжал Мэгг,—я отправился в Ан-нувин, в землю, лежащую за Вратами Тьмы. Король Аровн не знал меня тогда так, как узнал теперь.— Мэгг удовлетворенно покивал.—И от меня он узнал очень многое.

Он оглядел молчаливых своих пленников и выпалил:

— Король Аровн узнал историю Дирнвина! Ему было известно, что меч утерян, а потом найден и что носит его теперь лорд Гвидион. Но именно я, Мэгг, подсказал Аровну, как лучше его добыть.

— Даже в своем предательстве ты жалок и ничтожен,— с презрением сказал Тарен.— Рано или поздно Аровн и без тебя придумал бы этот коварный план.

— Возможно,— хитро ухмыльнулся Мэгг,— возможно, что он действительно узнал от меня меньше, чем я от него. Потому что я вскоре выяснил, что его власть не так уж прочна. Защитник его, Рогатый Король, давно потерпел поражение. Даже Черный Крошан, котел, который давал ему воинов, бессмертных Детей Котла, разбился вдребезги.

Мэгг уже не мог остановиться в своем безудержном хвастовстве и откровенно выкладывал всё, что было у него на уме.