Рано или поздно

Правда, он так и не удосужился съездить на виноградник. Просто, наткнувшись в Интернете на объявление о продаже участка, вспомнил места, где вырос. И пошло-поехало. Да и полным профаном он все же не был. За год до окончания колледжа Дэн Кэссиди добывал деньги на обучение, трудясь летом на винограднике в долине Напа. Ему приходилось выполнять все работы, включая самые тяжелые, полевые. Он участвовал в сборе урожая, давил виноград. Удалось поработать и в цехе розлива. Это было интересно. Он постоянно крутился возле винодела, наблюдая за процессом получения вина. В общем, приобрел кое-какой опыт. Дэн, например, знал, что внезапно нагрянувшие заморозки, если не предпринять решительных действий, могут уничтожить урожай за одну ночь. Виноградины помутнеют, и пиши пропало. Он видел больной виноград, увядший, сморщенный, превратившийся в пупырышки. Понимал значение орошения. И самое главное, он узнал, насколько винодел зависит от погоды. Добрый урожай обеспечивается крепкой лозой и хорошей погодой. И то и другое равноценно. Оставалось только надеяться, что он сможет со всеми трудностями справиться.

На фотографиях его залитый солнцем виноградник выглядел просто замечательно. Он занимал склоны холмов, вершины которых поросли дубом и тенистыми эвкалиптами. Правда, лозы выглядели несколько голыми, но это Дэна не смущало. Небольшой деревянный дом, как и положено, опоясывала просторная веранда, неподалеку располагался амбар, в котором, собственно, и размещалась винодельня, имелась глинобитная конюшня в испанском стиле. Двор и все прочее выглядели так живописно, что он мгновенно влюбился в эти места. Кроме того, стоила усадьба довольно дешево. Ему сказали, что он делает очень выгодную покупку. Дэн прикинул: деньги, унаследованные от отца, его собственные сбережения плюс пенсия по инвалидности, ну что ж, он сможет потянуть. Лишь бы действительность оказалась столь же великолепной, как и фотографии.

Тяжело вздохнув, почти сожалея о содеянном, Дэн поплелся на рабочее место. Через минуту появился Пятовски и объявил, что в переулке, неподалеку от Таймс-сквер, в мусорном контейнере обнаружено полусгоревшее женское тело. Почувствовав прилив адреналина, Дэн начал собираться.

— Представляешь, а ведь я выезжаю с тобой в последний раз, — сказал он.

Пятовски взглянул на него искоса:

— Не зарекайся, дружище. Мне кажется, не усидишь ты в захолустье. Никак не сможешь. Вот у тебя сегодня прощальный банкет, а все равно, признайся, ведь тянет выехать на происшествие. Верно? Спорим, через три месяца вернешься?

— Ставлю пять к одному! — крикнул кто-то из ребят, перекрывая общий смех.

Белокожее лицо Пита расплылось в дружелюбной улыбке. Кабы такого рода споры не были запрещены, он бы предложил большую ставку.

Дэн был высокого роста, но по сравнению с ним Пятовски казался гигантом. Сорокадвухлетний белокурый великан. Правда, волосы изрядно поредели и тщательно зачесаны набок. Выражение голубых глаз обманчиво мягкое. Дэн знал, что взгляд Пита в одно мгновение может стать острым как бритва. Такая у них работа. Он был хорошим детективом и прекрасным другом. Он спас Дэну жизнь, и Дэн ему обязан до конца своих дней.

Они вылезли из машины и почувствовали тошнотворный запах обугленной плоти. Любая смерть выглядит несимпатичной, особенно насильственная, но при виде такой их просто замутило. Пламя не смогло уничтожить крест, глубоко вырезанный на лбу несчастной женщины. Почерневшие края раны топорщились, как страницы замусоленной книги. В глазах застыл ужас. Дэн догадался, что в момент смерти взгляд был обращен на убийцу.

Следом за ними прибыл медицинский эксперт и сразу склонился над смердящим мусорным контейнером. Занялся привычным делом. Не позавидуешь его работе. Впрочем, и служба Дэна была не лучше, поэтому он с удовольствием напомнил себе, что завтра его ждут солнце, голубое небо и свежий, загородный воздух.

— Уверен, убил ее не нож, — произнес медэксперт. — И не огонь. Она задушена. Руками. Все остальные увечья возникли после смерти, огонь разведен, чтобы уничтожить улики.

К их неудовольствию, огню помогла и вода из пожарных шлангов. Примет, которые могли бы навести а след убийцы, не осталось никаких.

— Кто бы ни был этот подонок, ему повезло, — сказал Пятовски, обращаясь к Дэну. — Почему он вырезал у нее на лбу крест? Сразу видно, шизик. Но какого типа? Один из фанатов «Нью эйдж»[4], решил начать в Манхэттене перестройку?

— Это он расписался, — предположил Дэн. — Что-то вроде самовыражения. Думаю, он делал это и прежде. Нужно проверить, не освободился ли недавно из заключения какой-нибудь маньяк.

— Слушай, дружище, а задница у тебя такая же умная, как у заправского фэбээровца, — сказал Пятовски. Ему очень хотелось выпить на прощальном банкете Дэна, который тот устраивал в ресторане неподалеку, но, как назло, мероприятие совпало с ночным дежурством. — Так вот, предлагаю тебе направить свою умную задницу на прощальную вечеринку. Там наверняка все собрались. — Он сначала пожал руку Дэну, а потом не выдержал и обнял за плечи. — Очень хотелось бы поприсутствовать, но, видишь, завяз я с этим делом.

Теперь, когда пришло время расставаться, Дэну чертовски не хотелось уходить.

— Ладно, старина… В солнечной Калифорнии я обязательно оборудую гостевую комнату. Специально для тебя.

— Правильно. А я буду к тебе наезжать. С удочками… И детишками. — И Пятовски повернулся к медэксперту.

Дэн понимал, что такие друзья, как Пятовски, в жизни встречаются не слишком часто. Распрямив плечи, он двинулся вперед и через минуту смешался с толпой.

В участке Дэн Кэссиди отвинтил полицейский значок, пожал руки ребятам, остававшимся на дежурстве, и направился в ресторан, чтобы вместе с коллегами утопить в вине груз сомнений.

Глава 7

Элли месила тесто для хлеба. Она била ком кулаками до тех пор, пока он не стал однородным и эластичным в соответствии с ее стандартами. Присыпав мукой, покрыла тесто салфеткой и поставила рядом с горячей плитой подниматься. Вымыла мраморную стойку, вытащила из холодильника масло и начала замешивать сдобное тесто для тартинок. Яблоки были нарезаны, и по кухне распространялся аромат сахарного сиропа, который на медленном огне превращался в нежную карамель.

Было восемь тридцать утра, в шесть она успела посетить оптовый рынок и взять на день овощей. Мясо купит Чан, повар. Потом он ей позвонит, и они обсудят сегодняшнее меню. Она составит перечень кушаний и пережит делать копии. Прибежав назад, приготовит все к обеду и откроет кафе.

Разносить блюда будет Джейк, красивый темнокожий актер. В Лос-Анджелесе почти каждый владел несколькими специальностями. Даже она сама. Пекарь, официантка, менеджер, секретарша, Элли была кем угодно, только не поваром, хотя именно этой профессии и обучалась. Главным событием в кафе был ужин, а его готовил Чан, на обед преимущественно подавались салаты, супы и омлеты. Сегодня Элли, как обычно, откроет в девять тридцать и предложит посетителям простой завтрак — яйца, тосты, булочки, кофе, что несколько оживит торговлю и пополнит кассу. Вот только чертов кофейный автомат опять не работает.

Зазвонил телефон. Поправив и, естественно, немного обсыпав мукой волосы, она сняла трубку:

— Кафе «У Элли». — Интонация ее приятного глубокого голоса всегда была такова, что любому собеседнику казалось, будто Элли счастлива говорить с ним. Даже с поваром. — Доброе утро, Чан. — Элли внутренне подобралась, ожидая привычной порции неприятностей.

— Сегодня у них не оказалось телятины. Представляешь? Нет телятины! Ну что за мясник, в самом деле? Надо немедленно менять поставщика. Сию же минуту. Иначе я уволюсь

— Чан, но ведь ты сам недавно говорил, что только у этого мясника превосходное качество продуктов. Нет телятины. Значит, нужно купить свинину.

