Помоги проекту - поделись книгой:
С тех пор испанцы, отправляясь к новым землям, всегда пользовались этим маршрутом, получившим прозвище «дамский путь».
На третий день, 3 ноября, незадолго до рассвета, штурман флагманского корабля возвестил громким голосом: «Слава всевышнему! Впереди земля!» Велико было ликование и необычны крики и возгласы. И как было не радоваться морякам: они были утомлены неудобствами жизни на корабле и непрерывным выкачиванием воды.
У горизонта показалась большая гористая земля, покрытая роскошным тропическим лесом. 3 ноября 1493 года было воскресеньем, и Колумб назвал вновь открытый остров Доминикой[33].
«На этом острове, – писал Чанка, – были удивительно густые леса. На одних деревьях росли плоды, другие были в цвету… Некоторые, наименее искушенные из нас, пытались их отведать; но стоило им только для пробы взять эти плоды на язык, как лица их опухали, их охватывал жар и одолевала боль, и, казалось, впадали они в бешенство». Так испанцы познакомились с деревом, ядовитые плоды которого служили карибам для отравления наконечников стрел. Мореплаватели обнаружили здесь также могучее дерево сейбу, дающее довольно тонкое, похожее на шерсть волокно.
От Доминики испанская флотилия направилась на север и открыла другой остров – поменьше, который был назван Мария Таланте. Здесь испанцы впервые познакомились с ананасами – чудесными плодами, которые потом стали разводить и в других странах тропического пояса. За вновь открытыми землями в лазурных водах океана протянулась на север целая гряда – Малые Антильские острова. Самый большой из них Колумб назвал Гваделупой. Здесь флотилия провела несколько дней.
Со склонов высоких гор струились бесчисленные потоки. На расстоянии трех лиг от вершины испанцы обнаружили водопад. Мощный, словно бык, он низвергался с такой высоты, что, казалось, он падает с неба. Никакое зрелище в мире не могло сравниться по красоте с этим водопадом.
На островах жили воинственные племена карибов. Они показались испанцам более развитыми, нежели другие индейские племена. Дома их были добротные, утварь изготовлена с большой сноровкой, хлопчатобумажные ткани не уступали кастильским.
Карибы носили длинные волосы, а борода у них, как и у других индейцев, не росла. Тело и лицо они разрисовывали разноцветными орнаментами и татуировали.
Карибы сильно отличались от индейцев Кубы и Гаити. Это были не те робкие и послушные туземцы, которые приняли испанцев за посланцев небес и падали перед ними ниц, воздевая руки к небу. Обитатели вновь открытых островов были сильными, отважными и не знали жалости к побежденному врагу. Они нередко совершали набеги на другие острова, населенные мирными племенами, грабили и увозили с собою пленных.
У карибов, по определению Чанки, были «скотские» нравы – они были людоедами. Испанцы якобы находили в покинутых хижинах обглоданные человеческие кости, а в горшках – куски вареного человеческого мяса, и потому пришли к выводу, что, очевидно, карибы, вооружившись луками и стрелами, совершают на своих каноэ набеги на острова, населенные миролюбивыми племенами араваков, уводят пленных и потом их съедают.
Слово «кариб», дошедшее до наших дней в названии Карибского моря, испанцы неправильно произносили как «каннибал», и оно стало для европейцев синонимом слова «людоед». Однако сведения о кровожадности и людоедских наклонностях карибов были, очевидно, преувеличены. Похоже, что испанцы умышленно обвиняли эти воинственные племена в людоедстве, чтобы оправдать их безжалостное истребление и продажу в рабство.
Для поимки хотя бы одного взрослого кариба адмирал снарядил и отправил в лес группу моряков во главе с капитаном. Но моряки заблудились в непроходимых джунглях и несколько дней плутали по дремучим лесам. Все уже считали их погибшими, думали, что их съели людоеды. Было решено продолжать плавание. Но когда корабли готовы были сняться с якоря, на берег, еле волоча ноги, вышли смертельно уставшие моряки.
Чанка в своем письме отмечает, что в этой группе были опытные штурманы, которые могли бы по звездам дойти до самой Испании. Поэтому непонятно, как они могли заблудиться на таком небольшом пространстве. Капитан и его спутники вернулись в изодранной одежде, исцарапанные и израненные до такой степени, что на них жалко было смотреть.
Флотилия двинулась дальше на северо-запад и открыла на своем пути еще много островов. На острове Санта-Крус испанцы захватили несколько женщин и детей, но, возвращаясь на лодке к флотилии, столкнулись с Карибскими каноэ.
«Видя, что бежать им не удастся, – писал Чанка, – карибы с большой отвагой натянули свои луки, причем женщины не отставали от мужчин. Я говорю „с большой отвагой“, потому что их было всего шестеро – четверо мужчин и две женщины – против двадцати пяти наших. Они ранили двух моряков, одного два раза в грудь, другого – стрелою в бок, и поразили бы своими стрелами большую часть наших людей, не будь у последних кожаных и деревянных щитов, и не подойди наша лодка вплотную к каноэ и не опрокинь его. Но даже и после того, как каноэ опрокинулось, они пустились вплавь и вброд – в этом месте было мелко, – и пришлось немало потрудиться, чтобы захватить карибов, так как они продолжали стрелять из луков. Несмотря на все это, удалось взять только одного из них, смертельно ранив его ударом копья. Раненого доставили на корабль».
Испанцы увидели, что здесь живет народ, умеющий бесстрашно сражаться и постоять за свою свободу. Впредь они высаживались на берег только хорошо вооруженные. Колонизаторы долгие годы не трогали эти племена и не строили здесь никаких поселений.
Еще дальше на север уходила вереница островов, названных Колумбом Виргинскими[34]. Для их осмотра адмирал направил малые суда. Затем флотилия вышла к большому острову, который индейцы называли Борикен. Позднее (с XVI века) он был переименован в Пуэрто-Рико[35]. Этот остров принадлежит уже к группе Больших Антильских островов. Все острова были очень красивы и плодородны, но Борикен казался лучше других.
24 ноября испанская флотилия подошла к восточной оконечности Эспаньолы; Колумб и его спутники надеялись вскоре увидеться с оставленными на острове колонистами.
Рассматривая берега Эспаньолы, Чанка отметил, что здесь, очевидно, никогда не бывает морозов и даже в зимнее время растут буйные зеленые травы, а в птичьих гнездах имеются птенцы. Хищных зверей испанцы не встречали, если не считать собак с короткой, жесткой шерстью, не умеющих лаять. По деревьям лазали зверьки величиной с кролика, очевидно, агути, мясо которых очень вкусно. На острове было много небольших змей. Водились там и ящерицы, которые для индейцев представляют такое же лакомство, как для испанцев фазаны. Однажды испанцы наткнулись на огромную ящерицу, толщиной с теленка и длиной с копье. Ее попытались пронзить копьем, нанесли много ударов, но, благодаря плотной, толстой коже, ящерица осталась невредимой и нырнула в море. По-видимому, это был крокодил, которого испанцы видели впервые.
Не доходя до форта Навидад, матросы сошли на берег и случайно обнаружили в песке четыре разложившиеся трупа. Один был с черной бородой, значит труп европейца.
Мореплавателей охватило предчувствие беды. Ночью корабли подошли к форту и стали на якорь. Но на их световые сигналы и пушечные выстрелы никто не отозвался. Индейцы тоже не показывались.
Лишь около полуночи к флотилии подошла пирога с несколькими индейцами. Они привезли подарки от касика Гуаканагари, но на вопросы о судьбе колонистов отвечали уклончиво. Насколько можно было понять, часть испанцев погибла от болезней, часть была убита во время междоусобной распри, остальные ушли вглубь острова на поиски золота. А на касика недавно совершил нападение соседний король Каонабо, сжег селение и ранил самого вождя.
С наступлением утра обнаружилось, что на берегу нет ни форта, ни людей. Лишь груды пепла, трупы и обрывки одежды свидетельствовали о трагедии, которая здесь произошла. Несколько индейцев, появившихся вдали, при виде белых стремглав убежали в лес.
