Шоу не должно продолжаться

— Нет. Подобными вопросами занимается Лиля. Она подыскивает подходящих людей, потом приводит их Жене «на утверждение». Если его все устраивает, мы начинаем снимать. Хотя правильнее, наверное, говорить обо всем этом уже в прошедшем времени.

— Неужели руководство канала решится закрыть такую популярную программу?

— Не знаю. Официальных распоряжений пока нет. Но ходят слухи, что нам просто дадут нового ведущего.

— Кому же это так повезло? — насторожился Гуров.

— Эдичке. — Лицо Неклюдова перекосила саркастическая гримаса. — Эдик Смирнов. Такая дрянь, повсюду влезет… без мыла.

— Вы считаете эту кандидатуру неподходящей? — осторожно спросил Лев.

— Я считаю, что лучше вообще закрыть программу, чем отдавать ее Эдику.

— Чем же он так плох? Если руководство канала назначает ведущего, наверное, для этого есть веские основания. Тем более когда речь идет о такой рейтинговой программе.

— Да уж, основания. Понятно, какие там основания. Приблизительно те же самые, по каким он вообще сюда попал. Папка у него, видите ли, в Министерстве внутренних дел работает. Связи очень сильно полезные. Вот и всунули его. Ток-шоу ведет про ветеранов. «Последний герой». Чечня, Афган. Сейчас вот уже с Украины приезжают к нему герои. Правильно, через папку можно найти информацию, выйти на нужных людей. Но ведь, по сути, ему, так сказать, на блюдечке с голубой каемочкой все приносят. А у нас специфика другая. У нас самому вкалывать нужно. И побегать, высунув язык, и эксклюзив поискать. Передачу-другую он, может быть, и сделает с помощью своего папки, а дальше-то что? На одних афганцах здесь не выедешь.

Рассказ про Эдика Смирнова Гуров слушал с возрастающим интересом. Его предположение, что Березина «заказал» кто-то, очень желавший занять его место, теперь становилось как нельзя более актуальным. Версия с причастностью «террористов» с каждой минутой выглядела все более сомнительной, и теперь на первый план выходили «личное» и «профессиональное» направления.

— А сам этот Эдик, как вы думаете, его бы обрадовало новое назначение? Ведь если у него уже есть своя программа, то…

— Да он спит и видит, как бы к нам перейти! — с чувством воскликнул Неклюдов. — Что у него там за программа? Полтора часа в месяц. Да и время. Кто сейчас в три часа дня телевизор смотрит? Правда, после сериала поставили. Наверное, неловко было папенькиного сынка совсем уж без зрителей оставлять. Но с нами он даже рядом не стоит. Обрадовало бы его — да он до потолка бы прыгал от счастья! Если хотите знать, он уже и раньше закидывал удочку, как бы к нам внедриться. Говорят, даже и папу своего привлекал. Ну у нас тут, к счастью, тоже не совсем уж дураки сидят. Папа папой, а каналу и зрители нужны. Так что, пока Женя был, мы даже не беспокоились. Эдичке до него, как до неба. А сейчас не знаю… Может, и правда не минет нас чаша сия. Только если вы меня спросите, так я вам скажу — лучше передачу сразу закрыть.

Выслушав это неутешительное резюме, Гуров решил сменить тему:

— Если я ничего не путаю, до Лили администратором у вас работала Марина. Она тоже занималась подбором актеров для репортажей?

— Да, конечно. Насколько я понял, она первая это и предложила. Женя поначалу не очень приветствовал эту новацию, но потом, кажется, оценил. Конечно, так проще. Меньше хлопот, риск минимальный. Да и быстрее все получается. Как говорится, производственный цикл короче. Пока все это келейно и семейно было, никто, в общем-то, и не догадывался. А уж потом… потом, конечно, многие узнали. Да и не такая уж это новость, если посмотреть. Все эти так называемые «документальные» фильмы давно уже по такому принципу снимаются, и никто ничего не говорит. А мы чем хуже?

— Да, действительно. А с чем был связан уход Марины? Это произошло уже после развода с Евгением или раньше?

— Раньше. Он когда к Свете уже в открытую ходить начал, у нас тут из-за скандалов просто работать стало невозможно. Две передачи состряпали кое-как, на пределе возможностей, можно сказать, но потом народ возмутился. А что, приятно, что ли, все это каждый день слушать? Ты с той-то, а ты вот с тем-то. Это — личные дела, пускай решают их дома. В общем, устроили мы, как говорится, общее собрание, и Марина ушла.

— К Щеглову?

— Нет. Сначала просто ушла. Насколько я знаю, нигде не работала. А потом, когда они уже на развод подали, попросилась к Антоше. Типа, в отместку. Он, конечно, с распростертыми объятиями принял. Как же! Такой случай утереть нос главному конкуренту. Но в целом, я думаю, работать ей не так уж и обязательно. Этот ее друг, похоже, совсем не из бедных.

— Вот как? — навострил уши Гуров. — То есть «на сторону» ходил не только Евгений?

— Нет, не только. Хотя мы, конечно, в эти их взаимоотношения не вмешивались, там еще очень большой вопрос, кто первый начал. Марина, конечно, во всем обвиняет Женю, а сама она, дескать, начала гулять уже в качестве «ответной меры». Но… не знаю.

— А это правда, что Березин был так зациклен на доходах от передачи? Вообще можно назвать его человеком жадным?

— Женю? — Удивление Неклюдова было совершенно искренним. — Вот уж нет. Кто вам только сказал такое? Хотя я догадываюсь. Марина? Наверняка она. Она после этого развода каких только басен про Женю не сочиняла. И жадный-то он, и бесчувственный, и в черном теле ее держал, каждую копейку учитывал. Просто домашний тиран какой-то. Одно только непонятно, почему же, когда она жила с ним, мы ни о чем таком не слыхивали.

— Думаете, все это выдумки? Еще один способ отомстить?

— Конечно.

— Но ведь у нее тоже есть, как вы говорите, друг. Если с личной жизнью порядок и после развода она не осталась, как говорится, не у дел, какой смысл поминать старое и мстить?

— Не знаю. Может, просто характер такой. Марина — собственница. Сколько бы ни было у нее кавалеров, мысль о том, что муж все-таки ушел, что она что-то упустила, наверное, гложет, не дает спокойно жить. Хотя я уже сказал вам: во внутренние взаимоотношения этой семьи мы старались не вмешиваться. И я в том числе. Я просто снимаю.

Разговор с Неклюдовым навел Гурова на новые, очень интересные размышления. Сложные взаимоотношения с женой, загадочный «Эдичка», совершенно неожиданно, как чертик из табакерки, возникший в ряду ключевых фигур, — все это делало гораздо более значимыми «личную» и «профессиональную» версии, которым изначально он отводил роль второстепенных.

Видя перед собой новый фронт работ, Лев спешил закончить с «террористами», чтобы, окончательно убедившись в несостоятельности своей основной версии, переключиться на отработку двух оставшихся.

Хорошенько отчитав Лилю за сокрытие информации, он велел ей позвонить актерам, снимавшимся в репортаже, и вызвать их на телестудию.

— Скажите, что возникли вопросы по оформлению договора и им нужно расписаться в бумагах.

— Хорошо. Ладно. Как скажете, — частила потерявшая весь кураж Лиля.

Чтобы окончательно отсеять версию с террористами, Гурову необходимо было получить официальные показания на протокол, что в репортаже их роль выполняли приглашенные актеры. Он решил, что сможет осуществить эту задачу гораздо успешнее и оперативнее, если организационную часть доверит Лиле.

Ее эти парни знают, с ней они работали, и очередное приглашение на телестудию, скорее всего, не вызовет подозрений. А если действовать по официальной схеме и вызывать в кабинет, еще неизвестно, чем все это может обернуться. Как минимум это грозит проволочками по времени. А если ребята окажутся пугливыми, возможно, и вообще не придут.

Нет, официальный путь в данном случае бесперспективен. Лучше уж пускай Лиля. В конце концов нет разницы, где именно снимать показания — в родном кабинете или на телестудии в комнате № 715. Стол, чтобы положить листок бумаги, найдется и там и там.

Минут через сорок после звонка на телестудию прибыли главные «фигуранты», и сотрудникам «Специального репортажа» вновь пришлось освободить свою «штаб-квартиру», предоставив ее в распоряжение полковника.

Он сразу узнал обоих ребят, которых видел по телевизору. Правда, сейчас они выглядели, так сказать, «почище», чем в репортаже, и имели внешность более европейскую, чем азиатскую, но черты угадывались легко. Несомненно, «похожесть» этих вполне симпатичных парней на потрепанных жизнью вечно недоедающих грузчиков была в основном заслугой гримеров.

— Представьтесь, пожалуйста, — положив перед собой листок бумаги и собираясь начать протокол, сказал Гуров.

— Имран Асланов, — ответил сидевший перед ним парень, с лица которого все еще не сходило недоумение, появившееся там в момент знакомства с полковником. — А что я сделал?

— Ничего. Вы проходите по делу как свидетель. Все, что от вас требуется, — правдиво рассказать о своем участии (или неучастии) в съемках последнего репортажа Евгения Березина. Вы принимали участие в этих съемках?

— Я… Ну, то есть да, принимал, — в замешательстве говорил парень, все еще не определившись с тем, стоит ли ему действительно высказываться «правдиво».

— Каким образом вы оказались на этих съемках?

— Я пришел на кастинг в один сериал. Там было несколько человек, они отсматривали претендентов. Среди них — эта женщина.

— Что за женщина?

— Она сказала, что ее зовут Лиля, что она ищет подходящие типажи для одной документальной передачи и что я ей подхожу. Она взяла у меня номер телефона и назначила время, когда я должен буду подойти сюда, на телестудию, для главного просмотра. Я пришел. Здесь был еще один парень, Тенгиз.

— Тот самый, с которым вы снимались?

— Да. Мы познакомились, он сказал, что есть шанс «засветиться» на программе Березина. Когда нас стали просматривать, я действительно увидел, что среди тех, кто там сидел, был и Березин. Я сразу его узнал.

— Тебя не удивило, что в передачу, где речь вроде бы должна идти о реальных людях, тебя приглашают как актера? — спросил Гуров, переходя на «ты».

— Нет, нисколько. Сейчас многие так делают. А программа Березина популярная. Я считал удачей, что меня туда взяли. Это хороший опыт.

— Что было дальше?

— Дальше нам сказали, что мы подходим и что с нами готовы заключить договор.

— И действительно заключили?

— Да, заключили.

— Где проходили съемки?

— В какой-то квартире в Мытищах. Нам дали текст, объяснили, что нужно изображать сбившихся с истинного пути бедолаг, которые запутались в жизненных обстоятельствах.

— Ты потом смотрел эту передачу?

— Да, конечно. Такой дебют, разве можно было пропустить! — улыбнулся Имран. — Думаю, у нас получилось неплохо. Такие два чумазых задохлика, всего на свете боящиеся. Нас еще гримеры подкрасили, теней навели, круги под глазами подрисовали. В общем — отлично вышло. Полный, как говорится, эффект присутствия.

Второй парень, Тенгиз Гуреев, почти слово в слово повторил показания своего коллеги.

Теперь, когда в руках у Гурова имелись неопровержимые доказательства того, что в передаче о террористах никаких террористов не было, он мог полностью сосредоточиться на двух оставшихся версиях.

Раздумывая, с чего лучше начать, он вспомнил про сожительницу Березина, ту самую гримершу-разлучницу, разговор с которой он в свое время решил отложить. Учитывая, сколько прошло времени с момента убийства, можно было надеяться, что теперь она оправилась от происшедшего и сможет отвечать на вопросы.

В новых обстоятельствах беседа со Светланой приобретала дополнительный интерес. Она наверняка знала, что под видом террористов в репортаже Березина выступают приглашенные актеры, и в связи с этим Льву очень хотелось узнать ее предположения относительно того, кто мог убить или «заказать» самого близкого ей человека.

Со всей возможной любезностью поблагодарив Лилю за содействие, он поехал в Измайлово.

Войдя в знакомый подъезд, где возле дверей лифта теперь лишь смутно угадывались силуэты темного пятна, поднялся на шестой этаж и позвонил в дверь под номером 289, где, согласно материалам дела, еще недавно проживал Евгений Березин.

Через минуту дверь открылась, и в небольшой проем, ширину которого фиксировала цепочка, Гуров увидел невысокую блондинку довольно приятной внешности.

— Здравствуйте, я из полиции, — сказал он, разворачивая удостоверение. — Гуров Лев Иванович. Я провожу расследование по факту убийства вашего… супруга. Светлана Алова, если не ошибаюсь?

— Да, — немного испуганно ответила блондинка.

— Мы можем поговорить?

— Да, можем. Проходите. — Она дернула дверь, забыв про цепочку, и тут же спохватилась: — Ой. Что это я… Минуточку!

Устранив препятствие, Светлана распахнула дверь во всю ширь, пропуская Гурова в квартиру:

— Проходите, пожалуйста. Вот туда, в комнату. Присаживайтесь где вам удобно.

Квартира ведущего одной из самых популярных телепрограмм была обставлена добротной мебелью, но не вычурно и даже довольно скромно.

«Спартанские вкусы? Или он действительно был человеком, что называется, прижимистым? — размышлял Лев, обводя взглядом непритязательную обстановку, немногим отличавшуюся от той, что была у них с Марией. — Рядовая квартира, рядовая мебель. Так ли сейчас живут топовые журналисты?»

— Вы можете рассказать о том дне, когда… все это произошло? — обратился он к Светлане. — Может быть, случилось что-то особенное, не рядовое, на что вы обратили внимание?

— Нет, все было как обычно. В десять Женя уехал на студию, и я, зная, что у него сегодня эфир, не ждала его раньше половины первого. Готовила, занималась обычными делами.

— Если я правильно понял, вы работали гримером на той же телестудии?

— Да, но в тот день была не моя смена. У нас день ненормированный, передачи идут почти круглосуточно, поэтому работаем по сменам, через два дня.

— Понятно. Значит, в тот день у вас был выходной.

— Да. Я ждала Женю, а он что-то опаздывал. Хотела уже звонить, но тут позвонили в дверь… — Светлана сделала небольшую паузу, как бы собираясь с силами, и после этого достаточно спокойно продолжила: — Это был мужчина, он представился полицейским и сказал, что я должна опознать труп. Мы спустились вниз, и я… опознала.

Помня, что он видел на фотографиях, Гуров оценил мужество женщины.

— Вы знали, что в репортаже Евгения, который вышел в тот день в эфир, основная часть была постановочной?

— Да, конечно.

— То есть предположение о том, что его могли убить члены террористической организации, недовольные тем, что о них стало известно, с вашей точки зрения, нельзя рассматривать как серьезное?

— Разумеется нет, — чуть улыбнулась Светлана.

— Но тогда кто это мог быть?

— Конечно, эта стерва, кто же еще?

Теперь Светлана уже не улыбалась. Лицо ее выражало раздражение, даже злость, и Гурову не стоило труда догадаться, кто именно эта «стерва», о которой идет речь.

— Вы серьезно думаете, что к убийству Евгения Березина причастна его бывшая жена? — Лев приложил максимум стараний, чтобы его удивление выглядело искренним.

— А кто же еще к этому может быть причастен? — Светлана говорила уверенно, ни секунды не сомневаясь в своей правоте. — И жить с ним не хотела по-человечески, только и знала, что гуляла с каждым встречным и поперечным. Да и уйти не давала. Стерва! Мы бы с Женей давно уже поженились, если бы не она. Но где уж, там же деньги. Финансовый интерес. Разве Мариночка такое упустит?..

— А каким образом Марина могла помешать вам с Евгением пожениться? — с интересом спросил Гуров.

— То есть как это каким? — странно глянула на него Светлана. «Ты что, с Луны свалился, что не знаешь таких элементарных вещей?» — так и читалось на ее лице. — Чтобы жениться во второй раз, надо сначала расторгнуть первый брак. У нас в стране многоженство, кажется, пока еще не узаконили.

— Минуточку! — Теперь настала очередь удивляться Гурову. — Вы хотите сказать, что Марина и Евгений не были разведены?

— В том-то и дело, что нет! — воскликнула Светлана. — Когда Женя подал на развод, она выставила какие-то фантастические требования о разделе имущества, и из-за этого бракоразводный процесс затянулся до бесконечности.

— Марина претендовала на квартиру?

— Нужна она ей, эта квартира, — проговорила Светлана. — Сами видите — за чем тут гнаться? А вот коттедж, который Женя строил, это да, это актив посерьезнее. Калужское шоссе, два шага от МКАД. Можно сказать — самый центр. Такого Марина не упустит.

— Она хотела оставить коттедж за собой?

— Да, это, конечно, была бы главная удача всей ее жизни. Но какой бы ни была жадной наша Мариночка, рассудок она еще не потеряла. По крайней мере, мы все надеемся на это, — скривив губы в усмешке, добавила Светлана. — Имущество, приобретенное в браке, считается нажитым совместно, хотя, разумеется, все это удалось «нажить» только благодаря Жене. Но при разводе Марина могла требовать свою долю и, разумеется, этой возможностью воспользовалась. Женя практически все, что зарабатывал, вкладывал в этот коттедж. В эту квартиру — его собственную, на которую никто не мог претендовать, — он не вложил ни копейки. Все уходило на ту стройку. Женя со всеми договаривался, закупал материалы, нанимал рабочих. Марина приезжала только «глянуть». А когда, устав от ее измен, Женя захотел развестись, она заявила, что ей, видите ли, принадлежит большая часть вложенного в строительство.

— На момент смерти Березина бракоразводный процесс не был завершен?