Помоги проекту - поделись книгой:
Трест Д.Е. История гибели Европы
Мой роман «Трест Д. Е.» — история гибели Европы в результате деятельности американского треста. Это сатира; я мог бы ее написать и сейчас с подзаголовком — «Эпизоды третьей мировой войны». Европа для меня была не кладбищем, а полем битвы, порой милым, порой не милым: такой я ее видел юношей в Париже, такой нашел в тревожном Берлине 1922 года.
Первый завтрак мистера Твайвта
Одиннадцатого апреля 1927 года в 9 часов 15 минут утра владелец крупнейшей фабрики консервов в Чикаго мистер Твайвт приступил к первому завтраку.
В отличие от других американцев, начинавших свой завтрак с яиц, мистер Твайвт всегда перед яйцами ел калифорнийские груши и сметану. В достопамятное утро, не отступая от этого обычая, он выбрал большой сочный плод и, обливая душистым соком салфетку, стал подсчитывать, выгодно ли скупить акции конкурирующего предприятия мистеров Черсов.
Он записал в крохотную книжицу:
Свиней в час 820 в день 8200 в год 2 492 800.
(х10) (х 304)
Баранов 900 9000 2 736 000.
Быков 460 4600 1 398 400.
Консервы 31 000 000.
Колбасы 2 000 000.
Кровь (сахаро–рафинадному заводу Чойт) 700 000.
Кишки (колбасы, местное употр.) -
Рога (фабрика гребней «Электра») 1 200 000.
Пр. отбросы (приблиз.) 1 600 000.
После этого мистер Твайвт, вполне отчетливо выражая свои сомнения, промолвил:
— Гм…
Не выпуская из правой руки карандаша, он съел чашечку сметаны и на особом листке настольного блокнота, под красным заголовком «сделать», записал:
Следует отметить, что подсчетом оборотов фирмы Черсов и поглощением калифорнийской груши со сметаной не ограничились первые четверть часа первого завтрака мистера Твайвта. Он успел сделать очередное гениальное открытие.
Все ученые, работавшие над биографией выдающегося организатора лучшей в мире фабрики мясных консервов, пришли к выводу, что в лице мистера Твайвта Америка потеряла блестящего философа, обогатившего научную мысль многими выступлениями в области зоопсихологии, антропософии и евгеники. Имя это, известное лишь немногим специалистам, изучающим историю гибели Европы, в то время, то есть с середины 20–х и до конца 30–х годов XX века, было столь же популярно в США, как имена фабриканта перьев Ватермана или классического боксера Джемпса. Три обстоятельства особенно способствовали славе мистера Твайвта:
I. Прочитав в газете, что человек ежегодно выделяет экскрементов:
твердых……48,8 килогр.
жидких…… 438 килогр.
стоимостью. . $2,65,
которые пропадают даром, и желая подать пример разумной экономии, он вошел в соглашение с загородным огородничеством, куда отправлялся ежедневно в автомобиле около 9 часов 30 минут утра, съев грушу и яйца. Об этом мужественном поведении мистера Твайвта писали газеты всех Штатов, от Аляски до Мексики.
II. В 1926 году мистер Твайвт, принимая серную ванну, продиктовал стенографистке небольшой, но весьма содержательный этюд по евгенике: «Наш нравственный долг или размножайтесь отныне разумно». Изданный в виде брошюры с соответствующими иллюстрациями, он пользовался большим успехом. В штате Огайо детям, окончившим с отличием начальную школу, выдавали в награду указанную книгу мистера Твайвта.
III. Лица, чуждавшиеся литературы, тем не менее знали имя мистера Твайвта ввиду его разносторонней деятельности. Стоило прохожему где–нибудь на 5–м Авеню, задумавшись, взглянуть на небо, как перед ним вставала фиолетовая фотография молодой нежной свиньи, украшенной венком букв:
ТРЕБУЙТЕ ФИЛЕ ТОЛЬКО ТВАЙВТА.
Итак, знаменитый мистер Твайвт, съев грушу и выяснив обороты Черсов, осчастливил мир новым открытием. А именно:
вспомнив высококультурные развлечения вчерашнего дня — состязания пловцов и концерт миссис Айд, прославленного колоратурного сопрано, он записал все в тот же поместительный блокнот:
Несмотря на всю глубину этой мысли, не она позволяет нам назвать 11 апреля 1927 года историческим днем.
События исключительной важности произошли несколько позднее. Первый завтрак мистера Твайвта продолжался. Лакей поднес куриное яйцо средней величины, в серебряной чашечке.
Аккуратно сняв с макушки яйца скорлупу, мистер Твайвт вдруг вздрогнул: среди бесцветной слизи белка явно плавало кровавое пятнышко. Мистер Твайвт взволнованно отстранил яйцо: владелец фабрики мясных консервов, на которой ежедневно убивали не менее одиннадцати тысяч свиней и семисот восьмидесяти быков, был вегетарианцем, по заповеди господней милуя скотов и питаясь предпочтительно плодами, а также молочными продуктами. Увидав красное пятнышко, он серьезно задумался над вопросом: является ли недопущение рождения убийством и может ли последовательный вегетарианец употреблять в пищу яйца? Подумав минуту и взболтнув ложечкой прозрачный белок, мистер Твайвт твердо решил чашечку отстранить, а впредь, в полное отличие от всех американцев, ни за первым завтраком, ни за вторым, ни за обедом не есть яиц.
Но и не этому трогательному решению великодушного вегетарианца обязан день 11 апреля 1927 года своей славой. Убрав несъеденное яйцо, лакей подал мистеру Твайвту утреннюю почту: свыше тридцати писем. Мистер Твайвт отделил одиннадцать конвертов с европейскими марками и, не читая, бросил их в корзину. Он ненавидел Европу, не желающую покупать мясные консервы его фабрики и разумно размножаться. Быстро просмотрел он остальные письма, лишь одно, последнее, несколько привлекло его внимание, Вот что значилось на тонком, хрустящем листе:
НЬЮ–ЙОРК 10 апреля 1927 года.
Мистеру Твайвту, Чикаго.
Милостивый государь! Настоящим извещаем Вас, что согласно постановления правления Треста от 4 апреля с. г., начиная с 11 апреля с. г. мы приступаем к осуществлению намеченного плана уничтожения Европы.
— Очень хорошо, — сказал мистер Твайвт и сделал в блокноте пометку.
После этого он развернул «Чикагскую трибуну». Невольно его глаза остановились на хвосте четвертого столбца, где стояло слово «Европа», отныне вошедшее в его дела. Лениво проволочился он глазами по дюжине каблограмм, сообщавших о различных войнах на Балканах, в Польше и в Прирейиских государствах. Запомнились три мирные депеши:
Женева. Председатель Лиги наций господин Баргос, во время обеда в честь предстоящего вскоре 10–летнего юбилея этого учреждения, произнес речь, в которой указал на «блестящие успехи политики мира, гуманности и справедливости, несмотря на многочисленные осложнения». Представитель Люксембурга уклонился от участия в торжестве. Выделялось сиреневое платье г–жи Трендэди, супруги вице–президента, модели Лебэна (Париж, 2 рю де ля Пэ). Меню: закуска ассорти, суп из черепахи, соль а–ля гренадин, филе де ля пэ, спаржа соус Ламберон, пломбир фиорд.
Копенгаген. Институт высшей статистики отмечает, что потеря живого материала за период 1924–1926 гг. превосходит итоги жертв последней общей войны 1914–1918 гг. Как известно, четырехлетняя война обошлась Европе:
Убитых ……………………………10 200 000.
Уменьшение рождаемости…… 20 850 000.
Увеличение смертности………. 6 700 000.
Итого. 36 750 000.
За три года (1924–1926) отмечено:
Убитых (национ. и гражд. войны) ……………………………. 9 600 000.
Уменьшение рожд. (по сравн. с 1913 г.). ………………… 18 000 000.
Увеличение смертности (голод, масс, эпидемии и пр.) … 28 000 000.
Итого. 55 600 000.
Венеция. Опровергаются слухи о смерти Габриеля д'Аннунцио.
Маститый поэт бодр и недавно закончил новую оду в честь присоединения Македонии. В скором времени он предполагает уехать на неделю в б. Грецию. Возможно участие поэта в спортивных празднествах (катание с Олимпа на аэросалазках и пр.). «Общество памяти Данте» преподнесло ему по сему случаю зеленые замшевые бриджи и рукавицы в форме лиры.
Прочитав телеграммы, мистер Твайвт взглянул на стену, где среди различных планов и схем висела большая карта двух полушарий. Некогда прелестная дочь финикийского царя, ныне жалкая блудница, Европа принимала обычную ванну. Мистер Твайвт щелкнул ее в лоб, так что указательный палец больно ударил по Мадриду. Заключив этим свой первый завтрак, он, как и каждый день, отправился в огородничество, На столе остался блокнот.
Другие события того же исторического дня
В то же утро такие же письма с печатью «Треста Д. Е.» и за подписью Енса Боота получили два других члена правления: мистеры Джебс и Хардайль.
Мистер Джебс вкушал свой первый завтрак, точнее яичницу с ветчиной (он не был вегетарианцем).
Мистер Хардайль, отстранив поднос с кофе, пил содовую воду (накануне он пил коктейли в чрезмерно большом количестве).
Прочитав письма, они одобрили исполнительность Енса Боота.
Мистер Джебс от удовольствия зажмурился и погрыз толстейшую сигару, забыв даже закурить ее.
Мистер Хардайль письмом пощекотал лежавшую у его ног миловидную яваночку.
Мистер Джебс находился в Питтсбурге, а мистер Хардайль — в Бостоне.
Они закончили первый завтрак. Ванна, которую в это время принимала Европа, скорей может быть названа вечерней. В Берлине пыльные часы на вокзале Фридрихштрассе показы вали 5 часов 58 минут. Под часами стояла седая простоволосая женщина и выкрикивала: «Бе–уер!» Никто не покупал газеты, в которой сообщалось об юбилее Лиги наций, о шестнадцати войнах и о замшевых бриджах Габриеля д'Аннунцио. Женщина кричала все тише и тише, на конец она вовсе замолкла. Тогда к ней подбежал элегантный юноша в оранжевых перчатках с помпонами и, вырвав из ее рук газетный лист, протянул взамен мелкую стотысячную марку. Женщина не взяла ее, да и не могла взять, так как в 5 часов 59 минут она умерла, обнаружив при этом редкую выдержку. Но, вместо того чтобы преклониться перед образом женщины, сумевшей стоя умереть, юноша спеша распластал газету и замер над отделом:
Биржа
10 апреля 11 апреля.
Доллар….. 60 800 000 54 000 000.
Франк фр. 3 210 000 2 970 000.
Талер………. 89 000 81 000.
Рубль………. 450 415.
— Бог ты мой! — простонал он и опустился на мостовую.
Из его застекленного моноклем правого глаза, голубого, как небо юга, потекла широкая струя слез на пыльный тротуар загаженного полуразрушенного Берлина, — Бог ты мой! проворчал городской врач, тщетно пытаясь найти несуществующий пульс молчаливой продавщицы. — Ни углеводов, ни жиров, ни белка — сто восьмой случай за сегодняшний день.
— Бог ты мой! — пролепетала подруга юноши, фрейлейн Мицци. — Сегодня «черная среда». Девяносто четыре разорились, шесть покончили самоубийством, а Отто разбил монокль.
Все это было в порядке вещей. Не только в Берлине, но и во всей Европе не происходило ничего любопытного. В Бергене (5 ч. 18 м.) рыбак Христенс, сняв обувь, выносил на берег склизкую камбалу. Американка наставила на него кодак и улыбнулась. Камбалу, впрочем, никто не купил.
В Париже (5 ч. 07 м.) закрывались банки. Мосье Виоль вышел из «Лионского кредита», помахал тросточкой, оправил кончик платочка в верхнем карманчике и стал ждать автобуса. Когда он садился, у него украли платочек. Мосье Виоль выругал правительство и потерял аппетит.
В Генуе (5 ч. 47 м.) причалил пароход «Цезарь». Девка Пирета показала матросу–американцу на свою юбку и на кошелек. Матрос понял и пошел с ней за угол. Пирета боялась малярии и носила от заразы на шее ожерелье из чесночных луковиц. Матросу не понравился запах, и он ничего не заплатил.
В Козлове (7 ч. 42 м.) в комиссариате Ваня Глобов допрашивал воришку, стащившего у заезжего директора «Лесного треста» черепаховую лорнетку. Глобову было скучно. Воришка каялся, а милицейский, ругаясь, время от времени прикладывался к его заду казенным сапогом. За стеной дочь комиссара разучивала революционные мелодии. Глобов вынул из кармана фотографии Сони Зайкиной и Карла Маркса. Соня ему изменила. Маркс давно умер. Ваня зевнул и лег на диван.
Так жила в этот роковой час дряхлая Европа. Еще кого–то чествовали в Лиссабоне и расстреливали в Будапеште. Там, где не было ни речей, ни выстрелов, слышались: храп, тиканье часов, пьяная икота и урчание голодных желудков. По–обычному шумели моря — южные, со спрутами и причудливыми раковинами, западные, с профессорски важными омарами, и северные, кишевшие серебром сельдей.
В горах, там, где покоилась пята ленивицы, стоял, как всегда, столб. По предписанию местного исполкома его покрасили заново, и надпись предупредительно сообщала:
ЕВРОПА АЗИЯ
На столбе сидел воробей.
Абсолютно никто не думал ни о столбе, ни о морях, ни о судьбах Европы. Только далеко, в ином полушарии, где часы показывали 9 часов 30 минут, где было утро и шла работа, директор тайного «Треста Д. Е.», Енс Боот, склонившись над картой Европы, давал решительные директивы восемнадцати тысячам шестистам семидесяти агентам треста, находившимся во всех странах Европы.
Корень зла, или этнографическая любознательность принца монакского
Принц Монакский, владетель одного из самых крохотных государств Европы (поверхность 1,5 кв. км., население 24 600 душ) по данным историков отличался редкой любознательностью.
Все время, свободное от изучения рулетки, он отдавал путешествиям. Именно этим наклонностям вдумчивого монарха обязана Европа своей гибелью.
Весной 1892 года принц направился в Голландию. Он провел три дня в Гааге и, увидав картину Яна Мааса, изображавшую медный таз XVII века, прослезился от нестерпимой красоты. В Гудде он приобрел трубку, в Гаарлеме луковицу тюльпана, а в Лейдене молодого пророка. Принц вел дневник, который, к счастью, сохранился и дает яркую характеристику жизни этого края Европы в конце XIX века.
Поделиться книгой: