Урамбо [Избранные произведения. Том II]

Секретарь. Мечта моя!.. (Уходят).

Премьер медленно идет к рабочему столу, берет перо и задумывается. Молчание. В глубине сцены проходят Элен и Министр юстиции.

Элен. Пьер, как ты не можешь понять, что мне страшно! Весь низ полон солдат, они требуют вина и, представь себе, им дают сколько угодно…

Мин. юстиции (замечает Премьера). Ч-ш-ш! (Молчание).

В раскрытые двери входят Петр и несколько солдат, или вооруженных рабочих. Внезапно останавливаются, подавленные великолепием. Петр медленно идет вперед, поглядывая на изумительные фрески и портреты, на темные мраморные колонны и покрывающий весь пол темно-красный ковер, где совершенно тонут удары его солдатских сапог. Премьер, заметив врага, слегка вздрагивает, но, быстро овладев собой, идет навстречу.

Премьер (любезно). Так скоро?

Петр (очнувшись). Да… «на плечах врагов», как говорится в газетах.

Премьер. Надеюсь, «враги» не причинили вам на этот раз неприятности?

Петр. Нет, вы точно выполнили все. (Протягивает руку). О чем же мы будем говорить с вами, господин министр?

Премьер. Полагаю — тема ясна. В первый раз в истории Мира мы говорим, как равный с равным… И мы нашли, что для создания твердой власти будет справедливо привлечь вас к участию в управлении страной… Я думаю, с вами мне не придется говорить обычным языком. Скажите просто, сколько мест в будущем министерстве просит ваша партия?..

Петр. О, — ни одного! Боюсь, у нас другая справедливость: никаких нам мест и министерств не надо. Власть — трудящимся!..

Премьер. Безумие! Я знал, но я не верил и теперь не верю, что вы можете серьезно исповедовать вашу программу… Программа есть программа. Народ, как ребенок, любит звонкие побрякушки; — но государственная власть…

Петр. Довольно, господин министр. Убеждать друг друга нам бесполезно… А торговаться…

Премьер (перебивая). Я знаю только ту великую ответственность, какая лежит на вас и великую, убивающую меня горечь, когда я думаю о судьбе государства!

Петр. Жандармов, может быть, и тюрем?

Премьер. Сейчас вы не оскорбите меня, молодой человек. Нет. Мне все равно. Не дорога, для старого калеки, жизнь!.. Но вы, став на грань власти, должны понять, что в тот же миг, как вы объявите свой сброд владыкой, сувереном, он ринется сюда и уничтожит все: культуру, радость творчества, науку. Он променяет на еду позолоту вот этих рам, а из картин нарвет портянки, счистив краску.

Петр (вздрагивая). А кто, кто сделал его таким? Вы трусите его стихийной мести!

Премьер. Я — не боюсь. Я ухожу из мира. Вы должны бояться! Вам надо будет жить в пустоте разрушенья, если вы позволите разграбить дворец!

Петр (с внезапным состраданьем). Ну, ну… — успокойтесь. Никто, ведь, не собирается грабить. Ни одной безделушки мы не сдвинем в этом… музее. (Неожиданно). А правда, говорят, подвалы дворца полны взрывчатыми веществами?

Премьер. Да, там, под правой башней, есть запасы.

Петр. Под правой башней…

Премьер. А если бы чернь захотела вернуть то, что, по вашим словам — «ей же создано»? Ведь вы об этом кричали на каждой площади!. Ваша стража стала бы стрелять… в народ?

Петр. Оставим эго. Я жалею что…

Премьер. Оставим? Нет! Скажите, — вы говорили им, что дворец уже взят?

Петр. Что же вы думаете, что мы будем из победы делать тайну?… Но — прощайте; я жалею, что заставил вас волноваться. Повторяю, Революционный Совет не забудет, что в последнюю минуту вы, мне все равно из за каких побуждений, спасли сотни солдатских жизней… Крови было без того довольно… Прощайте! (Хочет идти).

Премьер. Куда вы? Они убьют вас!

Петр. Очнитесь же!.. Я вам пришлю врача.

Премьер. Нет, — вы очнитесь! Вам надо лечиться — от слепоты… Смотрите!

Быстрым движением гасит свет. Вверху горит слабый зеленовато-голубой фонарь. В центре сцены, на перламутровом экране, появляются очертания дворца.

Петр. Что это?

Премьер. Экран.

Петр. Дворец!.. Внизу двигаются люди… Опять какой-нибудь обман!

Премьер. Наука… Слушайте!

Молчание. Вдруг, как бы из-за экрана, раздаются ясные, несколько неестественные голоса.

— Взяли, а нам не дают.

— На всех не хватит. Сами хотят поделить.

— Ну, уж нет!.. А много там солдат?

— Мало. Половина пьяные.

— Пьяные! У них настоящее вино?

— Вино?!

— Да еще какое! Я видел одну бутылку. Она была липкая и холодная, а внутри — желтый огонь. Во мне так все и перевернулось. Ее шейка была серебряная и надпись золотая — точно невеста! Самые мудрые монахи выдумали это вино… Я монахи знают толк!

— Ты пил, что ли?

— В том-то и дело!

Молчание.

— Все-таки нехорошо пить вино… И когда я об этом подумаю, что вся моя жизнь пропала из-за вина, становится так скучно и тошно, что поневоле пойдешь в кабак. Но вот горе! — Совет закрыл все кабаки. И зачем это им столько вина?

— А много его?

— Бочки! Тысячи бочек!

— А еще что?

— Ого!

Молчание. Двигаются быстрее.

— После вина делается так хорошо. Я видел в окне девушку. Она не как наши. Это, вероятно, принцесса.

— Дурак! Принцессе отрубили голову.

— И королю. (Исчезают в темноте у стен дворца).

В освещенном пространстве, в лучах, падающих из окон, появляется темная, фантастично-вооруженная толпа. Впереди высокий человек с обнаженной головой. В левой руке — знамя, кажущееся черным. Вдруг раздается несколько выстрелов.

Петр. Слышите? На самом деле — выстрелы!

Премьер. Это — ваши… «народные»… Смотрите!

Пьяница (вбегает, задыхаясь, замечает кровь на рукаве). Стреляют!

Предводитель. Слышите?! Ваш «товарищ Петр», он же — жид Фишер, изменил народу: его наемники стреляют в народ! Долой Петра!

В толпе. Долой!.. Долой!..

Предводитель. Мы сами себе избавители! Мы сами себе — Мессия! Зачем нам вожди, которые хотят только власти, чтобы душить нас? Вы видели — он стрелял в народ! Но мы не испугаемся тебя, предатель! Мы еще обольем смолой твою черную харю!

В толпе. Верно!.. Мы сами!.. Да!.. Вперед!.. Смерть!..

Предводитель. Вперед!

Пьяница (хнычет). Нет, я лучше пото-ом.

Предводитель. Ну!

Пьяница (хнычет). …

Предводитель. Нам не надо изменников; но еще хуже бабье и трусы. Выбросить его в канаву!

Двое, стоящие рядом с Предводителем, быстро отделяются на глазах загипнотизированной толпы.

Пьяница (внезапно). Хорошо!., но по закону вы должны сперва дать мне одну бутылочку. Когда меня хотели вешать королевские слуги, меня славно напоили.

Двое схватывают пьяницу и поднимают над перилами.

Пьяница (цепляясь). Зачем вы взяли меня из тюрьмы? Там бы меня славно напоили.

Предводитель. Ну!

Пьяница (кричит). Только одну буты-ыл!..

Тяжелый всплеск.

Предводитель. Видели! То, что я вам дам, стоит не одной, а миллионов жизней. Я дам вам — власть. Власть народа! Верьте мне: во все времена счастливы были только те, кто умел брать, а те, кто ждал, что им дадут — оставались нищими. Вы — нищие! Вы жрете шелуху картошки, у вас только бумажные деньги, на которые, кроме женщин, ничего не купишь, а во дворце— золото!

В толпе. Золото!

Предводитель. Всемогущее золото!

В толпе. Все тарелки золотые!

— И ложки!

Предводитель. Весь дворец золотой!

В толпе. Весь дворец!