— Свинину, говоришь? Хм… пожалуй… Сделаю равиоли, похожие на китайские клецки, с особым соусом…

— Правильно, Чан. Что указать в меню?

— Назовем это «Равиоли Чана».

Элли усмехнулась: «Ну конечно!» — и записала список блюд, предложенных Чаном на вечер.

— Пока. — Элли повесила трубку, довольная тем, что удержала повара от увольнения еще на день, прошлась по кафе, включила свет, перевернула табличку на двери с «Закрыто» на «Открыто» и радостно вздохнула. Очередной день начался.

Возвратившись на кухню, она разлила карамель в специальные чугунные формы для выпечки тартинок, поверх кругами разложила нарезанные яблоки, покрыла их тестом. Тартинки готовы к выпечке. Их подадут вечером, тепленькими.

Элли подумала о своем персонале. Чан — наполовину азиат, невысокий, темноглазый, черноволосый, талантливый и темпераментный, он придавал французским блюдам экзотический оттенок, что несколько приподнимало их над обычным уровнем. Его помощник, двадцатилетний белокурый Терри, с короткой стрижкой, мягкими голубыми глазами и солидными методистскими манерами, унаследованными от немецких предков, приехал из Миннесоты. Элли полагала, что ему в принципе все равно, где работать, и останется он в солнечной Калифорнии ровно столько, сколько захочет. Когда выпадало подряд несколько дождливых дней и народ все вокруг ворчал, Терри не переставал повторять: «Просто не могу поверить, что здесь никогда не бывает снега».

Была в кафе еще одна штатная единица — помощник официанта, сервирующий столы, убирающий, моющий грязную посуду. Все в одном лице. Но это лицо так часто менялось, что Элли оставила попытки запомнить имя того, кто работает на текущей неделе, и называла его просто Малыш. Джейк помогал во время обеда и иногда по вечерам, при необходимости. И конечно, Майя.

Подруга была стопроцентной красавицей. Копна золотистых волос, живые карие глаза, окаймленные длинными темными ресницами, и роскошное тело с классическими пропорциями, без всяких излишеств, которое заставляло поворачивать голову любого мужчину, даже когда подруга драпировалась в длинную юбку и мешковатый свитер. Элли не уставала повторять, что Майя привлекает в кафе больше посетителей, чем все равиоли Чана. Она работала четыре раза в неделю, а остальные дни занималась сценарием, посвященным чему-то порочному. Скоро она его пристроит и навсегда уйдет из официанток.

— А потом, — обещала она Элли, — я заявлюсь сюда и буду швырять деньги направо и налево. Приведу к тебе всех знаменитых знакомых. Правда-правда, вот увидишь.

Так они и жили — работали официантками и ждали светлого будущего.

Дэн с трудом пристроил новенький белый «эксплорер» в узкое местечко на автомобильной стоянке у Мэйн-стрит. Нещадно палило калифорнийское солнце, кругом было полно бронзовых от загара людей. Одни в шортах и футболках с шумом проносились мимо него на роликах, другие отдыхали, сидя за столиками, выставленными на тротуаре у кафе. Вот такое здесь было начало апреля. Сегодня утром по телевизору передали: на восточном побережье опять снегопад.

Времени на счетчике стоянки оставалось полчаса. «Ну что ж, жизнь неплоха», — подумал Дэн и зашел в кафе.

— Добро пожаловать, — приветствовала его молодая женщина за стойкой и одарила ослепительной улыбкой от одного симпатичного уха с бриллиантовой сережкой до другого. — Но должна вас предупредить, кофеварка забарахлила. Так что если хотели кофе, то лучше сразу отправляйтесь в «Старбакс», это совсем рядом.

— Меня вполне устроит сок. А чего мне действительно хочется, так это яичницы с горячей булочкой.

— Прекрасно. — Она записала заказ и удалилась на кухню. Кафе было маленькое, оформленное в стиле парижского бистро. Зеркала на стенах старые, дымчатые, бронзовые подсвечники покрыты зеленой патиной, крышки столиков мраморные, а стулья плетеные. По плиточному полу разбросаны свежие опилки, с латунных карнизов свисали кружевные занавески, наполовину закрывая окно, на стекле золотыми с зеленью буквами выведено название заведения — «У Элли».

«А тут довольно мило, — подумал он, — все, включая официантку».

Она вернулась со столовым прибором, салфетками и корзинкой свежего хлеба, покрытой материей в зеленую клетку, и Дэн мгновенно изменил о ней свое мнение. Грех называть женщину с такими данными просто милой. Она прелестна. И совсем не похожа на заурядную калифорнийскую официантку.

Элли снова улыбнулась ему, мимолетно, ставя хлеб на стол, и он заметил, что у нее щека в муке. Глаза голубовато-серые, прямой нос в веснушках, из-под черной бейсбольной кепки, на которой зелеными шелковыми ниточками вышито название заведения, выглядывал кудрявый рыжий хвостик. Странно, но ему показалось, что он ее где-то видел. Спустя пару секунд Дэн догадался, что она чуть-чуть похожа на Джулию Робертс.

— Приехали в отпуск? — Элли сняла с хлебной корзинки салфетку.

— А как вы узнали, что я нездешний? — Она уперла руки в бедра.

— У вас бледность, типичная для восточного побережья. Большинство здешних темные, даже если загар искусственный.

Дэн рассмеялся:

— Вы имеете в виду, местным я смогу стать только, когда загорю?

Для того чтобы покрыть расстояние от него до стойки, ей хватило трех шагов. Вот что значит длинные ноги! Она налила бокал сока и вернулась.

— Проведете пару дней на пляже, и все будет в порядке. Только осторожней. Солнце здесь коварное, даже в апреле.

Он наблюдал за ней, пока она шла на кухню за яичницей и обратно.

— А почему у вас такая белая кожа?

— Это из-за бабушки. Она с детства никогда не позволяла мне загорать. Все время заставляла надевать шляпу. Говорила, с моими рыжими волосами и веснушками загар просто самоубийство. И знаете что? Она была права. Теперь, став старше и мудрее, я благодарю ее каждый раз, когда смотрюсь в зеркало. Никаких морщин. Мне здорово повезло.

Элли улыбнулась и поставила перед ним тарелку с яичницей, а вернувшись за стойку, бросила на него оценивающий взгляд.

Довольно симпатичный. Красивые глаза. Кажется, заглядывают тебе прямо в душу. Орлиный нос, крепкая челюсть, свежевыбритая кожа отливает синевой.

Она с сожалением вздохнула: «В любом случае на мужчин у меня нет времени. Я деловая женщина и такой останусь. Надо претворять в жизнь задуманное. Это кафе — только начало. Все спланировано на два-три шага вперед».

Дэн расправился с яичницей в рекордные сроки. Бросил взгляд на часы и подошел расплатиться.

— Спасибо, — сказал он с улыбкой. — Мне понравилось.

— Счастливо провести отпуск, — откликнулась она и проводила его взглядом до двери.

Дэн постоял на краю тротуара, засунув руки в карманы, наблюдая уличное движение, и направился к своему «эксплореру». Элли решила, что походка у него определенно великолепная. Уверенная, сексуальная.

Решительно выбросив из головы мысли о сексе, она сосредоточилась на проблеме кофейного автомата. Элли дважды звонила в мастерскую, этот звонок будет третьим. Может быть, сегодня они наконец его починят.

К тому моменту, когда прибыл Джейк, ей нужно было бежать размножать меню. Затем просмотреть реестр недельных закупок и выяснить, почему так много потрачено на свежие продукты. Потом наступит обеденное время, в кафе набьется народу. После надо будет готовить столы к ужину и убедиться, что Чан пришел вовремя. Она поможет ему на кухне, только возьмет получасовой перерыв для кофе с булочкой. Потом поедет домой, примет душ, переоденется и вернется к пяти, чтобы стать официанткой и барменшей. Будет накрывать на столы и выполнять другую работу, которую никто, кроме нее, делать не хочет.

Иногда Элли сомневалась, все ли правильно у нее в жизни. Когда выдавалась удачная неделя или день, она знала: да, все правильно. И каждый вечер, валясь с ног от усталости, повторяла, что игра стоит свеч, что однажды она станет владелицей первоклассного ресторана.

Так что не было у Элли ни времени, ни желания для этого симпатичного голубоглазого мачо, прибывшего сюда на отдых. Как, впрочем, и для любого другого. У нее есть бабушка, о которой нужно заботиться, а мужчины… они лишь усложняют жизнь.

Глава 8

Береговая линия образовывала плавный полукруг. Дэн поехал вдоль океана, наслаждаясь тем, как работает новая машина, и периодически притормаживая, чтобы полюбоваться пейзажем или понаблюдать за серфингистами. Сколько времени в году проводил он у воды в шестнадцать лет? Наверное, столько, сколько мог. Мама всегда удивлялась, как это его мозги до сих пор не размякли от воды. А потом, когда Дэн в девятнадцать женился на школьной подружке, отец сказал, что да, теперь он не сомневается, мозги у сына действительно насквозь промокли. Отец был, несомненно, прав.

Ранчо "Быстрый конь" располагалось к северу от Санта-Барбары среди невысоких зеленых холмов, которые летом беспощадное солнце выжигало до цвета черствой французской булки. Дэн проезжал мимо виноделен, восхищался аккуратными рядами виноградных лоз, уже покрытых листьями. Между — деревьев выглядывали симпатичные домики с дегустационными залами, все в идеальном порядке. Они соблазняли путешественника отдохнуть за бокалом местного вина в тени дубов.

Ранчо "Быстрый конь" ничего общего с этими красотами не имело. Он вылез из машины и уставился на высохший виноградник. Зачерпнул земли и дал ей просыпаться между пальцев. Это была не почва — пыль. И как ее не сдуло ветром? По краям виноградника были посажены розы. Так делают исстари, чтобы вовремя заметить нашествие растительной тли. Она обычно вначале атакует цветы, а затем виноградную лозу. Розовые кусты были покрыты жучками, черными, зелеными, белыми.

Дэн громко застонал. Стало совершенно ясно: "Быстрый конь" вытянет из него и деньги, и время, и силы. Ему предстоит сизифов труд.

Он залез в машину и, подпрыгивая на ухабах, поехал на вершину холма, чтобы осмотреть дом.

Дэн полагал, что купил аккуратный фермерский домик, какие видел в Новой Англии, но этот был похож на творение скорее Аддамса[5], чем Нормана Рокуэлла[6]. Обычный деревянный дом, выцветший до бледно-серого цвета, не красили, наверное, лет десять. Веранда просела, стекла выбиты. Он постоял с минуту, обозревая кучу мусора и лома, сваленную перед домом, среди которой угадывались проржавевшие останки трактора. Порыв ветра покачнул высокое дерево, и Дэна осыпал ворох листьев. Ветер стих, и установилась тишина. Ни пения птиц, ни малейшего шевеления. Вообще ничего. "Милый Манхэттен, — с грустью подумал Дэн, — как далеко я от тебя".

Он пошел отпирать дверь (ступени веранды угрожающе скрипели) и устало поморщился, когда противно взвизгнули ржавые петли. Вошел в комнату. Поломанную мебель — те несколько предметов, что остались, — покрывала многолетняя пыль, а к дырам под плинтусами вели зловещие следы крысиного помета. Дэн задержался у подножия шаткой лестницы, вглядываясь в мрачное тусклое пространство наверху. Оно внушало суеверный страх. Видны были лишь покосившиеся перила. Нет, это не фантазия Аддамса. Это что-то из Стивена Кинга.

Тут же вспомнились слова Пита Пятовски: "Старик, ты покупаешь кота в мешке. И узнаешь, что поимел, только когда попадешь на место". Друг оказался прав. Как всегда.

Неизвестно даже, за что вначале хвататься, за дом или за виноградник. Дэн с досадой пнул нижнюю ступеньку и вышел посмотреть винодельню.

В большом амбаре стояли высокие стальные емкости для брожения, устройства для давления винограда и допотопные стеллажи с дубовыми бочками. Смежное помещение представляло собой цех розлива, оно выглядело будто в диснеевском мультфильме, и повсюду, как и в доме, толстый слой пыли.

Дэн уныло поплелся во двор. Арочные ворота, оказывается, не так плохи. Посередине старый фонтан, выложенный плитками в испанском стиле. В массивных керамических горшках живописно проросли алые и розовые петунии. Две деревянные скамейки приглашают отдохнуть. Чем не идиллия? Уверенный, что фонтан не работает, а крыша в конюшне дырявая и что вообще все здесь вот-вот развалится, Дэн мрачно принялся проверять.

К его удивлению, все было отнюдь не безнадежно. Конечно, краска на стенах конюшни облезла, но крыша вроде в порядке и стойла (шесть штук) ничего. Повеселев, он решил первым делом купить пару лошадей. Дэн не ездил верхом с отрочества, но знал, что лошади сразу придадут усадьбе жилой вид.

Система орошения, слава Богу, находилась в неплохом состоянии. Это было очень важно, потому что в Калифорнии вода всегда в дефиците, а для виноградника ее много требуется. Если нет воды, то лучше сразу от всего отказаться.

Впервые улыбнувшись, Дэн обогнул заросший тростником пруд позади дома и решил завести карпов, уток и, может быть, пару гусей.

Потом он прошелся по веранде и определил место, где поставит кресло, чтобы, потягивая вино, любоваться закатом. Теперь он знал, какого кота в мешке купил. Ему захотелось немедленно взяться за работу. Он не мог больше ждать.

Дэн с сожалением вспомнил симпатичную молодую женщину, которую встретил в кафе. Нет, для нее в ближайшем будущем у него нет времени. Слишком много работы.

Скрестив на груди руки, он оглядел свой новый дом и запущенный участок, оценивая, сколько потребуется денег, воды, времени и тяжелого труда. Перед глазами снова возникло лицо Элли и ее широкая улыбка.

"Нет, любви в моей жизни не будет еще очень долго".

Глава 9

Проснувшись, Бак позавтракал и направился в отделение "Банка Америки" на Мэдисон-авеню. Поймав свое отражение в зеркальной витрине, он самодовольно улыбнулся. На нем были респектабельный твидовый пиджак, голубая рубашка и блестящие коричневые мокасины. В таком прикиде вполне можно появиться, например, в "Гарвард-клубе". Ведь недаром говорится: "По одежке встречают". А мама воспитала его джентльменом. Вспомнив мать, он широко улыбнулся и уверенно вошел в банк. Показал удостоверение личности и попросил проверить состояние его текущего счета.

— Конечно, мистер Дювен.

Банковская служащая приятно улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Без всяких глупостей, ничего похожего на то, как он вел себя в поезде, когда проверял силы. Сегодня Бак практиковался в умении очаровывать. Во-первых, он здесь по делу, во-вторых, пора выйти из образа убийцы. На время.

Ожидая, он мурлыкал любимую мелодию. Как это чудесно — снова править миром, решать, кому жить, а кому умирать! Например, этой молоденькой служащей просто повезло, что Бак нынче играет в очаровашку. Потому что его мысли заняты более важными вещами. Планами на будущее.

— Вот, мистер Дювен. — Она протянула ему выписку. — Что-нибудь еще?

Он быстро просмотрел листок. На его счете ровно тридцать пять тысяч сто двадцать долларов.

— Я хотел бы получить десять тысяч наличными, а остальное перевести на чековый счет.

Бак подписал необходимые бумаги, получил временную чековую книжку, спрятал в карман десять тысяч и вышел на Мэдисон-авеню, чувствуя себя хозяином всего сущего. Затем зашагал в "Четыре времени года"[7], где превосходно пообедал (жаренное на гриле филе морского окуня, салат) и немного выпил, чтобы отметить событие минувшей ночи.

Притворившись, что внимательно читает "Уолл-стрит джорнал", он осматривал посетителей, лениво размышляя над тем, каким образом мог бы изменить жизнь любого тяжеловеса в европейском костюме и шелковом галстуке из фешенебельного магазина "Гермес". Единственное, что требуется, — выяснить домашний адрес. Самое лучшее — загородный дом, а?.. Выбрать момент, когда жена одна… Не так сложно, верно? Например, вон тот, что напротив. С женой-блондинкой, этакой призовой кобылой, вполовину моложе его. Бриллианты, "Шанель"… Бак изучал ее, сидя с полузакрытыми глазами, представляя, каково поиметь вот такую женщину, срывать с нее дорогие одежды, вырывать из ушей бриллиантовые серьги… А она кричит, умоляет…

Женщина, похоже, почувствовала жар его взгляда и оглянулась. На секунду их взгляды встретились, ее зрачки тревожно расширились. Она застыла, сказала что-то мужу, и тот недовольно обернулся.