Книга огня [litres]

Старик обхватил кружку дрожащими руками и надолго припал к ней бледными губами. Вскоре на его скулах появился слабый румянец, лакей приосанился и заговорил сам, не ожидая расспросов:

– Вы, молодые люди, покинули особняк в самом начале десятого, что я в своем служебном кондуите немедленно зафиксировал. А с полчаса спустя, когда хозяин кофе изволил пить, позвонил ему кто-то. Долго они говорили… А потом хозяин мигом собрался, сказал, что к полудню будет дома, да и бегом к машине. Ведь в полдень-то, – тут бедолага снова побелел, выкатил глаза и перешел на шепот, – в полдень он всегда мертвяков своих… того… обрабатывал. Ну, я первоначально и не волновался. А потом гляжу, нет его в двенадцать, и в половине первого тоже нет. А они, мертвяки эти чертовы, уж заволновались, да-а, начали у входа в дом толпиться. Внутрь сперва не смели соваться, потому как запрещено им это строжайшим образом. Повар наш с помощницей, девкой молодой, учуяли опасность, вскочили в машину – и деру. А мне-то из дома наружу хода нет. Вот я из-за занавесочки и наблюдал за ними. Вдруг один мертвяк завопил и рухнул, а остальные тут же набросились на него… и… и…

Старик позеленел и затрясся. Лазарь накрыл его трясущуюся руку, смахивающую на куриную лапку, своей большой ладонью и мягко произнес:

– Мы поняли. Продолжайте.

– В общем, когда еще троих пожрали, остальные совсем обезумели и разнесли дверь в щепки. Я-то к тому времени уже наверх убежал и за колонной спрятался. Начали они по всем этажам шнырять и хозяина вынюхивать. За это время, кажись, еще много кого слопали. А оставшиеся, это у кого срок годности подлиньше был, поняли, что хозяина нет, и помчались в гараж за машинами. Я слышал, как укатили они, а потом вроде как отключился, ничего не соображал, пока вы, – он кивнул на Лазаря, – меня из-за колонны не вынули, храни вас Господь.

– Сергей ушел налегке? – спросил тот.

– Хозяин-то? Не, портфельчик в руках нес, осторожненько так.

– Понятно, взял Книгу с собой, – прокомментировал Лазарь и снова обратился к старику: – У вас есть куда теперь пойти?

Тот пожевал губами, словно припоминая туманные подробности своей прошлой жизни, потом неуверенно произнес:

– Была прежде комнатушка в Питере, да только неизвестно, кто там сейчас живет. Я ведь из особняка – ни ногой, хозяин не любил отлучек. И так почти пять годков.

– Поезжайте к себе, – мягко посоветовал ему парень. – Если возникнут проблемы – звоните.

Он извлек из портмоне роскошную профессорскую визитку, а потом стремительным движением вложил старику в ладонь солидную пачку банкнот. Тот выглядел окончательно сбитым с толка и лишь таращился на Лазаря со смесью страха и благоговения. Потом спросил, ежась:

– А хозяин-то… я ведь ни в чем не провинился… но вдруг он будет в претензии?

– Поверьте мне, ваш хозяин не будет иметь к вам никаких вопросов, и едва ли вы с ним когда-то еще увидитесь, – проникновенно заверил его Лазарь. – Живите спокойно, никому не рассказывайте о том, что повидали. Да и сами постарайтесь забыть об этом как можно скорее.

Бывший лакей мелко закивал, вскочил и попятился от столика. На углу кафешки даже ухитрился отвесить поясной поклон и был таков. Лазарь немедленно достал мобильный и начал куда-то дозваниваться. На попытку Лиды что-то спросить лишь указал ей выразительным взглядом на тарелку: мол, ешь и не мешай. Но девушке кусок не лез в горло. Глухая тревога нарастала с каждой секундой.

Наконец гигант сунул телефон в карман и вскочил так порывисто, будто напрочь забыл о своей спутнице.

– Лазарь, что?! – вскрикнула Лида, испугавшись, что он унесется куда-то без нее.

– Доела пирожное? – мельком глянул на нее парень. – Тогда бегом к машине.

– А почему бегом?

– Попытаемся вернуться в город.

– Как это – попытаемся?! – в голос ахнула девушка.

Несколько прохожих обернулись, и немедленно рядом образовался официант. Но Лазарь уже увлек ее к машине.

А потом началось то, что позднее долго снилось Лиде в ночных кошмарах. До самого заката они колесили по дорогам, читали на указателях названия незнакомых поселков, заезжали на заправки, съезжали в лес и с боем продирались обратно на трассу. Когда стемнело и стали неразличимы окрестности, Лазарь свернул на обочину, опустил руки на колени и тяжело перевел дыхание.

– Что? – одними губами спросила Лида, побившая все свои рекорды по длительности молчания.

– Бесполезно, – с олимпийским спокойствием констатировал парень. – Город закрыт.

– Как это?!

– Точно так, полагаю, как в свое время был закрыт Шаргаим. Теперь никто не может ни войти в город, ни выйти из него.

– И что же нам делать? – пролепетала Лида.

– Ну, сейчас мы поедем в Питер, снимем там квартиру и будем наблюдать, как дальше развернутся события, – ответил Лазарь, и ей в тот миг показалось, что он сошел с ума на почве нервного потрясения.

– Лазарь, ну что ты говоришь, – забормотала она жалобно. – Зачем нам снимать какую-то квартиру, терять понапрасну время? Мы должны искать способ вернуться в город. Мы ведь вечники, можем обходиться без еды и питья и вообще без отдыха, правда?

– Правда, – охотно согласился Лазарь. – Но не станем этого делать. К тому же машина моя, уж извини, не вечница и долго не протянет на этих колдобинах. Войти в город отныне может только тот, кто получил приглашение. Лидочка, это закон, и нам его не обойти.

– Но что теперь будет с ребятами, с Анной, с теткой моей, наконец?

– Ничего страшного с ними не случится, уверяю тебя. По крайней мере, в ближайшее время. Будут жить, как жили, большинство даже не заметит, что вокруг творится нечто странное.

– Но Анна! Ее же могут… – Лида задохнулась от ужаса.

– За Анну не бойся. Никто ее не тронет. Наверняка тот, кто закрыл город, уже овладел всеми талантами Книги и не нуждается в новых убийствах. Напротив, он планирует создать город, куда без опаски потянутся вечники со всего мира. А наша Анна, если понадобится, сумеет за себя постоять.

Лазарь говорил, а машина уже мчалась по шоссе в сторону Санкт-Петербурга. Лида все не могла поверить, что они так быстро сдаются.

– Неужели мы будем просто ждать? – спросила она. – Чего?

– Благодатных перемен, Лидуся. А они обязательно наступят, нужно лишь набраться терпения. Я не думаю, что хозяин Книги совсем потерял к тебе интерес. Зачем-то же он повязал тебя с Книгой, выманил из города, прежде чем закрыть его. Значит, есть, есть у него некий замысел относительно тебя.

– Может, он тебя хотел выманить, – проворчала девушка.

– Уж точно нет. Сергей сделал все возможное, чтобы заставить тебя примчаться к нему именно в оговоренный час. Но он ни словом не упомянул, кто должен тебя сопровождать.

Они уже достигли Пулковских высот. Впереди в жемчужной предзакатной дымке был отчетливо виден Питер – город, из которого Лиде так нелегко было уехать чуть больше месяца назад и в который теперь так мучительно не хотелось возвращаться.

С того дня прошло два месяца. Много раз выпадал и таял снег, потом установилась отвратительно промозглая погода без намека на солнце, но относительно теплая, так что многочисленные реки и каналы Питера стояли без льда, а Лида словно оцепенела в своих потерях. Лазарь снял для них просторную квартиру на одиннадцатой линии Васильевского острова. Каждый день он куда-то уходил, возвращался иногда через час, иногда уже за полночь, но всегда находил время запастись продуктами и приготовить еду на день. Лида же существовала, словно амеба, разве что ложку до рта доносила, да посуду за собой мыла, и то после долгих ругачек с собственной совестью.

А все остальное время валялась на просторной тахте, частенько уползая с головой под плед. Труднее всего было общаться с мамой, а звонила Вера часто. Она подробно рассказывала, как идет лечение, какие делает успехи, выспрашивала об Анне, у которой якобы нашлись неотложные дела в России, о тетке со Славиком, даже о Миле. А больше всего – о самой Лиде, понятное дело. Вера не понимала, почему дочка живет теперь в каких-то незнакомых хоромах, которые хорошо просматривались по скайпу. И только Лазарь ухитрялся как-то ее успокоить.

После очередного нелегкого разговора Лида снова шмыгнула под плед и попыталась от всего отключиться. Но тахта вдруг со стоном просела – Лазарь обладал даром передвигаться совершенно бесшумно. Пришлось высунуть нос наружу.

– Лида, я уладил все вопросы с документами, – с ходу перешел к делу ее старший друг, – так что завтра ты идешь в школу.

– Что? – завопила девушка, не веря собственным ушам. – В какую еще школу? С какой стати?!

– Не вижу в этом ничего необычного, – пожал плечами гигант. – Сейчас разгар учебного года, ты ничем не занята, так какие же причины отлынивать от учебы?

– Я буду! – в панике заголосила Лида. – Все буду! И убираться, и готовить, и по магазинам ходить, если тебя раздражает, что я вечно тут валяюсь…

– Да ничуточки, – широко улыбаясь, заверил ее Лазарь. – И с хозяйством я как-нибудь сам управлюсь, привык. А в школу ходить все равно придется.

– Лазарь, миленький! – Лида с трудом выдавила некое подобие заискивающей улыбки. – Ты ведь все на свете знаешь, куда до тебя какой-то школе! Давай просто будем заниматься с тобой каждый день, даже по выходным, утром и вечером. Составим расписание. Обещаю, что буду во всем тебя слушаться.

Но профессор лишь покачал головой:

– Лидочка, честно сказать, в свете наших обстоятельств меня мало волнует, что ты выучишь или не выучишь в этом учебном году. Будет еще время наверстать. Я лишь хочу, чтобы ты перестала хандрить, встала с постели и вернулась к нормальному ритму жизни юного организма.

– К нормальному? – так и ахнула девушка. – А как это возможно? Не забыл, что мне нельзя контактировать с людьми? Понравлюсь кому-нибудь – и ему каюк, разве нет?

Но Лазарь не купился и на это.

– От простого «понравлюсь», я уверен, никто не умрет. А потом, я устроил тебя в суперэлитную школу, не думаю, что тамошние ученики сразу набросятся на тебя с объятиями.

– А вдруг, ну, а если?..

Но Лазарь не дал ей договорить. Просто обнял за подрагивающие плечи, заглянул в глаза и произнес печально, но твердо:

– Да, это может произойти. Придется тебе научиться осторожности. Потому что возможно такое, что твоя природа уже никогда не изменится, – как тогда планируешь жить?

– Ну, буду общаться только с вечниками.

– А вечников где возьмешь? Если большая часть их обоснуется в этом новом Шаргаиме, куда нас упорно не зовут? Ты должна жить в нормальном мире, получить профессию, общаться с людьми. А значит, научись для начала уживаться с ними так, чтобы не пробуждать никаких сильных эмоций, ни симпатий, ни антипатий. Вот это обучение ты и начнешь с завтрашнего дня.

– Ну не-ет!

– Ну да. – Голос Лазаря приобрел ту удивительную смесь мягкости и властной непреклонности, которая всегда так бодряще действовала на Лиду. – А кроме того, разве ты не хочешь, чтобы на тебя вышли те, кто сейчас заправляет городом?

– Хочу, конечно! – встрепенулась Лида.

– И как это произойдет, если ты попросту перестала существовать для мира?

Последний довод, конечно, был железобетонным. Лида еще пострадала немного и отправилась рассматривать вещи, приобретенные Лазарем для ее новой школы.

Глава 2

Город, которого больше нет

Муза Львовна отделалась легким испугом и от госпитализации наотрез отказалась – ей не с кем было оставить внука. А вот Мила, бесконфликтная по натуре и к тому же ошарашенная внезапной потерей сознания, отбиться не сумела, и врачи живо доставили ее в больницу Еще до того, как туда же примчалась мать, ей сделали кардиограмму и несколько других не слишком приятных процедур.

Машинально исполняя, что от нее требовалось, Мила подводила про себя итоги дня. Ее немного смущала мысль о том, что лучшая подруга бесследно испарилась, пока она была без сознания, и до сих пор не позвонила, не спросила, что произошло. Но девушка легко нашла этому объяснение: Лида спешила на самолет, лететь до Штатов долго, звонить из самолета неудобно, и потому она свяжется с подругой сразу по прибытии. На всякий случай Мила не выпускала мобильник из рук.

Но самое яркое впечатление дня – это как она примчалась в полдень вот в эту самую больницу, полная самых дурных предчувствий. А все оказалось просто замечательно: Алеша чудесным образом встал на ноги и где-то пропадал с Лидой, Марат выглядел счастливым, хоть и нервничал в ожидании очередной атаки родителей друга, которые в тот момент в кабинете главврача общались с полицейскими по поводу необъяснимого исчезновения из палаты их обездвиженного сына.

