Помоги проекту - поделись книгой:
Анатолий Томилин
Проект «Альфа К-2»
Часть первая
Есть ли в космосе, кроме нас, живое существо?
Есть.
Похоже ль на нас?
Не знаю.
Может быть, красивей, чем мы?
Может быть, на бизона похоже,
в то же время нежнее травы?
А быть может, похоже на блеск текучей воды?
Может, менее красиво, чем мы?
Например, похоже на муравья,
в то же время громаднее трактора.
А может быть, на скрип двери похоже?
Может быть, не красивей, чем мы, и не хуже,
Может быть, как две капли похоже на нас?..
Глава I
Последний сбор
— Молчанов, ты опять не слушаешь? Ну конечно, тебе не интересны «мелкие» дела отряда. Как всегда, мечтаешь о подвигах…
Чудесная картина, нарисованная воображением, съежилась и завяла, как лопнувший воздушный шарик. Перед глазами снова класс, вторая парта. Хорошо, что у окна. Уроки кончились, но председатель совета отряда Валерка Шустов сказал, что будет сбор. И вот уже тридцать минут тридцать учеников 6 «а» класса слушали нуднейшее повествование своего председателя о каких-то забытых всеми обязательствах, о том, что не сделано за год и что сделалось само собой.
Виктор Молчанов вздохнул и отвернулся к окну. На улице светило солнце. За пыльными стеклами класса в голых кустах акации изо всех сил орали воробьи. Плевать им, воробьям, было на невыполненные обязательства 6 «а» класса и на справедливый гнев председателя совета отряда… «Еще хорошо, — думал Виктор, у нас в классе Валерка в начальстве ходит, а была бы девчонка…»
Он подумал о том, почему это так случилось, что все командные пионерские должности постепенно во всей школе перешли к девчонкам, а мальчишки, большинство, вроде и не пионеры совсем.
— Ирка, — он толкнул локтем соседку, — Ирка, а что означает слово «ПИОНЕР», ты знаешь?..
Девочка кивнула. Не отрывая взгляда от задачи по алгебре, она проворно слазила в портфель и вынула записную книжечку;
— На, посмотри сам, там где-то записано.
Вот то, что ему нужно… Рамкой обведено:
ПИОНЕР — человек, одним из первых проникающий в новую, неисследованную область.
…Интересно!..
Валерка Шустов перешел к фактическим данным своего доклада: сколько проведено сборов, сколько заслушано отчетов, сколько собрано металлолома, сколько макулатуры, сколько… сколько… сколько…
Витька думал, глядя на книжечку: «Как бухгалтерский отчет читает…»
В этот момент в речи председателя снова прозвучала его фамилия. Виктор еще успел додумать мысль до конца, прежде чем включился во внешний мир. А мысль эта состояла вот в чем: «Кто же настоящий пионер? Космонавт — пионер космоса. Водолаз, шахтер, геолог. Вот целинники были пионерами. Тимур и его команда. Красные следопыты. Пионером быть интересно тогда, когда у каждого дело по душе, а не всем — одно и то же…»
Именно на этом месте цепь раздумий Витьки Молчанова прервалась. И как раз вовремя. Валерка говорил, глядя на него в упор:
— Между прочим, Молчанову следовало бы знать, что обязательства по сбору макулатуры класс не выполнил, можно сказать, именно из-за него! Из-за него и Вервина. Тоже, друзья называются, а как долг свой перед…
Виктор через плечо оглянулся на приятеля. Никола и ухом не вел. Он сидел через три парты на той же колонке и сосредоточенно играл в «крестики-нолики» со своим соседом. Витька зажмурился. Перед глазами вспыхнули и поплыли разноцветные круги, сквозь которые черными стрелами летели ядовитые слова председателя.
«Дезинтегрировать — разложить на мельчайшие частички, может, даже не атомы». Надо спросить у Николы… Он снова приоткрыл глаз и с надеждой покосился направо. Может, партию в «морской бой», хоть с Иркой?.. Опоздал. Прилежная Ира Пуговкина — отличница, которую посадили рядом с ним «для влияния», тщательно переписывала задание по алгебре в домашнюю тетрадь.
— Молчанов, может быть, ты скажешь нам все-таки, собираетесь вы с Вервиным выполнять свое обязательство по макулатуре? Весь класс ждет твоего ответа…
«Вот ведь привязался. Как репей… Класс ждет…» — Виктор еще раз покрутил головой. На последней парте, выпрямившись, сидела Ольга Ивановна. Поджав губы, она смотрела на него строгими темными глазами.
Час спустя, получив «боевое задание», два приятеля отправились его выполнять. По пути запасливый Никола стянул у восьмиклассников здоровенный мешок.
— Складывать будем, — кратко пояснил он другу.
Кто не знает, как происходит сбор макулатуры. С этажа на этаж, из одной парадной в другую. И всюду одно и то же: «Извините, пожалуйста, нет ли у вас ненужной бумаги, старых книг, газет или журналов. Мы поможем вам и все это унесем».