Колумб приказал перерыть всю территорию форта и расчистить засыпанный колодец, надеясь найти там золото, которое по его наставлению колонисты должны были хорошо прятать. Но золота нигде не удалось обнаружить.
Что же произошло на острове за время отсутствия Колумба? Оставшиеся на Эспаньоле колонисты совсем потеряли рассудок, С первых же дней они повели себя как банда грабителей и рыскали по острову, отбирая у туземцев продовольствие. Они требовали, чтобы индейцы прислуживали им, носили их на носилках. При малейшем непослушании испанцы жестоко расправлялись с туземцами, так как считали их своей собственностью, глупым, хотя и добрым скотом, с которым все дозволено. Они забирали у индейцев жен, хлеб, золотые украшения.
Наконец грабители столкнулись в глубинной части острова с касиком Каонабо. Этот вождь был отважнее и решительнее дружественно расположенного к испанцам Гуаканагари. Каонабо понемногу отучил своих людей слепо повиноваться силе. Рассказывают, что он, желая доказать соплеменникам, что испанцы отнюдь не бессмертные посланцы небес, подверг колонизаторов особому испытанию. Каждого испанца обслуживало по нескольку островитян. В их обязанности входило также переносить своих господ и повелителей через реку. Как-то однажды после большого дождя река сильно разлилась, но один из испанцев все же потребовал, чтобы его перенесли на другой берег. Касик приказал носильщикам проверить, может ли вода причинить вред сыну неба. На середине реки индейцы опустили белого бога под воду и держали его там до тех пор, пока он не перестал двигаться.
Тело они перенесли на берег, где собрались все жители селения, положили его на землю, уселись вокруг и стали ждать, не воскреснет ли мертвец. Через три дня, когда труп стал разлагаться, они убедились, что сын неба такой же смертный, как они сами. Этот случай рассеял страх индейцев перед белыми, и весть о нем передавалась из племени в племя.
Тогда люди Каонабо набрались смелости и сперва перебили тех испанцев, которые грабили их владения, а потом напали на форт Навидад, Форт обороняли всего лишь десять человек. Остальные в то время находились в грабительских походах. После падения форта Каонабо уничтожил одного за другим всех оставшихся испанцев. Это был скорый и справедливый суд, в котором, несомненно, участвовал и Гуаканагари со своими людьми.
Итак, добрым отношениям с индейскими племенами пришел конец. Испанцам это казалось невероятным: ведь Колумб без конца твердил, будто туземцы робки, миролюбивы и не имеют никакого оружия.
Испанцы подозревали во враждебных действиях и Гуаканагари, считая, что он только прикинулся раненым. В хижинах индейцев его племени нашли дорогие ткани и другие предметы, которые островитяне не могли приобрести путем обмена. Однако прямых улик не было, и Колумб воздержался от поисков и наказания виновных.
Адмирал посетил раненого вождя. Лекарь снял повязку с бедра Гуаканагари, но не обнаружил никакой раны. Касик, правда, утверждал, что получил удар по ноге камнем, но нетрудно было заметить, что он лжет. Адмирал все же решил пока не вершить расправы, чтоб не обострять отношений с индейцами. Он выразил касику сочувствие, любезно поговорил с ним, даже помог больному подняться и пригласил к себе на корабль, где устроил празднество в честь гостей. Чтобы снова поразить и запугать бесхитростных туземцев, как в тот раз стрельбою из пушек, испанцы показали Гуаканагари пятьдесят лошадей, привезенных с собою.
Касик пришел в ужас. Он покрылся холодным потом и дрожал всем телом: таких чудовищ ему не доводилось видеть. Особенно его поразило то, что испанцы ездят на них верхом.
Многие из спутников Колумба советовали ему взять Гуаканагари в плен как заложника, но адмирал колебался. Касик же, почуяв опасность, покинул селение и больше не показывался на глаза испанцам.
Однажды ночью индианки, схваченные на острове Борикен и других островах, вплавь добрались до берега и скрылись, очевидно, при помощи индейцев с Эспаньолы. Когда же адмирал потребовал выдачи беглянок, все индейцы покинули селение. Видно, они совсем потеряли доверие к пришельцам.
И вот на этом враждебном испанцам острове предстояло основать колонию. Вице-король выбрал для нее новое место у хорошо защищенной бухты на северном берегу Эспаньолы, к востоку от разрушенного форта Навидад. Небольшое расстояние в тридцать лиг до места будущей колонии при сильном встречном ветре и против течения испанцы преодолели лишь за несколько недель, измучившись гораздо больше, чем за весь долгий переход через океан.
Приступили к разгрузке кораблей. Колонистам роздали лопаты, топоры, и они начали рубить деревья, рыть каналы, чтобы подвести к колонии речную воду, возводить торговые склады, дом для вице-короля и церковь, строить жилые дома – глиняные и тростниковые хижины. В честь королевы Колумб назвал новый город Изабеллой.
Сначала работа спорилась. Но вскоре идальго, купцы, офицеры и чиновники стали отлынивать – они ведь переплывали океан ради золота, а не ради труда! Они ненавидели тяжелый физический труд, считали его унизительным. Не для этого они рисковали жизнью, чтобы теперь гнуть спину как последние рабы.
Постепенно на работу стало выходить не более восьмисот человек, остальные слонялись без дела, устраивали попойки и драки.
Среди колонистов стали распространяться тропические болезни – желтая лихорадка и малярия. Заболел лихорадкой и сам Колумб. Приступы повторялись часто и лишали его энергии. Он вынужден был лежать в постели, а не заниматься делами. Вскоре уже болела добрая половина переселенцев, и на кладбище появлялись все новые и новые могилы. Из-за тропической жары и сырости испортилась часть продуктов, и колонистам грозил голод.
Ослабевший от болезни и впавший в отчаяние адмирал решил отправить на родину часть колонистов на разгруженных кораблях и таким образом решить вопрос с продовольствием, а здесь оставить лишь пять каравелл и пятьсот человек. Но как доложить государям о несчастьях, постигших Эспаньолу – о гибели гарнизона форта Навидад, о голоде и болезнях? Ведь в Испании ждут прихода судов с золотом и пряностями, которые он пообещал перед отплытием. К тому же на снаряжение экспедиции затрачены огромные средства.
Чтобы хоть как-то исправить положение, адмирал отправил на разведку в горы Сибао хорошо вооруженный отряд под командованием Алонсо Охеды. Отряд вскоре вернулся с добрыми вестями: в долине одной из рек он обнаружил золотой песок и крупные самородки золота. Охеда с восторгом рассказывал о фонтанах золотого песка, которые начинали бить из скалы, лишь только в нее вонзали лом.
В письме Чанки сообщается, что капитан, побывавший в Сибао, нашел золото в столь многих местах, что это невозможно выразить словами. Золото было найдено более чем в пятидесяти ручьях и реках, немало его нашли и на суше. Во всей этой области, как говорил капитан, где захочешь, там и найдешь золото. «Таким образом, – продолжает Чанка, – нет сомнения в том, что государи Кастилии отныне могут считать себя самыми богатыми монархами на свете, потому что до сих пор люди ничего подобного не видывали и не читали».
Колумб воспользовался этой вестью, для того чтобы снова посулить Фернандо и Изабелле златые горы на Эспаньоле. В феврале 1494 года он отправил обратно в Испанию двенадцать кораблей под командой капитана флагманского корабля Антонио Тореса.
Сестра Тореса была кормилицей наследного принца Хуана, и для капитана не составляло труда попросить аудиенцию у Фернандо и Изабеллы. Поэтому Колумб дал Торесу с собой отчет, содержание которого тот должен был устно изложить королевской чете. В этом так называемом «Мемориале Тореса» вице-король сообщал, что нашел чрезвычайно богатые залежи золота, а также признаки всевозможных пряностей. За сообщением о найденном золоте следовали оправдания: люди, мол, болеют, работы по промывке золота очень тяжелы, нет ни дорог, ни вьючных животных, оттого он пока не посылает золота. Европейцы никак не могут привыкнуть к здешней пище, поэтому необходимо привезти провиант из Испании. Колония еще не в силах сама себя обеспечить. Особенно велика нужда в вине. Бочки были плохие и большая часть вина вытекла по дороге.
Адмирал напоминал, что нужны также земледельческие орудия, зерно, сухари, мясо, сахар, мед, изюм, лекарства для больных, ослы и ослицы. Особенно необходимы верховые лошади – для походов против индейцев. И здесь, мол, не обошлось без жульничества – на судна погрузили гораздо худших лошадей, чем те, которых ему показывали. Еще Колумб просил прислать обувь, рубахи, кожи, льняные ткани, пятьдесят бочек патоки, сто аркебуз, сто нагрудных лат для защиты от отравленных стрел, сто ящиков с боеприпасами. Он писал также, что нужны люди, честные трудолюбивые люди – каменщики, мастера горного дела, промывщики золота.
Фернандо и Изабелла признали эти требования справедливыми и приказали послать на Эспаньолу зерно, скот и все остальное, за исключением одежды и обуви.
Издержки экспедиции Колумб предложил покрыть путем продажи индейцев в рабство. Эта памятная записка – тяжелое обвинение против адмирала, разоблачающая его как инициатора работорговли, ханжу и лицемера:
«…Передайте их высочествам, что забота о благе для душ каннибалов и жителей Эспаньолы привела к мысли, что чем больше их доставят в Кастилию, тем лучше будет для них.
А людьми этими их высочества могут располагать следующим образом: видя, сколь необходим здесь рогатый и вьючный скот для содержания тех, кто будет здесь селиться, и для блага всех этих островов, их высочества соблаговолят дать разрешение и право достаточному числу каравелл приходить сюда ежегодно и привозить скот, продовольствие и все прочее необходимое для заселения края и обработки полей, и все это по умеренным ценам, за счет тех, кто будет доставлять эти товары.
Оплату же всего этого можно производить рабами из числа каннибалов, людей жестоких и вполне подходящих для этой цели, хорошо сложенных и весьма смышленых. Мы уверены, что стоит только вывести их из этого состояния бесчеловечности, и они могут стать наилучшими рабами, перестанут же они быть бесчеловечными, как только окажутся вне пределов своей страны».
Колумб подчеркнул, что индейцы, проданные в рабство, примут крещение, и таким образом их души будут спасены от геенны огненной. Колония, не истратив ни единого мараведи, будет снабжена всем необходимым, казна получит значительную прибыль, а мирные островитяне избавятся от опасного соседства с воинственными людоедами. План, как говорится, был всесторонне продуман.
Рабство и работорговля вскоре стали настоящим проклятьем для новых земель и привели к полному уничтожению туземцев. Ни один историк, прославляющий великого мореплавателя, не в силах оправдать его жестокий, бессмысленный проект, который не только не принес Испании больших барышей, но и подорвал экономику только что открытых земель. Разграбленные острова, лишившись своего населения, на долгие годы потеряли какое-либо экономическое значение.
Плохо обстояло дело и с меновой торговлей на Эспаньоле: островитяне не испытывали особой нужды в европейских товарах, а запасы золота у них были невелики. Колонистам не оставалось ничего другого, как самим приняться за добычу золота, и потому Колумб просил, чтобы ему прислали из ртутных рудников Испании специалистов горного дела.
Это была первая большая неудача Колумба при колонизации Эспаньолы.
Иллюзии поселенцев, оставшихся на острове, развеялись очень быстро: Эспаньола больше не казалась им страной, где золото можно черпать пригоршнями. Среди конкистадоров начался ропот. Недовольные во всем винили вице-короля: это он – чужестранец завлек их за океан, в страну, где золота нет и в помине, где их подстерегают голод, нужда, болезни; это он приказал урезать рацион и принуждал колонистов к тяжелому труду.
Тайно назревал мятеж – недовольные колонисты решили захватить пять оставшихся каравелл и отправиться на них с жалобой к королю. Но Колумб раскрыл заговор, арестовал вожаков и, заковав их в кандалы, посадил под замок на один из кораблей, чтобы потом отправить на суд в Испанию. Некоторых заговорщиков он велел наказать плетьми. Это еще более усилило ненависть колонистов к Колумбу. Адмирал из предосторожности вынужден был хранить все оружие и боеприпасы на флагманском корабле, которым командовал его младший брат Диего.
Через месяц после отъезда Тореса – 12 марта 1494 года – Колумб, оставив своим наместником Диего, отправился вглубь острова на разведку. Несколько сот человек – пехотинцев и всадников выступили из Изабеллы в боевом снаряжении, под звуки труб и барабанов и, перевалив через гряду гор, вскоре оказались в обширной долине. Эта долина была так прекрасна, зелена и ярка, что Колумб назвал ее Королевской. Здесь испанцы основали форт св. Фомы и оставили гарнизон. Остальные воины отправились в горы на поиски золота. В этом двадцатидевятидневном походе они натерпелись лишений: страдали от непогоды, плохого питания и скверной воды; но жажда золота гнала их вперед, делала сильными, здоровыми, способными на все.
Вернувшись в Изабеллу 29 марта, Колумб застал там прежнюю тяжелую картину – больных, голодных, ропщущих людей.
Лихорадка косила испанских рыцарей, поэтому Колумб решил предпринять еще несколько походов в горы; воздух там был сухой и здоровый, и в плодородной Королевской долине легче было добыть продовольствие, хотя индейцы все чаще оказывали сопротивление белым пришельцам, которые уже не могли обойтись без насилия и разбоя.
Для полного покорения Эспаньолы и установления в ней мира и порядка адмирал учредил особый Совет по управлению островом во главе с Диего, а рыцарю Педро Маргариту с отрядом в четыреста воинов приказал отправиться в поход и усмирить мятежных индейцев.
В своих инструкциях Маргариту Колумб, правда, обязал его заботиться о том, чтобы индейцам не причиняли зла, не брали у них ничего против их желания. Но тут же рядом он добавлял:
«И так как на пути, которым я шел в Сибао, случалось, что индейцы похищали у нас кое-что, и я наказывал их, должны и вы, если окажется, что один из них что-нибудь украдет, покарать провинившегося, отрубив ему нос и уши, потому что именно эти части тела невозможно скрыть. Таким образом можно будет обезопасить меновой торг со всеми обитателями этого острова, другие же индейцы поймут, что подобное наказание ждет всякого, кто что-либо похитит, и что к добрым людям приказано относиться хорошо, а дурных людей наказывать».
В это время из форта св. Фомы прибыл гонец с вестью, что касик Каонабо готовится к нападению на гарнизон. Колумб дал в инструкции подробные указания Маргариту, как лучше справиться с касиком: Каонабо надо вызвать на переговоры, пообещать ему мир и дружбу, подарить одежду (голого труднее будет задержать) и захватить в плен вместе с его братьями.
«Только, смотрите, чтобы при этом соблюдалась правда и справедливость», – лицемерно восклицает Колумб.
Однако Маргариту не удалось заманить касика в ловушку. Это сделал другой коварный конкистадор – Охеда. Он прикинулся другом и предложил Каонабо мир, известив, что везет ему в дар большой колокол, который своим громким звоном давно уже привлек внимание касика. Заманив Каонабо на переговоры, Охеда уговорил его надеть на себя наручники и ножные оковы, утверждая, что в Кастилии такие украшения носят лишь знатные люди. Закованного в цепи касика испанцы быстро усадили на лошадь и поскакали с ним в Изабеллу. Там Каонабо был брошен в подвал адмиральского дома и потом отправлен в Испанию.
На берегах Кубы И Ямайки
В конце апреля 1494 года вице-король Индии, оставив в Изабелле гарнизон под командованием Диего, вышел в море во главе маленькой флотилии из трех небольших каравелл, среди которых была и «Нинья», и направился на запад – искать континентальную Индию. Однако эта экспедиция больше походила на бегство от невзгод и несчастий, постигших колонию, и на попытку путем новых блестящих открытий сгладить неблагоприятное впечатление, произведенное в Испании известиями с Эспаньолы.
29 апреля Колумб достиг Кубы у мыса Альфы и Омеги (мыс Маиси) и водрузил там большой крест в знак того, что эта земля на вечные времена принадлежит государям Испании.
Испанцы по-прежнему не сомневались, что находятся у берегов материка Азии, и потому полагали, что от мыса Альфы и Омеги можно пройти по суше до мыса Сан-Висенте в Португалии. И только в 1508 году, когда испанский моряк Окампо обогнул на своих каравеллах Кубу, стало ясно, что это лишь один из островов Антильского архипелага.
От мыса Маиси каравеллы Колумба пошли вдоль юго-восточного берега Кубы дальше на запад. Перед восхищенными взорами мореплавателей предстали спускавшиеся к самой воде горные хребты Сьерра-Маэстра, поросшие роскошными лесами, лазурное море, чудесные, тихие, хорошо защищенные от бурь бухты и заливы. Зеленая, цветущая земля источала сладостный аромат. Каравеллы Колумба зашли в обширную бухту Гуантанамо (адмирал назвал ее Пуэрто Гранде – Большая Гавань), где в XX веке современные пираты – империалисты США – устроили свое разбойничье гнездо – военную базу. Корабли зашли также в красивую бухту, окруженную скалистыми холмами, у подножья которых через двадцать лет после экспедиции Колумба завоеватель Кубы Диего Веласкес основал город Сантьяго де Куба – первую столицу острова.
На Кубе отношения испанцев с туземцами носили дружественный характер, и Колумб следил за тем, чтобы теперь моряки не испортили эти отношения неосторожными действиями. Весть о добрых чужеземцах, которые приносят чудесные дары, снова распространилась по побережью, и островитяне гостеприимно встречали испанцев. На своих каноэ они подплывали к каравеллам и привозили хлеб, рыбу, плоды. Индейцы приглашали посланцев небес на берег и радушно угощали их. Испанцы обратили внимание, что островитяне употребляют в пищу игуан и крокодилов.
Игуану испанцы принимали за змею, покрытую твердой чешуей и шипами, и к тому же считали ее ядовитой. Лишь много позже выяснилось, что на Кубе вообще нет ядовитых пресмыкающихся.
Однако золота на этих берегах испанцы не обнаружили. Поэтому адмирал, узнав от индейцев, что где-то неподалеку, чуть южнее, расположен богатый золотом остров, изменил курс и через несколько дней подошел к Ямайке.
На этом прекрасном острове перед испанцами предстали высокие горы и широкие низменности с благодатными, густо населенными речными долинами.
Навстречу кораблям вышло не менее семидесяти больших каноэ, сделанных из цельного дерева, с красиво украшенными изогнутыми концами. Но сидевшие в них туземцы были настроены враждебно и держали оружие наготове.
На другой день, когда каравеллы вошли в большую бухту и бросили якоря, на берегу собралась огромная толпа индейцев. Их обнаженные тела были разрисованы черными орнаментами, а на головы надеты большие султаны из перьев. Индейцы оглашали воздух свирепыми криками и бросали дротики, не долетавшие, однако, до кораблей.
Испанцам необходимо было пополнить запасы воды и дров, а также починить корабли. Поэтому они, невзирая на враждебный прием, спустили на воду лодки, но туземцы осыпали их градом стрел.
Тогда Колумб приказал выстрелить в индейцев из пушек и арбалетов. Несколько туземцев были убиты и многие ранены. Испанцы напустили на островитян свирепых собак, которые, так же как и лошади, наводили на них ужас и причиняли большой урон, ибо, как с гордостью отмечает летописец, против индейцев один пес стоит десяти человек. После этого страшного знакомства с собаками индейцы сочли за благо прекратить сопротивление. К кораблям из ближайшей округи подошло огромное количество каноэ, теперь индейцы были тихи и покорны. Они привезли съестные припасы и все прочее, чем владели, и охотно отдавали все привезенное испанцам за любую вещь, какая им только ни предлагалась.
Не найдя на Ямайке золота, Христофор Колумб снова подошел к побережью Кубы – к мысу, названному им мысом Креста: он упорно разыскивал здесь южную провинцию Китая Манзи.
Испанцы неоднократно высаживались на берег. Но то они попадали в непроходимые болота, поросшие тростником, то перед ними сплошной зеленой стеной вставал лес, сквозь который невозможно было пробраться.
Однажды, сойдя на берег, чтобы водрузить там крест и отслужить мессу, Колумб повстречал седого, почтенного касика и долго разговаривал с ним.
Колумб с удивлением узнал, что у индейцев земля точно так же, как солнце, воздух и вода, является общим достоянием и что они очень умеренны в своих нуждах. Живут они словно в золотом веке, не роют рвов вокруг своих владений и жилищ, не возводят валов; их сады доступны каждому; в их стране не ведают законов, не знают ни книг, ни судей, ни истории, ни письменности. Будучи по натуре справедливыми, они считают неразумным всякого, кто угнетает или обижает других.
Как передает Лас Касас, старец поведал Колумбу, что островитяне испытывают страх перед ним, но предупредил, чтобы он не тешил себя тщеславными мыслями, ибо он так же смертен, как и все прочие люди, и пусть не делает никому зла, ибо, по верованиям индейцев, человека на том свете ожидает справедливая расплата за все его деяния – либо светлое царствие небесное, либо темное подземелье.
Адмирал подивился такой мудрости старца и ответил, что он, Колумб, явился в эту страну, чтобы творить добро и защищать индейцев от всего дурного. Затем он рассказал касику об Испании, ее городах и людях, об обычаях и богатстве, о пище и празднествах.
Старец сказал, что он охотно отправился бы с Колумбом в Испанию, чтобы своими глазами увидеть все эти чудеса, но здесь останутся его жена и сыновья, которые будут горько оплакивать его отъезд.
Вскоре после этого корабль Колумба посетил еще один касик с женой, дочерьми, сыновьями и братьями. Их голые тела были увешаны медными и золотыми украшениями, ожерельями из разноцветных камней, полосами хлопчатобумажной ткани и плюмажами из перьев. Они привезли испанцам дары.
Касик попросил разрешения остаться с семьей на корабле: он, дескать, решил покинуть свою землю, отдать ее адмиралу и отправиться к великим и могущественным владыкам, о которых слышал от индейца-переводчика так много чудесного, что хочет увидеть все своими глазами.
Адмирал все же пожалел касика и его семью, хорошо зная, что их ожидает во время далекого и тяжелого пути, и пообещал взять его с собой в другой раз, когда снова посетит эти места.
Море у берега было мелким, там часто бушевали грозы с сильными ливнями, обычные здесь в летнее время. Днища кораблей не раз скребли по дну, задевая подводные рифы – ежеминутно они могли сесть на мель.
Чем дальше плыли испанцы, тем чаще попадались на их пути мелкие низменные острова, покрытые пышными лесами. Лишь некоторые из них были заселены. Островов встречалось так много, что невозможно было дать имя каждому. Поэтому испанцы нарекли весь архипелаг «Садом Королевы». Так его называют и по сей день.
Блуждая по этому лабиринту, Колумб все чаще вспоминал рассказы Марко Поло о Тысяче Пряных островов, виденных им у берегов Азии, и лелеял надежду вскоре подойти к одному из портов Китая, или же к так называемому золотому Херсонесу – Малаккскому полуострову. А уж оттуда откроется прямая дорога в Индийский океан, к Аравийскому полуострову и Египту. Может быть, даже удастся возвратиться в Испанию вокруг Африки, посрамив португальцев, или, что еще лучше, завернуть по дороге в Красное море, совершить паломничество в Иерусалим, а оттуда вернуться в Испанию на каком-нибудь судне. Так мечтал этот фантазер, ничуть не подозревая, как далек он от азиатского берега…
На островах «Сада Королевы» водились фламинго – розовая птица, похожая на журавля, теперь уже почти истребленная, журавли, попугаи, вороны, пеликаны и другие птицы. Испанцы встречали там и собак.
Поделиться книгой: