Саладин Победитель Крестоносцев

Когда султан убедился, что скоро полностью поправится, он направился в Алеппо, куда прибыл в 14-й день месяца мухаррам 582 г. (6 апреля 1186 г.). Радость людей, вновь видевших его перед собой в добром здравии, сделала этот день незабываемым. Он оставался там в течение четырех дней, а затем направился в Да­маск. У Талл ас-Султан[165] он встретил Асад ад-Дина Ширкуха, который направлялся навестить его вместе со своей сестрой и бесчисленной сви­той. Он вез с собой множество подарков (султану). Этот эмир даровал ему правление Эмессой[166] и провел несколько дней в том городе, чтобы передать отцовское наследство; затем он направился в Дамаск, куда прибыл во 2-й день месяца раби' I (23 мая). Никогда не было такого ли­кования, как в тот день. В течение этого месяца произошло множество столкновений между туркменами и курдами в районе Насйбйна и дру­гих местах. С обеих сторон было великое множество убитых. Султан, узнав, что в ар-Равинде[167] взбунтовался Му'йн ад-Дин, отправил войску в Алеппо письменный приказ осадить этот город. Во 2-й день месяца жумада I (21 июля 1186 г.) Му'йн ад-Дин, сдавший до этого город 'Илм ад-Дину Сулейману, явился из ар-Равинда, чтобы присоединиться к сви­те султана. В 17-й день того же месяца в Дамаск прибыл ал-Малик ал-Афдал. До того времени он ни разу не был в Сирии. [102]

Глава 33

АЛ-МАЛИК АЛ-'АДИЛ ИДЕТ В ЕГИПЕТ, А АЛ-МАЛИК АЗ-ЗАХИР ВОЗВРАЩАЕТСЯ В АЛЕППО

Султан счел необходимым отправить ал-Малика ал-'Адиля в Еги­пет, потому что этот эмир был лучше знаком с условиями и состоянием этой страны, чем ал-Малик ал-Музаффар (Таки ад-Дин). В Харране, во время своей болезни, он часто беседовал с ним об этом, и это доставляло великое удовольствие ал-'Адилю, который питал глубокую привязанность к Египту. Когда здоровье султана вос­становилось и он вернулся в Дамаск, к ал-'Адилю был направлен гонец, призывая его прибыть в сей город. В 24-й день месяца раби' I (14 июня 1186 г.) ал-'Адил с небольшой свитой выехал из Алеппо и быстрым хо­дом добрался до Дамаска. Там он оставался в распоряжении султана и допускался к нему на беседы и переговоры. К началу месяца жумада I дело в основном было улажено — решили, что ал-'Адил вернется в Еги­пет и передаст Алеппо султану. Ал-'Адил отправил в Алеппо некоторых своих друзей, чтобы они забрали его семью. Ал-Малик аз-Захир — да хранит его Аллах![168] — в это время находился со своим отцом, султаном, вместе со своим братом ал-Маликом ал-'Азизом. В качестве условия воз­вращения ал-Малика ал-'Адиля в Египет султан назначил его атабеком (опекуном) ал-Малика ал-'Азиза. Он доверил юного эмира попечению ал-'Адиля, которому надлежало заняться его образованием. Правление Алеппо было передано ал-Малику аз-Захиру. [103]

Ал-'Адил сам сказал мне: «Когда дело было улажено, я пошел вы­разить мое почтение ал-Малику ал-'Азизу и ал-Малику аз-Захиру. Я за­стал их вдвоем и сел между ними, сказав ал-Малику ал-'Азизу: «Мой повелитель, султан, приказал мне поступить на службу к тебе и напра­виться с тобой в Египет. Я знаю, что есть множество дурных людей, и некоторые из них придут к тебе и будут чернить меня, советуя тебе не доверять мне. Если ты намерен прислушиваться к ним, скажи мне об этом сейчас, чтобы я не ехал с тобой (в Египет)». Он ответил: «Я не стану слушать их; как бы я мог поступить таким образом?» Тогда я об­ратился к ал-Малику аз-Захиру и сказал: «Я прекрасно знаю, что твой брат может прислушаться к людям, которые затевают недоброе, и что в случае, если он причинит мне такое горе, я не смогу положиться ни на кого, кроме тебя». Он ответил: «Аллах да благословит тебя! Все будет хорошо». Вскоре после этого султан отправил своего сына Ал-Малика аз-Захира в Алеппо, даровав ему титул султана, потому что он знал, что этот город — средоточие (основание) и центр всей власти. Имен­но потому он делал все, чтобы завладеть им. Когда он установил свою власть над ним, он ослабил контроль над землями к востоку от него (Верхней Месопотамией, Мосулом и Хилатом), довольствуясь их заве­рениями в преданности ему и обещаниями поддерживать его в усердии на пути Аллаха и борьбе с захватчиками. Он передал этот город своему сыну, будучи уверенным в его чувстве такта, решительности и осмо­трительности, а также в силе и благородстве его характера. Ал-Малик аз-3ахдр выехал в Алеппо в сопровождении Хусам ад-Дина, которому предстояло стать шихной, и 'Исы ибн Билашу, будущего вали. У 'Айн ал-Мубарака (Святого Источника) он был встречен жителями Алеппо, выехавшими из города, чтобы приветствовать его. Это произошло на заре 9-го дня месяца жумада II 582 г. (27 августа 1186 г.) К полудню они достигли замка, а город предался выражению радости. Он простер кры­ло своего правосудия над его жителями и пролил на них дождь своей щедрости. Вернемся к ал-Малику ал-'Азизу и ал-Малику ал-'Адилю. Когда султан решил, какие привилегии и почести должен получить каждый из них, он написал ал-Малику ал-Музаффару, сообщая ему, что ал-Малик ал-'Азиз направляется в Египет в сопровождении своего дяди, и веля ему возвращаться в Сирию. Этот эмир был до такой степени огорчен таким приказом, что не смог скрыть своего неудовольствия и задумал перейти под руку арабов-кочевников Барка. Главные государ­ственные чиновники упрекнули его за то, что он думает о таких вещах, и объяснили ему, что подобный шаг навсегда погубит его в глазах дяди, [104] султана. «И только Аллаху ведомо, — говорили они, — каковы будут последствия». Признав мудрость их советов, он послал султану ответ, в котором выражал готовность повиноваться ему. И передав провин­цию своему преемнику, он отправился к султану, чтобы встретить его. Встреча их состоялась в 23-й день месяца ша'бан того же года (8 ноя­бря 1186 г.). Султан выразил большое удовольствие по поводу того, что видит его, и даровал ему город Хаму (в качестве удела). Ал-Музаффар отправился туда вместе с ним. В 26-й день месяца рамадан (10 декабря) ал-Малик аз-3ах,ир женился на одной из дочерей ал-Малика ал-'Адиля, с которой был помолвлен. Свадьба ал-Малика ал-Афдаля с дочерью Наср ад-Дина (Мухаммада), сына Асад ад-Дина (Ширкуха), состоялась в месяце шаввал (декабре-январе 1186-1187 г.). [105]

Глава 34

СУЛТАН ГОТОВИТСЯ К ПОХОДУ НА АЛ-КЕРАК

В начале месяца мухаррам 583 г. (марта 1187 г.) султан решил пойти на ал-Керак и отправил гонца в Алеппо, чтобы этот го­род прислал ему войско. Он выступил из Дамаска в 15-й день того же месяца и разбил лагерь в районе Нейтры[169], дожидаясь подхода армий из Египта и Сирии. Когда все войска прибыли, он приказал им отправить отряды в страны Побережья, чтобы повсюду на своем пути нападать на франков и сеять в их сердцах устрашение. Этот приказ был выполнен. Он оставался в окрестностях ал-Керака до прибытия каравана с сирийскими паломниками, возвращавшимися из Мекки, которых его присутствие защищало от нападений врага. Другой караван, идущий из Египта, доставил всех домочадцев ал-Малика ал-Музаффара, а также все добро, которое он оставил в той стране. Войско из Алеппо несколько задержалось, потому что оно следило за франками в Армении, стране Ибн Ла'уна. Случилось так, что король франков умер и завещал верховную власть своему племяннику[170]. Ал-Малик ал-Музаффар в это время находился в Хаме. Когда султан узнал об этом, он приказал войскам, находящимся у Алеппо, вторгнуться на вражескую территорию, чтобы поубавить пыл франков. Ал-Музаффар повел войска из Алеппо в Харим и там поселился в своих чертогах, чтобы продемонстрировать врагу, что эта часть Сирии не забыта. Султан (уйдя из-под ал-Керака) вернулся в Сирию и в 17-й день месяца раби' I (27 мая 1187 г.) раскинул лагерь [106] у 'Аштары[171]. Там к нему присоединились его сын, ал-Малик ал-Афдал, и Музаффар ад-Дин, сын Зейн ад-Дина, а также остальная часть армии. Султан велел ал-Малику ал-Музаффару заключить с франками договор, который обеспечил бы спокойствие окрестностям Алеппо. Тем самым он думал освободить себя от каких бы то ни было тревог, чтобы все свое внимание обратить на врага на Побережье. Ал-Музаффар заключил мир (с жителями Антиохии) в последнюю декаду меся­ца раби' I (в начале июня), а затем направился в Хаму на соединение с султаном, чтобы принять участие в предстоящем походе. Со всеми войсками, который только смог собрать, он выступил с востока, т. е. с отрядами из Мосула под командованием Мас'уда ибн аз-За'фарани и из Мардина. Султан вышел навстречу им примерно в середине ме­сяца раби' II и принял их с великими почестями. Вскоре после этого он устроил смотр своим войскам близ Талл Тесила[172], готовясь к походу, в который им предстояло выступить, и приказал командирам флангов и центра занять свои позиции. [107]

Глава 35

РАССКАЗ О ХИТТИНСКОМ СРАЖЕНИИ, БЛАГОПРИЯТНОМ ДНЕ ДЛЯ ПРАВОВЕРНЫХ

Султан полагал, что его долг, помимо всего прочего, заключается в том, чтобы изо всех сил выполнять полученный нами приказ вести войну против неверных захватчиков, в знак признания ми­лосердия Аллаха, создавшего его государство, и сделавшего его повели­телем стольких земель, и даровавшего ему покорность и преданность его народа. Поэтому он послал приказ всем войскам присоединиться к нему у 'Аштары. Собрав их и проведя им смотр, как было сказано выше, в 17-й день месяца раби' II (26 июня 1187 г.) он отдал распоряжения и полным ходом двинулся по территории, занятые врагами — да лишит их Аллах, их надежд! У него было обыкновение собирать войско в пятницу, именно в час молитвы, поскольку он считал, что молитвы, возносимые в это время мусульманами сообща вместе с имамами с кафедр, принесут им удачу, ибо обычно их молитвенные просьбы, высказанные в этот день, исполнялись. Итак, в этот час [после намаза] он двинулся в по­ход[173], приказав армии быть готовой к сражению в любую минуту. Он слышал, что франки, узнав от своих разведчиков о том, что он собирает войска, сосредоточились на равнине Саффурийа[174], на территории Акры, [108] и намеревались выступить навстречу ему, дав бой. Поэтому он занял позицию рядом с Тивериадским озером, у самой деревни под названием ас-Сабира[175]. Затем он разбил лагерь на вершине холма, поднимающего­ся западнее Тивериады. Там он оставался, готовый к сражению, думая, что франки начнут наступление и атакуют его, как только заметят его маневры; однако они не шелохнулись на своих позициях. Султан разбил там свой лагерь в среду, в 21-й день того же месяца (30 июня 1187 г.). Видя, что враг не действует, он построил свою пехоту против врага, а сам с отрядом легкой конницы пошел на Тивериаду. Он напал на этот город и за час взял его с ходу, сея вокруг себя смерть захватчикам, уничтожая их дома и забирая имущество. Устоял лишь замок[176]. Когда враги узнали о судьбе Тивериады, они были вынуждены нарушить свою тактику бездействия и выполнить то, что им приказывала честь, а потому они пошли на Тивериаду, чтобы заставить мусульманских воинов отсту­пить. Пикеты мусульманской армии заметили их маневр и тотчас же отправили гонцов, чтобы сообщить об этом султану. Получив изве­стие, он выделил достаточное количество войск, чтобы осадить замок, а затем со своей свитой присоединился к армии. Два войска сошлись на вершине холма западнее Тивериады. Это было вечером в чет­верг, в 22-й день того же месяца. Тьма разделила противников, кото­рые провели ночь во всеоружии, в боевых порядках, до наступления следующего дня, пятницы, 23-го числа (2 июля 1187 г.). Затем воины обеих армий оседлали коней и пошли в атаку на противника; солдаты авангарда осыпали врагов стрелами; пехота вступила в бой и яростно сражалась. Это происходило на территории, принадлежавшей дерев­не Лубйа[177]. Франки поняли, что им суждено потерпеть поражение, и шли в бой, как на верную смерть: их ждали катастрофа и погибель, и они были убеждены, что на следующий день они войдут в число посетителей гробниц[178]. Битва была яростной и упорной; каждый всад­ник бился с противником до победы, и неверных захватчиков ждал [110] разгром. Ночная тьма положила конец этой битве. В тот день произошли ужасные бои; никогда история минувших поколений не показывала подобных ратных подвигов. Ночь прошла в боевой готовности, причем каждая из сторон полагала, что в любой момент может подвергнуться нападению противника. Мусульмане, зная, что за ними находится Иордан, а перед ними — вражеская территория, чувствовали, что спасти их может один лишь Аллах. Аллах, даровав Свою поддержку мусульманам, послал успех и, по промыслу Своему, отправил их на бой. Мусульманская пехота атаковала со всех сторон; центр наступал как один человек, издавая громкий крик; Аллах, наполнил сердца неверных страхом (ибо Он сказал): И воздавали Мы грешникам [по деяниям их], — ведь надлежит Нам поддерживать верующих (Коран, 30:47). Соображения чести не поме­шали графу (Раймону Триполийскому), самому разумному представите­лю того племени, прославленному остротой своего ума, видя признаки катастрофы, надвигающейся на его братьев по вере, позаботиться о лич­ной безопасности. Он бежал в начале битвы, прежде чем сражение при­няло ожесточенный характер, и направился в сторону Тира. Несколько мусульман отправились в погоню за ним, но ему удалось ускользнуть; после этого истинно верующим не надо было опасаться его ковар­ства[179]. Поборники Ислама окружили поборников неверия и безбожия со всех сторон, осыпая их градом стрел и ударами мечей. Один отряд вражеского войска обратился в бегство, но за ним погнались мусульман­ские воины, и никому из беглецов не удалось спастись. Другая группа поднялась на Хиттйнский холм, называющийся так по имени деревни, рядом с которой находится гробница святого пророка Шу'айба[180]. Му­сульмане взяли их в кольцо и зажгли вокруг них костры, вынуждая их, мучимых жаждой и доведенных до крайности, сдаться, чтобы спасти свою жизнь. Их предводителей взяли в плен, остальных либо взяли в плен, либо казнили. Среди сдавшихся в плен предводителей оказались король Готфрид[181], брат короля[182], принц Арнаут (Рено де Шатийон), по­велитель ал-Керака и аш-Шубака, сын ал-Хунгари (Онфруа де Торона), сын повелителя Тивериады (Раймона Триполийского), глава храмовни­ков, повелитель Жубейла[183], а также глава госпитальеров. Другие, которых [111] не досчитались, приняли смерть; а что касается простых людей, то неко­торые были убиты, другие захвачены в плен. Из всей их армии в живых не осталось никого, кроме пленников. Не один из их главных предво­дителей предпочел сдаться в плен, чтобы избежать смерти. Человек, на которого я считаю возможным положиться, рассказал мне, что видел, как в Хауране один воин вел тридцать пленников, связанных веревкой от шатра. Он лично взял в плен каждого из них, настолько велика была паника, охватившая их в результате понесенного ими поражения.

Здесь мы поведаем об участи тех предводителей, которые уцелели. Граф, покинувший поле боя, добрался до Триполи, а там, по милости Аллаха, умер от плеврита. Султан велел казнить всех участвовав­ших в бою госпитальеров и храмовников, не пощадив ни одного из них. Садах ад-Дин поклялся казнить принца Арнаута, если он когда-нибудь попадется к нему в руки, и причина, по которой он дал этот обет, такова: шедший из Египта караван, пользуясь перемирием, приблизился к аш-Шубаку, где в то время находился этот эмир. Думая, что ему нечего опа­саться, караван остановился недалеко от этого места; однако этот чело­век напал на него, нарушив свою клятву, и убил (многих) людей. Тщетно путники умоляли его сжалиться над ними ради Бога, напоминая ему о мирном договоре, заключенном им с мусульманами. В ответ он лишь оскорблял Святого Пророка. Узнав об этом, султан, повинуясь рели­гиозному долгу и желанию защитить свой народ, дал клятву, что убьет этого человека, когда тот окажется в его власти. После того как Аллах, даровал ему эту победу, он находился у входа в свой шатер (ибо шатер еще не был установлен) и там принимал своих воинов, которые при­ходили получить его одобрение за свою службу, ведя захваченных ими пленников и обнаруженных предводителей. Как только шатер был по­ставлен, султан продолжил прием уже в нем, преисполненный радости и благодарности за милость, ниспосланную ему Аллахом. Затем он приказал привести к нему короля Готфрида, его брата и принца Арнаута (Рено). Он поднес страдавшему от жажды королю чашу шербета, при­готовленного из розовой воды со льдом, Готфрид выпил часть напитка, а затем предложил чашу принцу Арнауту. Султан сказал переводчику: «Скажи королю, что это он, а не я, дает напиться этому человеку». Он следовал славному и великодушному обычаю арабов, по которому плен­нику, евшему еду или пившему питье хозяина, даровали жизнь. Затем он приказал своим слугам отвести пленников в приготовленное для них место, а после того, как они поели, вновь призвал их в свой шатер. В это время в шатре находилось всего несколько слуг. Он усадил короля у входа, [112] затем обратился к эмиру и напомнил ему о том, что сказал ранее, при­бавив: «Смотри же, я защищу от тебя Мухаммада!» Затем он предложил ему принять Ислам, а когда тот отказался, извлек саблю и нанес удар, отрубив ему руку по самое плечо. Присутствовавшие при этом быстро добили пленника, и Аллах, отправил его душу в ад. Тело выволокли из шатра и бросили у входа. Король, видя, как обошлись с его соратником, решил, что станет второй жертвой; однако султан ввел его в шатер и рассеял его страхи. «Королям не пристало убивать королей, — сказал он. — Однако этот человек перешел все грани, поэтому я и обошелся с ним таким образом». Победители провели ночь, празднуя победу; каж­дый возносил хвалу Аллаху, и до рассвета со всех сторон были слышны возгласы: Аллаху Акбар! («Господь — Величайший!») и Ла илла илла-Ллах! («Нет бога, кроме Аллаха!»). В воскресенье, в 25-й день месяца раби' II (4 июля 1187 г.), султан прибыл к Тивериаде, и днем того же дня эта крепость сдалась ему. Он оставался там до вторника, а затем пошел на Акру. Он появился перед ней в среду, в последний день месяца раби' II (8 июля). На следующий день, 1-го жумада, он начал атаку и взял го­род, освободив более четырех тысяч пленников, удерживавшихся в го­роде, и завладел всеми его сокровищами, запасами и товарами, которых было великое множество, ибо город этот являлся крупным торговым центром. Отряды войск были направлены на прочесывание Побережья, чтобы овладеть крепостями, замками и оплотами. Они взяли в свои ру­ки Наблус, а также Хайфу, Кайсарййу, Саффурийу и Назарет, ибо все эти населенные пункты остались свободными из-за смерти или взятия в плен бывших там франкских воинов. Султан создал правительство Акры и дал своим солдатам их долю трофеев и пленников. Затем он двинулся в сторону Тибнина[184] и встал перед этим населенным пунктом в воскресенье, в 12-й день месяца жумада I (20 июля). Поскольку это была очень мощная крепость, он установил баллисты и в результате частых атак поставил ее на край гибели. Гарнизон состоял из людей боевых и сильных, очень преданных своей религии, поэтому держался он доста­точно твердо; однако Аллах, пришел на помощь султану, и в 18-й день месяца крепость была взята штурмом, а остатки гарнизона оказались в плену. Оттуда султан двинулся на Сидон, который был взят на следую­щий день после подхода к нему. Создав там постоянное правительство, он пошел на Бейрут и в 22-й день того же месяца занял позицию, приготовившись к атаке на этот город. Он установил баллисты, несколько раз [113] предпринимал штурм города и продолжал штурмовать его до тех пор, пока в 29-й день не овладел им. Пока султан воевал под Бейрутом, отряд его армии взял Дубейл[185]. Завершив освобождение этого региона от вла­сти франкских захватчиков, он счел целесообразным пойти на 'Аскалан. Султан сделал было попытку двинуться на Тир, но отказался от нее, поскольку его войско было разбросано по прибрежным территориям, каждый солдат занимался своими интересами, и армия в целом устала от бесконечных сражений и затяжной войны. Кроме того, все франки прибрежных областей сконцентрировались в Тире, поэтому он решил, что лучше всего пойти на 'Аскалан, город, который, как он предполагал, можно будет взять без труда. В 26-й день месяца жумада II (2 сентября) он разбил лагерь под этим городом, по пути взяв в руки несколько на­селенных пунктов, в частности, ар-Рамлу, Бейну и ад-Дарун[186].

Были приготовлены баллисты, чтобы обрушить стены 'Аскалана, и в результате яростной атаки город удалось взять в последний день того же месяца. Султан оставался в лагере за пределами стен города, пока отряды его войск брали Газу, Бейт-Дибрин и ан-Натрун[187], покорившиеся без единого удара. Спустя тридцать пять лет после захвата 'Аскалана франками они освободили город в 27-й день месяца жумада II 548 г. (19 сентября 1153 г.)[188]. [114]

Глава 36

ОСВОБОЖДЕНИЕ СВЯТОГО ГОРОДА (АЛ-КУДС АШ-ШАРИФ)

Освободив 'Аскалан и районы вокруг Иерусалима (ал-Кудса), султан направил всю свою энергию на подготовку похода для освобождения этого города. Он собрал различные отряды своего войска, разбросанные по прибрежным районам, которые вер­нулись, нагруженные трофеями и добычей, а затем повел их на Иеруса­лим, крепко надеясь, что Аллах, поддержит и направит его. Ему хоте­лось максимально воспользоваться открывающимися перед ним воз­можностями и войти в дверь успеха, отворяющуюся перед ним, следуя совету Пророка, который сказал: «Тот, перед кем отворяется дверь успеха, должен воспользоваться своим шансом и войти в нее, ибо он не ведает, когда эта дверь может оказаться закрытой для него». В вос­кресенье, в 15-й день месяца ражаб в году 583 (20 сентября 1187 г.) он занял позицию к западу от этого города. В городе было полно воинов, и пеших, и конных, и их численность, по самым скромным подсче­там, превышала шестьдесят тысяч, а кроме того были еще женщины и дети. Султан решил, что лучше встать севернее города, и направил баллисты против его стен. Обладая прекрасными лучниками, он так плотно осадил город, что саперы смогли пробить брешь в стене, выходящей на Вади Жаханнам[189]. Враги Аллаха заметили, что им угрожает беда, которой не избежать, и по разным признакам им стало понятно, что истина одолеет ложь и город перейдет в руки мусульман. Сердца их исполнились ужаса, когда они думали о своих самых сильных воинах, которые либо погибли, либо попали в плен, или об их укреплениях, [115] разрушенных либо взятых в руки мусульманами. Ожидая, что участь их братьев постигнет и их и что им суждено погибнуть от сразившего их меча, они ухватились за единственный выход и попросили заключить с ними договор, который сохранил бы им жизнь. После того как гонцы сделали несколько рейсов между договаривающимися сторонами, со­глашение было подписано, и в пятницу, в 27-й день месяца ражаб (2 октября 1187 г.), султан стал властелином Иерусалима. Это произо­шло в ночь вознесения (Святого Пророка на небеса), события, о ко­тором было сказано в Коране (17:1). Какое чудесное совпадение! Аллах позволил мусульманам вернуть себе город в ознаменование годовщины полуночного путешествия их Святого Пророка. Воистину, это знак, свидетельствующий о том, что то было угодно Всемогущему Аллаху; и эта великая победа было доказательством (Ислама) для множества на­рода — ученых мужей, дервишей и факиров, — которые пришли туда, привлеченные известиями о победах султана и успехах в прибрежных землях, а также о том, что султан намерен пойти освобождать Иеруса­лим. Поэтому все мужи, сведущие (в законах) и из Египта, и из Сирии, пришли, чтобы присоединиться к султану; не было ни одного извест­ного ученого, который не оказался бы в лагере. Все громко восхваляли Аллаха, провозглашая Его единственность и могущество. В день капи­туляции в городе прошла торжественная пятничная молитва, и хатиб прочел проповедь[190]. Огромный крест, который франки установили над Куббат ас-Сахра, был снесен. Это, благодаря султану, увенчало велико­лепную победу Ислама. Главное условие договора состояло в том, что каждый мужчина обязывался уплатить за себя выкуп размером в десять тирских динаров; за женщину полагалось пять динаров; а за детей, и мальчиков, и девочек, — всего по одному динару. Каждый, уплатив­ший за себя выкуп, отпускался на свободу. Аллах,, по милости Своей, освободил всех мусульман, общим числом свыше трех тысяч человек, томившихся в плену в этом городе. Султану досталось все богатство, и он распределил его между эмирами и воинами. Он также выделил долю для законников, ученых-богословов, дервишей и других людей, собравшихся в его лагере. По его распоряжению все, кто уплатил за себя выкуп, были отправлены туда, где могли найти пристанище, т. е. в город Тир. Мне рассказывали, что когда султан уезжал из Иерусалима, он не увозил с собой ничего из тех богатств, которые ему достались, а они до­стигали двух тысяч двухсот динаров. Он покинул город в пятницу, в 25-й день месяца ша'бан (30 октября). [116]

Глава 37

ЕГО ПОПЫТКИ ВЗЯТЬ ТИР

Прочно утвердив свою верховную власть над Иерусалимом и Побережьем, султан решил идти на Тир, ибо знал, что если отложит это предприятие, то будет очень трудно добиться успеха в его реализации. Сначала он отправился к Акре, где остановил­ся, чтобы проверить состояние дел в городе, а затем, в пятницу, в 5-й день месяца рамадан (8 ноября 1187 г.), выступил к Тиру. Оказавшись в пределах видимости из города, он разбил лагерь, ожидая подхода во­енной техники. Еще только приняв решение об этом походе, он послал к своему сыну ал-Малику аз-3ахиру, приказывая присоединиться к не­му. Он оставил эмира в Алеппо для защиты этой части Сирии, пока сам занимался освобождением Побережья. Аз-Захир прибыл в лагерь в 18-й день рамадана, и его отец был очень рад его прибытию. В 22-й день того же месяца, как только были доставлены баллисты, передвижные башни и другая военная техника, султан занял позиции перед городом и, окру­жив его плотным кольцом, начал стремительный штурм. Египетский флот, который он призвал себе на помощь, блокировал город со стороны моря, а армия окружила его на суше. Брат султана, ал-Малик ал-'Адил, которого он оставил улаживать дела в Иерусалиме, получил распоряже­ние присоединиться к нему и прибыл в лагерь в 5-й день месяца шаввал (8 декабря). Отряд войска, отправленного султаном на осаду Хунейна, принял капитуляцию этого города в 23-й день того же месяца. [117]

Глава 38

УНИЧТОЖЕНИЕ ФЛОТА

Флотом этим командовал некий человек по имени ал-Фарис Бадран, отважный и искусный мореплаватель. 'Абд ал-Мухс — главный флотоводец[191], велел кораблям соблюдать бдительность и осторожность, чтобы враг не мог улучить возможность причинить им вред; однако моряки проигнорировали этот совет и ночью не стали выставлять надежную стражу. Поэтому флот неверных вышел из Тирской гавани, неожиданно напал на них, захватил пять кораблей и двух капитанов, а также убил великое множество мусульманских моряков. Это случилось в 27-й день месяца шаввал (30 декабря). Султан был сильно огорчен случившимся, и, поскольку уже начиналась зима и шли сильные дожди, войска больше не могли продолжать сражение. Он собрал эмиров на военный совет, и те посоветовали ему свернуть лагерь, чтобы дать солдатам небольшую передышку и подготовиться к возобновлению осады некоторое время спустя.

Он последовал совету и отошел, разобрав баллисты и увезя их с собой. То, что невозможно было увезти, он приказал сжечь. Султан отбыл во 2-й день месяца зу-л-ка'да того же года (3 января 1188 г.) Затем он распустил отряды, из которых состояло его войско, и позволил им разойтись по домам. Сам же со своим собственным войском расположился в Акре и оставался там до 584 г. (начала марта 1188 г.). [118]

Глава 39

ОН ОСАЖДАЕТ КАУКАБ

В начале того года он обратил свой взор в сторону крепости, которая по-прежнему оставалась в руках франков, и подумал, что было бы лучше всего выбить их из нее, чтобы подо­рвать моральный дух гарнизона Тиры. В течение первой декады меся­ца мухаррам (2-12 марта) он разбил лагерь перед Каукабом[192]. С этого укрепления он начал, потому что войска, дислоцированные в этом районе, чтобы препятствовать вторжениям, подверглись внезапному ночному нападению франков. Султан выступил из Акры лишь со своими собственными войсками и встал перед городом; остальную армию он отпустил. Его брат ал-'Адил вернулся в Египет, а его сын аз-3ахир — в Алеппо. Во время марша они сильно страдали от холода и снега, но, считая необходимым отомстить за своих солдат, он разбил лагерь перед крепостью и в течение некоторого времени устраивал острые атаки на нее. Именно в этом месте мне выпала честь быть представ­ленным ему. В 583 г. я совершил паломничество в Мекку и оказался в том месте, где Ибн ал-Мукаддам был смертельно ранен при 'Арафате в тот самый день, когда паломники посещают эту гору. Произошло это в результате разногласия, возникшего между ним и Тастикином, предводителем паломников, по поводу права бить в кимвалы и барабаны, в котором Тастикин отказывал ему. Ибн ал-Мукаддам был одним из главных эмиров Сирии и прославился благородными подвигами и множеством военных походов; поэтому Аллаху было угодно, чтобы он был ранен у 'Арафа в день 'Арафата; и чтобы его, раненого, отнесли в Мину; и чтобы он умер там в четверг, день великого праздника; и чтобы погребальную молитву о нем сотворили в тот самый вечер [119] в мечети ал-Хейф, и чтобы похоронили его в ал-Ма'ле[193]. У него не могло быть более счастливой участи. Это событие глубоко растрогало султана. По возвращении из паломничества я двинулся по дороге в Сирию, намереваясь пойти в Иерусалим и посетить (местопребывание) Святого Пророка (Куббат ас-Сахра) и (гробницу) патриарха Ибрахима  (в Хевроне). Я вышел из Дамаска и направился в Иерусалим. Когда султан узнал о моем прибытии, он решил, что я приехал с посольством от правительства Мосула. Он призвал меня к себе и принял со всевозможными почестями. Уйдя от него, я собирался выехать в Иерусалим, но тут один из его офицеров передал мне распоряжение вновь встретиться с султаном по моем возвращении из этого города. Я решил, что он же­лает передать со мной какое-то важное сообщение для правительства Мосула, и, возвращаясь из Иерусалима, прибыл к нему как раз в тот день, когда была снята осада Каукаба. Султан понял, что ему потребуется гораздо большее войско, чтобы ослабить этот город, ибо он был очень хорошо укрепленным, с достаточным запасом всего необходимого на случай осады, а гарнизон его состоял из сильных воинов, которых пока пощадила война. Он вступил в Дамаск в 6-й день месяца раби' I (5 мая 1188 г.), как раз в тот день, когда я прибыл туда, возвращаясь из Иеру­салима. Шестнадцать месяцев султан не был в Дамаске. На пятый день после прибытия он услышал, что франки движутся на Жубейл, намереваясь неожиданно напасть на этот город. Едва получив это известие, он, не теряя ни минуты, выступил из города и пошел к Дубейлу, рассылая во все стороны гонцов, чтобы собрать войска. Когда франки узнали, что он вступил на тропу войны, они оставили свою попытку. В то время султан получил сообщение, в котором говорилось, что 'Имад ад-Дин  (Занги, сын Маудуда, эмира Мосула) и Музаффар ад-Дин с войсками Мосула только что подошли к Алеппо, чтобы встать под его руку и при­нять участие в священной войне. Тогда он пошел на Хисн ал-Акрад[194], на­правляясь к северной части Побережья (приморским районам Верхней Сирии). [120]

Глава 40

ОН ВХОДИТ В ЗЕМЛИ СЕВЕРНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ И БЕРЕТ ВЛАСТЬ НАД ЛАОДИКИЕЙ, ЖИБЛОЙ И ДРУГИМИ ГОРОДАМИ

В первый день месяца раби' I (30 мая 1188 г.) он занял позицию на холме перед крепостью и направил гонцов к ал-Малику аз-Захиру и ал-Малику ал-Музаффару, приказывая им соединить свои войска и занять позицию под Тизином[195], чтобы прикрыть террито­рии вокруг Антиохии. Войска из восточных областей собрались в ме­сте, где стоял лагерь султана, и встали под его руку. Там я и встретился с ним, собираясь отправляться в Мосул. Когда я предстал перед султа­ном, он, казалось, был очень рад, что вновь видит меня, и оказал мне самый любезный прием. Во время моего пребывания в Дамаске я сочинил трактат об усердии на пути Аллаха, в который включил все законы и обычаи, каким-либо образом имеющие отношение к нему. Я подарил ему эту книгу, и он с удовольствием принял ее и часто обращался к ней. Я продолжал просить о разрешении тронуться в путь, но он всегда удерживал меня и в то же время постоянно приглашал меня к себе. Он даже публично хвалил меня, отзываясь обо мне очень лестно, как мне рассказывали присутствовавшие при этом люди. Султан оставался на том же месте в течение всего месяца раби' II (июня), и в течение этого месяца ходил на крепость, осадив ее на день, чтобы оценить ситуацию. Он думал, что у него нет времени на осаду этого места, а поскольку к тому времени созванные им войска собрались под его знаменем, он [121] отправил два отряда в районы в окрестностях Триполи. Им было прика­зано собирать провиант и утверждать военную мощь своей страны, и он предложил пустить трофеи на нужды своей армии. В конце этого месяца султан издал следующий приказ: «Мы собираемся войти в прибреж­ные районы; там мало продовольствия, и, поскольку противник будет встречать нас на своей территории, мы со всех сторон будем окружены врагами. Поэтому вам придется запастись провизией, которой хватило бы на один месяц». Затем султан велел факиху 'Исе сообщить, что не намерен разрешать мне возвращаться в Мосул. Поскольку Аллах, напол­нил мое сердце великой любовью к этому эмиру с того самого момента, как я впервые увидел его, а также потому, что я видел его преданность усердию на пути Аллаха, я согласился остаться. И поступил на службу к нему в первый день месяца жумада I 584 г. (28 июня 1188 г.); в тот же день султан начал поход в прибрежные территории.

Все, о чем я до сих пор поведал, основано на том, что мне рассказыва­ли особы, достойные доверия, бывшие свидетелями описанных ими со­бытий. Далее я буду писать только о том, чему был свидетелем сам, или о том, что слышал от людей, достойных доверия, чьи слова показались мне столь же правдивыми, как то, что я вижу собственными глазами. Аллах, по Своей милости да поможет нам!

В пятницу, в 4-й день месяца жумада I, султан построил свои войска в боевой порядок и двинулся на врага. Каждая часть армии занимала особое указанное ей место: правый фланг под командованием 'Имад ад-Дина Занги шел в авангарде; затем следовал центр; после — левый фланг, которым командовал Музаффар ад-Дин, сын Зейн ад-Дина. Ба­гаж везли в центре, и он ехал с армией. Достигнув назначенного места, мы остановились и провели ночь на территории врага. На следующий день султан продолжил поход и остановился на ночлег у ал-'Ураймы («маленькой песчаной дюны»), но не продемонстрировал воинственных намерений; а в 6-й день того же месяца (3 июля) он вышел к Антарсусу (Тортозе). Он не намеревался останавливаться в этом месте, так как це­лью похода являлась Дибла, но Антарсус показался столь легкой до­бычей, что было решено атаковать его. Султан призвал правый фланг и приказал ему занять позицию на берегу (с одной стороны города), а левый фланг он поставил на берегу по другую сторону. Сам он занял позицию между ними, чтобы армия полностью окружила город с суши, а оба фланга упирались в море. Город Антарсус был построен ря­дом с морем и защищен двумя могучими башнями, похожими на замки. Султан подъехал вплотную к городу и дал приказ к началу штурма. [122] Войска взялись за оружие (буквально: надели кирасу войны) и так ярост­но пошли на штурм, что вскоре городской гарнизон выбился из сил. Еще до того как были расставлены шатры, мусульмане поднялись на стены по приставным лестницам и взяли город штурмом. Победители взяли в трофеи все, что находилось в городе, и людей, и добро, и покинули его, уводя за собой множество пленников и везя несметные богатства. Слуги, в обязанности которых входило расставлять шатры, побросали работу и приняли участие в собирании трофеев в городе. Султан ска­зал: «Сегодня ночью, если такова будет воля Аллаха, мы будем ужи­нать в Антарсусе», — и его слова сбылись. Ликующий, он вернулся в свой шатер, и мы явились к нему, чтобы поздравить с успехом. Затем, по своему обыкновению, он приказал подать еду, и каждый вкусил ее; в дальнейшем он осадил две башни. Музаффар ад-Дин, которому султан поручил разобраться с одним из этих укреплений, беспрестанно атаковал его, пока оно не превратилось в развалины, и взял в плен ее гарнизон. Султан приказал разрушить ее стены до основания и каж­дому из эмиров велел выполнить определенную часть этих земляных работ. Пока они занимались этим делом, войска начали осаждать вто­рую башню, которая была весьма надежным укреплением, будучи по­строена из прочного камня; в ней оборонялись все рыцари и пехотинцы этого города; она была окружена рвом, заполненным водой, и в ней на­ходились грозные арбалеты, поражавшие людей на большом расстоянии, тогда как у мусульман не было поражающих (противника) на большом расстоянии орудий. Султан оставался здесь до 14-го дня того месяца, а затем двинулся на Жиблу. По дороге он встретился со своим сыном ал-Маликом аз-Захиром, которого вызвал из Табрина и который привел с собой все войска, дислоцированные в том регионе. [123]

Глава 41

ВЗЯТИЕ ЖИБЛЫ И ЛАОДИКИИ

Султан прибыл под Жиблу в 18-й день месяца жумада I, и не успел он развернуть свое войско к бою, как город оказался его. В нем были жители-мусульмане с кади, который решал их споры, и ему было доверено управление городом. Этот чиновник не оказал никакого сопротивления султану, но франки удерживали замок. Султан провел одну атаку на замок, чтобы дать гарнизону повод сложить оружие, и в 19-й день того месяца (16 июля 1188 г.) замок пал. Он оставался в Жибле до 23-го дня, когда двинулся на Лаодикию и на следующий день встал под этим населенным пунктом. Это, как хорошо известно, красивый город, радующий взгляд; в нем есть знаменитая гавань и два замка, расположенные рядом друг с другом на холме, возвышающемся; над городом. Султан сразу же окружил и город, и оба замка, но не стай вводить войска между городом и горой. Затем последовал мощный при­ступ, наши воины яростно штурмовали город, и с обеих сторон воздух сотрясали вопли и крики. Так продолжалось до конца дня, т. е. 24-го дня того месяца, и город был взят, хотя замки все еще держались. Трофеи были огромными, поскольку это был торговый город, в котором находи­лось много сокровищ и товаров. Ночные сумерки заставили прекратить бой. Утром в пятницу приступ возобновился, и в северной части была пробита брешь. Брешь, как мне говорили, была шестьдесят локтей в глубину и четыре локтя в ширину. Затем воины поднялись на холм и, приблизившись к стене, начали яростный штурм. Бой не стихал ни на минуту, и обе стороны метали друг в друга камни. Когда в гарнизоне увидели, с какой яростью атакуют его наши воины и как близко они подошли, то предложили сдаться. Это произошло в пят­ницу, во 2-й день того месяца. Султан принял предложение осаж­денных и дал разрешение кадп Жиблы пойти к ним и составить [124] договор. Он никогда не отказывался принять условия осажденных, если те желали капитулировать. Затем усталые осаждающие вернулись к своим шатрам. На следующий день, в субботу, ранним утром, кади отправился к осажденным франкам и помог им составить условия договора. По нему им и их семьям с имуществом позволялось беспрепятственно покинуть крепость, но они должны были оставить победителям все свои запасы зерна, все средства ведения войны — оружие, лошадей, военную технику. И при этом им было дозволено оставить себе достаточное количество животных, чтобы они могли спокойно уехать. К концу дня победное знамя Ислама взвилось над стеной этого укрепления. Мы оставались там до 27-го дня того месяца. [125]

Глава 42

ВЗЯТИЕ САХЙУНА

Покинув Лаодикию, султан направился на Сахйун в 29-й день месяца жумада I, окружил его своим войском, установив шесть баллист, чтобы пробить бреши в его стенах. Сахйун[196] — весьма неприступная крепость, расположенная на крутом склоне горы. Ее защищают широкие ущелья устрашающей глубины; однако с одной из сторон ее единственной защитой является искусственный ров глубиной примерно в шестьдесят локтей, выдолбленный в скале. В этой крепости было три линии укреплений, один вал защищал примыкающую к ней территорию, второй — защищал замок, а третий — цитадель. На вер­шине цитадели находилась высокая башня, которая, как я видел, упала на землю при приближении мусульман. Наши воины восприняли это как доброе предзнаменование и были уверены в победе. Штурм крепо­сти велся яростно и со всех сторон одновременно, и ал-Малик аз-Захир, повелитель Алеппо, привел в действие свою баллисту. Он установил ее напротив укрепления, почти рядом со стеной, но на другой стороне ущелья (вади). Камни, посылаемые этой машиной, всегда попадали в цель. Эмир продолжал обстреливать крепость до тех пор, пока не проделал в стене отверстие, достаточно широкое для того, чтобы сол­даты могли вскарабкаться на вал. В пятницу утром, во 2-й день месяца жумада II, султан приказал идти на приступ, веля воинам, командовав­шим баллистами, вести обстрел без передышки. Затем поднялись гром­кие крики и устрашающий шум — это наши люди возглашали тахлил и такбир[197]. Час спустя мусульмане поднялись на вал по приставным [126] лестницам и хлынули во внутренний двор. Я видел, как наши воины хватали горшки и ели только что приготовленную пищу, не прекращая сражаться. Люди во внутреннем дворе отступили в цитадель, побросав все, и все, что было ими оставлено, тут же было взято в трофеи. Осаждающие окружили стены цитадели, и гарнизон, полагая, что им уготвоана смерть, запросил пощады. Как только об этом доложили султану, он исполнил их мольбу и позволил им уйти со своими пожитками, но потребовал, чтобы за каждого мужчину был заплачен выкуп в размере десяти золотых монет, пяти золотых монет за каждую женщину и по две золотые монеты за каждого ребенка. Затем он завладел крепостью и оставался в ней, пока его войска брали несколько других, в частности, ал-Абд, Фиху, Блатанис[198] (Платаний) и др. Эти замки и мелкие крепости сдались посланцам (султана). [127]

Глава 43

ВЗЯТИЕ БИКАСА

Потом султан отправился в поход, и в 6-й день месяца жумада II мы прибыли к Бикасу, могучей крепости, построенной на одном из берегов Оронта, от подножья которой начинается маленький ручей. Армия разбила лагерь неподалеку от реки, а султан с небольшим отрядом воинов подъехал поближе к крепости. Она стоит на высокой горе, господствующей над Оронтом. Армия султана окру­жила ее со всех сторон, и осада была такой упорной, что в 9-й день того же месяца, по милости Аллаха, крепость была взята штурмом. Весь гар­низон, кроме тех, кто умер во время штурма, оказался в плену, и в городе было собрано много трофеев. Неподалеку от Бикаса находилось другое, более скромное, подчиненное этой крепости укрепление, куда можно было попасть по мосту. Называется оно аш-Шуфр[199]. Добраться до этого укрепления было чрезвычайно трудно, потому что к нему не поднима­лось ни одной дороги. Султан приказал со всех сторон обстрелять его из баллист, а поскольку гарнизон не мог рассчитывать на помощь, они предложили сдаться на определенных условиях. Это случилось в 13-й день того же месяца. Получив трехдневную передышку, чтобы за это время пришло разрешение на сдачу от правительства Антиохии, они за­тем передали замок султану. Его знамя было водружено на цитадели в пятницу, в 16-й день того же месяца. Затем Салах ад-Дин присоединил­ся к обозу и направил своего сына ал-Малика аз-Захира брать крепость Сарманийу[200]. Аз-3ахир начал столь мощный приступ, что защитники [128] дрогнули, и ему удалось взять крепость в пятницу, 23-й день того же месяца. Поскольку взятие Диблы, Сарманийи и других крепостей каждый раз происходило в пятницу, было ясно, что Аллах услышал молитвы совершающих пятничный намаз мусульман и благосклонно взирал на действия султана, поскольку доброе дело, совершенное в этот день, отмечается двойной наградой. Эта череда побед, одержанных по пятницам в течение нескольких недель, вещь столь необычная, что является беспримерной в истории. [129]

Глава 44

ВЗЯТИЕ БУРЗИЙИ

Сопровождаемый эскортом легкой конницы, султан затем двинулся на Бурзийу[201], очень мощную и практически неприступную крепость. Она была построена на утесах высокой горы, а ее неприступность вошла в поговорку и у франков, и в мусульманских странах. Со всех сторон ее окружали лощины, а их глубина доходила до пятисот семидесяти локтей. Намерение султана взять эту крепость в осаду окрепло после того, как он увидел ее; он приказал обозу выдвинуться вперед и остановил его и войско у подножья горы, на которой было построено это укрепление. Случилось это в 24-й день сего месяца. В 25-й день, очень рано, он быстро поднялся на гору, а за ним последовали его солдаты с баллистами и осадными машинами. Окружив замок, султан пошел на приступ со всех сторон, днем и ночью безостановочно обстреливая стены из баллист. В 27-й день месяца он разделил свое войско на три части, каждая из которых должна была ежедневно сражаться определенное время, а остальное время — отдыхать. Тем самым он обеспечил непрерывность штурма. 'Имад ад-Дин, эмир Синжара, возглавлял первую смену воинов; они сражались изо всех сил до тех пор, пока для них не наступило время отдыха, и люди отошли и стали готовиться для новой схватки. Султан лично возглавил вторую смену, появляясь верхом на коне в разных местах и подбадривая своих воинов. Они шли в атаку, как один человек, с громкими криками бросаясь на стену со всех сторон. Менее чем через час они поднялись на стену по приставным лестницам и ворвались в замок, взяв его штурмом. Гарнизон [130] попросил принять его капитуляцию, однако франки в крепости уже были в наших руках. Но не поможет им уверование их в то время, когда они почувствуют силу наказания Нашего согласно установлению Аллаха относительно рабов Его, и тогда окажутся неверные в убытке (Коран, 9:85). Все имущество в крепости было взято как трофеи, а все захваченные люди взяты в плен. Там укрывалось великое множество людей, Бурзийа была одной из их наиболее знаменитых крепостей. Наши войска вернулись к своим шатрам, нагруженные трофеями, и султан присоединился к Обозу, преисполненный радости и удовольствия. Правителя крепости, человека, занимавшего высокое положение среди франков, и семнадцать членов его семьи привели к султану. Султан сжалился над ними и, даровав им свободу, отослал их к повелителю Антиохии, кото­рый приходился им родственником. Тем самым он попытался расположить к себе этого правителя. [131]

Глава 45

ВЗЯТИЕ ДИРБИСАКА

Далее Салах ад-Дин пошел к Железному Мосту[202], где оставался в течение нескольких дней, а затем он направился на Дирбисак[203]. В пятницу, в 18-й день месяца ражаб (12 сентября 1188 г.), он прибыл к этой крепости, расположенной неподалеку от Антиохии, и мощно атаковал ее баллистами, взяв в плотную осаду. Он столь удачно проделал подкоп под одну из башен, что она рухну­ла. Осажденные поставили воинов защищать пролом, чтобы не до­пустить нашего проникновения на территорию крепости, и их воины стояли в самом проломе, мешая нашим воинам войти в это место. Я сам видел их и заметил, что как только кого-то из них убивали, то его место занимал другой. Они стояли неподвижно, точно настоя­щая стена, не имея никакой защиты. Хорошо понимая безвыходность своего положения, они обратились с просьбой принять их капитуля­цию и получили разрешение отступить в Антиохию. По одному из условий договора они должны были оставить в крепости все, кроме той одежды, которая была на них. В 22-й день месяца ражаб над зам­ком было поднято мусульманское знамя. На следующий день султан уехал, передав этот населенный пункт (в качестве удела) Сулейману ибн Жандару. [132]

Глава 46

ВЗЯТИЕ БАГРАСА

Баграс[204], могучий замок, расположенный ближе к Антиохии, чем Дирбисак, имел хорошие запасы продовольствия и большой гарнизон. Армия разбила лагерь на соседней равнине, и несколько отрядов легковооруженных воинов были отправлены, чтобы окружить крепость. В то же время мы были обязаны выставить авангард в направ­лении Антиохии, чтобы защитить себя от нападения и не допустить, чтобы жители этого города захватили нас врасплох. Отряд подошел к воротам Антиохии на такое короткое расстояние, что никто не мог покинуть город без того, чтобы его заметили. Я пошел с этим отря­дом и остался на несколько дней, чтобы посмотреть город и посетить гробницу Хабиба ан-Нажжара, похороненного там святого человека. Баграс подвергся столь мощной атаке, что, с разрешения правительства в Антиохии, его гарнизон сдался, и во 2-й день месяца ша'бан (26 сен­тября) мусульманское знамя взвилось над башнями крепости. Вечером того же дня султан вернулся в лагерь и там получил известие о том, что жители Антиохии просят о мире. Султан, учитывая усталость ар­мии и трудности, которые она преодолела, а также беспокоясь по по­воду повторяющихся требований 'Имад ад-Дина, повелителя Синжара, который упорствовал в своем желании вернуться домой, заключил мирный договор с Антиохией — не касавшийся других оккупированных франками городов — на условии, что все удерживаемые в городе пленные мусульмане будут освобождены. Этому миру суждено было продолжаться семь месяцев, а по истечении срока городу суждено было перейти в руки султана, пока к нему не подоспела помощь извне. Затем [133] султан отправился в Дамаск, по пути, следуя просьбе сына, ал-Малика аз-Захира, заехав в Алеппо и прибыв туда в 11-й день месяца ша'бан. Три дня он прожил в замке, а сын принимал его с величайшей пышностью. Каждый солдат получил подарок из рук этого молодого правителя, который, по щедрости своей, растратил то, что султан предназначал для Дамаска. Его племянник, ал-Малик ал-Музаффар Таки ад-Дин, выехал встречать его и проводил его в замок Хама, где для него была приготовлена великолепная трапеза и он внимал представленным ему суфиям. Султан провел там одну ночь и подарил принимавшему его хозяину города управление над Жиблой и Лаодикией. Затем он продолжил свой путь по дороге, ведущей через Баальбек, и остановился на день на равнине близ этого города. Там он совершил полное омовение, после чего отправился дальше в Дамаск и прибыл в этот город за несколько дней до начала месяца рамадан. Он считал, что (в месяц, предназначенный для поста) нужно продолжать сражаться с неверными захватчиками; полагал, что обязан делать это при всякой возможности, и, кроме того, в окрестностях Хаурана по-прежнему оставалось несколько крепостей, которые угрожали этому региону и которые предстояло взять. Среди них были Сафид и Каукаб. Поэтому, хотя султан и соблюдал пост, счел необходимым обратить свой взор на эти два населенных пункта и завладеть ими. [134]

Глава 47

ВЗЯТИЕ САФАДА

В один из первых дней месяца рамадан (в конце октября) султан выступил из Дамаска, направляясь на Сафад. Его не удерживала мысль о том, что он расстается с семьей, детьми и домом в месяц, когда все, независимо от того, где они находятся, стремятся вернуться в лоно семьи и ради этого пускаются в далекие путешествия. Истина заключается в том, что султан пошел на такие лишения, чтобы заслужить славную награду — Твою благосклонность (о Аллах!).

Сафад — весьма неприступная крепость, местность вокруг которой вся изрезана (глубокими) ущельями. Армия взяла эту крепость в кольцо и привела в действие баллисты. Это было в месяц рамадан; шел сильный дождь, и земля превратилась в грязь; однако это не умалило решимости султана. Поскольку тогда я был на дежурстве, то провел ночь в его ша­тре. Он только что определил позиции, на которых предстояло возвести пять баллист, и сказал: «Я не лягу спать до тех пор, пока все не будет готово». Он выделил определенное количество рабочих для сбора каж­дой из баллист, и его гонцы постоянно сновали взад и вперед, следя за тем, как идут дела, и сообщая султану о том, как продвигается работа. Гак продолжалось до рассвета. К тому времени работа была завершена, и оставалось лишь приладить к баллистам ханазиры[205]. Я воспользовался этой возможностью, чтобы поведать ему известный хадис, приводимый в собраниях подлинных хадисов, сказав, что обещанное в этом хадисе относится к его случаю. Текст гласит: Святой Пророк сказал: «Два глаза никогда не увидят адского огня: глаз, который недреманно служил Аллаху, и глаз, который плакал из страха перед Ним». [135]

Штурм Сафада продолжался непрерывно до тех пор, пока крепость не пала. Она капитулировала в 1-й день месяца шаввал (6 декабря 1188 г.). В течение месяца рамадан султан овладел ал-Кераком, причем командование крепости сдало ее при условии, что их повелитель[206] будет отпущен на свободу. Он был взят в плен в Хиттинском сражении. [136]

Глава 48

ВЗЯТИЕ КАУКАБА

Затем султан двинулся на Каукаб, разбил лагерь на горном плато и окружил крепость легковооруженными войсками. Он подошел к городу так близко, что стрелы и дротики осаждаемых перелетали то место, где он находился. Построенная из камней и глины стена служила идеальным укрытием для тех, кто находился за ней, по­этому никто не мог выйти из своего шатра без доспехов. Дождь лил не прекращаясь, и грязь стала такой густой, что было практически невозможно передвигаться ни пешком, ни на коне. Мы ужасно страда­ли от сильнейшего ветра и дождя, а также от близости врага, который со своих позиций с неизбежностью контролировал наш лагерь, убивая и раня великое множество наших воинов. Султан был исполнен реши­мости взять замок, поэтому он проводил эту операцию так, чтобы дать саперам возможность проделать пролом в стене. Враги — да не сбудут­ся их надежды! — поняли, что им не выстоять, и запросили пощады. Султан даровал им те милости, о которых они просили, и овладел этим местом в 15-й день месяца зу-л-ка'да (5 января 1189 г.). Багаж, оставав­шийся на плато, из-за грязи и ветра был переправлен в Горы[207]. В течение остальной части этого месяца его брат, ал-Малик ал-'Адил, несколько раз встречался с ним по личным делам.

В начале месяца зу-л-хижжа (21 января 1189 г.) он распустил со-ранное им войско и отправился в Иерусалим со своим братом, чтобы роводить ал-Малика и посетить святые места в этом городе. Оттуда его брату предстояло тронуться в обратный путь в Египет. Они при­были в Иерусалим в пятницу, в 8-й день зу-л-хижжа, и присутствовали на общей молитве в Куббат ас-Сахра аш-Шарифа. В день великого [137] праздника[208], в воскресенье, они вновь молились там. В 11-й день того же месяца султан направился в 'Аскалан, чтобы проинспектировать положение дел в этом городе, и провел там несколько дней, наводя порядок во всем и устраивая все так, как считал нужным. Затем он двинулся на Акру, выбрав дорогу через прибрежные земли, намереваясь проинспектировать города, через которые ему предстояло проехать, и укрепить их воинами и запасами. Он прибыл в Акру и провел в этом городе большую часть месяца мухаррам 585 г. (февраль-март 1189 г.). Он оставил наместником Баха' ад-Дина Каракуша[209], велев ему восстановить укрепления и неусыпно следить за этой работой. С ним он оставил Хусам ад-Дина Бишара. Затем, выехав в Дамаск, он прибыл в тот город в 1-й день месяца сафар 585 г. (21 марта 1189 г.). [138]

Глава 49

СУЛТАН ИДЕТ НА ШАКИФ АРНУН. ЭТОТ ПОХОД НЕПОСРЕДСТВЕННО ПРЕДШЕСТВУЕТ СОБЫТИЯМ В АКРЕ

Султан оставался в Дамаске до месяца раби' I (19 апреля 1189 г.), когда получил послание от халифа ан-Наср ли-Дини-Ллах, который назначал своего сына своим преемником и потому послал рас­поряжение, приказывая, чтобы его имя было внесено в хутбу. Султан выполнил этот приказ, а затем решил идти на Шакиф Арнун, очень мощную крепость неподалеку от Баниаса. Он вышел из Дамаска в 3-й день вышеозначенного месяца и сделал привал на Фулусском (или Калусском) лугу (марж). В субботу утром он покинул это место и напра­вился к лугу Баргус[210], где оставался до 11-го дня того месяца, поджидая свои войска. Отряды подходили один за другим. Затем он выступил на Баниас, а оттуда прошел до Марж 'Уйун; прибыл туда и разбил там ла­герь в 17-й день. Эта равнина находится так близко от Шакиф Арнуна[211], что султан ежедневно выезжал с нами, чтобы осмотреть крепость. Тем временем в лагерь со всех сторон приходили войска и подвозился про­виант. Повелитель Шакифа[212], зная, что эти приготовления сулят ему не­избежную погибель, решил договориться с султаном и избавить себя от опасности. Он выехал из крепости и явился к входу в шатер султана прежде, чем мы узнали о его прибытии. Султан допустил его к своей особе и принял с великим почетом и всеми знаками внимания. Этот [139] человек занимал высокое положение среди франков и отличался острым умом. Он знал арабский язык и мог объясняться на нем; он разбирался и в истории. Я слышал, что в его свите был мусульманин, в чьи обязан­ности входило читать ему и разъяснять прочитанное. Его манеры были поистине очаровательными. Он предстал перед султаном, трапезничал с ним, а затем, в частной беседе, заявил, что он — его слуга (мамлюк) и сдаст ему крепость, не утруждая его сражением. В качестве условия он выдвинул предоставление ему убежища в Дамаске, ибо в дальнейшем не сможет жить среди франков, а также определенного дохода, который позволил бы ему и его семье жить в выбранном городе. Он добавил, что желал бы, чтобы ему разрешили остаться там, где он есть, и что в течение трех месяцев с того дня, когда он произнес эти слова, он явится и будет служить султану; это время требовалось ему для того, чтобы вывезти свою семью и слуг из Тира. Султан согласился на все его предложения, и с тех пор этот франк часто бывал у султана. Он спорил с нами по по­воду нашей религии, и мы увещевали его, чтобы показать ему тщету его убеждений. Он говорил очень хорошо и выражал свои мысли с великой скромностью и учтивостью.

В месяц раби' I (в апреле-мае) мы получили известие о взятии аш-Шубака. Этот город в течение целого года был осажден большим вой­ском, отправленным туда султаном, и гарнизон капитулировал, когда у него иссякли запасы продовольствия. [140]

Глава 50

ФРАНКИ СОБИРАЮТ ВОЙСКА, ЧТОБЫ НАПАСТЬ НА АКРУ

Султан обещал отпустить на свободу короля (Иерусалимского) на условиях передачи ему 'Аскалана, а поскольку этот король за­ставил своих офицеров сдать этот город и потребовал освобо­дить его, султан позволил ему отбыть из Антарсуса[213], где его держали в качестве пленника. В то время мы стояли лагерем рядом с Хисн ал-Акрад. Среди условий, которые он выдвинул королю, было обещание, что тот никогда не станет воевать против него и всегда будет считать себя слугой (мамлюком) и рабом своего освободителя. Король — Аллах, да проклянет его! — нарушил свое слово и собрал войско, с которым потребовал сдачи ему Тира. Поскольку он не смог войти в этот город, то разбил лагерь за пределами его стен и вступил в переговоры с маркизом (Монферратским)[214], который был там [властителем] в то время. Маркиз, человек, проклятый Аллахом, был важной персоной, отличался рас­судительностью и энергией, решительностью и религиозным фанатиз­мом. Он ответил королю: «Я — всего лишь наместник заморских коро­ли, и они не уполномочили меня передавать этот город тебе». После Длительных переговоров было достигнуто соглашение о заключении союза против мусульман и объединении войска Тира с войсками других городов, занятых франками. Армии короля пришлось остаться за воротами Тира. [141]

Глава 51

СХВАТКА, В КОТОРОЙ АЙБЕК АЛ-АХРАШ ПОГИБ СМЕРТЬЮ ХРАБРЫХ

Впонедельник, в 17-й день месяца жумада I вышеуказанного года(3 июля 1189 г.), султан получил от авангарда известие о том, что франки только что прошли по мосту, расположенному на границе между землями Тира и Сидона[215]. Мы обнаружили их на территории, принадлежащей последнему. Султан оседлал своего коня, и жавуш[216] призвал (к оружию). Кавалерия оседлала коней, чтобы присоединиться к авангарду, но к тому времени, как они прибыли, дело уже было сделано.

А произошло вот что. Когда бесчисленное войско франков перешдр через мост, мусульманский авангард налетел на них и яростно атаковал, сразив великое множество и ранив вдвое больше того, а третьих сбросив в реку, где они утонули. Таким образом Аллах пришел на помощь Исламу и мусульманам. Никто из последних не был убит, за исключе­нием одного из мамлюков султана по имени Айбек ал-Ахраш, которо­му посчастливилось пасть смертью храбрых. Он был очень храбрым, смелым и опытным воином. Под ним была убита лошадь, и он при этом прижался спиной к скале и сражался до тех пор, пока его колчан не опу­стел; затем он отбивался мечом и убил нескольких врагов; однако в кон­це концов он погиб под натиском многочисленных противников. Султан был сильно опечален потерей такого отважного слуги. После этого он вновь выехал в сопровождении отряда легкой конницы и направился в лагерь, который был по его приказу разбит неподалеку от этого места. [142]

Глава 52

ВТОРАЯ СХВАТКА, В КОТОРОЙ НЕСКОЛЬКО МУСУЛЬМАНСКИХ ПЕХОТИНЦЕВ ПОГИБЛИ СМЕРТЬЮ ХРАБРЫХ

Султан остался в этом лагере, и в 19-й день (жумада I) он выехал, чтобы, по своему обыкновению, осмотреть позицию против­ника. Несколько пехотинцев, добровольцев и слуг последова­ли за ним и, несмотря на его прямые приказы и обещание поколотить их, отказались возвращаться. Он боялся, как бы с ними не случилось ничего дурного, так как по тому месту, куда они направлялись, было сложно проехать, а для пешего человека там не было никакой защиты. Эти люди бросились к мосту и стали стрелять из луков по врагам, а не­которые из них переправились по мосту на другую сторону реки. За­тем завязалась яростная схватка, ибо незаметно для себя они оказались окружены группой франков. Враги, уверенные, что им некого бояться, кроме этой горстки смельчаков, дружно набросились на них. Султан об этом не знал. Он был далеко от того места, где разгорелся бой, и с ним не было армии, ибо в тот день он выехал без войска, готового ринуться в бой, а только на разведку, согласно своему ежедневному обычаю. По­няв по клубамдшли, что впереди идет бой, он послал сопровождавший его отряд, чтобы привести назад этих смельчаков. Воины отряда увиде­ли, что дело приняло очень скверный оборот и что франки — хозяева положения ввиду численного превосходства. Враги одержали полную победу над пехотинцами, а затем яростный бой разгорелся между ними и этим отрядом. Некоторые пехотинцы были убиты, других захватили в плен. Число тех, кто стал мучеником, пав смертью храбрых на поле боя, составило сто восемьдесят человек. Со стороны франков было много [143] убитых и утонувших. Среди погибших был и предводитель германцев, их важная персона. Среди мусульманских мучеников, имена которых можно назвать доподлинно, был Ибн ал-Бассару, прекрасный молодой человек редкостного мужества. Его отец, отправляя сына на богоугодное дело, не пролил ни слезинки. Так мне говорили те, кто видел это своими глазами. Из всех сражений, свидетелем которых я был, больше не было ни одного, где бы франкам удалось владеть преимуществом. Никогда за все это время не погибало от них столько мусульман. [144]

Глава 53

СУЛТАН СПЕШНО НАПРАВЛЯЕТСЯ В АКРУ. ПРИЧИНЫ ЭТОГО

После того как на мусульман обрушился этот необычайный удар, султан созвал своих эмиров и посоветовался с ними по поводу случившегося. Было решено, что им следует перейти через мост, напасть на франков и не прекращать сражение до тех пор, пока все враги не будут убиты. Враг только что вышел из Тира и занял позицию неподалеку от моста, находящегося чуть больше чем в фарсанге (к северу) от города. Султан, решив атаковать их, сел на коня утром в четверг, в 17-й день месяца жумада I[217], и повел вперед свои войска и добровольцев, а также всех, кто находился в лагере. Когда арьергард двинулся вперед, он встретился с авангардом, возвращающимся к своим шатрам. Когда этих людей спросили, почему они оставили свои позиции, те ответили, что франки ушли в Тир либо для того, что­бы укрыться за его стенами, либо для того, чтобы окопаться на сосед­ней равнине. «Когда мы услышали об этом, — говорили они, — мы повернули назад, ибо мы поняли, что авангард там больше не нужен». Получив это известие, султан решил идти на Акру, чтобы проверить те части укреплений, которые было приказано восстановить, и поспе­шить с завершением этих работ. По прибытии в Акру он восстановил порядок и приказал особенно надежно восстановить крепостные валы. Затем, велев гарнизону проявлять предельную бдительность и быть настороже, он вернулся к армии, которая тем временем стояла лагерем на Марж 'Уйун, и там он дожидался, пока истечет время, отпущенное им повелителю аш-Шакйфа, — этому проклятому Аллахом человеку. [145]

Глава 54

ЕЩЕ ОДНА СХВАТКА

В субботу, в 6-й день месяца жумада II (22 июля 1189 г.) султан по­лучил информацию о том, что отряд вражеских пеших воинов, осмелев, идет на гору Тибнйн, чтобы нарубить дров. Поскольку султан все еще думал о недавнем бедствии, постигшем мусульманскую пехоту, то решил устроить засаду, надеясь, что франки попадутся в ло­вушку. Он знал, что за отрядом следует отряд рыцарей, призванный за­щищать его, и он расставил силки, в которые должны были попасться и те, и другие. Он велел, чтобы маленький гарнизон, находившийся у Тибнйна, выслал свой небольшой отряд, чтобы атаковать вражеских пехотинцев, а затем, едва те увидят, что на них несется вражеская кон­ница, отойти в заранее указанное место. Это должно было произойти утром в понедельник, в 8-й день месяца жумада II. Он также велел гар­низону в Акре преследовать врага и совершить набег на их лагерь, если враги попытаются пойти на выручку своим товарищам.

Очень рано в понедельник султан выехал с отрядом своих легково­оруженных телохранителей к тому месту, в которое, по его указанию, должны были отступить его воины. Он ехал до тех пор, пока не миновал Тибнйн, а затем разделил свое войско на восемь частей, отобрав из каж­дой части примерно по двадцать всадников, известных своей отвагой и сидевших на резвых конях. Он велел этому отборному отряду пока­заться врагу, чтобы привлечь к себе его внимание, выпустить по нему несколько стрел и отступить точно к тому месту, где была устроена за­сада. Так и было сделано. Однако воины султана увидели перед собой практически все силы франков, ибо те, проведав о том, что происходит, выступили в боевом порядке во главе со своим королем. Между этой армией и мусульманским отрядом завязалась ужасная схватка, потому что мусульмане были слишком горды, чтобы отступать перед франками; [146] чувство чести побудило их нарушить приказ султана и вступить в бой с вражеским войском, несмотря на то что самих их было очень мало. Битва продолжалась до конца дня понедельника, и ни один из мусульман не вернулся в лагерь, чтобы сообщить о случившемся.

Султан узнал о бое только тогда, когда тот почти закончился, и, по-кольку приближалась ночь, он выслал лишь несколько отрядов, зная, 0 уже слишком поздно для серьезной битвы и что возможность за­стать врага врасплох упущена. Франки, увидев приближение первого подкрепления, испугались и стали отступать.

Весь день обе стороны сражались яростно. От одного из бывших там (ибо сам я там не был) я слышал, что франки потеряли убитыми более десяти человек, а мусульмане — шестерых, двое из которых входили в авангард, а четыре — во вспомогательные арабские войска. В числе последних был эмир Рамил. Этот предводитель своего племени был прекрасным молодым человеком с добрым нравом. Под ним был убит конь, и его двоюродный брат одолжил ему своего, но и тот был убит. Этот молодой человек, как и трое его сородичей, сначала попал в плен. Но когда франки увидели, что к мусульманам идет подкрепление, они убили своих пленников, чтобы их не отбили.

С обеих сторон в тот день было великое множество раненых, и лю­дей, и коней. В этом бою произошло удивительное событие: один из султанских мамлюков был так изранен, что упал среди мертвых и всю ночь истекал кровью. Утром во вторник товарищи хватились его, а не сумев найти, доложили об этом султану. Тот приказал вновь начать его поиски, и его обнаружили лежащим среди мертвых тел в описанном вы­ше состоянии. Воина отнесли в лагерь и заботились о нем так тщатель­но, что Аллах, вернул ему здоровье.

В среду, в 4-й день месяца, султан вернулся в лагерь. [147]

Глава 55

ПОВЕЛИТЕЛЬ ШАКИФА ПОПАДАЕТ В ТЮРЬМУ. ПРИЧИНА ЕГО АРЕСТА

После этого по армии прошел слух, что повелитель аш-Шакйфа попросил отсрочку только для того, чтобы обмануть нас, и по­ступает не по чести. Многое указывало на то, что он старался лишь выиграть время, желая пополнить запасы в своем замке и укрепить его ворота. Султан счел необходимым занять позицию на горном плато, чтобы иметь возможность более пристально наблюдать за этим городом и предотвратить поступление в него резервов и продовольствия. В качестве предлога он сделал вид, что желает укрыться от установившейся тогда великой жары и нездорового воздуха того луга. Шел 12-й день того меся­ца, и в начале второй четверти (предыдущей) ночи он поднялся на гору, а как только забрезжил рассвет, повелитель аш-Шакифа увидел, что му­сульманский лагерь оказался прямо у него под боком. Часть армии, как и прежде, осталась на марже. Видя войска в такой близости от себя и зная, что дарованная ему отсрочка истечет к концу жумада II, иными словами, через несколько дней, он тешил себя надеждой, что, навестив султана, сможет уговорить его дать ему еще немного времени. Исходя из того, что он знал о характере султана и его учтивости, он воображал, что ему будет дарована подобная милость. Поэтому он отправился к султану, чтобы за­свидетельствовать свое почтение, и предложил сдать ему город, добавив, что вскоре наступит роковой день и что ему безразлично, перейдет он к султану сегодня или завтра. Он также прикинулся, что некоторые члены его семьи еще не уехали из Тира и что они сделают это через не­сколько дней. Проведя у султана весь день, к ночи он вернулся в замок. Султан не показал ему своих чувств, но принял его так же, как в про­шлый раз, ибо желал точно выполнить обязательства, накладываемые [148] на него данной отсрочкой. Через несколько дней, когда срок истекал, христианин еще раз прибыл из своего замка и, удостоившись личной беседы с султаном, попросил дать ему еще одну отсрочку сроком на девять месяцев, чтобы в целом она составила год. Султан понял, что этот человек желает обмануть его, но, боясь вспугнуть противника отказом, он отложил свой ответ до следующего дня. «Мы подумаем об этом, — сказал он; — мы обсудим это с нашим советом и известим тебя о нашем решении». Затем он приказал, чтобы для гостя поставили шатер рядом с его собственным шатром, и хотя продолжал оказывать ему великие почести, велел тайно следить за обитателем этого шатра. Обсуждение данного вопроса и обмен информацией между сторона­ми заняли все время до истечения отсрочки. Затем султан потребовал передачи ему города, открыто сказав: «Ты всегда хотел обмануть нас; ты восстановил крепость и наполнил ее свежими припасами». Тот все отрицал, а затем договорился с султаном, что каждый из них назначит доверенного человека и эти двое отправятся в замок, чтобы принять его капитуляцию и на месте убедиться, восстановлены его укрепления или нет. Когда же назначенные люди подошли к крепости, гарнизон отка­зался удовлетворить их требования, и посланцы отметили, что ворота в стене были недавно отремонтированы. Поэтому были изданы приказы о том, чтобы строго охранять (главного обманщика), и теперь его сторо­жили в открытую и не допускали к султану. Ему сообщили: «Отсрочка закончилась; ты должен безоговорочно сдать крепость». Он еще раз по­пробовал воспользоваться их доверчивостью и увильнуть от прямого ответа, а затем отправил своего доверенного слугу к людям в замке, приказывая сдать город. Однако те самым категорическим образом отказались выполнить этот приказ. «Мы — слуги Магистра, — заявили они, — а не твои».[218] В замке выставили стражу, чтобы никто не мог ни войти в замок, ни выйти из него. В 18-й день жумада II христианин при­знал, что время отсрочки истекло, и сказал, что сам пойдет в замок и проследит, чтобы тот был сдан. Он сел на своего мула и пустился в путь в сопровождении нескольких наших офицеров. Приехав в аш-Шакйф, велел своим людям сдать замок, но получил отказ. Затем вышел священник, который поговорил с ним на их языке, и с этого момента люди в замке стали оказывать еще более решительное сопротивление. Было решено, что начальник велел священнику вдохновлять их в упорстве. Остаток дня он провел, рассылая сообщения людям в замке, а поскольку [149] те не обращали на них ни малейшего внимания, его доставили обратно в лагерь. В тот же вечер его отправили в замок Баниас[219], где должны были содержать как узника. Армия окружила аш-Шакиф и плотно осадила его. Повелитель замка оставался в Баниасе до 6-го дня месяца ражаб. Султан очень достойно обошелся с этим человеком, из-за которого он и его армия потеряли три месяца, когда они ничего не смогли сделать. Пленника доставили обратно в лагерь, и в ночь его прибытия в ход были пущены ужасные угрозы, чтобы заставить его подчиниться, но этого не случилось. На следующий день султан велел перенести его шатер на плато и поставить его в таком месте, откуда он мог бы видеть за­мок лучше, чем с предыдущего места, и куда не доходили накрывавшие равнину туманы, которые уже начинали сказываться на его здоровье. После всего этого нам сообщили, что франки Тира совместно с армией короля идут на ан-Навакйр, направляясь к Акре. Мы также узнали, что отряд франков высадился на берег близ Искандарии[220], где и укрепился, потеряв несколько человек в схватке с мусульманской пехотой. [150]

Глава 56

ВОЙНА У АКРЫ

Когда султан услышал, что франки идут на Акру[221], он сильно обеспокоился; однако он не стал торопить своего отбытия, поскольку маневр этот, скорее всего, был уловкой, призванной заставить его отойти от аш-Шакйфа. Поэтому он оставался на прежнем месте, ожидая развития событий. Вечером 12-го дня месяца ражаб (26 августа 1189 г.) гонец привез известие о том, что франки продолжают свой поход и только что сделали привал у 'Айн Бассы, выслав авангард в аз-Зиб[222]. Это известие показалось султану настолько серьезным, что он написал всем соседним правителям, веля им идти с войсками к тому месту, где стояла его армия. Почти тотчас же он направил им и другие, еще более срочные, чем предыдущие, письма, приказывая, чтобы обо­зы были отправлены этой же ночью. К утру следующего дня, 13-го дня месяца ражаб, султан уже был на пути в Акру, следуя по дороге через Тивериаду[223], потому что другой пригодной для прохождения армии до­роги в этом районе не было. Вместе с тем он велел небольшому отря­ду двинуться по Тибинской дороге, чтобы следить за передвижением неприятеля и через регулярные промежутки отсылать ему сведения об этом. Мы дошли до ал-Хулы[224] к полудню; там остановились на час, а затем вновь тронулись в путь и шли всю ночь. На следующее утро, в 14-й день месяца мы достигли населенного пункта под названием [151] Минйа[225]. Там мы узнали, что франки встали под Акрой в понедельник, в 13-й день месяца (27 августа). Султан выслал повелителя аш-Шакифа в Дамаск, сурово выбранив его за предательство. Затем, сопровождае­мый небольшим отрядом, он отправился в долину Саффурийа, чтобы встретить отряд, который двигался окружным путем по Тибинской до­роге с приказом ждать его здесь[226]. Султан отдал распоряжение о том, чтобы и обоз ожидал его в этом же месте. И продолжал ехать вперед до тех пор, пока в районе ал-Харрубы[227] не показался неприятель. Тогда он отправил к Акре один из отрядов, которому удалось пробраться в город незаметно для врага. Султан продолжал посылать отряды один за другим, до тех пор, пока в городе не оказалось полно воинов и всевоз­можных припасов. Затем он перегруппировал свое войско для ведения боевых действий, разделив его на правый фланг, центр и левый фланг, и выступил на ал-Харрубу, до которой добрался в 15-й день. Оттуда он проследовал к Талл Кисан[228], находящемуся у входа в долину Акры, и там его войска остановились в предписанном им порядке. Левый край левого фланга упирался в берег Нахр ал-Халв[229], а край правого фланга разбил лагерь рядом с холмом (талл) ал-'Айадийа[230].

Мусульманская армия окружила неприятеля с суши и заняла все дороги, которые вели к вражескому лагерю. И численность ее увели­чивалась благодаря подходу новых сил. Авангард всегда располагался поблизости от врагов, и лучники постоянно изводили их, осыпая стре­лами. Франки были блокированы на суше со всех сторон, и никто не мог к ним приблизиться, не будучи убитым или раненым. Свой лагерь они разбили с одной стороны Акры, и королевский шатер был поставлен на Талл ал-Мусаллийин[231], Холме Молящихся — холме, который поднима­ется неподалеку от городских ворот. У них было две тысячи конных и тридцать тысяч пеших воинов[232]. Я не встречал никого, кто приводил бы [152] меньшие данные относительно их численности, хотя, с другой стороны, многие полагали, что их было еще больше и что к ним постоянно прибывало подкрепление по воде. Между армией франков и нашим авангардом постоянно вспыхивали бои, так как они упрямо лезли на рожон. Мусульмане рвались идти вперед и атаковать врага, но султан сдерживал их. Из различных мусульманских областей продолжали прибывать новые силы, прибывали и эмиры из разных краев. Первым прибыл Музаффар ад-Дин, великий эмир, сын Зейн ад-Дина, а за ним прибыл ал-Малик ал-Музаффар, повелитель Хамы. В это время Хусам ад-Дин Сонкор ал-Ахлати умер от расстройства желудка. Его смерть повергла мусульман в великое горе, ибо человек этот отличался и храбростью, и набожностью.

Число франков возрастало до тех пор, пока их не оказалось доста­точно, чтобы блокировать город и не позволить никому ни входить, ни выходить из него. Акра была полностью окружена в четверг, последний день месяца ражаб (13 сентября 1189 г.).

Султан, понимая серьезность положения, был встревожен; он ста­рался изобрести способ прорваться через это кольцо, чтобы доставить в осажденный город продовольствие и подкрепление. Он призвал эми­ров и государственных советников на обсуждение своего плана, кото­рый заключался в том, чтобы взять врага в полное кольцо (как по суше, так и по морю, разорвав их осаду Акры). На совете было решено напасть на франков всеми нашими силами и одолеть их, чтобы расчистить проход. Утром в пятницу, в 1-й день месяца ша'бан 585 г. (14 сентября 1189 г.), султан привел свою армию в движение, она шла боевым поряд­ком, поделенная на правый фланг, левый фланг и центр. Приблизившись к неприятелю, войско яростно налетело на него. Атака началась после часа пятничной молитвы, чтобы нам помогли молитвенные обраще­ния мусульманан, совершающих пятничный намаз. Было предпринято несколько жесточайших атак, и битва с переменным успехом свиреп­ствовала до самой ночной темноты, которая заставила сражающихся прекратить бой. Обе стороны провели ночь в боевой готовности, и каждая армия ожидала нападения противника. [153]

Глава 57

МУСУЛЬМАНЕ ПРОРЫВАЮТСЯ К АКРЕ

Утром в субботу войска были приведены в боевую готовность, и султан направил отборный отряд на берег с северной стороны города. Вражеский стан до этого места не доходил, но незанятая территория удерживалась взводами легкой конницы. Наши воины ата­ковали и разгромили их, сразив великое множество врага. Те, кому уда­лось избежать смерти, кинулись к себе, и мусульмане преследовали их до самого лагеря. Так удалось открыть проход в город, и его стены были освобождены от ворот башни под названием Кал'ат ал-Малик[233] и до во­рот, перестроенных Каракушем и носящих его имя. Теперь, когда путь оказался свободен, поставщики провианта зашли в город со своими то­варами, и по одному человеку, мужчина или женщина, могли спокойно пройти в город, ибо мусульманский авангард стоял между дорогой и вражеским лагерем, полностью блокируя последний. В тот же день сул­тан отправился в Акру и поднялся на стену, откуда мог осмотреть вра­жеский лагерь, раскинувшийся у стен города. Мусульмане предавались ликованию, видя, что Аллах, пришел им на помощь.

Возглавляемый султаном гарнизон произвел вылазку, благодаря чему франки были со всех сторон окружены мусульманами. Маневр этот был произведен после полуденной молитвы. Затем мусульмане прекратили сражение, чтобы напоить лошадей и немного отдохнуть; разрешение выйти из боя они получили на условии, что вернутся и про­должат сражаться, как только немного отдохнут. Однако, поскольку времени у них было немного, а их одолевала усталость, в тот день они [154] на свои посты не вернулись, а улеглись спать, думая, что завтра, в воскресенье, набросятся на противника и дадут ему генеральное сражение. Франки оставались под защитой своего лагеря, и не было видно ни единого человека. Утром в воскресенье, в 3-й день месяца ша'бан (16 сентября 1189 г.), армия султана приготовилась к сражению и, окружив врага, приступила к штурму лагеря. Эмирам и большей части воинов было приказано спешиться, чтобы они могли бить франков даже внутри их шатров. Все было готово, когда некоторые эмиры посоветовали отло­жить полное наступление до утра понедельника, 4-го дня ша'бана, и перевести пехотинцев в Акру, чтобы те могли пойти в атаку вместе с гарнизоном города; в этом случае они ударили бы в тыл врагу, а му­сульмане, находившиеся за пределами города, сели бы на коней и обру­шились на лагерь со всех сторон одновременно.

Султан лично вел армию в бой и принимал активное участие в сра­жениях; он всегда был в гуще сражения. Воистину, в своей тревоге и желании помочь он был похож на мать, у которой похитили дитя. Один из его врачей рассказывал мне, что с пятницы до воскресенья он практически ничего не ел, до такой степени его мысли были заняты сражением. План атаки был реализован, но враг в лагере продолжал отчаянно сопротивляться. Сражение длилось до пятницы, 8-го дня ме­сяца ша'бан; это было подобно базару, где каждый продавал свою жизнь, стремясь извлечь величайшую выгоду (заслужить рай); это было подоб­но небу, проливающемуся дождем, каждая капля которого была головой предводителя или командира. [155]

Глава 58

АРМИЯ ОТХОДИТ К ХОЛМУ АЛ-'АЙАДИЙА

В 3-й день месяца ша'бан (21 сентября 1189 г.) вражеская пехота конница, развернувшись в цепь на вершине горы, покинули лагерь и медленно, без какой-либо спешки, двинулись в нашу сторону. Внутри образованного пехотой внешнего кольца, точно окру­женные стеной, они шли до тех пор, пока не достигли шатров нашего авангарда. Заметив неприятеля, мусульманские воины предупредили друг друга, тяжелая конница приготовилась к атаке, и султан восклик­нул: «Вперед, за Ислам!» Конные воины вскочили в седла, пехотинцы не менее ретиво рванулись в бой, причем молодые были исполнены та­кой же решимости, что и ветераны; все дружно налетели на врага и погнали его назад. Неверные сомкнули ряды, и начался ближний бой на мечах; те, кто в нем уцелел, получили ранения; те, кто был убит, остались лежать на земле; раненые спотыкались о мертвых, и каждый думал только о себе. Те враги, которым удалось уцелеть, бежали в свой лагерь и отсиживались там несколько дней. Воистину, они думали только о том, как избежать смерти и оградить себя от опасности.