Ворона Ивановна [Рассказы]

Увидал дед свою плотицу в зубах у кота, смеётся над внуком:

— Эх ты, горе-рыбак! Филька и тот смышленей тебя…

— Не смышленей, а глазастей, — оправдывается внук. — А плотица-то не с ладонь, а с палец.

— Ну, ну, с палец! Теперь уж не смеряешь. Филька, поди, по горло насытился. Только все же запомни: рыбка из пруда не ловится без труда. Вот гляди и учись, как надо тащить окуня.

Вскинул дед удочку — и, правда, окунь с ладонь. Внук подошел помочь деду снимать окуня с крючка, а Филька тут как тут. Пучит глаза на окуня, облизывается. Дед ему кулак показывает:

— А вот этого окуня не хочешь? Такую рыбищу проглотил, и еще мало ему?

Филька понял, поджал хвост, отполз в сторону, поджидать нового случая, когда рыбка сама с крючка сорвется.

КОТ ФИЛЬКА — ГРИБНИК

Проснулись дед с внуком до солнышка и стали собираться в лес по грибы. Кот Филька спал под кроватью. Внук хотел было разбудить Фильку, но дед не дал:

— Не на рыбалку, — говорит, — идем. Нечего ему в лесу делать.

Сережка знал, что дед обязательно зайдет на свое любимое место — в березовую рощу, что на берегу реки. На всякий случай рыболовные принадлежности захватил — лески, крючки, а удилищ в лесу сколько хочешь.

Как только вошли в лес, дед наставления внуку принялся читать, как надо собирать грибы.

— Грибы искать — это тебе не рыбку удить. Там нацепил на крючок червяка, закинул леску в речку и жди, когда окунь или плотичка клюнет. Рыбка на червяка сама идет, а на грибки надо грибнику чутье иметь.

— А какое оно чутье, дедушка? — спрашивает внук.

— А такое, что его ни глазом не увидишь, ни рукой не нащупаешь. Оно глубоко сидит. Нацеливай на гриб-боровик чутье свое, как крючок на окуня, и тверди вслух: гриб-грибочек, встань на дыбочек, покажи козыречек. И он тут как тут, перед тобой из-под земли вылезет.

Пришли дед с внуком на свое любимое грибное место, а там другие грибники.

— Опоздали! — ворчит дед.

Перешли на другое место, дед напоминает внуку: «Чутье настраивай! Вон я уж вижу боровика». Подошел, нагнулся, только хотел ножом под корень, а боровик-то как прискочит.

— Ах ты, дьяволенок! — закричал дед.

— Ты чего, дедушка, — спрашивает Сережка, — вместо боровика— грибника схватил?

— Я вот вам покажу боровиков! — забранился дед. — А все ты виноват! За тобой Филька увязался.

— Чем же я виноват?

— А тем, что удочку с собой взял.

— Так ведь я это на всякий случай. Да он и не видел, как я ее брал. Он спал под кроватью.

— Коты и спят да видят. А раз ты удочку взял — он подумал — значит, на рыбалку пошли. Вот и… Теперь уж его домой не погонишь — заблудится. Ну-ка, покличь к себе, пусть ходит за нами, может, научится, как надо грибы искать. Собаки, говорят, чутьем что угодно найдут, и у него чутье есть…

Сережка обрадовался, что дед не сердится. Позвал рыжего:

— Филя! Филя!

Кот понял, что ему простили самовольство. Замяукал — и вприпрыжку к хозяевам. Но тут наперерез ему, откуда ни возьмись, большая собака. Сережка перепугался — разорвет Фильку. А Филька оскалил зубы, спину в дугу согнул и шерсть на ней ощетинил.

Заурчал — дескать, попробуй, подойди! А сам — на березу. Собака не то чтобы испугалась, а, видимо, связываться не захотела, вильнула хвостом и убежала, куда ей надо. Сережка обрадовался, позвал к себе Фильку, а тот будто не слышит — все выше и выше на березу поднимается. Добрался почти до макушки, сел там на сучок и поглядывает сверху на грибников, будто подсмеивается: дескать, а вам не забраться. Дед сердится, ворчит: «Вот навязался, окаянный, всю грибную обедню испортил». Кричит внуку: «Пойдем! Шут с ним!»

— Да ведь пропадет! — беспокоится за кота Сережка.

А что, нам из-за него без грибов домой идти? Пошли! Пошли!

Жаль было Сережке оставлять Фильку одного на березе, да что с ним делать, сам виноват.

Все время, пока собирали грибы, Сережку мучило предчувствие: «Найдет ли Филька один дорогу до дому, ведь такую даль зашли — километров пять будет». А сам то и дело оглядывается — не ползет ли за ним Филька.

— Чего шею крутишь, он, наверно, уж дома, — ворчит дед.

Солнце за полдень перевалило, когда грибники подошли к своему дому. А навстречу им бабка, спрашивает:

— Не видали Фильку? С утра зову молоко пить — нейдет и нейдет, окаянный!

Дед с внуком переглянулись: говорить или не говорить бабке? Да она сама догадалась, что с котом случилось что-то неладное. Строго так спрашивает деда:

— Где кот?

— А разве он не пришел? — интересуется дед.

— Ты что мне голову морочишь! — закипятилась бабка.

— Он с нами по грибы ходил, — признается Сережка.

— Да вы что, с ума спятили! — еще пуще закипятилась старуха. — Кота по грибы! Надо же такое удумать!

Дед, бабка и внук сели за стол обедать, а есть никому не хочется, у всех из головы кот не выходит.

— Весь аппетит испортил, чертенок! — ворчит дед.

Тут уж бабка принялась успокаивать деда с внуком да и себя заодно.

— Ежели волки не съедят, придет.

Наступил вечер, Фильки нет. Ночь окутала черной шалью землю. Сережке и деду с бабкой не спится. Сережка думал: «От собаки Филька на березу забрался, а от волка сумеет ли?»

Утром чуть свет поднялся дед с постели и потихоньку хотел один идти на поиск Фильки. Но тут и внук потихоньку со своей постели встал, говорит: «И я с тобой, дедушка!»

— Ну, ну! — соглашается дед. Только потише, чтобы бабка не услыхала.

Вышли дед с внуком в сени, а бабка уж там.

— Ты куда это собралась такую рань? — спрашивает дед.

— Козу подоила. Ох жалко Фильки, любил парное молочко. Сходить бы поискать…

Только она это проговорила, как на крыльце что-то зашевелилось. Открыли дверь, а там Филька. Вроде как прощение просит — мяукает «мяу»!

— Ишь ты, дьяволенок! Знает кто и когда его молочком подкармливает! — заулыбался дед. И внуку:

— Я же тебе говорил, что у него чутье.

МИШКА-СИРОТА

Местность наша лесная. Здесь много водилось мелких зверушек: зайцев, лисиц, белок… А в окрестных деревнях не было ни одного охотника. Потому, знать, сюда невесть откуда забрела бурая медведица с маленьким медвежонком. Ей, видимо, тоже пришелся по душе этот лес, и она решила обосноваться здесь.

Разгуливая по новым облюбованным местам, медведица старалась не показываться на глаза людям. А люди ее видели, но не трогали.

В один из предосенних утренников медведица занялась устройством на зиму жилья — берлоги, медвежонок хотел было помочь маме, а та не позволила, отогнала его от места «строительства». Наверно, сказала на своем медвежьем языке, дескать, «мал еще, иди погуляй, пока я работаю».

Малыш ушел по ягоды.

Сколько времени он собирал их, не знает и вдруг слышит: какой-то треск, вроде как гром грянул. И тут же до его слуха донесся отчаянный стон матери. Прибежал на то место, откуда ушел, а матери нет. Заревел по-медвежьи, мать не откликалась. Малыш принялся обнюхивать землю. Нюх вывел его из лесу на дорогу, ведущую к деревне.

А в деревне в это время целый переполох! Весь народ сбежался к одному дому. Взрослые и ребятишки рассматривают убитую медведицу. Ее застрелил заезжий охотник. Колхозники задержали его «на месте преступления» и привезли сюда вместе с убитой медведицей.

Тесным кольцом окружили люди убитую медведицу, разглядывают ее старушки, да и молодые колхозницы ахают, охают. Бранят охотника, обзывают его разбойником. Молодежь за охотника заступается. Говорят: «Не человека убил, зверя».

Никто не заметил, как к дому подкрался медвежонок. Нюх привел его к матери. Толкнул он мордашкой зазевавшуюся старушку — дескать пропусти! А та как увидала, кто ее толкнул, так чуть в обморок не упала.

Толпа раздвинулась. Многие с испуга пустились было бежать, да догадались, что привело сюда медвежонка, остановились.

Подполз малышонок к матери, толкает ее в бок мордочкой, бурчит — дескать: «Поднимись! Дай молочка пососать…» Да, видно, учуял беду, застонал, оглядывает людей, вроде о чем-то спросить хочет.

Напротив него на крылечке сидела маленькая девочка — лет пяти. В одной ручке держала куклу, в другой булку. Медвежонок направился к ней. Люди напугались, закричали девочке: «Беги в избу». А она ни с места. Протянула ручонку с булкой к мордочке медвежонка, потчует: «На, поешь!» Медвежонок уселся на нижней ступеньке крылечка, взял гостинец в лапы и с таким аппетитом принялся сосать его да причмокивать, что у некоторых ребятишек слюнки потекли.

С этого дня медвежонок прижился здесь. Ребятишки всей деревней кормили его чем кто мог, даже молоком поили. И назвали его Мишка-сирота. Он с охотой принял имя. Кто-то крикнет: «Мишка!» Он буркнет в ответ и бежит. Кто-то крикнет: «Сирота!» Тоже откликается. Потому что знал, что дадут ему поесть и даже полакомиться.

Жилье Мишке-сироте устроили под тем крылечком, с которого он принял от девочки булку. А та девочка стала его первым и лучшим другом.

РЫЖКИНЫ ПРОДЕЛКИ

(быль)

Маленький мой друг Игорек очень любит грибные походы.

Однажды вернулся он из леса и принес маленького пушистого бельчонка.

— Назовем Рыжкой, — сказал Игорь. На том и порешили.

Надо приемыша кормить, а чем? Мать Игоря достала из холодильника молоко, подогрела, налила в блюдце, поднесла к мордочке Рыжки, а та и внимания не обращает на угощение. Отворачивает от блюдца мордочку. Тогда хозяйка налила молока в пузырек из-под лекарства, натянула на горлышко резиновую соску и поднесла к мордочке зверюшки. Рыжка, видимо, приняла резиновый сосок за материнский, обрадовалась, ухватила передними лапками пузырек, поудобней устроилась на ладони хозяйки и принялась сосать молоко. Насытившись, повеселела. Повеселели и ее хозяева.

Под жилище Рыжке приспособили небольшой деревянный ящик. Вместо перины вложили старую шапку Игоря. Забралась Рыжка в нее с головой и заснула. И проспала беспробудно чуть ли не полсуток.

Утром белочка так осмелела, что самовольно вылезла из ящика и прыгнула к хозяйке прямо на ладони. Смотрит в глаза, будто сказать что-то хочет. Хозяйка поняла — есть просит. Подала пузырек с молоком, и Рыжка припала к соску, а напившись, утерла носик о рукав хозяйкиной кофты.

Через несколько дней Рыжка осмелела окончательно. Она уже не желала целый день сидеть в темном ящике, выскакивала из него и пускалась по квартире разведывать, пронюхивать, где что лежит.

Действовала она так энергично, что хозяйка напугалась — не залетела бы «разведчица» в кастрюлю с горячим супом. Долго ли до греха.

Решили купить для Рыжки клетку. Но в городе ни в одном магазине подходящей не оказалось. Хозяин сам сделал для зверька клетку.

Очутившись за решеткой, Рыжка не на шутку затосковала. Ни пузырька с молоком, ни орехов не брала в лапки. Спряталась в свое гнездышко-шапку и не вылезает. Ее с трудом оттуда вытаскивали, чтобы покормить. К счастью, один знакомый — умелец, увидев тоскующего зверька, устроил в клетке колесо.

И вот однажды вошла хозяйка из кухни в комнату, глянула на клетку и ахнула. Рыжка крутила колесо. С того дня началась для белки новая жизнь. Теперь она, как только просыпалась, залезала в него. Это было для нее вроде утренней физзарядки. Разгонит колесо, ляжет на внутреннюю стенку обода и кружится. Первое время клетка закрывалась сверху, потом перестали ее закрывать. Рыжка выбежит из нее и разгуливает по квартире, где хочет. Нагулявшись, сама заходит в свой решетчатый теремок. Укладывается в шапке и засыпает.

Кроме акробатических полетов в колесе, Рыжка проделывает множество других трюков. Особенно искусно выполняет она «полет по ковру», который висит во всю стену комнаты. Прямо с бортика клетки Рыжка стрелой летит на него и носится из конца в конец, пока хозяйка не окликнет: «Рыжка, ко мне!»

И Рыжка летит к ней прямо в ладони. Получив орех, снова летит на ковер, повисает там вниз головой, уцепившись задними лапками за ворс ковра, передними вынимает изо рта гостинец и начинает «обрабатывать» его зубками.

Всем на удивление, зверек очень послушный и опрятный. Каждое утро после сна умывается. Подбежит к водопроводному крану и взглядом просит отвернуть кран. Подставляет под холодную струю передние лапки и умывается. Так же из крана воду пьет. Если Рыжка первое время после еды утирала мордочку об рукав хозяйкиной кофты, то теперь у нее есть чистая тряпочка — свое полотенце, и Рыжка после еды каждый раз утирает ею свой ротик.

А питание Рыжки самое разнообразное: молоко, грибы сухие, сахар — больше всего любит конфеты, сухари сдобные, семечки, морковку, но самые лакомые блюда — еловые шишки, апельсины, виноград и, конечно, орехи.

Однажды Рыжка подглядела, куда хозяйка ставит банку с орехами, и, когда на кухне никого не было, она забралась в шкаф, открыла банку и принялась таскать из нее орехи, прятать их то за ковер, то в шапку. Увидела Рыжка на дне трехлитровой банки семечки, пролезла в узенькое горло банки и сидит там на задних лапках, передними придерживает зернышки и грызет их. Хозяева напугались: как она вылезет через такое узенькое горлышко? А она без труда вылезла.

Я попросил Игорька показать мне, как Рыжка открывает банку с орехами. «На сеанс» пришли и другие соседи. Поставил Игорек жестяную килограммовую банку на пол вверх дном, Рыжка обнюхала банку, попробовала открыть — не открывается. И как она узнала, что банка перевернута вверх дном?! Перевернула банку и пошла зубами по кругу тюкать по крышке. И крышка открылась.

В комнате для Игорька поставили новогоднюю елку. Рыжка, как увидела ее да почуяла запах хвои, так стрелой на самую макушку. Хозяева развесили на елке игрушки, а она принялась обкусывать кончики веток, и игрушки посыпались на пол. Хозяйка прикрикнула на озорницу, и та прекратила обгрызать ветки. Набрала с елки ваты полный рот, потом принялась вытаскивать ее изо рта лапками, развесила на нижней губе — получилась борода, как у деда мороза, который сидел под елкой. С ним рядом села и Рыжка. Для Игорька это было самое веселое новогоднее представление.

А пуще Игорька радовалась елке Рыжка. Она с веселым гуканьем перелетала с сучка на сучок. А гукает Рыжка не только от радости, но и со злости. Однажды к ее клетке подошел кот Филька. Рыжка обнюхала его морду и так гукнула, что тот поджал хвост и не побежал, а уполз на брюхе прочь.

Рыжка с какой-то целью обгрызла края фанерного обода своего колеса, отчего на нем получилась щель. Никто не видел, как это случилось, должно быть, при кружении колеса Рыжкин хвост попал в щель, и кончика его как не бывало. А хвост для белки — это и краса ее, и крылья для полетов. И вот случилось такое несчастье. Рыжка, как ребенок к матери, прильнула к своей хозяйке. И та лечила ее самым драгоценным лекарством — лаской. Рыжка днем спала у нее на руках или на груди, ночью на постели под одним одеялом.

Но вот боль утихла. Кончик хвоста стал опушаться, и Рыжка снова поселилась в своем решетчатом теремке.

Кто-то сказал Игорьку, что Рыжка может тосковать о зиме, тогда он принес ей «зиму» в комнату в большом тазу, наполненном до краев снегом. Рыжка с радостным гуканьем купается в снегу сколько ее душе угодно. Игорек выносит Рыжку и на улицу в клетке. Она озирается кругом, но не рвется из своего теремка. Она так привыкла к своим хозяевам, что каждого узнает по голосу. Стоит только войти с улицы Игорькову отцу, как она тут же выскакивает из клетки и несется ему навстречу, взлетает на плечи и ласкается. А когда приходит кто-то посторонний, Рыжка сердито гукает. Но увидев, что хозяева мирно разговаривают с пришедшим, и, словно угадывая, что речь идет о ней, она, как будто напоказ, начинает выделывать свои акробатические трюки.

Мы с Игорьком теперь задумываемся: горюет ли Рыжка по вольной лесной жизни? Игорек говорит:

— Как увидим, что Рыжка загрустит, отвезем в тот лес, откуда привезли. Теперь она не маленькая, не пропадет.