Корона страны невидимок [Фантастическая повесть]

— Давай, — согласился Сенька.

Он ожидал, что под крышечкой окажется что-нибудь типа пюре, которое в тайне ото всех до сих пор обожает Лука, но на тарелке лежала какая-то длинная тонкая лепёшка.

— Их едят вдвоём, — объяснил Лука. — Выигрывает тот, кто съест до конца. По команде Лито берём пунижи в рот и начинаем есть с двух сторон. Без помощи рук!

Сенька хмыкнул. Действительно детские соревнования! Но он уже согласился, ещё подумают, что струсил.

— Начали! — скомандовал Лито, В глазах у него прыгали чёртики.

Донести пунижи до рта оказалось самым лёгким. Край лепёшки мигом растаял во рту у Сеньки, и мальчик еле успел перехватить её губами. Он начал торопливо поедать странное блюдо, которое, казалось, сопротивлялось изо всех сил. Лука и Сенька не удержались от смешка, когда середина лепёшки вдруг начала растягиваться, опускаясь до самого стола. Мальчики, не сговариваясь, встали на ноги. Лито засмеялся. Сенька, азартно поедавший свой край лепёшки, возмущённо замычал — пунижи в его рту начали лопаться, как маленькие щекочущие пузырьки. Он едва сдержался, чтобы не выпустить край, затанцевав на месте от этой щекотки. Теперь засмеялись и за соседними столиками, но Сеньке было не до этого. Лепёшка всё не кончалась и вытворяла такое, что казалось — она живая. Она то сжималась, начиная тянуть головы Сеньки и Луки друг к другу, то растягивалась. Пунижи расползались во рту жгучими волоконцами, таяли, а потом снова взрывались щекочущими пузырьками. Пузырьки вдруг леденели, замораживая язык. Коварство лепёшки было неисчерпаемым. Сенька уже начал привыкать к неожиданностям, когда вдруг оказалось, что пунижи кончились. Мальчики откинулись, потянув каждый к себе, лепёшка порвалась с сухим треском, и её остатки мигом истаяли во рту.

— Ничья! — громко объявил кто-то, и Сенька смутился, увидев, что вокруг собрались болельщики.

— Запейте, — Лито протянул мальчикам по стакану сока.

Сенька попробовал и сморщился. Сок был кислый-прекислый.

Глава 10

Может быть, кто и любит лимоны и клюкву без сахара, но Сенька был не из экстремалов. Он вытащил из кармана три куска сахара и поискал глазами ложку. На столе лежало полно приборов: странный нож, больше похожий на кастет, потому что надевался на руку, какие-то блестящие щипчики, почти настоящие вилки — прямые и гнутые, и даже маленькая лопатка.

— Держи, — Лука понял, что ищет Сенька, и протянул ему изящную ложечку.

Сенька помешал в своём стакане, попробовал и добавил ещё кусочек сахара. Он смутился, заметив, что на него смотрят.

— Можно попробовать? — спросил Лито.

— Конечно, — Сенька достал из кармана кусочек рафинада и для него.

Мальчик отпил из своего стакана и одобрительно хмыкнул — совсем другое дело! Рядом фыркнул Лука. Сенька непонимающе посмотрел на него, перевёл взгляд на Лито и тоже не удержался от смешка, увидев блаженную физиономию парня. Тот сидел, зажмурившись, и смаковал сахар, тающий у него во рту.

— Парни, что это вы едите? — вдруг спросил мужчина из-за соседнего столика.

Сенька растерялся. Он вспомнил, что здесь не знают, что такое сахар.

— Это приправа к миллаге, — выручил его Лито, поспешно проглатывая остатки сладкой крупки и запивая сахар тем самым кислым соком.

— Пойду-ка и я закажу парочку брусков, — поднялся мужчина. — Впервые вижу, чтобы не морщились от миллаги.

Сенька дёрнул Луку за рукав, но тот отмахнулся и показал на Лито. Парень странно выглядел. Лицо его было немного растерянным и… злым! Наверное, он ругал себя за то, что не смог устоять от искушения попробовать сахар.

— Я сейчас, — поднялся Лито и направился к мужчине, безуспешно ищущему в меню «бруски».

— Ну ёлки! — виновато сказал Сенька. — И что теперь? Какой глазастый попался!

— Если бы не пунижи, никто и не заметил бы, — возразил Лука, — Просто ничья очень редко бывает, вот все и глазели.

— Ну ладно, у них нет своего сахара, — понизив голос, спросил Сенька. — Но ведь они могут завозить его из других миров.

— Лигенос — закрытый мир, — так же тихо ответил Лука. — Они ни с кем не торгуют.

— И что — никто не знает вкуса сахара? — поразился Сенька. — А фрукты, ну или там тростник, или свёкла?

Лука помотал головой:

— Здесь нет ничего сладкого. Папа мне когда-то объяснял, что это из-за лисен. Это они так влияют на растения.

— Ни-че-го себе! — Сенька притих. Как это — ничего сладкого? Ни конфет, ни мороженого, ни пирожных? Ни шоколада, ни газировки, ни даже винограда или сахарной дыни? Да как вообще можно жить в таком мире?

Лука улыбнулся:

— Помнишь у Носова? Там на Луне не было соли. И ничего, жили, пока не узнали, что это такое.

— Так то сказка, — пренебрежительно сказал Сенька и замолчал, в который раз осознав нереальность происходящего. — Ну что он там застрял? — сердито пробормотал мальчик, оглянувшись на Лито, и больно толкнул Луку локтем.

Мужчина, к которому подошёл Лито, уже вернулся к своему столику. Лито стоял в полупрозрачной кабинке один и что-то быстро говорил в маленькую коробочку, похожую на рацию. Он заметил взгляд Сеньки и улыбнулся, прикрыв коробочку рукой, но нс успел отвести глаза, и мальчишки увидели, какие они внимательные и жёсткие.

— Что там ещё стряслось? — прошептал Сенька.

— Тише, — одёрнул его Лука. — Он идёт. Будь готов…

— К чему? — чуть было не спросил Сенька, но не успел.

— Ну что, наелись? — с той же неестественной улыбкой спросил Лито, — Нам пора идти.

— Что-нибудь случилось? — осторожно поинтересовался Лука, поднимаясь.

— С чего ты взял? Просто уже поздно, — объяснил Лито и помог встать Сеньке. Тот удивился, чего это вдруг за ним ухаживают, как за девчонкой, и отодвинулся, но тут же почувствовал, как Лито крепко ухватил его за локоть.

— Не привлекайте к себе внимания, — тихо посоветовал он. — Предупреждаю, что мне разрешено применять оружие, — и подхватил другой рукой Луку.

Сенька вытаращил глаза.

— Да что мы сделали? — возмутился он. — Отпусти, больно!

— Сам виноват, — сквозь зубы бросил Лито, буквально волоча мальчиков за собой. — Кто вам велел притащить эту дрянь, сахар, на Лигенос?

Сенька хотел возмутиться, но Лито дёрнул его, заставляя молчать, и подтолкнул к двери.

Что тут поделать, у Сеньки никогда не получалось быть аккуратным. И в то мгновение, как Лито направил их к дверям, развязавшийся шнурок коварно попался Сеньке под ноги, и мальчик полетел вперёд головой, с разгону врезавшись в мягкий живот входящей в ресторан солидной дамы. От неожиданности та охнула и села на пол. Лито с досадой выругался, бросил мальчишек и кинулся её поднимать.

Сенька и Лука быстро переглянулись и схватились за руки.

Глава 11

— Где мы? — спросил Сенька, оглядываясь. Во второй раз за этот длинный день он пришёл в себя на траве. Но теперь Лука был рядом. Он. сидел и задумчиво покусывал травинку. Сенька снова удивился тому, что, хотя был уже поздний вечер, темнота не наступала. Что это за мир такой, где никогда не бывает ночи?

— Как ты это делаешь? — спросил Сенька, с уважением и некоторой опаской поглядывая на Луку.

— Обычное перемещение, — небрежно ответил тот и вдруг вздохнул так тяжело, что готовый съязвить Сенька сдержал рвущиеся с языка обидные слова.

— Он что, правда, арестовал нас за сахар? — вместо этого спросил Сенька.

— Похоже, здесь не случайно его нет, — сказал Лука. — Он моментально вызывает привыкание… ты видел, что творилось с Лито, когда он положил кусочек в рот?

Сенька захлопал глазами:

— Разве… Да брось прикалываться, — недоверчиво сказал мальчик. — Это же обычный сахар! Его даже малыши едят — и ничего!

— Ага, и что, ни разу не видел, какие скандалы закатывают эти твои малыши, выклянчивая у мамы шоколадку?

— Чего они мои-то? — буркнул Сенька.

— В наших мирах сахар — просто лакомство, от которого трудно отказаться. А здесь от него отказаться невозможно.

Лука хмурился, и Сенька спросил растерянно:

— Если ты это знал, чего же молчал? Я бы ещё в номере спустил его в раковину!

— Откуда бы я знал, — угрюмо ответил Лука.

— Что мы теперь будем делать? — осторожно спросил мальчик, негласно признавая за Лукой старшинство.

Тот поднялся:

— Надо идти, — он посмотрел в тёмно-синее, по краям отливающее в зелень небо. — Скоро ночь.

— Мы не вернёмся в город? — спросил Сенька, и Лука снова тяжело вздохнул.

— Теперь нам туда нельзя, — мрачно сказал он. — Мы с тобой — государственные преступники. Лито уже вернулся в гостиницу и арестовал твой рафинад, — Лука криво усмехнулся.

— Надо же, и всё — из-за дурацкого сахара? — взвился Сенька. — Надо вернуться, и рассказать им всё! Они сами пропустили меня с коробкой! Надо было смотреть хорошо, что можно и что нельзя!

Лука утешающе хлопнул приятеля по плечу:

— Успокойся, ты не виноват, — сказал он. — Но нам этого уже не доказать.

— Что же теперь делать? — помрачнел Сенька.

— Я не смогу переместить тебя обратно, — признался мальчик. — Нам придётся подождать моего отца.

Сенька хмыкнул. Конечно, Лука классный. Он умеет делать то, что Сеньке и не снилось. Но… Сеньку не оставляло ощущение понарошечности, ненастоящести происходящего. Словно они играли в какую-то незнакомую игру, о правилах которой можно было только догадываться. Но, в отличие от обычной игры, где всегда можно остановиться, выйти или начать заново, в этой неведомой игре всё было всерьёз. И жизнь была одна, и никаких бонусов не предвиделось.

— Надо идти, — повторил Лука. — Если сейчас выйдем к жилью, нас ещё пустят на ночлег. Позже можно и не пытаться.

— Где мы вообще? Ты хоть знаешь, куда идти? — спросил Сенька.

— Примерно, — ответил Лука и смутился. — Я ж говорил, у меня маловато сил для двойного перемещения.

Чудак, он ещё и смущался! Если бы Сенька умел перемещаться!

Лука тем временем огляделся.

— Я думаю, идти надо туда, — махнул он рукой в направлении перевала.

— Почему? — спросил мальчик.

— Там вода, — коротко ответил Лука.

Прислушавшись, Сенька и сам уловил глухой мощный гул.

— Неслабая речка, наверное, — сказал он и потёр руками зябнущие плечи. Здесь было свежо и… неуютно.

Трава была высокой и доходила мальчишкам до плеч. Они сразу вымокли, поднимаясь по пологому склону горы.

— Интересно, змеи тут есть? — спросил Сенька.

Лука странно посмотрел на него.

— Чего ты? — удивился Сенька. — Вот у нас на Синюхе гадюк жуткое количество!

— Змей здесь нет, — сказал Лука, и Сеньке почему-то расхотелось болтать.

Он шёл за Лукой, ступая след в след, подозрительно глядя по сторонам, и думал о том, что дома, наверное, давно переполох. Мать плачет, а отец грозит всыпать Сеньке ремня, как только сын появится. Да и баба Маша, оставшаяся без своего сахара, небось, жалуется подружкам, сидя на скамейке у своего дома. И вдруг эти вредные бабки, всегда сокрушавшиеся над одинокой жизнью бабы Маши, и усталый отец с ремнём, и даже математичка, Лидия Петровна, не баловавшая нерадивого ученика хорошими оценками, показались Сеньке такими родными, что, будь он один, пожалуй, пустил бы слезу. Но рядом был Лука, он не жаловался, шёл вперёд, раздвигая для Сеньки траву, и мальчику стало стыдно за минутную слабость. Что бы там ни ждало их впереди — Сенька не собирался становиться обузой.

По мере того, как они приближались к склону, шум близкой реки становился всё громче. Последние несколько шагов мальчики преодолели почти бегом, забыв об усталости. Они выбрались на мокрый от росы перевал, и Сенька восхищённо выдохнул:

— Ух ты!

Да, здесь было чем восхищаться. Прямо перед ними, в долине, текла река. У самых берегов гладь воды ещё отражала вечернее зелёное небо, но середина реки была тёмной, тяжёлой и обманчиво неподвижной. И только проблески серебристого цвета, неуловимо проскальзывающие по поверхности, мощные всплески и ровный глухой шум говорили о том, что вода в реке не стояла, а неслась — неслась с такой страшной скоростью, что у Сеньки перехватило дыхание.

— Как же мы перейдём… Здесь? — растерянно спросил он у Луки.

Лука неопределённо пожал плечами, зорко оглядывая местность, открывающуюся с высоты.

— Не знаю, — признался он. — Надо спуститься вниз и посмотреть, как там… вблизи.

Сенька уже сделал шаг вперёд, но Лука удержал его за руку:

— Погоди, — он склонился и, подняв какой-то камушек, швырнул его вниз.

Сенька недоумённо посмотрел на друга.

— Зачем это?

Лука не ответил, вслушиваясь, как будто что-то можно было услышать за гулом воды.

— Всё нормально, — сказал он наконец. — Понимаешь, в чужих мирах трудно заметить переход в другое измерение. Любая линия может быть границей.