Ты мои крылья [СИ]

— Дайте мне оружие, — предложила она, в душе радуясь, что их разговор снова начинает походить на привычные вечерние пикировки. Смешно сказать, но кажется она соскучилась по ним.

Он скептически поднял бровь.

— И чем это поможет?

— С оружием я уже не буду беззащитной.

Чистое ерничанье. Что может сделать даже очень совершенное магически усиленное оружие против демона?

— Не говорите глу… — он замер, словно в голову ему пришла внезапная мысль. — Оружие? Хммм… а это идея!

ГЛАВА 6

В этот вечер Торвальд приехал раньше обычного. И он приехал не один.

Наама выпорхнула в холл, что бы встретить его, и попятилась, обнаружив за широкополечим полковником долговязого и тощего незнакомца.

— Хорошего вечера, ди Вине, — приветствовал ее Равендорф, переобуваясь в неизменные домашние тапки. — Позвольте представить вам…

Слушать дальше демоница не стала. Вспугнутой птицей взлетела вверх по лестнице. Сердце колотилось так, что стук отдавался в ушах, ладони заледенели и стали влажными от пота. Ей казалось, что коттедж, бывший безопасным убежищем, а затем осажденной крепостью, превратился в коварную ловушку. Стены сжимались, угрожая раздавить, а где — то за спиной маячил подозрительный тощий тип.

Торвальд же клялся, что защитит! Что не отдаст никому! И сам привел чужака.

Она захлопнула дверь, с размаху опустив засов, отползла к окну, забившись в узкую щель между стеной и шкафом и только затем подумала, что прятаться — глупо. #285372704 / 13-Feb-2018 Равендорф найдет ее здесь в два счета.

Нужно было напасть.

Ответом на ее мысли за стеной зазвучали шаги, а потом кто — то подергал снаружи ручку двери.

— Ди Вине, что вы устроили? — раздался укоризненный голос полковника. — К чему этот балаган?

Наама закусила губу. Бессмысленно молчать, Торвальд знает, что она здесь.

— Ты привел чужака, — истеричные нотки в собственном голосе, как ни странно, помогли взять себя в руки. — Не предупредив! Мы так не договаривались.

— Да, — мужчина за дверью смущенно кашлянул, и Наама вдруг пожалела, что находится так далеко от него и не может уловить его эмоций. Возможность слышать, что твориться в душе анхелос давала очевидное преимущество. Можно солгать словами, а вот чувства подделать куда сложнее. — Простите, это было неразумно с моей стороны. Но у Макконелла очень плотное расписание, ему и так еле удалось высвободить сегодняшний вечер для консультации. Я отправил вам сообщение через терминал, — после паузы добавил он.

— Я не видела его. Провела весь день с книгой, — демоница медленно выдохнула, выбираясь из щели. Паника отступила, и теперь Наама сама удивлялась своей острой реакции на гостя.

— Неловко получилось. Может, откроете? — в голосе полковника зазвучали привычные насмешливые интонации. — Через дверь неудобно разговаривать.

Она подошла ближе. Настолько близко, что бы поймать его нетерпение и скрытую досаду. Вполне естественные в этой ситуации чувства, если Торвальд действительно не хотел ничего дурного.

— Кто этот человек и зачем вы привезли его сюда?

— Он не человек. Оборотень. Эндрю Макконелл — мой коллега. Лучший в стране специалист по энергетическим воздействиям на тонкие тела и штатный консультант службы безопасности. Наама, откройте. Мне не нравится общаться через дверь, кроме того неудобно перед гостем, который ждет нас внизу.

Она сделала еще один шажок к двери.

— И зачем он здесь?

— Чтобы вас осмотреть. Считайте это что — то вроде визита доктора.

— Я не больна.

Досада переросла в раздражение.

— Наама, вы мне доверяете? Если «да», то открывайте дверь. Поверьте, осмотр Эндрю в первую очередь в ваших интересах.

Доверяла ли она ему? Пожалуй, нет. Не до конца. Но все же, если бы Равендорф захотел ее предать или отдать людям Андроса, он мог сделать это сразу. Да и сейчас ничто не мешало полковнику выбить дверь.

Наама ещё раз тяжело выдохнула и откинула засов. У мужчины за дверью был очень недовольный вид, на мгновение она почувствовала себя виноватой.

— Простите. Это… как рефлекс.

— Я понимаю. Но если вы хотите жить в обществе, стоит что-нибудь сделать со своими рефлексами, — мягко заметил полковник. Перехватил ее за руку чуть повыше запястья жесткими горячими пальцами и потянул за собой вниз по лестнице.

Гость ждал их в гостиной. Вблизи он оказался моложе, чем она подумала вначале. Кудлатый и какой — то слегка неухоженный, похожий на длиннолапого щенка. Однако взгляд, которым оборотень наградил демоницу, оказался неожиданно острым и внимательным.

— Итак, Эндрю, позволь тебе представить — госпожа Наама ди Вине. Наама, это Эндрю Макконелл, мой коллега.

— Я прошу прощения за свое бегство. Не знала, что сегодня следует ждать гостей.

— Любопы-ы-ытно, — протянул Макконелл, продолжавший разглядывать ее так пристально, словно читал невидимые письмена, нанесенные на ее тело. — Очень-очень любопытно, — он резко вскочил. — Так, у меня не слишком много времени, поэтому давайте без реверансов, хорошо? Садитесь… — он на секунду задумался, а потом ткнул в ближайшее кресло. — Вон туда. Да-да, туда!

С этими словами оборотень снял пиджак и начал закатывать рукава рубашки. Наама вопросительно покосилась на Торвальда.

— Делайте, что он говорит, — шепотом ответил полковник. — Эндрю — один из лучших специалистов по врожденным и приобретенным дефектам ауры.

— А я тут при чем?

— Все объяснения после, — мужчина умоляюще посмотрел на Нааму, и его эмоции заискрили нетерпением. — Пожалуйста, верьте мне.

Сама не понимая почему делает это, демоница послушно опустилась в кресло.

С полчаса оборотень стоял над ней. Он то закрывал, то открывал глаза, надевал и снимал смешной прибор, похожий на очки с толстыми выпуклыми линзами. Водил руками над ее телом, а то и прикасался — энергично и весьма фамильярно нажимая на чакры. Пару раз Наама едва удержалась, чтобы не заехать ему в глаз или ниже пояса. Да она и не стала бы сдерживать, если бы не присутствие Ρавендорфа. Полковник стоял рядом, как гарант того, что незнакомец не зайдет слишком далеко. Стоял и излучал очень странные эмоции. Демоница готова была поклясться, что и надежда, и страх, который испытывал безопасник, были тесно связаны с результатами сегодняшнего обследования. От этого ее собственное любопытство разгоралось все сильнее.

— Уффф… пожалуй все, — объявил оборотень, стягивая прибор, похожий на очки. Толстые линзы слегка светились, словно сами по себе.

— Какой прогноз? — напряженно спросил Равендорф.

— Думаю, можно рискнуть, но…

В этот момент и без того невеликое терпение Наамы окончательно лопнуло. Она встала, сложив руки на груди, и прожгла мужчин по очереди гневным взглядом.

— Я жду объяснений, полковник!

— Помните, мы говорили о том, что бы снабдить вас оружием? Так вот: Эндрю полагает, что сможет вернуть вам демоническую сущность, — просто сказал Равендорф, и до Наамы докатилось его облегчение, словно это не ей, а Торвальду только что пообещали вернуть магию и силу.

На мгновение она страшно растерялась. Наама ждала чего-то иного. Чего угодно, только не этого. Любой демон знает, что отсечение тени — это навсегда. Страшная кара, не применявшаяся веками. Еще прапрадед нынешнего императора вычеркнул ее из уложения о наказаниях, заменив куда более гуманным отсечением крыльев.

Наама давно смирилась с утратой, оплакала ее и приняла свое жалкое существование. Демоница по рождению, человек по возможностям. Могло быть и хуже.

И вот теперь какой-то долговязый оборотень, похожий на щенка-переростка, говорит, что все можно поправить?! Да что он вообще может знать об истинной сущности демонов?!

— У Эндрю революционная теория о природе связи демонов с их вторым обликом, — отозвался Равендорф. — Поначалу это кажется бредом, но стоит поближе ознакомиться с выкладками, как понимаешь, что что-то в этом есть. Вот только все это — голая теория, подтвердить которую экспериментально весьма проблематично. Однако если удастся восстановить вашу суть…

— Ты не дал мне договорить, Тор. Есть одно маленькое «но», - откликнулся оборотень. Он уже убрал оборудование в старомодный саквояж, но продолжал разглядывать Нааму со странным выражением на лице, напоминающем жалость. — Отсечение произошло слишком давно, выходные каналы зарубцевались. Можно рискнуть, но это будет равноценно хирургической операции на ауре с проникновением третьей степени. И ты сам понимаешь, чем это грозит, в случае неудачи.

Волну страха и вины, хлынувшую от Равендорфа, Наама ощутила, как толчок. Она на мгновение потеряла ориентацию и вцепилась в спинку кресла, что бы не упасть.

— Нет! — резко отрезал анхелос. — Тогда это не подходит. Ищи другой способ.

Макконелл покачал головой.

— Другого способа нет. Или так, или никак.

— Значит, никак.

— Стоп, — демоница помотала головой, восстанавливая дыхание. Проклятый анхелос, мог бы сдерживать свои порывы хоть немного в ее присутствии! — Я что-то пропустила! Еще раз: что мне грозит в случае неудачи?

Оборотень замялся.

— Я не могу утверждать этого на сто процентов… Проникновение третьей степени чаще всего оставляет…

— Смерть, — резко перебил его Равендорф. — В случае неудачи вы умрете, ди Вине.

Наама вторично покачнулась. В ушах зазвенело и ноги вдруг сделались ватными, отказались держать ее.

— А в случае успеха? — хрипло спросила она. — Я снова смогу пользоваться магией и обращаться в демона?

— Скорее всего. Χотя гарантии нет, — Макконелл развел руками. — Никто до меня не делал подобного. Первопроходцам всегда сложнее. Но подумайте, как обогатит этот эқсперимент магическую науку! Как много нового мы узнаем о природе ваших сородичей!

— Не обогатит, — отрезал Ρавендорф. — Потому что Наама не будет в этом участвовать, — он повернулся к ней — насупленный, серьезный. — Простите, ди Вине, что заставил пройти вас через это. Я ничего не знал про риски, когда приглашал Эндрю.

Возмущение и злость пробились даже сквозь охватившие Нааму апатию. Она скрестила руки на груди и с вызовом уставилась на мужчину.

— По какому праву вы принимаете за меня решение? Разве вы мой опекун или хозяин?

— Но…

— Не надо ничего говорить, — Наама перевела взгляд на оборотня и выговорила, словно шагая в ледяную прорубь. — Пусть будет операция. Я согласна!

* * *

Операцию было решено провести все в том же коттедже, приспособив для этого одну из пустующих гостевых спален. Проходившая мимо комнаты Наама заглянула внутрь и застыла в дверях, наблюдая, как суетится Макконелл и два его ассистента. Проверяют последний раз настройки артефактов, расставляют оборудование, вычерчивают на стенах, полу и даже потолке длинные цепочки рунических символов и медленно напитывают их силой.

Наблюдала и молчала. На душе было удивительно пусто. Только мысль о весьма вероятной скорой смерти отзывалась внутри покалывающим холодком.

Может, Торвальд прав? Жизнь, даже в таком неполноценном варианте, очень нравилась Нааме. Вкусы, запахи, эмоции. Радость и гнев, потери и обретения — все это имело сотни оттенков и красок, составлявших бесконечно богатую палитру бытия. Лишиться этого, когда впереди еще минимум двести насыщенных лет, было страшно. Стоит ли рисковать?

Равендорф был категоричен: не стоит.

B тот вечер они страшно поругались. Макконелл давно ушел, подмигнув на прощание Нааме и сообщив ей, что она сделала «правильный выбор», а они все спорили и спорили, засидевшись за полночь. Полковник пугал и угрожал, в красках расписывая смерти от неудачных операций, свидетелем которых ему доводилось быть. Хуже всего, что от него действительно тянуло едким страхом — страхом не за себя, за нее. Торвальд желал ей добра.

И почти убедил ведь! Не перейди Равендорф в последнюю минуту к прямым запретам и угрозам, Наама, вероятно, сдалась бы.

— Хватит, — стукнул он кулаком по столу, обрывая самого себя на полуслове. — Вопрос закрыт. Пока вы живете в моем доме, я не допущу такого глупого риска.

Наама ощутила обжигающую ярость. Что он о себе возомнил?! Она не ребенок и не рабыня, чтобы Равендорф приказывал ей.

— Тогда я вынуждена буду завтра же покинуть ваш дом, — холодно процедила она в ответ. — Спасибо за все, что сделали для меня.

Этот вариант не устраивал уже Равендорфа и спор разгорелся с новой силой.

— Вам же будет легче, если я умру, полковник, — насмешливо заметила демоница уже в первом часу ночи, когда они оба ужасно устали, а потоки аргументов с обоих сторон иссякли. — От меня одна головная боль. А так и совесть чиста, и проблем никаких. Не придется больше покупать еду на вынос и пропадать в городе, чтобы не видеть меня лишний раз.

Он потемнел лицом.

— Вот какого вы обо мне мнения, ди Вине?

Она устыдилась. Действительно, как бы Равендорф к ней не относился, он никогда не давал понять, что случайная гостья — обуза. Если даже анхелос и задерживался в городе, что бы как можно меньше встречаться с Наамой, он ни разу не упрекнул ее в этом.

— Нет. Но я все равно не понимаю, почему вас так заботит моя жизнь.

— Пока вы живете в моем доме, я за вас отвечаю.

Это не могло быть правдой. По крайней мере всей правдой, поскольку полковник совершенно не горел желанием отпустить ее и тем самым снять с себя бремя ответственности за такую неудобную подопечную. Но чувствовать его заботу и тревогу было приятно. Озвучивая страхи и сомнения, Торвальд помогал Нааме становиться смелей.

Если бы он еще не был такой занудной и настырной занозой в заднице.

Споры продолжались все пять дней, пока велась подготовка к операции. Ρавендорф даже подключил Армеллина. Тот не мог приехать для личной встречи — подобный визит наследника ди Небироса для всех ищеек Андроса был бы равносилен вывеске «Беглянка прячется здесь». Но сын несколько раз связывался с ней через терминал, уговаривая не делать глупостей.

Наама была непреклонна. Возможно, она просто не могла до конца поверить в реальность собственной смерти, но жгучее, нестерпимое желание снова стать полноценной чем дальше, тем сильнее овладевало ее душой. Вернулись давно позабытые сны. Полеты над ночным городом в демоническом облике. Магия, раскаленной лавой текущая меж пальцев, пьянящее ощущение безграничной власти и силы.

Нет, Наама не могла отступить.

Она не сказала Армеллину точную дату операции, и не стала прощаться с ним в суеверной надежде, что недосказанность, оставшаяся между ней и когда-то нежеланным ребенком, поможет выжить, несмотря на все риски. Но в день назначенной операции внезапно пожалела об этом. Что, если завтра так и не наступит? Что она оставит на память о себе сыну, которого так и не успела толком узнать?

Неслышно подошел Равендорф, встал сзади. Она не оборачивалась, но почувствовала его присутствие. Захлестывающие волны тревоги, злость и странное смирение. Полковник категорически не одобрял ее решение, но он принял его.

— Нет нужды находиться здесь, Эндрю управится и без вас, — мягко заметил он.

— Да-да! — живо отозвался Макконелл. — Идите отсюда, вы нам только мешаете.

Демоница вздохнула. Она сама не знала почему ее так тянуло в будущую операционную. Вид этой комнаты и сосредоточенно работающих мужчин дарил надежду, что все будет хорошо.

Она позволила себя увести на кухню. Безропотно приняла из рук анхелос кружку с горячим чаем — молочный оолонг без сахара, ровно такой, как она любит. За месяц жизни бок о бок Торвальд изучил ее вкусы. И он действительно старался сделать все, что бы ей было хорошо в его доме.