Марина Ли
Детский мир
© Марина Ли, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
Пролог
Сирена панически кричала, заглушая все мысли и мешая сосредоточиться на главном, а бортовой компьютер равнодушно вещал:
– Внимание! Угроза внешнего нападения. До сбрасывания капсул осталось 15 минут. Угроза нападения. Угроза нападения. До сбрасывания капсул осталось 14 минут.
– Да выключи ты к эту тарахтелку! – взревел капитан, трясущимися руками щёлкая по тумблерам и раз за разом вводя в главный компьютер одну и ту же команду.
– Слушаюсь, кэп, – ответил первый помощник, и через секунду в рубке наконец наступила тишина.
– Что случилось? – капитан был взволнован и даже немного напуган. Впрочем, ни первый помощник, ни второй пилот не могли с уверенностью сказать, нервничает их высокое и почти бессмертное начальство, или нет. Они были всего лишь обычными людьми, где уж им до королевского спокойствия тех, в ком течёт голубая кровь.
– Кэп… – сержант заглянул в рубку, бледный, как смерть. – Кэп, у нас тут…
– Помолчи, Ёж, – рявкнул капитан, не глядя на младшего брата. – У нас тут полный бардак!
Через секунду непрестанно мигающая лампочка на табло успокоилась, и все посмотрели на неё с настороженным вниманием.
– Неужели всё? – прошептал первый помощник.
– Уф… – выдохнул капитан и отвалился на спинку кожаного кресла. С секунду посидел с закрытыми глазами, а потом обратился к сержанту:
– Так что там такое смертельно-неотложное, Ёжик?
– Именно, что неотложное, – ещё больше бледнея, произнёс брат капитана. – Кто-то сбросил две капсулы.
Капитан посмотрел на экран молчаливого компьютера, наклонил немного голову и хрипло уточнил:
– Только не говори мне, что это…
– Не скажу, – поспешил заверить сержант.
Хозяин судна почернел лицом и обречённо прошептал:
– Она убьёт меня.
Глава 1
Я знаю пять имён
На сегодняшнем ужине кроме меня, Цезаря, Мастера Ти и Палача были её величество Кло с сыном, а также их невыносимость Клиф и генерал Цветков, чтоб его разорвало, наконец! А также его супруга, да постигнет её та же участь.
Поэтому не было никакой возможности отправить на ужин Тень. Самой пришлось идти.
– Лялечка, вы сегодня удивительно молчаливы, – проворковала вышеозначенная супруга. Она почему-то решила, что раз нас с ней посадили рядом, мы автоматически становимся подружками.
– Не обращайте внимания, – проворчала я, изо всех сил стараясь, чтобы моё ворчание долетело до Сашки. – Просто критические дни.
Мастер Ти отвратительно громко царапнул вилкой о тарелку и поднял на меня пугающие чёрные глаза.
Я замерла, ожидая Сашкиной реакции, но Цезарь только раздражённо дернул плечом и продолжил что-то нашёптывать королеве на ушко.
Зато Мастер Ти оживился.
– Дорогая, – потянулся ко мне через стол и перехватил мою правую руку. – Если вам по этому поводу нужен совет, то я…
– Руки убрал! – Сашка повернул голову в нашу сторону, и я увидела, как возле ямочки у него на подбородке пульсирует синяя жилка.
Мастер Ти только ещё сильнее сжал мои пальцы и скороговоркой выпалил:
– Вы же знаете, Лялечка, в Доме мы вас всегда встретим с распростёртыми объятиями…
– Ты озверел, Могилевский!?? – рявкнул мой старший брат так, что в люстре над головой две висюльки ударились друг о друга и спикировали прямо в тарелку к той самой супруге, которой вдруг захотелось стать моей подружкой.
А в тарелочке был острый помидорный суп, красный, обжигающий. И, как оказалось, очень оригинально играющий на белом атласном платье. Супруга раздражённо вскрикнула и сделала вид, что ничего не произошло:
– Лялечка, – произнесла она все тем же елейным тоном, следя за тем, как Могилевский медленно прячет руку под стол, – А что вы думаете по поводу последнего номера «Цезарь навсегда»?
– Нам ещё не приносили, – сказала я, не подумав, и застыла под ледяным Сашкиным взглядом.
– Вам? – генерал оторвался от королевского декольте и обернулся ко мне. – Я думал, цесаревна живёт в Башне Одиночества.
– Живёт, – промямлила я, торопливо затыкая свой болтливый рот гигантской креветкой. – И ещё активно изучает эпоху Вассального подчинения. Вот её и заклинило на множественном числе… Так и говорю теперь: мы поели, мы попили, мы сдали экзамен, мы прочитали журнал, у нас критические дни…
Сашка опалил меня гневным взглядом, а Мастер Ти липким. Сразу захотелось пойти и помыться, а потом прыгнуть в кровать к Тени и прошептать:
– Тоська, хочешь, расскажу сказку?
Но тут в распахнутую дверь галопом влетел посыльный и проскакал до Сашкиного кресла, которое больше всего напоминало чудовищный зелёный трон, шепнул что-то на ушко. Что-то, от чего Цезарь нахмурился, оскалился, словно сглатывал горький спиртовой коктейль, повернулся к её величеству Кло и процедил:
– Прошу пройти в переговорную.
А затем, не глядя в мою сторону:
– Ольга, иди к себе.
Я замерла на месте с ложкой помидорного супа у рта, в положении полусогнутом и слегка униженном. Он серьёзно? Вот так вот, вышвырнуть меня, словно щенка? Облизала ложку и потянулась за второй.
– Оля, ты меня плохо слышишь?
Он даже не посмотрел в мою сторону. Неужели Палач прав, и у Цезаря действительно есть глаз на затылке?
– Я просто хотела… – «спасти свою гордость перед всеми этими шакалами»?
– Марш к себе! – приказал Сашка, а с люстры сорвалась еще одна висюлька, и снова в тарелку с не моим помидорным супом.
Я встала. На негнущихся ногах гордо дошла до двери, брезгливо оттолкнув руку Мастера Ти, чтоб его разорвало! Прокляла Сашку ледяным взглядом, когда за собой закрывала дверь. А потом подобрала юбки вечернего платья, задрав подол почти до пояса, и помчалась в комнату, которая примыкала к переговорной.
Когда ты живёшь в Башне Одиночества, то хочешь-не хочешь выучишь все тайные ходы дворца. Самым сложным во всей этой ситуации было отдышаться. Потому что дышала я громко и со свистом, и все законы физики указывали на то, что если слышу я, то, вероятно, слышат и меня.
Дверь распахнули ударом ноги, и в помещение влетел злой, как тысяча чертей, Цезарь. Вихрем метнулся к пульту управления и, пробарабанив на клавиатуре какую-то команду, стал ждать.
Королева Кло перепуганно мялась за его спиной.
– Можете присесть, – бросил Сашка и добавил презрительно: – Ваше величество.
Не спуская перепуганных глаз с мужской спины, женщина присела на край стула, а затем экран визора вдруг переключился на незнакомую мне местность, и королева несдержанно застонала, закрыв лицо руками.
– Это война, моя дорогая, – произнес Цезарь и постучал пальцем по монитору.
– Я… не… – пробормотало её Величество, всё ещё пряча лицо в ладонях.
– Я не… – мерзким голосом передразнил Сашка. Уж мерзким-то он умел быть, я об этом знаю лучше всех во дворце, в Яхоне и, возможно даже, на всей планете. – Какого хрена, я тебя спрашиваю, люди в твоей форме делают у дикарей?
После его слов я внимательнее присмотрелась к картинке на визоре и поняла, почему местность мне показалась незнакомой. Просто в диких землях я никогда не была. Ну, оно и понятно. После того, как Сашка двенадцать лет назад узурпировал власть, меня не выпускали даже из дворца… Что уж говорить о границе.
– Прости, прости, пожалуйста, – лепетала королева Кло. – Это Клиф, его идея, я просто…
– Доставить сюда этого мозгоеда – рявкнул Цезарь, и я услышала, как за моей спиной по коридору прогрохотали чьи-то торопливые шаги. По поводу эпитета, которым Сашка наградил третьего соправителя, я не возмутилась. Но едва удержалась от того, чтобы не проворчать ехидно, что чья бы корова насчет мозгоеда мычала, а Сашкина уж пусть бы молчала в тряпочку. Другого такого как Цезарь не найдёшь, хоть излазь вдоль и поперёк весь Яхон и Дикие земли впридачу. Клиф явился на удивление быстро. И, судя по звукам, доносившимся из коридора, его заслуги в этом не было. Их Невыносимость принесли в переговорную на руках. Я мысленно погладила себя по головке за хороший каламбур и обратилась в слух.
– Клифик, мальчик мой, – слишком ласково проговорил Цезарь, забыв о том, что третий соправитель старше его лет на сто или даже двести: точный возраст старика скрывали все учебники по истории и энциклопедии, а я искала очень усердно. – Правда ли то, что мне рассказали сегодня?
Не понаслышке зная о степени скверности характера моего брата, Клиф молчал. Молчал, и, если верить бледности, залившей его всегда омерзительно-розовые щёки, вспоминал: успел ли он оставить завещание и точно ли указал там, кому выносить какашки за его любимым мопсиком.
– Кло? – Сашка посмотрел на вмиг постаревшую королеву. Не то что она была слишком молода до этого, но точно моложе Клифа. – Что ты мне тут только что мямлила о Диких землях?
Её Величество громко всхлипнула, а его Невыносимость безмолвно зашевелил губами, молясь древним богам… И в этот момент я действительно за него испугалась. Нет, Клиф, несомненно, был липким занудой, меня трясло от отвращения, когда он прикасался к моей руке своими всегда потными ладонями и склонялся над запястьем для влажного поцелуя. Но это не означало, что я желала бедолаге смерти. Ну, не более трех-четырех раз, точно. И то не всерьёз, а так, гипотетически и в минуты обострения моей мизантропии.
Сейчас же Сашка зацепился мрачным взглядом за старческие губы, безмолвно шепчущие древние слова.
– Скажи, что мне показалось, Клиф… – попросил Цезарь и в притворном недоумении развёл руками. – Ты что же, сейчас… молишься?
– …на чёрных крыльях свободы… – уже не скрываясь, торопливо произнёс третий соправитель, поднимая правую руку, чтобы закрыть лицо от удара. – Сквозь время летящие птицы…
И в следующий момент я испугалась, потому что мир вдруг стал красного цвета. Я отшатнулась от глазка и зажала рот руками, чтобы не заорать, когда до меня дошло, что это в переговорной на стены брызнула кровь.
– Никогда. При мне. Никто. Не смеет. Вспоминать. Проклятых. Тварей, – раздавалось с той стороны стены. И за каждым словом следовал отвратительный чавкающий звук.
Не знаю, сколько это продолжалось, по-моему, бесконечно долго. Я стояла зажмурившись, зажав уши руками, и всё равно до меня долетало свистящее бешеное дыхание Цезаря. Когда, наконец, наступила тишина, я не решилась открыть глаза, но руки опустила, на слух пытаясь определить, что происходит в переговорной.
– Уберись тут, Кло, – велел Сашка спокойным голосом, словно и не было ничего.
– Да, я распоряжусь… – пролепетала королева и, наверное, вздрогнула. Я не видела, я стояла с закрытыми глазами, но она точно отшатнулась, когда её жалкое бормотание было прервано решительным окриком:
– Я приказал убраться, а не позвать слуг. Будет тебе наука на будущее… Как всё вымоешь, пришли ко мне своего сына.
В переговорной что-то грохнуло, и я подумала, что это, видимо, её Величество упало на колени.
– Цезарь, прошу тебя… – взмолилась королева.
– Пришли, – спокойно повторил Сашка. – Будем нового соправителя вводить в курс дел.
Я подождала, пока в коридоре утихнут шаги, пока женщина за стеной перестанет рыдать, а после этого осторожно выскользнула из своего укрытия и опрометью бросилась в башню. В такие дни Сашка грустит, а значит, придет мириться. За жалостью и любовью, как он это называет.
Что же касается меня, то я не знала, как я смогу после всего увиденного гладить его по голове и где найду слова утешения. Наш брат – чудовище, а Тень – единственное существо в мире, которое этого ещё не понимает.
Цезарь пришёл ближе к полуночи, когда Тоська уже лежала в кровати, ожидая вечерней сказки, присел на диван рядом со мной и, приобняв, прошептал:
– Прости меня, Осенька.
Я дёрнула плечом, сбрасывая его руку. Не потому, что всё ещё держала на него зло. Просто так бы я повела себя вчера, до того как увидела своими глазами, на что он способен.
– Я же знаю, что ты умничка, – откровенно подлизывался Сашка. – Самая талантливая, самая красивая…
– А я? – послышалось с кровати. – Я тоже самая?
– А ты ещё лучше, – улыбнулся Цезарь, я же с неприязнью заметила, что у него совершенно холодные, вымораживающие душу до дна глаза.
– Простишь? – под этим взглядом сердце испуганно трепыхнулось в груди и рухнуло в пятки.
– Конечно, прощу… – прохрипела я. – Куда ж я денусь…
Цезарь ещё раз улыбнулся, на этот раз уже мне, и быстро чмокнул в лоб.
– Ну, вот и славно, Лялечка! Ты же знаешь, не могу уснуть, если мы поругались…
– Знаю, – прошептала я, стараясь не отводить взгляда от его лица и не вспоминать о том, что он сделал с Клифом.
Спросить или не спросить, зачем он ходил в переговорную? Я вчерашняя задала бы этот вопрос? Не выдам ли я себя неуместной дрожью в голосе? Не то чтобы я верила в то, что он ответит… но не заподозрит ли он неладное, если я не спрошу?
– Саш… – неуверенно произнесла я, а он замкнул мои губы невидимым замочком и искренне попросил: – Давай не сегодня… Я так устал…
Я подумала: «Для того чтобы забить человека до смерти действительно нужно потратить много сил!»
Выдавила из себя замученную улыбку, словно мантру повторяя один из последних уроков по искусству лжи.
– Конечно, я понимаю.
Цезарь обернулся к Тоське и похлопал себя по коленке:
– Иди ко мне, сладкая, – позвал он мою Тень. – Я тебя тоже пожалею, а потом ты меня проводишь, оки?