Люгер [СИ]

Тот, с ненавистью буравя меня взглядом, кивнул.

— Это хорошо!

Я убрал пистолет от его головы, но не спешил прятать оружие в кобуру, наоборот, держал так, в любую секунду готов открыть огонь.

Водила, срываясь на мат, докладывал в общий о том, что произошло. В его интерпретации история с дракой звучала довольно коротко, но очень емко: «Гранит, эти мудаки ебнулись!».

Каспер не сделал попытки потянуться за оружием, вполне возможно этого и ждал крестный, чтобы пристрелить того со спокойно совестью, а лишь сплюнул кровавую слюну, вытер губы тыльной стороной ладони:

— Запомни, Каспер, мы не закончили, — опять влез Третьяк. Вот что неймется товарищу?

— Запомню, я хорошо это запомню! — тот смерил крестного злым и каким-то мечтательным взглядом. С другой стороны все ясно, врагами стали настоящими, и в случае чего тот же Каспер в спину выстрелит Третьяку. Про последнего не знаю, непонятно до сих пор, что за игры он затеял и для чего. Когда же неясна конечная или промежуточная цель действий другого человека — ошибиться легче легкого.

— И правильно! Хоронить мужика ты тоже будешь. И еще примета есть, кто обидит свежака, тот долго не проживет. Вот и посмотрим, как она действуют или нет, суеверия это или же Законы нашего существования, — крестный победно осклабился.

— Ты бы пасть захлопнул, а?! — начал снова заводиться Каспер, но видимо отметив, что силы неравны, замолчал. Впрочем, Третьяк тоже не сказал больше ничего.

Убитый же смотрел на меня снизу вверх широко раскрытыми глазами, в которых до сих пор читалось изумление. Я закрыл их, присев рядом с мертвецом на корточки. Походя отметил, что мои сумки с хабаром, итак чистотой не блиставшие теперь еще и изгвазданы в крови.

Не знаю почему, но рассматривая неандертальца, меня проняло до печенок. И дело не в самом факте наличия трупа, которых я видел предостаточно, и, похоже, еще насмотрюсь, если сам не погибну. Дело в глупости этой смерти. На ровном месте, даже не от тварей, не от бандитской пули, а попав под случайный, заведомо дружественный огонь. Живешь так, живешь, из такого вроде бы дерьма выпутался, планы какие-то начал строить — два выстрела из-за двух строго по водителю «мудаков» и такого же дебильного спора из-за невнятного «скреббера», и точка. Жирная, сука, такая точка. Во всем! Нет больше ничего, и ничего не будет. Здоровый мужик, мощный, спокойный, да на нем пахать можно было, сейчас остывал.

— Люгер, за мной! Люгер?! Ты чего завис, — рывок Третьяка за плечо, привел в чувство, — Давай, давай, не морозься! И ты тоже, — почти с ненавистью обернулся к Касперу, на роже которого сейчас читалось огромное желание убивать. Он шумно через нос выдохнул, хотел что-то сказать, но затем нацепил вечную уже наглую улыбочку на лицо.

Массивная стальная дверь десантного отсека медленно опустилась вниз.

Относительно команд, отдаваемых водителям, их построениям и действиям на случай какой-либо угрозы, меня никто не просвещал, впрочем, весь инструктаж, по большому счету заключался в простом — «делать, что скажет Третьяк или кто-то из других рейдеров-старичков». И чем больше я смотрел на эту банду, тем больше понимал, что несмотря на наличие какой-то даже субординации в отряде, отменной личной боевой выучке практически всех рейдеров, огромном опыте выживания в Улье, на воинское подразделение они не тянули от слова совсем. Сбитая в кучу, пусть и не баранов, но разношерстная компания, на мой взгляд, только чудом оставалась в живых. Может это командир так всех расслабил, так как мелькало в разговорах о какой-то его личной трагедии, а, может, всегда так себя вели — просто везло. Дары, помноженные на Удачу, привели к тому, что на них только полагались и на остальное внимания не обращали. Второй уже прокол реальный. Первый с засадой, а здесь на ровном месте потеряли человека. И отношение к ЧП примерно, как в известной поговорке — умер Максим и хер бы с ним.

Построение «Орда» оказалось незатейливым, но, похоже, испытанным не раз. БТР с Дохлером, который уже колдовал на крыше, находился в центре, а его окружала техника так, чтобы в случае чего рассыпаться в разные стороны не мешая друг другу, при этом имея возможность вести по секторам огонь из орудийных башен боевой техники. Я так понимал, что все дело в даре рейдера, который мог ставить завесу невидимости или еще чего. Судя по разговорам, когда работал Дохлер, зараженные не видели предмет вожделения — вкусное и еще живое мясо. Но его умение ограничивалось куполом радиусом тридцать метров. Сам эффект наблюдать еще не доводилось. Был и нюанс, на момент применения дара, те зараженные, которые оказывались внутри прикрываемого пространства, вполне все видели, чуяли и вели себя соответственно.

Сейчас несмотря на общие пухлые формы и обычную несерьезность, в облике Дохлера нет-нет и проглядывал хищный зверь, готовый к прыжку. Подобрался, собрался. Рядом уже находилась неразлучная парочка — Москвич и Каштан, которые с оружием наизготовку наблюдали за окрестностями.

— За мной, — снова скомандовал Третьяк и полез по металлической лестнице на крышу нашего «Тайфуна». Здесь, упав на живот, присмотрелся куда-то вдаль. Я последовал его примеру, а рядом со мной бухнулся Каспер, видимо не очень удачно, так как сдавленно выругался.

С крыши было видно, что недалеко позади, ощетинившейся и сбившейся в боевое построение колонны, рядом с обочиной валялось две туши зараженных. Или матерые кусачи, или руберы. Видимо их из КПВТ и ПКТ достали. Не зря же они грохали.

— Вон! Туда смотри! — коротко бросил крестный и ткнул пальцем в сторону, куда требовалось.

— Твою мать, орда, — сразу же оценил обстановку Каспер. Затем достал из подсумка бинокль всмотрелся.

В полутора километрах впереди, какая-то темная масса медленно ползла по полю. Сначала я не понял, что же вижу на самом деле, а когда мозг обработал информацию, то холодок пронесся от позвоночника к затылку. Чернота, которая расползалась по земле, оказалась ничем иным, как тысячами, а может десятками тысяч зараженных. Тоже достал бинокль.

Мда, кого здесь только не было, начиная от еле-еле бредущих пустышей и заканчивая огромными монстрами, которые были всей элите элита. В высоту не менее четырех-пяти метров, горилообразные, покрытые костяной броней, шипами, часто имели ассиметрично развитое тело, и хоть мелких деталей разглядеть не удавалось, но мороз по коже шел знатный. Эти твари смотрелись волкодавами, которые вдруг удивительным образом оказались в своре болонок или пикенесов, хотя часто встречались и экземпляры двух и трехметровой высоты, но от них не шел такой аура зловещей силы. Делалось не просто страшно, а жутко, до шевелящихся на затылке волос, и мороза по позвоночнику, тем более мне уже довелось видеть, пусть и меньших их собратьев в действии.

— Заметят, нам хана, — констатировал Третьяк, и опять зло посмотрел на Каспера, будто во всем был виноват именно он.

— Да, что ты на меня все пялишься, это, твою мать, всего лишь совпадение, — зло отчего-то шепотом сказал тот, хотя в глазах уже была видна растерянность.

— Посмотрим, не сдохнешь, из-за свежака в течение недели, сам так и скажу. Но сейчас, — крестный ухмыльнулся, — Я готов поспорить с Люгером, на черную жемчужину, что ты не протянешь и двух суток. Забьемся? — посмотрел он на меня.

— Я пас, — отрицательно мотнул головой.

— Вот видишь, Каспер, язык кого-то до Киева доводит, а тебя до могилы. И да, держись подальше от нас с Люгером. Желательно от всех подальше. Не хочется по твоей милости под молотки попасть.

У меня складывалось ощущение, что Третьяк не шутил, он действительно похоронил Каспера. Вот он вроде бы живой, относительно целый, бодрый, и ничего выходящего за рамки обычной их рейдерской жизни не произошло, но после слов крестного на лице рейдера промелькнула какая-то обреченность, сам же он нет-нет и посмотривал затравленно.

А твари тем временем все брели и брели. Шли они медленно, видимо приноравливаясь под пустышей. Вообще, зачем они им нужны? Толк, как от боевых единиц практически нулевой. Но в количественном соотношении их было в разы больше, чем тех же жрачей. Или твари никуда не торопятся? Этот вопрос и озвучил Третьяку, когда тишина стала совсем зловещей. Не люблю такие моменты, хоть и не барышня, но на нервы давит.

— Так это же их провиант. Ну, типа консервы. Где на всю эту прорву жратвы набрать? А путешествуют они порой не по одной сотне кэмэ. Вот и получается, что собирают по окрестностям всех пустышей и двигают. Проголодались, заточили парочку, ну или пару десятков. Сожрали всех, а дальше вверх по списку, по пищевой цепочке. В конце останется только один, — и заржал. Надо же, хоть кому-то весело.

Я вновь посмотрел на Каспера, тот прилип к биноклю, двигал зачем-то челюстями, а на лбу выступил обильный пот. И от бывшего боевого задора не осталось следа.

— Никогда такую огромную стаю не видел, — прокомментировал он, обращаясь ко мне, — Позавчера тоже чуть не нарвался, но там всего штук сто было.

Третьяк только зло хмыкнул на эту реплику.

Глава 2. Знаки

Похоронный ритуал в Улье малознакомых людей сводился к простому действию — вытащили тело из машины, положили на обочине. Все. Особо циничным, на мой взгляд, смотрелись действия Каспера, который предварительно снял с мужчины пиджак, и затер им кое-как с разводами лужи крови. Затем без всякого пиетета, довольно небрежно, набросил его на лицо покойника. Постояв рядом несколько секунд, вновь залез в «Тайфун», вернувшись с колуном, вложил его в руку трупа.

— Чисто викинг, может и пригодится, кто знает, какие там Твари, — вроде бы сказал серьезно, но в глазах так и плясали веселые огоньки, я бы даже сказал с толикой безумия, — Извини, мужик, не хотел. Честно… Но, видимо, судьба у тебя такая.

Попрощался вроде бы. Вот так. И никаких заламываний рук, плача или чувства безмерной вины. Умер Максим и хрен бы с ним.

— Так и оставим? — кивнул на труп, обращаясь к Третьяку. Хотелось услышать, внятный и исчерпывающий ответ на вопрос: зачем зареженных прикармливать?

— А что с ним сделаешь-то? Закапывать — бестолку! Глубоко — времени нет, да и кому это надо? Всех не закопаешь. Неглубоко или землей присыпать, так учуют и разроют даже пустыши. Смысла нет, короче. Кластер здесь стандартный, если долежит до перезагрузки, то исчезнет, как и не было.

Я закурил. По-прежнему стояли на месте. Растянувшаяся орда продолжала двигаться куда-то на юго-восток. Наблюдать за ней всем уже изрядно надоело. Интересно только первые десять — пятнадцать минут. Высшие зараженные, хотя тут уместней будет суперэлитники, были в авангарде и уже скрылись из вида за редким пролеском, который клином врезался в пшеничное поле. Низшие же продолжали брести. В хвосте этого сборища, словно погонщики стада, находились хоть и жемчужники, но по сравнению с первыми, пока еще только вступившие на путь превращения из очень опасных тварей, в мегасуперопасных. Эта чернеющая на золотом фоне пшеничного поля масса перемещалась довольно медленно, все же пустыши — это не спринтеры. Но в целом, Гранит уже дал отбой тревоги, точнее, снизил уровень угрозы с красной до желтой. И лишь один Дохлер работал, оставаясь на башне БТРа, продолжая прикрывать нашу разношерстную компанию от взглядов мертвецов.

Третьяк с сумрачным видом достал остатки жвачки из подсумка, сплюнул, и с явным сожалением, что больше нет, зажевал всего одну подушечку. По мертвому новичку же сейчас горевала только девушка. Крестный держался в стороне, демонстративно не замечая своего недавнего противника — Каспера, тот отвечал тем же. К трупу подошел Гранит, присел на корточки, приподнял пиджак, долго зачем-то всматривался в обескровленное и от этого очень бледное лицо, вновь прикрыл его. Но сделал это не так, как пусть и случайный, но убийца, а бережно, аккуратно. Мазнул злым взглядом по Третьяку. Даже не злым, а ненавидящим люто, безмерно. Это я отчетливо отметил. Короткий миг, доля секунды, и вновь маска без толики эмоций. Надо же, вроде бы пистолет не крестного выстрелил.

Собрав вокруг себя всех участников действа в «Тайфуне», Гранит приказал доложить о деталях происшествия. Внимательно выслушал короткую сбивчивую речь водителя, затем спокойный в нескольких фразах рассказ Третьяка, мой доклад и Каспера:

— Мля буду, Гранит, не хотел я! Как-то получилось так… Не повезло, считай просто свежаку…

Командир только ругнулся сквозь зубы.

— Как дети! Еще подобное и лично каждого грохну. А ты, Третьяк, зачем там назначен? — задал вроде риторический вопрос, но тот, кому он предназначался, уже направлялся к стоящей рядом с убитым девушке. За ним разошлись водитель и Каспер, каждый занялся своим делом. Гранит вновь не смог совладать со своими эмоциями, лицо обезобразила злобная гримаса, смотрел он понятно куда. Странно, неужели винит во всем крестного? Или это у них такие личные отношения? Тогда зачем брать в отряд, того, кого терпеть не можешь? И это взаимно? Возможный дружественный выстрел со спины бодрит? С другой стороны, с умением просчитывать на раз собеседников, улавливать их эмоциональный фон, различать правду от лжи Третьяк мог бы и не допустить свары, а уж тем более не принимать в ней самого непосредственного участия. Хотя тоже всегда надо брать в расчет и то, что человек существо иррациональное, здравый смысл имеется у большинства, но часто все заслоняют эмоции. Мог им поддаться крестный? Да, легко, он ведь тоже порох, только спичку поднеси! Вывести же из себя можно любого человека разумного. Был и другой довольно неприглядный момент в данной истории. Может он специально на это Каспера подбивал? Смысл? В чем его выгода от смерти пусть и случайного «свежака»? Дорогу он точно не успел Третьяку перейти. Негде было. В качестве подставы рейдера тоже такой момент не играет: никто не кидался с обвинениями на Каспера, не грозил кулаком, не плевал в спину. «Делать вам нечего. Чего с Третьяком сцепились?» — вот вся реакция широкой общественности, выраженная словами Москвича. Сам виновник трагедии тоже особых чувств не испытывал, душевными страданиями не терзался. Обычный его день в Улье.

Опять разыгралась моя паранойя. Боюсь я, кроме того дерьма, в которое уже влип, оказаться еще и вовлеченным в чью-то гнилую игру, а без досконального знания местных раскладов — это раз плюнуть. Не люблю быть пешкой. С другой стороны, а кто любит? И кто кого спрашивает? И ведь посмотришь на крестного — ну, просто образец честного рейдера, живет по понятиям, точнее, по неписанным законам и уложениям Улья, прямой, как рельс, целеустремленный, словно гвоздь на двести. Вот только у меня такой аспект вызывает еще больше разных мыслей, не скажу, что хороших, как и возможных комбинаций. Но это мысли, они могут быть далеки от реальности. Достал еще одну сигарету.

— Приглянулся, видимо, ты Третьяку, — сказал сквозь зубы неожиданно Гранит, после обоюдного минутного молчания.

— Да? — дежурно переспросил я.

— Сто процентов. Ты ведь его третий крестник за всю жизнь в Улье, а он здесь ой как давно, и вот что я тебе скажу, Люгер, — командир поиграл желваками, словно желая выплюнуть, какую-то истину, я приготовился, но тот неожиданно закончил, — Нормально действуешь, вот что! Так и продолжай. И за нами не заржавеет.

И ведь явно хотел сказать что-то совсем другое, но передумал в последний момент. А может тоже специальные недомолвки, чтобы рознь посеять между мной и крестным? Отношения у них, как говорится, сложные. Вот теперь думай и гадай. Ладно, черт с ним, на заметку возьму. Там видно будет, тем более один интересный нюанс он все же выложил. Пока начальство не придумало еще что-то, поспешил уйти к уже родному «Тайфуну».

Солнце уже хорошо припекало, воздух прогрелся, стал теплым, легкий ветер же был наоборот чуть прохладный, бодрящий. Свежий, свежий. Вдыхаешь полной грудью, несмотря на сигарету, и все запахи чувствуешь. Люблю такую погоду, а вот мороз ненавижу, снег также, а от поздней осенней хмари, вечной слякоти и вечного же холода, меня вгоняет в депрессию, густо замешанную на злобе, — везет же неграм!

Возле мертвого неандертальца так и продолжала стоять девушка, рядом с ней находился Третьяк. Она беззвучно всхлипывала, отчего худые плечи вздрагивали, кусала бледные, чуть припухшие губы. Крестный, будто решившись, сделал небольшой шаг, приобняв скорбящую, прижал к себе. Та уткнулась лицом в его широкую грудь. На мой циничный взгляд, эти слезы проливались по убитому лишь отчасти. Любовь? Вряд ли. За сутки, да в компании. Хотя может они до встречи с Каспером успели победовать? Скорее всего, это был плач по своей прошлой жизни, по своей разрушенной в один миг судьбе, когда густой туман, противно воняющий химией и щиплющий язык, будто на него плеснули муравьиной кислоты, неожиданно засвидетельствовал перенос в мир Стикса.

И меня тоже ведь проняло поначалу, но не из-за смерти свежего жителя Улья, а скорее от какого-то осознания, что наше бытие бренно, оно настолько зависит от ветреной удачи, что даже легкое дуновение может привести к смерти. Вроде бы произносишь при случае подобные фразы дежурно, смысл их понятен, ясен, но веры в сказанное нет, что ли. Даже не так, некого осознания истинности. Явление понимания некоторых жизненных смыслов носило характер временный, сейчас мне был глубоко безразличен и незнакомый мужик, и его глупая смерть. Больше занимал вопрос, долго ли мы еще здесь торчать будем и хозяйственные мысли, что надо бы раздобыть поджопник. Несмотря на отличную погоду, земля еще не прогрелась. И словно услышав мою мысленную ругань, в наушнике в общем канале раздался голос Гранита:

— Через десять минут выдвигаемся!

Но, как обычно, Улей внес свои коррективы. На расстоянии около километра по направлению нашего движения было пересечение главной дороги с проселочной. Неожиданно откуда-то возле него оказались два супермегаэлитных монстра. Как они там очутились — со мной никто не поделился, а начало действа я просмотрел. Мы вновь оказались на крыше «Тайфуна». Хвост орды же уже исчез, потерялся где-то в полях и просторах. Только две твари возле знака «Главная дорога» принюхивались, осматривались. Поведение их напоминало обеспокоенность животных. Ходили кругами.

— Че им там надо? — сплюнул в сторону Каспер, — Вымахали с елку, один черт, мозгов с гулькин нос. Я вот, что думаю…

Неожиданно заговорила на общем канале рация голосом Дохлера, в котором сквозили нервные и отчаянные нотки:

— Гранит, гасите их! Я не продержусь! Не смогу! Мощные твари!

— Дохлер! Держись, твою мать, — сразу же ответил Гранит.

— Что Дохлер?! Гасите их, я сказал! Или все ляжем, с гарантий!

Рядом зло ухмыльнулся Третьяк, посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Каспера, лицо которого вдруг сделалось бледным-пребледным. Руки стискивали на автомат, сам же рейдер внимательно всматривался в бинокль на замерших возле знака жемчужников:

— Молись, Каспер, Улей весточку тебе персональную передает. Свежаков обижать нельзя!

Вот зачем еще нагнетать?

И тут же резко долбануло по ушам, первый раз, через долю секунды второй. Из транспортно-пусковых контейнеров рвануло пламя, а «Бумеранг» качнулся на огромных колесах. 152-мм ракеты с боевой частью в семь килограмм, способные превратить самый современный танк в кучу дымящегося металлолома, неслись по спиралям, оставляя за собой шлейф, на встречу с мутировавшей плотью. Достигли целей они фактически одновременно. Рвануло. Пламя, дым. Что там происходило непонятно.

— Один погас! Долбите по второму! Тальк, по второму! Который на полтора! — заорал Дохлер, а в наушнике была тишина, зато я его отлично слышал. Похоже, как я и подозревал, особо секретные или необходимые переговоры происходили на других каналах. До рядовых залетных бойцов вроде меня полная информация о действиях отряда была недоступна. Еще одна зарубка. И сколько их уже?

И тут же несколько раз грохнула тридцатимиллиметровая пушка БТРа, подтверждая мою догадку. Две или три секунды тишины, может пять, и радостное Дохлера:

— Готов, готов!

Вновь стало тихо-тихо. Все замерли, я обернулся. Видящий уселся на башню, и сейчас рылся в подсумке. Достал небольшую фляжку, блеснувшую серебром, и, поморщившись, будто от выпитой водки, еще до первого глотка, глубоко вздохнув, приложился к ней.

— Теперь дружно молимся, если твари развернутся или припрется еще с десяток подобных — нам хана. Дохлер сдулся. Считай, на последних моментах на полную выложился, — прокомментировал ситуацию Третьяк.

— Сколько у него откат? — не отрываясь от рассматривания в бинокль, спросил Каспер.

— Часа три-четыре, если с допингом. Поэтому сейчас будем переть напролом, остальных использовать бесполезно. Слабо и недалеко светят, — отчего-то вдруг разоткровенничался крестный.

Рейдер, не ожидавший такого полного ответа, обернулся и недоуменно воззрился на Третьяка, тот хмыкнул:

— Что пялишься? Я просто уверен, что ты сегодняшний день не переживешь, а Люгер, он — свой. Ему это знать можно и нужно.

Во как… Я уже свой. И это пугало.

И тут же команда: «по машинам». Рванули без остановок, преодолев расстояние до убитых элитников. Команды покидать автомобили не было, да и двигатели никто не глушил, поэтому я перебрался на пассажирское сиденье рядом с водителем. Обзор отсюда был лучше, нежели задирать голову и смотреть через весь салон. Возле груд мяса, раньше способных совершать чудеса на ниве убийства человека разумного, копошились Москвич и Каштан, выглядевшие по сравнению с тушами, нет, ни лилипутами, но карликами точно. Занимались они потрошением споровых мешков тварей. Знак, привлекший внимание жемчужников, был вполне обычным — «главная дорога», если бы не одно но, в ромб был вписан квадрат, намалеванный настолько густой и черной краской, что, казалось, будто он поглощал солнечные лучи.

— Это что за народное творчество? — ткнул я, вроде бы получилось сказать даже чуть весело, а у самого на душе кошки заскребли, и противно так, как гвоздями по стеклу.

— Где? — водитель с процесса работы других, перевел взгляд на знак.

— Да, вон же, — и как его можно не увидеть?

— Знак как знак, — тот пожал плечами, — Главная дорога, с той стороны уступи. Чего не так-то? Ну, погнуло чуть-чуть взрывной волной.

— А на знаке ничего не видишь? — подозрительно спросил я.

— Говорю же, обычный знак, что ты там увидел? Ну, краска облупилась немного, дак не мудрено, считай 9М133 это тебе не шуточки. Вообще, удивительно, что не снесло к чертям.

— Элита возле него нюхалась. Вот и думаю, чего она, — поспешил сдать назад я.

— Жемчужники творят, что хотят, а у этих чуйка похоже сработала, нас засечь пытались, — сзади подобрался Каспер, — Один раз, я наблюдал картину, в Семь-Семь кстати, ты же оттуда, так тварь чисто вроде человека, где-то плакат раздобыла, уселась возле фонтана и вроде, как читает, даже морду сделала умную. Очков только не хватало, а так вылитый профессор, — рейдер хохотнул, потом помрачнел, — Почти сутки из этого грамотея на крыше провел.

— А знак? — уже у него спросил я.

— Что знак?

— Ты никаких черных пятен на нем не видишь? — решил приоткрыть карты.

— Неа, — отрицательно мотнул тот головой, — Знак. Обычный. Вон с той стороны чуть краска обгорела. Ну да, чернота немного. Побило камнями и прочей дрянью… А когда элитники возле него кружили — новый был считай, даже краска не облупилась. Кластер недавно перезагрузился, по ходу. Тут дело не в знаке, Люгер, а в том, что они похоже почувствовали как-то Дохлера, вот и пытались вычислить.

По-пионерски честно ответил тот, подозревая видимо, что я пытаюсь найти зацепку, почему жемчужники именно возле знака крутиились.

— Что за черное пятно и где? — тут же влез водитель.

— Да, вон, Каспер, говорит — обгорело от взрыва чуть-чуть, — соврал я, так как явственно и прямо здесь и сейчас видел черный квадрат на знаке, который был четко вписан в ромб «главной дороги», не заметить его мог только слепой. И тут возникает несколько версий: либо меня разыгрывают, но оба рейдера сразу, и не договариваясь друг с другом? Что-то не похоже. Или же у меня начались галлюцинации. Однако больше я ничего из удивительного не видел, абсолютно та же картинка, что и у остальных. Мда. И что вот делать? И жутко сделалось.

— А-ааа, — многозначительно протянул тот, — Так сразу и не заметишь.

У меня же вновь возник вопрос о происходящем. Что за хрень я вижу, и слова того же Бармалея: «Поймет знаки, будет жить долго» как-то так он сформулировал или «знаки подскажут»? Диктофон, мне нужен, чертов диктофон, и запись всего и везде. Практически всегда в той жизни с собой таскал, часто разговоры, прослушанные после, несли в себе информацию, которая ускользала от внимания во время беседы, что позволяло в итоге принимать наиболее верное решение. Вообще, непонятно, по какому-такому наитию, я нацепил бандитский амулет на шею? После разговора с Третьяком, он ничего не упоминал про медальон — это помню точно. Тогда достал его из подсумка задумавшись, повертел в руках, отметил только изменения температуры, когда берешь в руки или когда особо острый момент, но с последним может и мое воображение разыгрывалось. В потеплении же какого-либо непонятного предмета, после жемчуга, я не видел ничего странного. Может быть амулет-квадртат, вообще, из материала, из которого и потроха зараженных, изготовлен? И как понять непонятную хрень на каком-то знаке, который ты видишь после того, когда все свершилось? Кругом мозголомство, но такое жуткое, лед в от копчика и до затылка.

А, вообще, сегодня увидев многое, особенно Орду, стало становиться понятным, почему такие расценки за работу водителей и привлекаемых, вроде меня рейдеров. Да, действительно, не каждый согласится, даже за хороший хабар, так рисковать. Как там? «Не все так однозначно»? Если у матерых жителей Улья пот градом, не только от усилий применения даров, но и просто от страха, как у того же Каспера, то тут даже не стоит говорить, что будет с новичками. Поэтому один вопрос или опасение, что наобещают рейдеры горы, а потом, как отпадет надобность, пулю в затылок и прикопают, точнее на обочине бросят, почти снялся.

— Сейчас мы куда? — задал, обернувшись, я вопрос Третьяку, который что-то рассказывал девушке.

— Уже недалеко, километров сорок еще пилить, там грузим защищенную электронику по заказу наших армейцев, берем одеждку для себя, кому надо и напрямую к Северо-Восточному форпосту. Конечно, если все нормально пройдет. Но я так не думаю, — многозначительно посмотрел тот, на делающего вид, что дремлет Каспера, — Кстати, девушка выбрала себе имя — теперь зовут ее Ирией!

— Приятно познакомится, Люгер, — ответил я, улыбнувшись.

Тронулись. Вновь погрузился в мысли. Одолевали. И были какими-то безрадостными. Как говорится, куда взгляд ни кинь, всюду клин. Чертов черный квадрат заставил вновь вспомнить пророчества психа. Но кроме этой невнятицы, существовала и настоящая проблема, проблема, которая без всякой прочей мистики может стать решающей в обрыве моей линии жизни. Так, по словам Каспера, крестовики ищут самых результативных ловцов жемчуга, Цемент со своим походом к шлюхам с чемоданом потрохов высших зараженных, похоже, засветился. Дальше… А вот что дальше? Дальше, как крестовики смогли точно вычислить место, где орудовал тот, играя в зомби-ферму? Тоже проболтался? Или прошлись широким бреднем по местам возможного использования их наработок? Вопросы, вопросы, ответов же нет и никто мне не расскажет ничего, не принесет на блюдечке. Открыться Третьяку, выложить всю подноготную? Да, прямо сейчас! Товарищ крестный, тут такая ерунда, я знаю как… Ага-ага. На ровном месте ему не доверяешь. Например, зачем соврал про количество своих крестников, как там? «Всех их не упомню, поменьше, чем у Цемента», которого кстати, оживить бы, убить, снова оживить, и снова грохнуть, желательно в таком виде, в каком Гогу. Так вот, слабоумием вроде бы Третьяк не страдал, поэтому двух других крестников он вполне должен помнить. Раз так, почему ложь? С другой стороны, просто ушел технично от ответа. Можно это даже объяснить следующим, хотя с большими натяжками, но как там у крестного мыслительный процесс происходил, я не знал. Например, чтобы меня чувство ложной городости не обуяло, мол, мой крестный сам Третьяк, у которого всего их таких трое. Опять же Гранит, что-то ведь хотел сказать, падла, уже рот открыл, но передумал. Или специально создал такую атмосферу? Чтобы недоверие заронить? Черт его знает… А не пошло бы оно все!

Пригород появился внезапно. Сразу за резким поворотом, скрытый густым березовым лесом, который последние километров десять, все гуще и все ближе подступал к дороге. Сначала мы долго тряслись по стабу, если судить по сохранности асфальтового покрытия. То тут, то там зиявшего провалами, наполненными мутной водой, после проезда первых единиц техники. Теперь же катились мягко и с ветерком, без остановок, тем более столь частых, как ранее, двигаться было одно удовольствие. Красномордый ловелас позади не на шутку разговорился с девчушкой, Каспер дремал или делал вид, а водитель держал руль одной рукой, лениво грыз семечки, кидая шелуху себе под ноги.

Как и в любом российском городе, сначала по обеим сторонам от дороги потянулись дачные участки. Домики, которые креативный советский человек лепил из всего до чего мог дотянуться на рабочем месте, а также воплощающими собственное виденье прекрасного, соседствовали с двух и трех этажными дворцами сплошь из красного кирпича, так любимого всеми в девяностые начало двух тысячных. Ближе к въезду новостроек становилось все больше и больше. Здесь уже перед особняками был проложен асфальт.

Возле бетонной будки с надписью «пост ДПС», наша колонна остановилась.