Сфинкс

Стряхнув пепел в корзину для бумаг, Курбатов снова уселся в кресло, что профессор справедливо расценил как добрый знак.

- Ну, что ж... - вполголоса проговорил генерал. - Считай, что в принципе договорились. Как долго ты сможешь держать её здесь, чтобы она ничего не заподозрила?

- Сколько угодно, - пожал плечами профессор. - В моем распоряжении имеются препараты - абсолютно безвредные, но создающие видимость ухудшения здоровья. Нетрудно будет убедить её продолжать лечение.

- Угу... А что ей известно о её местопребывании и перспективах?

- Сюда её перевезли под наркозом, она считает, что по-прежнему находится в отдельной палате института Склифософского. А вставать ей пока не разрешается. Выписывать её тоже будем не отсюда - по завершении программы отправим со всеми предосторожностями в одну из тех городских клиник, где есть опорные пункты проекта "Коршун"...

- Ладно, я обдумаю... А операция?

- Хоть завтра.

- Нет, - возразил Курбатов, - не торопись. Мы ещё пропустим её через мелкое сито. Кстати, она не просила телефон, не требовала встреч с приятелями?

- Нет. Она не слишком общительна, и едва ли кто-то из знакомых стал бы навещать её в больнице. Из института, с работы, конечно, интересуются, но мы...

- Понятно, - Курбатов бросил взгляд на часы. - Мне пора, Петр Иванович. Буду держать с тобой постоянную связь.

- Что надо понимать как санкцию на продолжение работы с Иллерецкой?

- Да, разумеется. Готовься, но учти: может прозвучать отбой.

- Искренне надеюсь, что отбоя не будет! - воскликнул Колесников. Такой материал...

Генерал исподлобья посмотрел на профессора и вышел, не говоря ни слова. Колесников в задумчивости прошелся по комнате, затем снова включил монитор. Девушка спала, раскрытый журнал валялся возле койки обложкой вверх.

- Оля... - прошептал Колесников так тихо, точно опасался, что девушка услышит его. - Если бы ты знала, как много надежд возложено на тебя...

Она не знала. Она спала безмятежно, как спят маленькие дети, когда в окружающем их уютном мире все хорошо. Она не знала ничего ни о генерале Курбатове, ни о проекте "Коршун", ни о том, что хищная птица, именем которой назван проект, готова взмыть в небеса и накрыть Землю черной тенью распростертых крыльев, под которыми притаились ужас и смерть.

Июль 1990 года.

Медсанчасть № 12А

В отутюженном, сияющем белизной халате профессор Колесников переступил порог палаты Ольги Иллерецкой.

- Вадим Аркадьевич! - обрадовалась девушка (Колесников представился ей вымышленным именем). - А я уж подумала...

- Ну что ты, Оля, - ласково улыбнулся профессор. - Я ведь не опоздал. Девять часов, время обхода... Как наши дела?

- Прекрасно, Вадим Аркадьевич... Почему вы не разрешаете мне ходить? Я чувствую себя так, что могла бы рекорд на стометровке поставить! - она смутилась. - Если потренироваться, конечно. От этого лежания, сидения да упражнений в постели под руководством милейшей Инги Викторовны скоро совсем мышцы атрофируются...

Колесников сделал притворно строгое лицо и сел на табурет возле койки.

- Оля, я твой лечащий врач, комплекс физических упражнений разработан мной специально для тебя, а Инга Викторовна - опытнейшая медсестра. Не понимаю, чем ты недовольна? Тем, что не очень быстро поправляешься? Или я плохо забочусь о тебе?

Профессор кивнул на тумбочку у изголовья. Там стояла ваза с разнообразными фруктами и лежали свежие номера журналов. Рядом примостился магнитофон - по просьбе Ольги Колесников принес кассеты с её любимыми "Лед Зеппелин" и "Роллинг Стоунз".

- Даже слишком хорошо, - ответила девушка. - Вы обо всех пациентах так заботитесь?

Вот оно! Об этом предупреждал Колесникова генерал Курбатов - не создавать Ольге исключительных условий, дабы не вызвать подозрений. Профессор не послушался, и вот... Надо выкручиваться.

- Не обо всех, - отозвался Колесников тоном любящего отца. - Ты особая пациентка, мои ассистенты тебя буквально с того света вытащили... Не скрою: ты - краеугольный камень моей монографии.

- Ах, вот как! - рассмеялась девушка. - Тогда понятно.

Она спохватилась и добавила:

- Простите, Вадим Аркадьевич. Я действительно очень благодарна вам. Но я кое-чего не понимаю... Например, телекамера под потолком... И парк за окном...

- Телекамера как раз для того, чтобы тебе не вздумалось вскочить с постели и все испортить, - строго проговорил Колесников. - Медсестры присматривают...

- Хоть бы в туалет меня выпускали... Извините, вам как врачу... Так неловко, словно я инвалидка или старушка беспомощная.

- Всему свое время, Оля. Лечись. А парк... - Колесников посмотрел в окно. - Что с ним такое?

- Почему там никогда не гуляют пациенты? Только какие-то угрюмые личности с бандитскими рожами.

Профессор принужденно рассмеялся.

- С бандитскими?.. Не замечал. Это наши сотрудники... А парк для прогулок пациентов с другой стороны. - Колесников поспешил сменить тему. Оля, завтра состоится консилиум. Возможно, тебе понадобится ещё одна операция.

- Как?!

- К сожалению, это не исключено. Но не беспокойся, операция несложная. И вскоре ты сможешь ходить... Не падай духом, все идет как надо.

Потрепав девушку по щеке, Колесников подмигнул и вышел, направляясь в рабочий кабинет. Он старался избавиться от дурных предчувствий, но тщетно. Пока между ним и Олей складывались доверительные отношения, ей и в голову не приходило ослушаться... А если она все же встанет с постели? Тогда в комнату войдут так называемые медсестры, наблюдающие за постоянно включенным монитором в соседнем помещении, и уложат её снова - вежливо, но решительно. Ведь нельзя допустить, чтобы она обнаружила и другие странности. Запертые двери... То, что окно не открывается, а стекло в нем небьющееся... Впрочем, до проверки прочности стекла едва ли дойдет, но...

Опасениям профессора Колесникова не суждено было сбыться. На следующий день после консилиума (совершенно камуфляжного) состоялась операция. Как и обещал девушке профессор, она была очень несложной и завершилась благополучно.

Вернувшись в кабинет, Колесников раскрыл рабочий журнал и записал с новой страницы:

"Проект: Коршун

Ключ соответствия: 7

Фаза: 1

Результат..."

Результат?

Колесников задумался.

Часть первая

ИЕРОГЛИФЫ

1

Египет

1925 год

Сэр Джулиан Прендергаст не считал себя завистником, но одному человеку он завидовал несомненно - лорду Карнарвону. Подумать только, да кто такой этот лорд? Пижон, жуир и прожигатель жизни. Купив в начале века один из первых в Англии автомобилей, Карнарвон вскоре ухитрился разбить его вдребезги и чудом остался жив. Доктора рекомендовали бедолаге египетский климат. Пресловутый лорд прибыл в Египет, заинтересовался древностями (ничего в них не понимая!) и с помощью археолога Говарда Картера открыл гробницу Тутанхамона! Эта мировая сенсация произошла 3 ноября 1922 года. Карнарвон и Картер искали там, где никто уже не надеялся ничего найти, и однако...

А сэру Джулиану Прендергасту, профессиональному египтологу, знатоку страны и её истории, не везло. За пятнадцать лет, отданных раскопкам в Долине Царей, он не обнаружил ничего стоящего, если не считать двух разграбленных ещё до нашей эры гробниц. Может быть, именно потому и не везло, что он слишком хорошо знал Долину Царей, знал, где НЕ НАДО копать? Дилетант Карнарвон не знал - и выиграл.

Сейчас арабские рабочие Джулиана Прендергаста заканчивали расчистку стены, скрытой под слоем скальных обломков, оставшихся после строительства пирамид. Эта стена заинтересовала сэра Джулиана тем, что была обращена строго на север, а в северных стенах, как правило, и находились входы в гробницы.

Стояла изнуряющая жара; сэр Джулиан поминутно утирал платком пот со лба и глотал теплую воду из фляги. Он уже начинал терять терпение и готов был объявить о завершении работ на сегодня, когда из раскопа выбрался его помощник, французский археолог Жан Тьери.

- Ничего нет, - пожаловался Тьери по-английски.

- Никаких признаков входа?

- Нет.

Прендергаст внезапно рассвирепел.

- Дьявол! Пятнадцать лет я поджариваюсь в этой пустыне, и никогда ничего нет! Я старый человек. Бог не даст мне ещё пятнадцати лет! Пробивайте эту стену. Немедленно!

- Люди устали, сэр.

- Плачу вдвойне!

Известие об удвоении оплаты подстегнуло рабочих. Они дружно принялись разбивать центральную плиту. Спустя три часа стена рухнула под их натиском. Из темного провала потянуло гнилью и сыростью - очевидно, в гробницу проникли подпочвенные воды.

Сэр Джулиан зажег лампу и углубился в открывшийся коридор, ступая по вязкой грязи. Жан Тьери последовал за ним. Достигнув склепа, археологи не смогли сдержать возгласа разочарования. Саркофаг с разбитой крышкой... Разграблено!

- Но каким путем проникли сюда грабители? - спросил Жан Тьери. - Мы не нашли входа в северной стене, и она была неповрежденной. Где же вход?

- Да, это необычная гробница, - согласился сэр Джулиан. - Давайте-ка посмотрим...

Он приблизил лампу к надписям на саркофаге.

- Взгляните, Жан! Очень интересно.

Тьери наклонился и принялся читать.

- Да... Все места, где должно упоминаться имя фараона, выскоблены каким-то острым орудием...

- Вы понимаете, что это значит?

- Конечно... Но почему?

Обоим археологам было известно: согласно древнеегипетской мифологии, стирание имени покойного в склепе являлось магическим действием, обрекавшим умершего на вечные скитания в подземном аду, на страдания и голод... Так отомстили Эхнатону жрецы Фив, которым он не повиновался. Так кто-то отомстил и фараону, чью гробницу только что открыли Прендергаст и Тьери... Кто и за что?

Желтоватый луч лампы сэра Джулиана пополз дальше и вскоре провалился в черноту нового коридора, ведущего на запад.

- Вот и вход, Жан, - сказал Прендергаст. - Он в западной стене. Из этого следует, что руководившие постройкой гробницы жрецы нарушили традицию, чтобы сбить грабителей с толку. Грабители, правда, оказались умнее, но сейчас это неважно. Меня смущает вот что: стали бы жрецы так стараться ради фараона, которого настолько ненавидели, что и самое имя его впоследствии стерли?

- Если только это сделали они, - заметил Тьери.

- Но не грабители же постарались!

- Гм... Противоборство двух группировок внутри жреческой касты - за и против фараона?

- Возможно... А это что? Посмотрите сюда, Жан!

На стене склепа была высечена надпись в несколько строк.

- Но это же не иероглифы! - воскликнул Тьери, вглядевшись.

- Да, разумеется, - с волнением в голосе подтвердил сэр Джулиан. - Не иероглифы в понимании Шампольона. Это не иератическое письмо. И не демотическое... Я бы сказал, что это ближе к пиктограммам. - Но каков смысл надписи?

Прендергаст усмехнулся.

- Вы хотите, чтобы я ответил на этот вопрос? Шампольон потратил двадцать лет на расшифровку иероглифов Розеттского камня, и при этом в его распоряжении находился идентичный текст на греческом языке. А здесь... Мы столкнулись с чем-то абсолютно новым для науки. И я сомневаюсь, чтобы в ближайшие годы кто-то сумел прочесть это... Сравнивать не с чем, а сама надпись недостаточно длинна для анализа.

Произнося эту тираду, сэр Джулиан рассматривал не только надпись, но и каменные плиты вокруг. И вдруг застыл, уставившись на стену.

- Жан...

Тьери подошел к Прендергасту.

- Смотрите, вся надпись выбита на одном камне... И он неплотно прилегает к остальным!

- Тайник?

- Если так, то незамеченный грабителями! - в сильнейшем возбуждении вскричал сэр Джулиан. - Они не стали бы тратить время и закрывать его снова! Скорее несите инструменты!

Тьери бросился наружу и вскоре вернулся с подходящими для вскрытия тайника стальными обоюдоострыми топориками. Археологи просунули в щель узкие металлические лезвия и с величайшими предосторожностями вынули камень. За ним открылась ниша, в которой лежал один-единственный предмет. Сэр Джулиан протянул руку...

Это был небольшой бронзовый стилет. Изящную рукоять украшала свернувшаяся в свете фонаря змея - символ власти фараона.

- Что-то мы, во всяком случае, нашли, - с некоторой досадой протянул Тьери.

- Да будет вам, Жан! Посмотрите, какая изумительная работа! Кажется, мне знакомы все древнеегипетские экспонаты во всех музеях мира, но подобного не припомню.. Стилет уникален, Жан! Он по праву украсит археологический музей в Каире.

- А что делать с камнем?

- Вы о камне с надписью? Тоже в музей, разумеется. Кто-то когда-то разгадает его тайну. За ним мы пришлём завтра. Завтра же и осмотрим гробницу более тщательно. А на сегодня достаточно.

Ученые покинули склеп, и сэр Джулиан с гордостью продемонстрировал находку арабским рабочим. Лучше бы он этого не делал!

Когда Прендергаст и Тьери уехали, двое братьев-арабов посовещались и пришли к выводу, что вновь открытая гробница может содержать и более ценные предметы, не найденные учеными при беглом осмотре, - даже изделия из золота и драгоценных камней... Братья решили проникнуть в гробницу ночью.