Но не так-то легко набить мешок бумажным хламом в конце учебного года. У всех пионеров кампания по выполнению этой задачи проходит в одно и то же время. Приходится изворачиваться.
Тактика была творением Николы. Войдя во двор очередного дома, он задирал голову и внимательно профессиональным взглядом осматривал этажи. Если окна чистые, приходилось начинать обход подъездов. Но если…
— Витька, смотри. Ремонт!
На третьем этаже два окна основательно заляпаны побелкой.
— Вижу, не слепой. Пошли!..
Дверь открыл высокий парень в джинсах, измазанных штукатуркой. Он не удивился.
— А-а-а, свободные охотники. Десять килограммов макулатуры на алтарь славы родимой школы?
— Восемнадцать, — буркнул Никола. Он был начисто лишен чувства юмора и воспринимал все слишком буквально.
— Что «восемнадцать»? — не понял парень.
Виктор вежливо пояснил:
— Он хочет сказать: восемнадцать килограммов. Ну, на «алтарь».
— Но, но, джентльмены! Жадность украшает, конечно. Но нельзя же все сразу. — И, переходя на деловой тон, парень добавляет: — Нет, восемнадцати не обещаю, но двенадцать — с гарантией.
Глаза Николы сверкнули. Он подтолкнул Виктора локтем. Удача! Вслед за парнем ребята вошли в свежеоклеенную комнату, на полу которой лежала груда сорванных обоев и старых газет в потеках известки и мела. Вся эта груда прикрывала солидную кучу мусора: штукатурки, кирпичного щебня от старой печки и прочего хлама. Парень царственно протянул руку.
— Десять ведер штукатурки во двор, и сокровища старика Кидда — ваши.
Не сговариваясь, мальчишки дружно повернули к выходу.
— Зря, ковбои. Пожалеете. Во-первых, конец года. Мертвый сезон. А во-вторых, обои — высший класс: тяжеленные, с клеем, со штукатуркой. Килограммов пятнадцать верных.
Он прекрасно представлял себе мальчишечью психологию и бил наверняка. Первым сдался Никола. Он молча повернулся и, нагнувшись, стал набивать мусором ведро. За ним возвратился Виктор. Парень деятельно помогал. Угольным совком подбирал штукатурку, насыпал в ведра; балагурил. Потом, похлопав ребят по спинам, проводил до лестницы.
— Счастливо, флибустьеры!
Внизу, на площадке первого этажа, возле самых дверей жилконторы Виктор поскользнулся и едва не вывалил содержимое своего ведра на площадку. Он принялся было собирать рассыпанное и вдруг выпрямился. На двери жилконторы висела табличка. Обыкновенная.
И эта обыкновенная табличка породила великолепную идею.
Жилконтора № 34 часы приема граждан:
Управхоз — 11.00–12.30.
Гл. инженер — 13.30–13.00.
Паспортистка — 9.00–11.00 и 18.00–19.30.
Виктор повернулся. За его спиной, держа обеими руками нагруженное доверху ведро, стоял Никола. За спиной Николы — пустая лестница. Было около четырех часов. Время, когда рабочий люд только начинает поглядывать на циферблаты, а хозяйки полным ходом колдуют у газовых плит, подгоняя обед. Все заняты. Витька подмигнул. Никола понял… Тихо-тихо высыпал свое ведро у порога жилконторы и подождал товарища.
Следующий рейс прошел не менее успешно. Куча росла. Третья пара ведер, четвертая и пятая опорожнены с тем же успехом. Парень в джинсах аккуратно увязал обои в один пакет и спрятал в мешок.
— Прошу, кабальерос. Заработанное всегда лучше поданного из милости. Грядите с миром…
Его глаза смеялись.
— Вообще-то нехорошо. Как ты думаешь, влетит ему? А?
Никола тащил мешок не оглядываясь. Ему были чужды сомнения.
— Ничего, пускай не эксплуатирует маленьких. Тоже, акула капитализма нашлась.
Теперь они ходили на промысел по одиночке. Оставляли мешок во дворе, скрыв его от бдительных дворничьих глаз, и ныряли в подъезды. После долгого блуждания в недрах большого серого дома, когда Никола начал уже сердиться, Виктору повезло. Он вышел улыбаясь, гордо прижимая к груди громадную кипу пожелтевших газет, старых журналов и просто исписанной бумаги.
— Видел? Килограммов пять…
— А ты бы еще подольше ходил.
— Да, думаешь, легко было? Все нет, нет, а потом… — Он тщательно уминал добычу в мешок, раскрытый Николой. — Потом мне дверь такая «правильная» девочка открывает, вроде Гюль нашей пополам с Валеркой: «Мальчик, — говорит, нам самим собирать нужно. Конечно, у нас лентяев нет и мы уже выполнили норму. Но я коплю на будущий год». Видал жилу? Ну, я хотел ей за «лентяев» дать…
Витька заторопился, заметив, что при этих словах Никола нахмурился.
— Да нет, ты не подумай, ясно — девчонка. Я потому сразу и решил на дипломатию перейти. Вежливо так говорю, даже кланяюсь: «Извините, дескать, сударыня, не по адресу попал. У таких „запасливых“ снега зимой не выпросишь. Зато на сборе, наверное, больше всех кричите: „Мы, мы помогать друг другу обязаны“.» И поворачиваюсь, вроде уходить. Она, конечно: «Стой, — говорит, это почему ты так считаешь, что снега?.. А ну подожди». Я, понятно, жду, я не гордый. И вот она притаскивает две кипы. Одна приготовлена совсем, даже перевязана. А другую, видать, только что нагребла. «Вот, — говорит, — бери все, мне ни капельки не жалко». Ну я, конечно, взял… Здорово, а?..
— Трепло ты, Витька. Любишь поговорить.
Виктор надулся. Он считал, что такой подвиг заслуживал похвалы, но дождаться этого от Николы…
— Ладно, в общем-то, ты, конечно, молодец. Смотри, какой мешок теперь тяжелый.
Ох и хитрый парень этот Никола! Сам молчит, а сам хитрый, как змий. Повеселевшие ребята бегали теперь по этажам уже больше из спортивного интереса. План был наверняка выполнен. И, как всегда бывает в таких случаях, начали сыпаться удачи. В том же доме, в другом только подъезде, они без особого труда «раскололи» чью-то бабушку на великолепную коробку из-под телевизора. А потом добрая женщина с ребенком надавала им массу мелких, смятых, исписанных бумажек. В квартире «профессора», так Никола назвал высокого старика с седыми усами, удалось подцепить сетку с бумажным мусором, приготовленную для дворника.
Умяв трофеи, Никола с размаху сел на мешок, похожий на горб пообедавшего верблюда.
— Знаешь, хватит. Всего не соберешь.
— Но ведь еще есть место?
— Ну и что, а в наш дом зайти надо?
Но в собственном доме бумаги не оказалось. Тогда возле старого каретника Никола поймал кота. И для веса его тоже сунули в просторный мешок. Но кот попался вредный. Он не хотел тихо служить делу славы шестого «а» и орал, как пароходная сирена. Старуха Иванихина, хозяйка кота, жившая на первом этаже, вылетела как метеор.
— Это что еще за…
Впрочем, эта история к сути повествования не относится. Кота пришлось освободить. А когда, записав в толстую тетрадь домовых происшествий фамилии и пообещав вызвать родителей, управхоз отпустил мальчишек, времени оставалось только на то, чтобы прямым ходом бежать в школу.
В классе на полу грудой лежала макулатура. Вокруг нее прыгал голодный и потому злющий председатель совета отряда Валерка Шустов с записной книжечкой в руках. Завидев приятелей, он закричал:
— Ну конечно, я так и знал! Молчанов с Вервиным самые последние. Хорошо, что хоть вообще пришли, а то я без обеда до завтрашнего дня мог бы, наверное, ждать.
— Ну и не помер бы, — буркнул Никола, проталкивая пузатый мешок в двери класса.
— Ого, это столько насобирали? — К Валерке вернулось хорошее настроение. — Ну, давайте перевязывайте в кипы и — свободны.
Перевязывать, снова возиться с пыльной и грязной бумагой… Витька попытался увильнуть.
— А ты сам не можешь, что ли? Мы собрали, а ты перевязывай.
— А то, что мне еще завхозу дяде Васе все сдавать — не считается? Да?..
Спор грозил затянуться. Никола взял мешок за углы и, поднатужась, вытряхнул бумажный ворох в общую кучу.
— Давай веревки.
Надо сказать, что если поиски и сбор макулатуры еще могут представлять собой какой-то интерес, то сортировка и перевязывание старой бумаги в кипы к любознательности не располагают. И вы можете себе представить, как удивился Виктор, когда, откинув к стенке очередной пакет, увидел Николу, неподвижно стоящим на четвереньках и внимательно читающим что-то среди принесенного мусора.
— Ты чего нашел?
— Тс-с-с! — Никола страшно завертел глазами и, прижав грязный палец к губам, стал запихивать какой-то мусор под рубаху. — Тихо!
Но предупреждение опоздало. Подскочил Шустов.
— Ты чего прячешь, Вервин?
— Ничего.
Валерка заколебался. Если Вервин что-то сунул за пазуху, значит, нашел стоящее. И это интересное он вытащил из классной макулатуры. Но что принадлежало классу, то, по твердому убеждению Валерки Шустова, принадлежало в первую очередь ему. Однако у Вервина не отнимешь, особенно когда рядом Молчанов. А рядом они были всегда. И вдруг краем уха он услышал в коридоре твердые шаги Ольги Ивановны.
— А ну, стой!
Поделиться книгой: