Марсианские хроники.

Она улыбнулась двери.

Дверь отворилась. Улыбка сбежала с ее лица.

Это был ее муж. Серебристая маска тускло поблескивала.

Он вошел и лишь на мгновение задержал на ней взгляд. Резким движением открыл мехи своего оружия, вытряхнул две мертвые пчелы, услышал, как они шлепнулись о пол, раздавил их ногой и поставил разряженное оружие в угол комнаты, а Илла, наклонившись, безуспешно пыталась собрать осколки разбитого бокала.

- Что ты делал? - спросила она.

- Ничего, - ответил он, стоя спиной к ней. Он снял маску.

- Ружье… я слышала, как ты стрелял. Два раза.

- Охотился, только и всего. Потянет иногда на охоту… Доктор Нлле пришел?

- Нет.

- Постой-ка. - Он противно щелкнул пальцами. - Ну, конечно, теперь я вспомнил. Мы же условились с ним на завтра. Я все перепутал.

Они сели за стол. Она глядела на свою тарелку, но руки ее не прикасались к еде.

- В чем дело? - спросил он, не поднимая глаз, бросая куски мяса в бурлящую лаву.

- Не знаю. Не хочется есть, - сказала она.

- Почему?

- Не знаю, просто не хочется.

В небе родился ветер; солнце садилось. Комната вдруг стала маленькой и холодной.

- Я пытаюсь вспомнить, - произнесла она в тиши комнаты, глянув в золотые глаза своего холодного, безупречно подтянутого мужа.

- Что вспомнить? - Он потягивал вино.

- Песню. Эту красивую, чудесную песню. - Она закрыла глаза и стала напевать, но песня не получилась. - Забыла. А мне почему-то не хочется ее забывать. Хочется помнить ее всегда. - Она плавно повела руками, точно ритм движений мог ей помочь. Потом откинулась в кресле. - Не могу вспомнить.

Она заплакала.

- Почему ты плачешь? - спросил он.

- Не знаю, не знаю, я ничего не могу с собой поделать. Мне грустно, и я не знаю почему, плачу - не знаю почему, но плачу.

Ее ладони стиснули виски, плечи вздрагивали.

- До завтра все пройдет, - сказал он.

Она не глядела на него, глядела только на нагую пустыню и на яркие-яркие звезды, которые высыпали на черном небе, а издали доносился крепнущий голос ветра и холодный плеск воды в длинных каналах. Она закрыла глаза, дрожа всем телом.

- Да, - повторила она, - до завтра все пройдет.

Август 1999

Летняя ночь

Люди стояли кучками в каменных галереях, растворяясь в тени между голубыми холмами. Звезды и лучезарные марсианские луны струили на них мягкий вечерний свет. Позади мраморного амфитеатра, скрытые мраком и далью, раскинулись городки и виллы, серебром отливали недвижные пруды, от горизонта до горизонта блестели каналы. Летний вечер на Марсе, планете безмятежности и умеренности. По зеленой влаге каналов скользили лодки, изящные, как бронзовые цветки. В нескончаемо длинных рядах жилищ, извивающихся по склонам, подобно оцепеневшим змеям, в прохладных ночных постелях лениво перешептывались возлюбленные. Под факелами на аллеях, держа в руках извергающих тончайшую паутину золотых пауков, еще бегали заигравшиеся дети. Тут и там на столах, булькающих серебристой лавой, готовился поздний ужин. В амфитеатрах сотен городов на ночной стороне Марса смуглые марсиане с глазами цвета червонного золота собирались на досуге вокруг эстрад, откуда покорные музыкантам тихие мелодии, подобно аромату цветов, плыли в притихшем воздухе.

На одной эстраде пела женщина.

По рядам слушателей пробежал шелест.

Пение оборвалось. Певица поднесла руку к горлу.

Потом кивнула музыкантам, они начали сначала.

Музыканты заиграли, она снова запела; на этот раз публика ахнула, подалась вперед, кто-то вскочил на ноги - на амфитеатр словно пахнуло зимней стужей. Потому что песня, которую пела женщина, была странная, страшная, необычная. Она пыталась остановить слова, срывающиеся с ее губ, но они продолжали звучать:

Идет, блистая красотой Тысячезвездной ясной ночи В соревнованьи света с тьмой Изваяны чело и очи.

Руки певицы метнулись ко рту. Она оцепенела, растерянная.

- Что это за слова? - недоумевали музыканты.

- Что за песня?

- Чей язык?

Когда же они опять принялись дуть в свои золотые трубы, снова родилась эта странная музыка и медленно поплыла над публикой, которая теперь громко разговаривала, поднимаясь со своих мест.

- Что с тобой? - спрашивали друг друга музыканты.

- Что за мелодию ты играл?

- А ты сам что играл?

Женщина расплакалась и убежала с эстрады. Публика покинула амфитеатр. Повсюду, во всех смятенных марсианских городах, происходило одно и то же. Холод объял их, точно с неба пал белый снег.

В темных аллеях под факелами дети пели:

…Пришла, а шкаф уже пустой, Остался песик с носом!

- Дети! - раздавались голоса. - Что это за песенка? Где вы ее выучили?

- Она просто пришла нам в голову, ни с того ни с сего. Какие-то непонятные слова!

Захлопали двери. Улицы опустели. Над голубыми холмами взошла зеленая звезда.

На всей ночной стороне Марса мужчины просыпались от того, что лежавшие рядом возлюбленные напевали во мраке.

- Что это за мелодия?

В тысячах жилищ среди ночи женщины просыпались, обливаясь слезами, и приходилось их утешать:

- Ну, успокойся, успокойся же. Спи. - Ну, что случилось? Дурной сон?

- Завтра произойдет что-то ужасное.

- Ничего не может произойти, у нас все в порядке. Судорожное всхлипывание.

- Я чувствую, это надвигается все ближе, ближе, ближе!..

- С нами ничего не может случиться. Полно! Спи. Спи…

Тихо на предутреннем Марсе, тихо, как в черном студеном колодце, и свет звезд на воде каналов, и в каждой комнате дыхание свернувшихся калачиком детей с зажатыми в кулачках золотыми пауками, и возлюбленные спят рука в руке, луны закатились, погашены факелы, и безлюдны каменные амфитеатры.

И лишь один-единственный звук, перед самым рассветом: где-то в дальнем конце пустынной улицы одиноко шагал во тьме ночной сторож, напевая странную, незнакомую песенку…

Август 1999

Земляне

Вот привязались, стучат и стучат!

Миссис Ттт сердито распахнула дверь.

- Ну, в чем дело?

- Вы говорите по-английски? - Человек, стоявший у входа, опешил.

- Говорю, как умею, - ответила она.

- Чистейший английский язык!

Человек был одет в какую-то форму. За ним стояли еще трое; все они были заметно взволнованы - сияющие, измазанные с головы до ног.

- Что вам угодно? - резко спросила миссис Ттт.

- Вы - марсианка! - Человек улыбался. - Это слово вам, конечно, незнакомо. Так говорят у нас, на Земле. - Он кивнул на своих спутников. - Мы с Земли. Я - капитан Уильямс. Мы всего час назад сели на Марсе. Вот прибыли. Вторая экспедиция! До нас была Первая экспедиция, но ее судьба нам не известна. Так или иначе, мы прилетели. И вы - первый житель Марса, которого мы встретили!

- Марсианка? - Брови ее взметнулись.

- Я хочу сказать, что вы живете на четвертой от Солнца планете. Точно?

- Элементарная истина, - фыркнула она, меряя их взглядом.

- А мы, - он прижал к груди свою пухлую розовую руку, - мы с Земли. Верно, ребята?

- Так точно, капитан! - откликнулся хор.

- Это планета Тирр, - сказала она, - если вам угодно знать ее настоящее имя.

- Тирр, Тирр. - Капитан устало рассмеялся. - Чудесное название! Но скажите же, добрая женщина, как объяснить, что вы так великолепно говорите по-английски?

- Я не говорю, - ответила она, - я думаю. Телепатия. Всего хорошего!

И она хлопнула дверью.

Мгновение спустя этот ужасный человек уже снова стучал.

Она распахнула дверь.

- Ну, что еще? - спросила она.

Он стоял на том же месте и силился улыбнуться, но уже без прежней уверенности. Он протянул к ней руки.

- Мне кажется, вы не совсем поняли…

- Чего? - отрезала она.

Его глаза округлились от изумления.

- Мы прилетели с Земли!

- Мне некогда, - сказала она. - У меня сегодня куча дел - обед, уборка, шитье, всякая всячина… Вам, вероятно, нужен мистер Ттт, так он наверху, в своем кабинете.

- Да, да, - озадаченно произнес человек с Земли, моргая. - Ради бога, позовите мистера Ттт.

- Он занят. - И она снова захлопнула дверь.

На сей раз стук был уж совсем неприличным.

- Знаете что! - вскричал человек, едва дверь распахнулась. Он ворвался в прихожую, словно решил взять неожиданностью. - Так не принимают гостей!

- Мой чистый пол! - возмутилась она. - Грязь! Убирайтесь прочь! Если хотите войти в мой дом, сперва почистите обувь.

Человек испуганно посмотрел на свои грязные башмаки.

- Сейчас не время придираться к пустякам, - решительно заявил он. - Такое событие! Его нужно отпраздновать!

Он упорно глядел на нее, словно это могло заставить ее понять, чего они хотят.

- Если мои хрустальные булочки перестояли в духовке, - закричала она, - то я вас поленом!..

И она поспешила к маленькой, пышущей жаром печке. Потом вернулась - раскрасневшаяся, потная. Ярко-желтые глаза, смуглая кожа, худенькая и юркая, как насекомое… Резкий, металлический голос.

- Обождите здесь. Я пойду посмотрю, может быть, и позволю вам на минутку зайти к мистеру Ттт. Какое там у вас дело к нему?

Человек выругался так, словно она ударила его молотком по пальцу.

- Скажите ему, что мы прилетели с Земли, что это впервые!

- Что впервые? - Она подняла вверх смуглую руку. - Ладно, это неважно. Я сейчас.