Буг в огне [Сборник]

— Советского пограничника принесли!

— Говорят, он один целые сутки не давал немцам переправляться. Более 70 убил.

Таких много в Советах. Они покажут этим фашистам, где раки зимуют.

Видимо, эти разговоры дошли до гитлеровцев. Подбежали солдаты.

— Разойдись! Шнель, шнель.

Люди стали расходиться.

Мамчур наклонился над раненым:

— Мы одни, скажите, как вас зовут.

Едва раскрывая спекшиеся губы, умирающий прошептал:

— Из Дубицы я… Новиков… Александр… Кого увидишь из наших, передай… погиб за Родину… Новиков… Увидите, скажите… Прошу.

Скоро глаза воина закрылись навсегда.

Его похоронили в центре цветочной клумбы. А весной следующего года на могиле советского солдата заботливые руки местных жителей высадили алые розы.

В октябре 1964 года мы побывали и на братской могиле в Бяла-Подляске, где ныне покоятся останки героя. Музей обороны Брестской крепости установил и полное имя воина. Его звали Алексей Александрович Новиков (видимо, А. К. Мамчур тогда недослышал и утверждал, что раненый говорил: «Александр»). Был он младшим сержантом 15-й заставы, 1920 года рождения, комсомолец. Нашлась и характеристика на него, написанная при окончании школы младшего начсостава и стажировки. Так отзывался командир о своем бойце: «В политических вопросах разбирается отлично. Морально устойчив. Идеологически выдержан. Дисциплинирован. Вежлив. Аккуратен. Авторитетен. Активно принимает участие в общественно-массовой работе. Физически развит хорошо. Школу окончил 6 оценкой отлично. Стажировку прошел отлично…»

За мужество, проявленное в бою с немецко-фашистскими захватчиками, Алексей Новиков был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. Его имя было присвоено пограничной заставе.

В канун 1970 года на заставу имени Алексея Новикова приезжали его братья Василий и Анатолий. Передавая погранзаставе дорогую реликвию — орден своего брата, они заявили:

— Пусть орден постоянно напоминает молодым воинам о мужестве павших, зовет на подвиг.

…Многие воины-пограничники отдали жизнь за Родину в первых же боях против немецко-фашистских захватчиков. Память об этих героях всегда будет жить в наших сердцах.

Ряд пограничников, раненых или контуженых, остался на оккупированной врагом территории. Эти люди и члены семей пограничников стали активными участниками партизанского движения и антифашистского подполья. Это Михаил Мефодьевич Журавлев, Александр Сергеевич Саморядов, Иван Дмитриевич Бикалюк, Андрей Матвеевич Охорзин, Вера Никифоровна Золотарева-Рындя, Анна Михайловна Бабушкина, Екатерина Федоровна Кудрявцева, Вера Васильевна Горбачева[10] и многие другие.

А те, кому посчастливилось в грозные дни июня 1941 года влиться в ряды действующей армии, громили врага на фронтах Великой Отечественной войны.

Трем воспитанникам отряда — Андрею Митрофановичу Кижеватову (посмертно), Михаилу Ивановичу Мясникову и Павлу Ивановичу Головкину присвоено за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, звание Героя Советского Союза. Трем пограничным заставам, несущим службу на западной границе, присвоены имена А. М. Кижеватова, И. П. Беляева, А. А. Новикова.

А. Л. Круглов

Письмо из сорок первого года

Александр Леонтьевич Круглов

Младший сержант, командир пулеметного отделения 10-й заставы 17-го Краснознаменного погранотряда.

22 июня 1941 года принял бой на границе. Пропал без вести в декабре 1941 года.

В Музее обороны Брестской крепости хранятся письма комсомольца Круглова, переданные его родителями. Письма воина дышат вниманием к отцу, матери, близким, заботой о них. Немало писал он о полной опасностей почетной пограничной службе.

Письмо А. Л. Круглова, включенное в этот сборник, написано в первые дни войны. Оно пронизано глубокой верой в победу советского народа.

Здравствуйте, дорогие родители, братья и сестры! Шлю Вам сердечный привет!

В настоящее время нахожусь на старой границе, жив и здоров. Только счастливая случайность спасла мне жизнь. За период с 22 июня пришлось пережить очень многое, но все трудности еще впереди.

Никто, в том числе и я, не ожидал, что совершится такое ужасное дело. Война с Германией будет длительной, враг силен, и потребуются величайшие усилия, чтобы его разбить и уничтожить.

Будем надеяться, что могучая рука международного пролетариата ударит по капиталу, фашизму и сметет его изнутри! Какое положение, сейчас сам ничего не могу Вам написать. Одно могу сказать, что жалко друзей, которые остались или в плену, или погибли смертью храбрых. Их имена войдут в века, как истинных героев народа.

Прошу Вас не горевать и не плакать: если умру, то умирать буду за свое, народное, великое дело.

Пусть помнит презренный враг, что не бывать ему на русской земле. Всякий, кто входил на русскую землю, на ней и оставлял свою голову…

Эти строки из письма Александра Круглова и сегодня волнуют, вызывают гордость за воина-патриота.

В дальнейшем куда направят — неизвестно, но, по всей вероятности, в действующую армию.

Теперь уже пороху понюхал за 8 дней порядочно, а особенно понюхал на границе.

Письма покуда не пишите. Я периодически Вам буду присылать.

Передайте привет родным и знакомым.

Ваш сын Александр

1 июля 1941 года.

В. Н. Горбунов

Как это было

Василий Николаевич Горбунов

В июне 1941 года — младший лейтенант, начальник 2-й заставы 17-го Краснознаменного пограничного отряда. После первых боев на границе сражался на разных фронтах Великой Отечественной войны.

Награжден орденом Красной Звезды и медалями.

Член КПСС.

В настоящее время В. Н. Горбунов — капитан в отставке, проживает в Ярославле.

Завтра воскресенье. Пограничники гладили и чистили обмундирование, брились, играми в волейбол, шашки и шахматы. Любители-рыболовы пошли в залив. Тогда поймали столько рыбы, что ее хватило бы на неделю всей заставе. Все будто шло, как обычно. Но теперь кажется, что в тот вечер пограничники были задумчивы, прислушивались к каждому разговору, меньше увлекались играми, меньше было шуток и смеха.

А около 22 часов наряд заметил, как мужчина подбежал к Бугу, бросился в воду и поплыл к нашему берегу. Вскоре он скрылся в зарослях кустарника. Это был мельник — давно известный наблюдателям как хозяин небольшой старой мельницы села Старый Бубель. Увидев наряд, он, задыхаясь, проговорил:

— Скорее к начальнику.

Рассказывал мельник сбивчиво. Видно было, что он очень волновался, голос его дрожал, в глазах стояли слезы.

— …Переправу они, видимо, будут наводить у старого шоссе, где был паром. Другую переправу, возможно, подготовят у большого камня и, может быть, третью — у брода.

«На участке соседа, справа», — подумалось мне.

— Когда же они начнут переправляться?

— Кажется, в 4 часа утра по вашему времени.

— А ты не врешь? Возможно, они тебя подослали?

Мельник с горечью посмотрел на меня, потом с какой-то внутренней гордостью выпрямился и сказал:

— Я старый солдат русской армии, воевал еще в 1914 году, хочу помочь вам, русским. Они завтра идут на вас войной— вся Германия, верьте мне. Там осталась моя семья, мои внуки…

О происшествии я доложил коменданту, старшему лейтенанту М. С. Величко. Приехали из комендатуры и капитан Ф. Л. Солдатов из штаба. Снова опрос. И верим и не верим. Факты говорят: завтра война. А разум — нет, это абсурд. Вызвал политрука заставы Леонтия Горбачева. Обсуждали, что предпринять. Прикидывали и так и этак.

Что делать, как действовать дальше? Приказал дежурному вызвать командиров отделений, старшину и замполитрука Зинина. Пока они собирались, позвонил начальнику 1-й заставы (НЗ — как принято было у нас) старшему лейтенанту К. Т. Кичигину. Передал ему по кодовой таблице:

— Сегодня ожидаются с той стороны гости, прими меры. Я в район 114 погранстолба (наш стык) выслал для встречи гостей с машинами (гости — противник, машины — пулемет).

Зазвенел телефон. С 1-й заставы звонил старший инструктор пропаганды политотдела отряда старший политрук Н. А. Суховей.

— Горбунов, — раздалась его скороговорка. — Доложите подробно обстановку.

Потом я услышал голос начальника заставы и передал ему уже открыто:

— Слушай, Кузьма! Еще раз тебе говорю. На наши заставы в районе Немирув и 114 погранстолба в 4.00 нападет немец. Туда дополнительно высылаю наряд с ручным пулеметом.

После 1.00 в канцелярии собрались младшие командиры. Я сообщил им о готовящемся нападении на заставу. Поставил перед ними боевую задачу. Каждому в отдельности указал район обороны, бойцов и оружие. Предупредил, чтобы никто не поднимал паники, а действовали хладнокровно. Особое внимание обратил на то, что фашисты намного превосходят нас в живой силе и технике, и в случае нападения мы должны драться, как львы.

В 2.00 в район 114 погранстолба выслал дополнительный наряд в составе ефрейтора Ивана Сергеева и Владимира Чугреева с ручным пулеметом и собакой.

— Задержите наряд у ветряной мельницы. Несите службу вместе до особого распоряжения. В случае переправы немцев огонь открывайте самостоятельно. О численности противника доложите на заставу. Действуйте по обстановке. Для наблюдения за сопредельной стороной и предупреждения внезапности нападения на заставу направим наряд.

Пока я всем этим занимался, Горбачев беседовал с коммунистами и комсоргом заставы.

Подняли заставу в ружье:

— Через 5 минут построиться с оружием. Из вещмешков выложить лишнее.

Люди стояли, недоуменно оглядываясь:

— Что же это будет?

Пришлось объявить четко и прямо:

— Германия вот-вот нападет на нас. Перед нами стоит задача: оборонять участок, вверенный нам Родиной.

— По местам!

— К бою!

Пограничники бросились в окопы, заняли свои огневые точки. Старшина роздал весь боезапас командирам отделений внешнего кольца — вокруг Новоселок, внутреннего — на самой заставе.

А через час артиллерийский и минометный огонь накрыл Новоселки. Запылала деревня. Люди заметались из конца в конец, не зная, что делать. Плач. Крик. Шум. Как вспомнишь всю эту картину, даже сейчас волосы встают дыбом.

В 5.40 над Бугом появилась дымовая завеса и взмыли красные ракеты. Это фашисты дали свой сигнал.

Первыми встретили гитлеровцев Иван Сергеев, Владимир Чугреев и еще двое бойцов. По переправляющимся на лодках и понтонах немцам они открыли огонь. Через некоторое время на заставу прибежала собака. В ее ошейнике Алексей Ипполитов — проводник собаки — нашел записку: «Немец к границе подтянул большое количество войск, наводит переправу через Буг в двух местах. Мы вступили в бой. Будем драться до последнего патрона. Не вспоминайте лихом. Сергеев».

Его наряд не давал переправиться фашистам в течение 30 минут. Свой воинский долг бойцы выполнили с честью.

В это время разгорелся бой на левом фланге, в дубовой роще. Наряд в составе ефрейтора Николая Бедило и стрелка Амансета Мусурупова, несмотря на артиллерийский обстрел, вел огонь с наблюдательной вышки. От попадания снаряда вышка загорелась, погиб ефрейтор Бедило, но Мусурупов продолжал стрелять:

— Нет, не пройдешь, гад, пока я на посту, пока живой!

Мусурупов упал на землю вместе с рухнувшей горящей вышкой.

Около 7.00 наблюдатель доложил, что с правого фланга немцы подходят к деревне. Оставив политрука Горбачева на заставе, с автоматом в руках я побежал на северную окраину. Вдруг навстречу повар Ковбаса:

— Когда пробу снимать будете?!

— Какую пробу? — остановился, не пойму, что спрашивает повар.

— Пробу, пробу, завтрак!

— Тьфу ты, дьявол! Не до того сейчас, — отмахнулся я и побежал дальше.

Метрах в 100–150 за околицей увидел гитлеровцев, лег за огромный валун.

— Огонь! — крикнул бойцам, занявшим окопы.

Бой длился каких-то несколько минут. Колонна гитлеровцев распласталась на земле. То ли убиты все, то ли залегли. У сараев стояли местные жители.

— Кто сходит в разведку? — спросил я.

Вызвался Кирилл Павлович Александрович. Пошел он, скрылся в ольшанике, вскоре возвратился.

— Вот! — и подает гранату на длинной черной ручке. — Немцев навалено много. От них несет водкой.

Григорий Игнатьевич Паневский, его сын Ваня, мой связной, и другие местные жители собрали оружие и боеприпасы и помогли принести на заставу. В этом бою особенно храбро дрались отделения сержанта Константина Занозина и младшего сержанта Василия Гребенюка. Меткими были выстрелы пулеметного расчета ефрейтора Василия Москвитина, Михаила Бричева, Ивана Михайлова, ручного пулеметчика Арсентия Васильева. Тут был и лучший наш снайпер Павел Капинос. Бричев и Михайлов получили тяжелые ранения. Их отнесли на заставу, где моя жена — Мария Ивановна — развернула так называемый «медпункт». К раненному в плечо Москвитину пришли на помощь Иван Бузин и Александр Смаль.

Примерно к часу дня Бузин и Смаль побежали за боеприпасами. Бузина ранило в ногу.