Вельшин-младший как будто даже обрадовался появлению Милы и галантно предложил ей прогуляться по отделению. Минут двадцать они бродили туда-сюда, болтали и много смеялись. Марат, дурачась, шлепал босыми ногами по полу и даже прошелся туда и обратно по унылому больничному коридору в туре вальса. Потом его строго призвали в кабинет главврача, а Мила ринулась на поиски подруги.

Дома мать велела ей немедленно отправляться в кровать, хотя про постельный режим врачами не было сказано ни слова. Мила спорить не стала: какая разница, в каком положении думать и вспоминать. Только спросила, встревоженно глянув на часы:

– Папа что, задерживается?

Отец с утра уехал в Питер – бывал там по работе два раза в неделю.

Мать задумалась на минутку, нахмурила лоб, словно припоминая что-то, потом ответила:

– Знаешь, он очень устал сегодня, домой решил не ехать и снял номер в гостинице.

Это было странно: отец не любил ночевок в чужих местах, даже в гостях никогда не прикасался к спиртному, дабы обязательно добраться до дома. Здесь явно попахивало какой-то драмой и прямым намеком на семейные проблемы.

– А… когда он звонил? – спросила девушка настороженно.

– Он не звонил, – на этот раз мать не колебалась ни секунды. – То есть, наверно, звонил, только в городе какая-то ерунда творится со связью. Но был предусмотрен такой вариант, так что я совершенно не волнуюсь.

А вот Мила волновалась, хоть и совсем недолго, лишь пока шла в ванную комнату. По пути она сама пыталась дозвониться до отца, но связи и в самом деле не было, а после душа она напрочь забыла о своей тревоге. И заодно успокоилась насчет Лиды – конечно же, подруга уже все телефоны оборвала, пытаясь с ней связаться. Ничего, завтра все наладится.

Мила нырнула под одеяло и уснула совершенно счастливой.

У Марата Вельшина тоже выдался непростой денек. И одновременно невероятно счастливый, каких давно уже не выпадало на его долю. Он сидел в одиночестве в больничной палате на кровати друга, с которым еще утром мысленно прощался навеки, а теперь твердо знал, что все дурное осталось позади. Лиде он доверял безусловно с того самого немыслимого, невозможного признания в лесу, на берегу илистого прудика.

Потом в палату заглянула медсестра с каким-то хитрым оборудованием в руках, всполошилась, подняла крик. Сначала с Маратом разговаривал лечащий врач Санина, но скоро убедился, что общается с законченным идиотом, и за Вельшина взялись Нина Николаевна и Евгений Львович. Врать этим людям, по сути заменившим ему отца и мать при живых родителях, было нелегко. Впрочем, Ворон и не врал, всего лишь твердо стоял на своем: Леха вдруг почувствовал себя совсем хорошо, захотел выйти ненадолго на улицу, подышать воздухом. Для этих целей Марат отдал ему свитер, куртку и ботинки. Все.

Нина Николаевна закрыла лицо руками и выбежала из палаты, а Евгений Львович проводил ее измученным взглядом и сказал:

– Марат, давай теперь поговорим серьезно. Мы не заслужили еще и такой пытки. Где Алеша? Что такое вы с ним задумали?

Вельшин был до смерти рад оставить бодряцки-дурашливый тон, которого держался до сих пор. Он прямо посмотрел мужчине в глаза и сказал:

– С Лехой все будет хорошо, поверьте мне на слово. И сюда, – он очертил острым подбородком пространство палаты, – сюда он больше не вернется. То есть вернется, конечно, но только чтобы вас успокоить и увести домой.

– С ним не может быть все хорошо. И уйти отсюда он сам не мог, поскольку частично парализован. Марат, что происходит?

– Помните, когда мы были совсем мелкими, вы однажды сказали, что чудеса случаются, только очень редко? – вопросом на вопрос отозвался Ворон. – Врали нам, что ли?

– Чудеса случаются, Марат, я не отрицаю. Но не так же стремительно…

– А какая разница? – передернул плечами парень. – На то оно и чудо, чтобы случаться, когда и как ему захочется.

На этом его оставили в покое. И тут вдруг абсолютное на тот момент счастье несколько потеснили новые тревожные мысли: «А куда, интересно, так заторопилась Лидка? Какую цену она заплатила за то, чтобы эта палата опустела? А что, если свою жизнь – за Лехину? Весна такая, она может».

Марат чуть было не сорвался на поиски одноклассницы, но решил все же дождаться возвращения друга, а то его родители вообще с ума сойдут. Хотя каждая минута промедления давалась с немыслимым трудом. Он едва не разнес палату, пока метался в нетерпении от стенки к стенке.