Не климат выбирали, а судьбу(с)...

— А зачем красться, просто оставайся в моей спальне, у нас же через два месяца свадьба.

Веруш, у меня ведь родители не датишные (верующие), а вполне современные люди.

— Нет, мой миленький, я стесняюсь, особенно, твоего отца, давай нашу близость пока оставим втайне.

— Ладно, но давай устроим близость, чтобы было, что скрывать.

Верина рука легла на пах парня на рвущийся из джинсов жезл и нежно погладила восставшую от неуемного желания плоть.

— Веруш, прекрати, а то сейчас со мной случится конфуз, как у пятнадцатилетнего юноши.

— Не случится.

И Вера уверенно распустила молнию замка на джинсах, тут же склоняясь лицом к освобождённому из плена дрожащему от нетерпения члену парня.

  Всё может быть…   И в дымке миражей   Твой силуэт привидится мне зримо,   Туман качнётся, тело в неглиже   Идёт в твои объятья торопливо.   Всё может быть… —   Прочту в колодцах глаз,   Желания безумное влеченье,   А зеркала пускай глядят на нас,   Смущаясь от любовного теченья.   Всё может быть… —   Растают миражи,   Оставив лишь медовость послевкусия…   В тумане грёз сумела так прожить,   Что настоящее не внемлю с грустью.

Эти строки Вера написала после того, как она вернулась из комнаты Галя, где они тайком, истосковавшись по плотским утехам, предавались любви и сексу.

Девушка сделала всё от неё зависящее, чтобы любимый парень не чувствовал себя ущербным и в принципе, ей это наверняка почти удалось.

Она сама даже не заметила, как быстро приспособилась к малоподвижности Галя, компенсируя многие неудобные моменты своим жадным до любви телом.

Не успела Вера ещё проснуться, как вновь склонилась над чистым листом тетради, по которому скоро побежали слова, сплетаясь рифмами в цельное стихотворение:

  Растреплю твои хмельные кудри.   В них лицом зароюсь, вызвав смех.   От безумств очнёмся утром мудрым.   С вечера пьянея от утех.   Брызгами взметнётся ночь шальная.   Две души звенят одной струной.   Необузданность любви познаем,   Спрятавшись от суеты земной.   Утро нам споёт на смятом ложе,   Словно в чистом поле на цветах.   Солнца луч дразнясь, бежит по коже,   Замерев улыбкой на устах.   Напевала ночь любви мотивы.   Заплетала в косы ленты слов.   Страсть волной плескалась шаловливой,   Размывая кромку берегов.

Глава 3

На завтра, после приезда Веры в мошав, ранним субботним утром Галь с книгой в руках устроился в своей коляске на летней веранде, находящейся на заднем дворе, где обычно проходили трапезы в тёплое время года и стал поджидать, когда освободится его девушка.

Вера быстро помогла Гиле накрыть на стол для завтрака и уселась рядом с парнем.

За едой старый полицейский нарушил сонную атмосферу идеальной семейной обстановки, с лукавой улыбкой уставившись на молодых:

— Друзья, хорошо сегодня смотритесь — отдохнувшими и счастливыми, а мне вот ночью что-то плохо спалось, несколько раз курить выходил на улицу…

Галь прервал отца:

— Не надо папа, ехидничать, мы с Верой достаточно взрослые люди и, к тому же, скоро станем мужем и женой.

Да, ещё хочу вам сообщить, что в ближайшее время постараюсь продать свою квартиру в Ришоне и купить нам подходящее жильё где-нибудь в центре.

Гиля сокрушённо посмотрела на мужа.

— Абрамке, твоим языком можно ржавчину снимать.

Что, смолчать нельзя было?

Мужчина расхохотался.

— Эй, вы чего на меня налетели, я уже давно ждал этого момента, когда мой младший сын в любовных делах проявит себя во всей красе.

Вера быстро собрала грязную посуду и понесла на кухню, чтобы скрыть краску, обильно прихлынувшую к лицу.

Девушка складывала в посудомоечную машину чашки, тарелки и мысленно сокрушалась:

— Ну, почему, почему эти израильтяне такие пошлые?!

Почему для них шутки на всё, что находится ниже пояса, самые смешные и популярней их нет, даже Гилю они не особо коробят?!

Как теперь смотреть в глаза матери жениха, которая, безусловно, тоже слышала, громко звучащие в ночи их с Галем томные любовные стоны и крики?!

На Абрама ей было наплевать, он скоро дождётся, и она скажет ему в ответ парочку ласковых, пусть не думает, что она дурочка бессловесная.

А в принципе она сама виновата, воспринимает всё так остро, как будто нельзя было просто легко отшутиться.

Наташка, та бы спокойно в одну минуту поставила Абрама на место, да так, чтобы он ещё долго её вспоминал.

Успокоившись, Вера вышла на улицу, держа в руках, их новенькие с Галем мобильные телефоны.

Молодые люди тут же продемонстрировали свои игрушки Абраму с Гилей.

Старый полицейский покрутил аппарат в руках:

— Наподобие наших раций и радиотелефонов, которыми мы пользовались на службе, но насколько меньше и легче, вот наука прёт вперёд, может и тебе сын вместо ног какие-нибудь колёса поставят, что будет за тобой не угнаться.

Взгляды матери и сына метнулись в сторону Веры, но та только рассмеялась, начиная привыкать к солдафонским наскокам Абрама.

— А, что, было бы хорошо, но мы ещё надеемся, что его родные ноги в будущем побегут без мотора.

В глубине дома раздался телефонный звонок.

Гиля придержала Веру за плечо, и сама шустро проскользнула в дверь.

Через короткое время она вышла на крыльцо и объявила:

— Что будем друзья делать, надо бы радоваться, к нам едут гости, а у меня только фарш на котлеты приготовлен, а с одним из этих гостей такой лёгкой едой не отделаешься.

Сидящие за столом закидали Гилю вопросами:

— Мама, кто едет?

— Жена, у тебя в морозилке не найдётся что ли мяса, чтобы я мог на огне приготовить?

Вера тоже тихим голосом с нескрываемым волнением задала свой вопрос:

— Наверное, Наташа с Офером едут?

Гиля засмеялась.

— Галюш, Вера ответила тебе, а я отвечу мужу — готовь Абрамелэ мангал.

Вера прижала ладони к лицу — едет, едет её подружка Наташка, которую она не видела уже с Пейсэха.

Да, и тогда, они пересекались только урывками — Галя, как раз в эти дни перевели домой из реабилитационного центра и Вере хотелось, как можно больше времени провести рядом с любимым, который медленно возвращался к жизни.

Наташа несколько раз приезжала с Офером сюда на виллу, но вокруг всегда было столько людей, что они толком даже не пообщались, тем более, подруга постоянно выясняла отношения со своим парнем, который был крайне не согласен с её выбором дальнейшего жизненного пути.

Вера так задумалась, что не услышала, как к ней на коляске подкатил Галь.

Она даже дёрнулась, когда он тронул её за руку.

— Веруш, поговори, пожалуйста, с подругой на счёт их будущего с Офером.

Ты ведь знаешь, какой он молчун, а тут чуть не плачет, Наташа так увлеклась новой службой, что о замужестве даже речи вести не хочет.

— Галюш, а ты кого-нибудь слушал, когда уходил на свои страшные задания, думаю, что и сегодня не стал бы прислушиваться?!

— Ну, пожалуйста, ты же знаешь какой он хороший, верный, душевный…

— Галюш, ты будто его сватаешь мне, знаю, знаю какой наш Офер, но я в курсе, какая моя Наташа, если она что-нибудь вобьёт в свою башку, то это у неё не выбьешь никакими аргументами.

Не хмурься, обязательно поговорю, она ведь когда-то планировала наши две совместные свадьбы, попробую на этом сыграть.

Вот, ты печёшься о друге, а о себе никак не позаботишься, что тянешь, с покупкой, подходящей для нас квартиры.

Я так истосковалась по тебе, а в этом доме при твоём папе заниматься сексом больше не буду, а то, у меня возникло чувство, что здесь вовсе нет стен.