Помоги проекту - поделись книгой:
— Джорджиана Холли.
— Джор… О! А зачем?
— Понятия не имею. Но, если она собирается разрушить наш дом до основания, я предпочел бы находиться где-нибудь в другом месте.
Слишком громко сказано, но чем меньше они будут обсуждать его отношения с Джорджианой, тем лучше.
Несмотря на то что она твердо решила по возможности держаться подальше от большинства членов семейства Карроуэй, Джорджиане всегда нравились Милли и Эдвина.
— Теперь, когда Грейдон женился, — объясняла она, — тетушке не нужна компаньонка. Они с ее невесткой Эммой прекрасно ладят, и я не хочу быть им помехой.
— Но вы же не хотите возвращаться в Шропшир, не так ли, дорогая? Тем более во время сезона?
— О нет! У моих родителей на руках еще три дочери, ожидающие своего дебюта. И они едва ли хотят моего возвращения, это послужило бы плохим примером. Даже Хелен там лишняя, а она замужем.
Эдвина похлопала ее по руке:
— Вы неплохой пример, Джорджиана. Мы с Милли никогда не были замужем, но никогда не страдали от отсутствия мужа.
— Но не страдали и от отсутствия поклонников, конечно, — вставила Милли. — Просто нам никогда не попадались подходящие. Я нисколько не жалею, что не вышла замуж. Хотя, признаюсь, жалею, что с этой больной ногой не могу танцевать.
— Вот поэтому я здесь. — Джорджиана, собравшись с духом, подалась вперед. Вот оно: первый ход на шахматной доске, начало игры. — Я подумала, может быть, вы бы хотели иметь кого-то рядом, кто помог бы вам двигаться, а я бы хотела чувствовать себя немного полезной, поэтому я…
— О да! — перебила ее Эдвина. — Иметь в доме еще одну женщину — это великолепно! Все мальчики Карроуэй пробудут здесь до середины лета, и, поверьте мне, так приятно иметь кого-то, хорошо воспитанного, с кем можно поговорить.
Джорджиана улыбнулась и взяла Милли за руку.
— Так что же, Милли, вы хотите сказать?
— Я уверена, вы найдете занятие получше, чем сопровождать старую деву с ее подагрой.
— Глупости. Я поставлю себе цель добиться того, чтобы вы снова могли танцевать, — твердо заявила Джорджиана. — И это доставит мне огромное удовольствие.
— О, Милли, скажи «да». Нам будет так весело.
Щеки Милли порозовели, и она улыбнулась:
— В таком случае я говорю «да».
Джорджиана захлопала в ладоши, скрывая свое удовлетворение. «Прекрасно!»
Эдвина встала.
— Я распоряжусь, чтобы Докинз приготовил для вас комнату. Боюсь, что, поскольку все братья в городе, комнаты, выходящие на запад, заняты. Вы ничего не имеете против утреннего солнца?
— Абсолютно ничего. Я встаю рано.
Она не сможет много спать, находясь под одной крышей с этим дьяволом Тристаном Карроуэем. Она потеряла рассудок, оставаясь здесь. Но если не она, то кто сделает это?
Эдвина торопливо покинула комнату, а Милли осталась в своем мягком кресле, обложенная невообразимым количеством пышных подушек. Забинтованная нога покоилась на такой же мягкой скамеечке.
— Я так рада, что вы поживете у нас, — сказала Милли, маленькими глоточками потягивая чай. Черные глаза смотрели на Джорджиану поверх фарфоровой чашки. — Но у меня создалось впечатление, что у вас с Тристаном не очень хорошие отношения. Вы уверены, что хотите остаться?
— У нас с вашим племянником были разногласия, — призналась Джорджиана, с величайшей осторожностью подбирая слова. Без сомнения, Дэр потом будет расспрашивать тетушек о ее визите, и ей пора начинать плести свои сети. — Но это не повод, чтобы отказаться от вашего с Эдвиной общества.
— Если вы убеждены в этом, дорогая.
— Да, убеждена. Вы даете мне возможность снова почувствовать, что я приношу пользу.
— Не следует ли мне написать вашей тетушке и попросить разрешения на ваш переезд?
Джорджиана на мгновение замерла.
— О, нет, конечно. Мне двадцать четыре года, Милли. Ей будет приятно узнать, что я буду здесь с вами и Эдвиной. — Улыбнувшись, она встала. — Действительно, мне надо самой сказать ей и уладить кое-какие дела сегодня. Вы хотите, чтобы я была у вас сегодня вечером?
Милли засмеялась:
— Я все еще не верю, что вы представляете, на что обрекаете себя, но, конечно, сегодня вечером это чудесно. Я попрошу миссис Гудвин поставить на стол еще один прибор.
— Благодарю вас.
Джорджиана забрала свою горничную и направилась к карете тетушки.
Милли Карроуэй, подковыляв к окну, смотрела вслед удалявшейся карете вдовствующей герцогини.
— Сядь, Миллисент! — воскликнула вошедшая в комнату Эдвина. — Ты все испортишь.
— Не волнуйся, Вина. Джорджи поехала за своими вещами, а Тристан в Таттерсолле.
— Даже не верится, что все так просто.
Опустившаяся на подушки Милли, несмотря на свои сомнения, не могла сдержать улыбки, глядя на довольное оживленное лицо сестры.
— Да, она избавила нас от необходимости ехать к Фредерике и просить ее одолжить Джорджиану на этот сезон, но не питай слишком больших надежд.
— Чепуха. Ссора между Джорджи и Тристаном произошла шесть лет назад. Неужели ты бы хотела, чтобы он выбрал одну из этих жеманных дебютанток? Эти двое идеально подходят друг другу.
— Да, как огонь и порох.
— Ха! Ты еще увидишь, Милли. Еще увидишь.
— Этого-то я и боюсь.
Все сложилось так удачно, что Джорджиана с трудом верила, что ей действительно удалось это сделать. Она только предложила пожить у них, остальное они сделали за нее сами. Однако, возвращаясь в Хоторн-Хаус, Джорджиана начала задумываться над последствиями своего поступка.
Она согласилась пожить неопределенное время в Карроуэй-Хаусе, где каждый день будет видеть Тристана, и приступила к осуществлению своего плана, совершенно не будучи уверенной, что у нее хватит смелости довести дело до конца. Девушке хотелось поставить Дэра на место и показать, к чему приводит привычка разбивать сердца.
— Ну, уж он-то больше всех заслуживает наказания, — проворчала она.
— Миледи? — захлопала ресницами сидевшая в карете напротив нее горничная.
— Ничего, Мэри. Просто я подумала вслух. Ты не против пожить немного в чужом доме?
— Нет, миледи. Это будет интересно.
Но уговорить горничную — это одно, а убедить тетушку — совсем другое.
— Джорджиана, ты с ума сошла!
Фредерика Брейкенридж, вдовствующая герцогиня Уиклифф, со стуком поставила чашку, расплескав чай.
— Я думала, вам нравятся Милли и Эдвина Карроуэй, — возразила Джорджиана, стараясь сохранить на лице выражение искреннего удивления.
— Нравятся. Я думала, что тебе очень не нравится лорд Дэр. Целых шесть лет ты жаловалась, что он сорвал твой поцелуй, чтобы выиграть пари, или сделал еще какую-то глупость.
Джорджиане потребовалось все ее самообладание, чтобы не покраснеть.
— После всех этих лет кажется довольно банальным, не правда ли? — небрежно заметила она. — И кроме того, я не нужна вам, а моим родителям тем более. А для мисс Милли компаньонка будет совсем не лишней.
Тетя Фредерика вздохнула:
— Джорджиана, мне приятно твое общество. Я надеялась, что лишусь его, только когда ты выйдешь замуж. С твоими доходами тебе незачем переходить от одной старой дамы к другой до тех пор, пока не станешь такой же немощной, что тебе самой потребуется компаньонка.
На это существовала важная причина, но Джорджиана не собиралась кому-либо рассказывать о ней. Никогда.
— Я не хочу выходить замуж и не могу вступить в армию или стать монахиней. Безделье — это не для меня. Быть компаньонкой для друга мне кажется самым подходящим занятием, а все свои деньги и свое время я намерена отдавать на благотворительность.
— Ну, ты, кажется, все продумала. Кто я такая, чтобы мешать тебе? — махнув рукой, сказала Фредерика. — Отправляйся и передай мои наилучшие пожелания Милли и Эдвине.
— Спасибо вам, тетя Фредерика.
— Ты знаешь, тебя встретят здесь с радостью, если надумаешь вернуться. Запомни это, пожалуйста.
— Я запомню. Спасибо. — Джорджиана встала и поцеловала ее в щеку.
Нужно еще поговорить с Амелией Джонс в четверг на балу у Ибботсонов. А тем временем она должна осуществлять свой план.
Глава 3
Когда Тристан спустился в столовую, в доме царила необычная тишина. Как правило, вся семья собиралась здесь к обеду, и беспорядочный шум не прекращался, а только несколько замирал на это время. Сейчас казалось, что Карроуэй-Хаус затаил дыхание. «Или скорее всего, — подумал он, поправляя сюртук и толкая дверь в столовую, — визит леди Джорджианы Холли обострил чувства». Он вошел в комнату и застыл на месте.
Она сидела за его столом и смеялась над какими-то словами Брэдшо. Джорджиана, встретив его изумленный взгляд, приподняла бровь.
— Добрый вечер, милорд, — сказала она, по-прежнему улыбаясь, но ее зеленые глаза смотрели холодно.
— Ты опоздал к обеду, — раздался голосок Эдварда, самого младшего из братьев. — И Джорджи говорит, это невежливо.
Коротышка никогда раньше не встречался с ней, а они уже называли друг друга по имени. Тристан занял свое место во главе стола, заметив, что какой-то идиот посадил Джорджиану рядом с ним, справа.
— Остались обедать без приглашения?
— Она была приглашена, — заявила Милли.
Когда Милли заговорила, он увидел, что впервые за долгое время обе тетки присутствовали за столом. Проклиная в душе Джорджиану за то, что она заставила его забыть о семье, он снова встал.
— Тетя Милли, добро пожаловать снова в наш шумный мир. — Он обошел стол и поцеловал ее в щеку. — Но вам следовало позвать меня. Я был бы счастлив принести вас сюда.
Покраснев, тетушка похлопала его по руке.
— О, глупости. Джорджиана вернулась вон с той штуковиной на колесах, и они с Докинзом вкатили меня в столовую. Было так весело.
Он распрямился и посмотрел на Джорджиану:
— Вернулась?
— Да, — с лучезарной улыбкой подтвердила она. — Я буду жить здесь.
Он почувствовал, что теряет дар речи, и поспешил сжать зубы.
— Нет, не будете!
— Буду!
— Вы не…
— Она уже переехала, — перебила Эдвина. — Она переехала, чтобы помогать Милли, так что успокойся и сядь, Тристан Майкл Карроуэй.
Не обращая внимания на смешки младших братьев, Тристан снова посмотрел на Джорджиану. Она вызывающе улыбалась ему.
Очевидно, зло, сотворенное за всю его жизнь, было так велико, что небесная кара обрушилась на него раньше времени. С равнодушной улыбкой он вернулся на свое место.
— Понятно. Если вы действительно думаете, что она может помочь вам, тетя Милли, я не возражаю.
Джорджиана нахмурилась:
— Вы не возражаете? Никто не спрашивал…
— Но я хотел бы указать вам, леди Джорджиана, что вы находитесь в доме, где живут пять неженатых джентльменов, трое из которых — взрослые.
— Четверо, — покраснев, поправил его Эндрю. — Мне семнадцать. Я старше, чем был Ромео, когда женился на Джульетте.
Поделиться книгой: