Парень с границы

Рикардо молчал, но даже на расстоянии чувствовалось, что он уважает этого человека и не собирается ему перечить.

— Мы с доктором стараемся сделать из тебя человека, мой мальчик, — продолжал Бенн. — Еще никогда в жизни мы так не старались, и теперь я начинаю думать, что у меня есть хороший шанс использовать тебя по достоинству. А ты уверяешь меня, что девушка будто каменная. Вот что я скажу тебе: с ней не надо говорить, достаточно просто глупой болтовни. Ее собственность оценивается в несколько миллионов. Разве такой «пустячок» не придает живые краски любому камню, мой друг?

Рикардо задумчиво помолчал, затем с нарочитой небрежностью проговорил:

— Она вполне хороша собой. И что я должен с ней сделать?

— Ты самонадеянный щенок! — усмехнулся Уильям Бенн. — Я хочу, чтобы ты попробовал вскружить ей голову. Она достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, и вы оба достаточно взрослые, чтобы тратить ее деньги. Разве не так?

— Но разве это не то же самое, что ограбить колыбельку? Вы сами говорили, что никогда бы не пошли на такое.

— Ограбить колыбельку? В колыбельке никогда не найдешь миллионов, если только вокруг не сидят псы-людоеды, приставленные ее охранять. У нее есть дядя-опекун, и он будет самой высокой стеной, через которую тебе когда-либо доводилось перелезать. Можешь не сомневаться, завладеть этой девушкой равносильно тому, чтобы пытаться справиться с самой сложной задачей в мире! Которая к тому же так хорошо оплачивается. И вот что еще я тебе скажу: ты даже не успеешь подступиться к ней, как наткнешься на преграды. Постарайся понять, в чем дело, а потом приходи ко мне, и мы вместе подумаем, как действовать дальше. На сегодня все. До свидания, Рикардо.

И он ускакал по дорожке.

Глава 16

БРАТЬЯ

Дождавшись, когда Уильям Бенн скроется из виду, и заметив, что брат снова уткнулся в книгу, Хуан, словно лиса, осторожно крадущаяся к клетке кролика, которую охраняют сторожа и свирепые псы, начал приближаться к Рикардо.

Перебегая от куста к кусту, он наконец добрался до перил, окружающих беседку, и встал за одним из ее столбиков с прильнувшим к нему молодым кипарисом, так что никто не мог бы увидеть его со стороны дома. Осторожно выглянув из своего нового укрытия, Хуан с серьезным любопытством наблюдал за братом, склонившимся над книгой и многочисленными листками бумаги, исписанными быстрым, разборчивым почерком. Хуан даже на мгновение зажмурил глаза и тут же снова открыл их, чтобы убедиться, что все это не сон и что вот этот ученый и благовоспитанный юноша и есть его брат, которого он знал ленивым деревенским оборвышем.

Хуан встряхнул головой, и Рикардо тут же вскочил с места, словно кошка, прыгающая со стола при малейшем звуке опасности, настороженно огляделся вокруг.

Заметив Хуана, он немного изменился в лице, хотя тому показалось, что глаза брата остались чужими и холодными.

И все же он схватил Хуана за руки, втащил его в беседку, силой усадил на стул и встал перед ним, смеясь.

Как Хуан попал сюда? Как нашел его? И как странно, что их встреча произошла именно таким образом! И что он будет делать, если его застанут здесь в самый неподходящий момент?

Вопросы слетали с губ Рикардо один за другим, однако нельзя было сказать, что Хуану это нравилось. Он помнил другого Рикардо — молчаливого, неразговорчивого, привыкшего выражать свои мысли взглядом.

И Хуан просто сказал:

— Я видел, как Уильям Бенн ехал сюда, вот и последовал за ним.

— И как долго ты был здесь?

— Я только что пришел, — солгал Хуан, который никогда не говорил правды, если можно было соврать. — Я ждал около дома, но он долго не выходил, тогда я направился сюда и увидел тебя как раз в тот момент, когда он уезжал. Вот и решил подойти.

Выражение удовлетворения, промелькнувшее на лице Рикардо, не могло скрыться от глаз Хуана.

— Стало быть, ты только что пришел? Ну что ж, Хуан, мне нужно многое тебе рассказать. Но сначала скажи мне все о матери, отце, Винсенте и о нашем могучем Педро.

В голосе Рикардо слышались звенящие нотки, но в них не было искренности — проницательное ухо Хуана, обостренное его собственной любовью к только что упомянутым людям, без труда могло отличить фальшь от правды.

— Все они сильно болели, — сообщил Хуан. — Деньги кончились. Отец, едва живой, сейчас в больнице. У матери больше нет сил, а Винсент и Педро мыкаются в поисках работы. Но все, на что они способны, — это найти случайную работу, а мне и этого не удается. С тех пор как ты ушел от нас, Рикардо, мы живем как собаки.

Рикардо шумно вздохнул. С явным огорчением. Затем поспешно вытащил бумажник, перевернул его и потряс — оттуда вывалилось несколько банкнотов.

— Вот, здесь почти пятьсот долларов. Это все, что у меня есть. Отнеси им эти деньги, Хуан, а я потом пришлю еще.

— Для них эти деньги будут все равно что дар небес, — сказал Хуан, неохотно забирая банкноты негнущимися пальцами. Сам он отродясь не держал столько денег за один раз. — Но не думаю, что мать могла бы принять от тебя такую большую сумму, — серьезно проговорил он.

— Но почему? — вскричал Рикардо, снова переходя на сбивчивую, торопливую речь. — Не сомневаюсь, она возьмет» а я постараюсь раздобыть еще и прислать чуть попозже. Ну конечно же я раздобуду еще денег! Скоро их будет у меня не меньше, чем листьев на деревьях! — Он рассмеялся, и в его смехе прозвучало скорее ликующее предвкушение, нежели стыдливые, извиняющиеся нотки. — Видит Бог, мне хотелось бы самому отправиться к ним и самому обо всем позаботиться. Но ты же видишь, как я занят. Мне приходится работать как каторжному, Хуан. Даже наш отец, работая в свое время, не вкалывал столько, сколько я теперь. Ты же знаешь, он любит поговорить о былых временах. Но рано или поздно я покончу с этим.

— А что ты изучаешь, Рикардо?

— Все, что поможет мне в работе для сеньора Бенна.

— И чем же он занимается, Рикардо?

— Импортом и экспортом. А это означает, что он имеет дело с самыми разными вещами. Мне еще предстоит ознакомиться с этим. Там нужна и математика, и все остальное… В общем, понимаешь? — И он показал на листы бумаги, исписанные цифрами.

— Бедный Рикардо! — проговорил Хуан, чувствуя, что сердцем его овладевает суровость. — Стало быть, ты нашел не теплое местечко?

— О да! — воскликнул Рикардо. — Как часто я вздыхаю по счастливым, беззаботным временам, когда жил с вами в деревне. Иногда мне так хочется все бросить и вернуться назад, туда, к вам.

— И снова начать драться с гринго?

— С гринго?.. Ах, ну да, — поспешно проговорил Рикардо. — А сейчас позволь мне сказать тебе, что было бы самым лучшим, что ты мог бы сделать.

— Что же?

— Отправляйся с этими деньгами прямиком домой, успокой мать и скажи, что я пришлю еще…

Хуан поднялся, сложил деньги на столе аккуратной стопкой и придавил их краем книги, чтобы купюры не разлетелись.

— Ты прав, — заявил он. — Мне нужно возвращаться домой, но вряд ли я смогу принять эти деньги.

Рикардо нахмурился:

— Почему?

В былые времена его хмурое лицо означало для Хуана многое, но сейчас злость и горе придали ему духа.

— А потому, — смело ответил он, — что, насколько мне помнится, мы всегда жили только на честные деньги!

Братья долго угрюмо смотрели друг на друга. Наконец Рикардо промолвил:

— Итак?..

Хуан ничего не ответил, он уже сказал все, что хотел. Поэтому протянул брату руку и проговорил:

— Мае кажется, нам лучше попрощаться друг с другом. — Сердце его отозвалось глухой болью, но, совладав с горем и собрав всю свою гордость, он постарался, чтобы его слова прозвучали с достоинством.

— Ну что ж, возможно, ты и прав, — отрывисто произнес Рикардо. — Стало быть, до свидания, брат!

Они пожали друг другу руки, и Хуан отметил, что пожатие Рикардо, как и прежде, мягкое, словно у женщины, но с едва ощутимой стальной хваткой, таящейся глубоко внутри.

Хуан повернулся на каблуках и пошел прочь, ничего не видя перед собой, потому что глаза ему застилали слезы. Он уже вышел из беседки и добрался до живой изгороди, когда услышал за спиной шаги и почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.

Он повернулся, не в силах выговорить ни слова.

— Хуан! — вскричал Рикардо, простирая к нему руки.

Хуан бросился в объятия брата и расплакался у него на плече.

Рикардо снова отвел его в беседку, Хуан даже не помнил как. Там он сел на стул и вытер слезы.

— Ты пришел сюда раньше. Ты слышал мой разговор с Уильямом Бенном. Так ведь? — спросил Рикардо.

— Да, я все слышал.

— Тогда, стало быть, ты понял, что я солгал тебе?

— Увы, это так, — с горечью признался Хуан. — И я понял многое другое.

— Скажи мне, что именно.

— Теперь я знаю, что ты изучаешь и кем хочешь стать.

— И кем же?

— Вором и подлецом.

Он слегка отшатнулся, словно ожидая удара в ответ на свои слова, но Рикардо кивал, улыбаясь. И была в этой улыбке огромная, бесконечная боль. Сейчас он казался намного старше и мудрее своих лет.

Хуан схватил брата за руку и воскликнул:

— Возвращайся со мною! Давай вернемся домой! Мы любим тебя, а этот Уильям Бенн только использует тебя в своих целях. Я слышал, что он говорил. Это нехороший человек, я уверен. Давай вернемся домой, Рикардо! О Господи, как мать будет плакать от радости, увидев тебя! И Винсент, и Педро. А отец… Он обязательно поправится. С тех пор как ты ушел, удача отвернулась от нас. Да и от тебя тоже, ведь я же вижу, что случилось с тобой и кем ты собираешься стать!

На это Рикардо ответил:

— То, что ты говоришь, может быть, и правда. Но вот что я скажу тебе, Хуан. У тебя ясный ум, и думаю, ты поймешь. Однажды мне рассказали историю про человека, который научился дышать так, что мог жить под водой. Понимаешь? Он мог жить под водой и дышать как рыба. Но с тех пор, как он стал жить в воде, он уже не мог вернуться на сушу. Это история обо мне. Я научился быть дурным человеком. Ты все видишь и понимаешь, Хуан, и сегодня, думаю, убедился, что я вырвал вас из моего сердца. Я раз и навсегда решил порвать со старой жизнью и не намерен отступать от моего решения. Ничто из того, что ты говоришь, не может убедить меня вернуться к старому.

— Даже если мать, отец, Винсент, Педро и я встанем на колени и будем умолять тебя?

— Даже тогда! Да простит меня Господь!

— Да, конечно, — пробормотал Хуан, — Господь простит тебя, потому что даже я могу тебя понять. Ты стал свободным человеком и теперь стремишься только к одному. Ты поддался злу, позволил ему увлечь себя, а учит тебя этому Уильям Бенн.

— Рикардо! — послышался голос из-за живой ограды.

— Уходи скорее, — прошептал Рикардо. — Сюда идет доктор. Он проницателен как дьявол и, если увидит в моих глазах слезы, сразу обо всем догадается. До свидания, брат. Возьми эти деньги, только не говори «нет», если не хочешь разбить мое сердце. Передай отцу и матери, что когда-нибудь я вернусь и осыплю их золотом.

— Эх, Рикардо! — печально проговорил Хуан. — Не надо золота, лучше возвращайся сам.

Глава 17

СОВЕТ ДОКТОРА

Подойдя к Рикардо, доктор спросил:

— Знаешь ли ты человека с кустистыми, выгоревшими бровями и шрамом на щеке?

— Нет, хотя описание мне знакомо.

— Этот человек сейчас в доме, он хочет поговорить с тобой. Тебе лучше увидеться с ним, раз он знает тебя.

— Откуда он может меня знать? — удивился юноша. — Ведь он спрашивал про Манкоса, не так ли?

— Да, это верно. Но говорил так, словно в его словах есть второй смысл. Наверное, мне лучше сказать ему, что сегодня ты не сможешь с ним увидеться, а вот завтра… ну, скажем, завтра вечером?

— Хорошо.

Доктор ушел, а когда вернулся, Рикардо по-прежнему сидел за книгами, нисколько не продвинувшись в своих занятиях.

Хамфри Клаусон имел обыкновение сразу переходить к делу. На этот раз он начал так:

— Сегодня ты приглашен на ужин, где будет много молодых американцев и несколько мексиканцев.

— Мне это совсем не нравится, — отозвался Рикардо. — Слишком много гринго и…

— Тебе лучше не употреблять это слово, — сухо заметил доктор.

— Все время забываю. Я хотел сказать, что, когда собираются одни американцы, они ведут себя так, словно мексиканцы люди второго сорта. Можно подумать, мы недостаточно хороши для них.

— Опять ты за свое! Я тебе уже однажды доказал, что нет никаких оснований думать, что в тебе течет мексиканская кровь.

— Мой отец и мать мексиканцы, — упрямо возразил юноша, — и я не собираюсь от них отказываться, если только они сами этого не сделают.

— Упрямый юнец! — небрежно буркнул доктор. — Ну да ладно, мне нет до этого дела. Вот только не нравится, когда ты становишься таким эмоциональным.

— Хорошо, хорошо, — послушно проговорил Рикардо. — Что я должен делать?

— Есть надежда, что у тебя будет шанс кое-что сделать. Сегодня ты отправишься на этот ужин. Там будут танцы.

— Прекрасно. Я пойду туда, если это так важно.

— Ты молод, друг мой, и это важно. Девицам, как правило, нравятся молодые люди, во всяком случае, на танцевальных вечеринках.

— Да, я молод, это так.

— И красив.

— Тоже верно, — согласился Рикардо, не хвастаясь, а всего лишь признавая очевидный факт.

— Ты хорошо танцуешь.

— Совершенно верно.