Четырнадцатая золотая рыбка

Дженнифер Холм

Четырнадцатая золотая рыбка

© 2014 by Jennifer L. Holm This edition is published by arrangement with Jill Grinberg Literary Management and The Van Lear Agency LLC

© Лейченко И. Ю., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

* * *

Посвящается Джонатану, Уиллу и Милли — моим безумным ученым

Человека нельзя ничему научить; можно только помочь ему найти это в себе самом.

Галилео Галилей

Золотушка

Мою воспитательницу в детском саду звали Лилея. Она носила радужные батиковые платья и всегда угощала нас безвкусным печеньем из мюсли и льняного семени.

Лилея научила нас не ерзать во время еды, чихать в локоть и не глотать пластилин (большинство детей этот урок не усвоили). А однажды она подарила всем нам по золотой рыбке. Учительница купила их в зоомагазине по доллару за десяток. Перед тем как отпустить нас домой, она прочитала родителям лекцию.

— С помощью золотой рыбки ваши дети познакомятся с циклом жизни. — И она пояснила: — Рыбки не живут долго.

Я принесла свою рыбку домой и назвала ее Золотушка, как это делают дети по всему миру, ничуть не сомневаясь в собственной оригинальности. Но оказалось, Золотушка действительно была довольно необычной. Потому что Золотушка не умерла.

Даже когда все рыбки моих одногруппников перекочевали в огромный небесный аквариум, Золотушка все еще была жива. И когда я пошла в подготовительный класс. И в первый. И во второй, и в третий, и в четвертый. И наконец, в прошлом году, в пятом классе, я как-то зашла на кухню и увидела, что моя рыбка плавает на поверхности вверх брюшком.

Когда я рассказала об этом маме, она досадливо вздохнула:

— Недолго же она протянула!

— Как это недолго? — удивилась я. — Она семь лет продержалась!

Мама улыбнулась и объяснила:

— Элли, эта Золотушка была не первой. Первая прожила всего две недели. Когда она умерла, я купила новую и запустила ее в аквариум. За эти годы через него прошло мно-о-го рыбок.

— А эта какой по счету была?

— Тринадцатой — не повезло ей, — поморщилась мама.

— Им всем не повезло, — вздохнула я. Мы похоронили Золотушку № 13 в унитазе, и я попросила маму купить мне собаку.

Головоломки

Наш дом похож на коробку из-под обуви. У нас есть две спальни и совмещенная с туалетом ванная с вечно засоряющимся унитазом. Я втайне подозреваю, что ему не дают покоя призраки смытых в него рыбок.

За домом есть крошечный дворик — просто бетонная плита, на которой едва помещаются стол со стульями. Из-за этого мама не хочет покупать мне собаку. Она говорит, это было бы несправедливо по отношению к животному: ему нужен настоящий двор, чтобы было где побегать.

На кухню, где я сижу и собираю головоломку-пазл, входит Николь — она присматривает за мной, когда мамы нет дома. Пазл занимает собой почти весь стол.

— Ты собираешь его уже целую вечность, Элли, — говорит Николь. — Сколько в нем кусочков?

— Тысяча.

На пазле — фотография нью-йоркской улицы с желтыми такси. Я обожаю головоломки. Мне нравится думать о том, из чего складываются вещи. Как один изгиб встречается с другим и как идеально вписывается в картинку каждый уголок. Николь сообщает:

— Когда-нибудь я буду выступать на Бродвее!

У Николь длинные, блестящие волосы, словно созданные для рекламы шампуня. Она играла Джульетту в спектакле «Ромео и Джульетта», который мама ставила в местной школе. Моя мама — учитель актерского мастерства в старших классах, а мой папа — актер. Они развелись, когда я была маленькой, но до сих пор дружат.

Родители не устают повторять, что мне нужно чем-то увлечься. А конкретно им бы хотелось, чтобы я увлекалась театром.

Но мне это неинтересно. Иногда мне кажется, что я родилась не в той семье. На сцене я ужасно волнуюсь (слишком многие актеры у меня на глазах запороли свои реплики), и работа за кулисами мне тоже не по душе (мне вечно приходится наглаживать костюмы).

— Ах да, твоя мама звонила, — вспоминает Николь. — Она опаздывает. — Как бы между прочим девушка добавляет: — Ей нужно забрать твоего дедушку из полицейского участка.

Сначала мне кажется, что я ослышалась.

— Что? С ним что-то случилось?

Николь пожимает плечами:

— Твоя мама не сказала. Зато она разрешила нам заказать пиццу.

Час спустя пицца съедена, но я все еще ничего не понимаю.

— А мама не объяснила, почему дедушка оказался в участке? — спрашиваю я.

У Николь озадаченный вид.

— Нет. Он у вас часто что-нибудь вытворяет?

Я качаю головой:

— Да нет. Он ведь старый.

— А сколько ему лет?

Точного ответа я дать не могу. Честно говоря, никогда об этом не задумывалась. Мне он всегда казался просто старым: весь в морщинах, с седыми волосами, с тросточкой. Дедушка как дедушка.

Мы с ним видимся всего два-три раза в год, обычно в китайском ресторане. Он всегда заказывает курицу с грибами по-китайски и таскает домой пакетики с соевым соусом. Интересно, зачем они ему? Живет он недалеко от нас, но они с мамой не очень ладят. Дедушка — ученый и утверждает, что театр — это не работа. Он все еще злится на маму за то, что она не поступила в Гарвардский университет, где учился он.

Вдалеке срабатывает автомобильная сигнализация.

Николь говорит:

— Может быть, он попал в аварию? Старики водят куда хуже подростков. И почему только все критикуют нас?

— Он больше не водит машину.

— Может, он потерялся? — Николь постукивает себя по лбу. — У моей соседки была болезнь Альцгеймера. Она вечно сбега ла из дому. Полиция приводила ее обратно.

Она говорит так, будто речь идет о собаке.

— Как грустно! — восклицаю я.

Николь кивает:

— Еще бы! Когда она сбежала в последний раз, бедняжку сбила машина! Представляешь?

Я смотрю на нее с открытым ртом.

— Но я уверена, что с твоим-то дедушкой все в порядке. — Николь откидывает волосы назад и улыбается: — Знаешь что? Давай нажарим попкорна и посмотрим фильм!

Кольцо

В окно моей комнаты дует теплый ветерок. Мы живем в области залива Сан-Франциско, недалеко от города, и в конце сентября ночи здесь обычно прохладные. Но сегодня вечером жарко, словно лето отказывается уходить.

Раньше мне очень нравилась моя комната, но в последнее время я что-то не уверена в этом. Стены покрыты отпечатками раскрашенных ладоней — моих и моей лучшей подруги, Брианны. Мы придумали это в первом классе и с тех пор каждый год добавляли новые. Видно, как мои маленькие ладошки постепенно растут, будто в этих отпечатках вся моя жизнь в миниатюре.

Но ни в этом учебном году, ни летом новых отпечатков мы не сделали, потому что Брианна нашла себе увлечение — волейбол. Теперь у нее нет ни одной свободной секунды: она то на тренировке, то на мастер-классе, то все выходные на соревнованиях. Если честно, я даже не уверена, что мы по-прежнему лучшие подруги.

Поздно вечером до меня доносится скрип гаражной двери. Я слышу, как мама в коридоре разговаривает с Николь, и выхожу к ним.

Мама говорит Николь:

— Спасибо, что подождала.

Вид у мамы усталый. Тушь размазана, красная помада стерлась. Волосы у нее светло-каштановые, как у меня, но она их красит. Сегодня они фиолетовые.

— Не за что, — отвечает Николь. — Как ваш папа?

Мамино лицо становится бесстрастно-таинственным.

— О, с ним все в порядке. Спасибо, что спросила. Подвезти тебя домой?

— Нет, спасибо. Кстати, Лисса, у меня потрясающие новости!

— Что случилось?

— Я нашла работу в торговом центре! — Николь была очень довольна. — Здорово, правда?

— Я не знала, что ты ищешь работу, — растерянно отвечает мама.

— Я не ожидала, что меня возьмут. Это такой шанс! Салон по прокалыванию ушей!

— Когда ты начинаешь?

— Вот в этом-то и загвоздка. Они хотят, чтобы я начала завтра после обеда. Так что присматривать за Элли я больше не смогу. Я бы вас раньше предупредила, честно, но…

— Понятно, — натянуто отвечает мама.

Николь поворачивается ко мне:

— Забыла сказать: у меня будет скидка! Здорово, правда? Так что заходи, купишь себе что-нибудь!

— Э… хорошо, — отвечаю я.

— Мне пора, — улыбается Николь. — Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — отзывается мама.

Мы с мамой стоим в дверях и провожаем взглядом девушку, идущую по темной улице.

— Она что, больше не придет? — спрашиваю я. Я слегка огорошена.

Мама качает головой.

— Сегодня не день, а праздник какой-то, — добавляет она.

Я всматриваюсь в темноту, чтобы в последний раз взглянуть на мою няню, но вижу кого-то другого — мальчика с длинными волосами. Он стоит под старой сохнущей пальмой на лужайке перед нашим домом. Пальма теряет свои большие коричневые листья, и мама считает, что ее пора срубить.

Мальчик на вид щуплый, жилистый. Кажется, ему лет тринадцать — четырнадцать. С мальчиками иногда не поймешь.

Он кричит маме: