Красота

Красота

1. Теперь

Дверь на кухню открылась, пропуская Кристи, так и пышущую злостью, что подтверждали на редкость красные щеки.

- Достали уже клиенты эти! Иди в левый сектор, к восьмому столику, там требуют живую официантку. Тошнит уже от этих дебилов! Типа живая официантка приносит другие, более вкусные напитки и еду? Может, ещё и готовит сама? Ну что за бредовые представления о сфере общественного питания!

- Не кипятись, я схожу.

Люси спрыгнула с кухонного стола-подачи, куда подкатывали за заказом официанщики, и поправила фартук, который топорщился кучей безвкусных салатовых оборочек. На роботах были такие же, разве что шире раза в три, и Люси действительно считала, что им фартуки идут куда больше.

- Кто там хоть сидит, подскажи.

- Да эти, обезьяноподобные… Ну, волосатые переселенцы. С той планеты, которой больше нет, не помню, что там произошло. Ну, на З вроде…

- Скайтайсер, - мимоходом подсказала Люси.

- Может быть. В общем, которые три года как сидят на шее Блока. Мало того что залезли, так еще развалились и лапы свесили! Живую официантку им подавай! Перебирают еще! Тьфу ты! Даже неохота говорить лишний раз, почему я из-за них должна себе настроение портить?! А ты чего остановилась? Люси? Да что с тобой такое! Тебе что, плохо? Почему тебя так шатает, как будто ты опьянела? Всё нормально? Правда? Ну, ты меня напугала... Как ты могла тут поскользнуться, тут же ничего нет! Пол чистый и даже сухой! Ладно, ладно, отстала, верю, что всё в порядке, только сходи к ним, умоляю. Иначе я кому-то на голову пиццу одену и сфоткаю на память.

Люси тем временем опомнилась, подскочила к раковине, включила воду и стала тщательно отмывать губы.

У Кристи отвалилась челюсть.

- Ты чего делаешь? Алые губы – фирменный знак нашего заведения. Начальство увидит - озвереет! Ты премии хочешь лишиться, что ли?

- Придикаты не признают краску на лице, для них это оскорбление. – Люси продолжала тереть губы, потом закрыла воду, схватила бумажную салфетку и продолжила вытирать уже насухо.

- Придикаты? Обезьяны эти? И что, что не признают? Ну и пусть. Чего ты, не понимаю, паришься по поводу, что они там подумают. Если что, просто тыкни пальцем на вывеску и скажи: «У нас форма такая!». И вообще, заказывали бы у официанщика – тот вообще никогда не бывает накрашен - и не выкобенивались. А так – не нравится красная помада – валите в другое место. И это я ещё вежливо говорю.

- Кристи, просто замолчи.

Та тут же надулась. На лице крупными буквами словно пульсировала вывеска: «Я тут тебя защищаю, а ты! Неблагодарная, глупая, ну и сама выпутывайся»!

Люси выбросила салфетку в мусор, быстро заглянула в зеркало на стене, чтобы убедиться – лицо чистое, хотя теперь, благодаря усердному трению, вокруг губ ненормально красная припухлость. Впрочем, придикаты не обратят внимания – главное, чтобы без алых губ, не хватало еще, чтобы они оскорбились и отказались с ней общаться.

Потом она поправила передник, волосы и решительно распахнула двери, которые плавно закрылись за её прямой спиной.

- И чего ты такая исполнительная вдруг? Обычно с таким усердием к клиентам не бегаешь, – пробормотала Кристи, изогнулась, чтобы пропустить очередного официанщика, который спешил за заказом, и отошла к углу, где висели экраны, транслирующие изображения с камер. Вот вид сверху – пять лучей кафе «Кантата», в разной цветовой гамме, помещения с разными температурами и влажностью. Одно из самых удобных кафе для путешественников, пересекающих узел дорог Блока и свободного космоса. Вот левый… столик жёлтого луча, где расположились наглые обезьяны. Ишь ты, развалились, будто у себя дома! Видно всё прекрасно.

Передёрнув плечами, Кристи сделала громкость на максимум.

Нечасто посетители просят живую официантку. Разве что по вечерам, когда выступает оркестр и люди приходят не перекусить, а посидеть, выпить и пообщаться. А сейчас – вообще утро.

И с чего бы Люси такая исполнительная вдруг?

Люси подошла и остановилась между двумя самыми огромными придикатами, напоминающими обезьян в праздничной одежде броских безвкусных цветов. Их длинная шерсть блестела, расчесанная и надушенная, а уши были проколоты и украшены яркими пластиковыми кольцами.

Согнувшись в поясе, Люси сказала:

- Саи, господа. Чем я могу вам помочь?

У Кристи глаза на лоб полезли. С чего бы её напарнице кланяться каким-то там обезьянам?

Один из них, судя по бородке клинышком и гордо поднятой голове, самый уважаемый, вскинул глаза – выпуклые надбровные дуги удивленно дёрнулись.

- Саи, девушка. Откуда тебе известно наше приветствие?

- Я имела честь быть в составе экипажа корабля, присланного Блоком на эвакуацию вашей родины. Мне жаль, что её больше нет. Но я рада, что вы нашли свое место в Блоке.

- Спасибо, - придикаты один за другим кивнули. – Да будет, как суждено. Примешь заказ?

- Конечно, уважаемые. – Люси достала из кармана фартука планшет для записей и снова поклонилась. – Только… не могли бы вы ещё сказать, как дела у хомирисов? Как они поживают? Всё ли в порядке?

Вдруг стало очень тихо. Кристи нахмурилась, нажимая кнопку громкости – бесполезно. Они и правда молчат.

Главный, наконец, отмер и его надбровные дуги заходили ходуном, как будто он сильно разволновался.

- Откуда такой странный интерес, девушка? Откуда ты вообще знаешь об их существовании? Это так подозрительно.

- Среди моих друзей были хомирисы… Меня приглашали посетить их последний дом.

Кристи еле разобрала шёпот напарницы, которую вообще-то довольно сложно было чем-то смутить.

- Мы ничего о них не знаем, - отрезал один из группы. – Их дома больше нет. Если вы потеряли со своими друзьями связь, через нас её никак не наладите. Пишите лучше заказ. Коктейль номер восемнадцать, три больших порции, блюдо дня номер…

Кристи смотрела, как Люси послушно отмечает в планшете заказ механическими, скупыми движениями. Причём её голова была низко опущена, а плечи ссутулились.

Как странно… Её напарница появилась в кафе в поисках работы почти четыре месяца назад, и впервые походило, что её нечто задело или вызвало хоть какие-то чувства. Обычно она как мороженая камбала – равнодушная, скучная. На вечеринки не приходит, болтает неохотно, слушает рассеяно. Да и на сторону все время поглядывает – в смысле, шерстит газеты в поисках другой работы. Конечно, Кристи понимала, работа в кафе, специализирующемся на экипажах вольных кораблей, большая часть которых нелегалы и частники, мало престижна. Прекрасно понимала, но всё равно злилась, потому что у самой не очень-то получалось найти местечко теплей.

А вот чего не понимала, так почему эта странная Люси ничего не делала с другой своей проблемой – внешностью. Ну это же почти неприлично! Даже официантка может взять кредит и привести лицо в порядок. Ну такой толстый нос - это же ужасно!

А узкие глаза!

Никто и не удивлялся, что она не ходит на свидания – ни один из дальнобойщиков, даже подвыпивших, её никуда не приглашал. И не пригласит. Хотя, помнится, Кристи собственными ушами слышала, как её разок приглашал поужинать сильно потрепанный жизнью одинокий волк, однако Люси равнодушно отказала. А лучше бы согласилась – когда еще встретится такая толерантность со стороны вполне себе симпатичного мужчины, ну и пусть сильно в возрасте?

Кристи так глубоко задумалась, что вздрогнула, когда щёлкнула дверь. Напарница двигалась, как будто ничего вокруг не видела. Только ткнувшись бедрами в стол остановилась, бросила на него планшет и сама почти упала, упираясь ладонями в поверхность. Голова её опустилась, почти прижимаясь к поверхности стола.

Потом послышался всхлип.

- Люси? Что-то случилось? – заволновалась Кристи. Ещё не хватало сейчас проблем на рабочем месте – если начальник увидит, точно оштрафует, он последнее время лютует, потому что его бросила очередная подружка.

- Нет, – глухое.

- Ты здорова?

Люси передвинулась и осела на ближайший стул, закрывая лицо руками, её плечи мелко затряслись.

- Да что произошло? – Кристи почти возмутилась. С чего она рыдает? Тоже мне проблема – поболтать с обезьянами. Ну, не самое приятное занятие, конечно, но сама же вызвалась, никто не заставлял!

- Я не знаю, где они... – пробормотала Люси. - Не могу найти. Не могу.

- Да кто они-то?

- Хомирисы.

- Не знаю, что это... не слышала. А зачем тебе искать-то их?

- Ты не понимаешь, - сквозь слезы хлюпала носом Люси. - Ты ничего не понимаешь.

- А ты расскажи!

- Зачем тебе?

- Ну… интересно.

Люси в последний раз всхлипнула и решительно вытерла лицо платком.

- Нет. Это тебя не касается.

Потом она подобрала планшет, выпрямилась так, что захрустели кости и ушла на кухню вводить в кухонный комбайн заказ. Кристи пожала плечами. Что там такое? Неужели личное? Но откуда у нее может быть личное, с таким-то лицом? А, в общем-то, космос с ней, с этой странной приблудной девицей. Главное, чтобы работала, а с этим нареканий пока не было.

2. Раньше

Только когда полёт подошёл к концу и в иллюминаторе показался Скайтайсер – цветной, завораживающий – и смертельно больной, только тогда Инис поняла, как сильно, оказывается, может душить непрошеная и нежданная жалость. Как вгоняет в ступор мимолётная мысль, что вся эта красота вскоре исчезнет, погибнет, истлеет – и ничем не остановить разрушение. Всё, что успеет Блок – спасти население, перевезти в колонии на другие планеты и дать попрощаться со своей родиной издалека.

- Ну что, теперь ты на меня не так сильно обижена? – отец подошел, плечом к плечу и тоже взглянул на Скайтайсер. – Он прекрасен, правда?

- Да. То есть да, он прекрасен. И нет – я обижена по-прежнему.

Голос, однако, выдавал. Как можно обижаться на такую мелочь, как запись её в рабочую группу без предварительного согласия, а потом постановка перед фактом по типу: «Добрый вечер, дочь! А у меня для тебя сюрприз! Ты бросаешь здесь всё, что нажила, то есть неплохую работу и мало-мальски налаженную жизнь, в том числе вполне терпимый круг общения и летишь со мной спасать собратьев по разуму, мохнатых обезьян от гибели. Теперь радуйся! Не слышу криков восторга!».

Так вот, сложно злиться теперь, когда сравниваешь свои мелочные проблемы с горем жителей Скайтайсера, столкнувшихся с близкой и неизбежной потерей своего дома, своей родины, память о которой останется только на картинках и в кинохронике. Что по сравнению с этим собственное нежелание лететь с отцом?

Да ещё и вызвано это нежелание такими глупыми страхами. Вернее, Инис знала, конечно, что не так, но старалась лишний раз не думать. А тут, в тесном коллективе, пусть даже спасателей собралось несколько тысяч, но учитывая пять кораблей, на один выходит не так уж много, в любом случае это не миллионы, которые копошились в земном мегаполисе, где Инис провела всю свою жизнь. Там всем плевать на тебя и твою внешность. Здесь всё гораздо сложнее.

Дело в том, что Инис уродилась некрасивой. Ну, это с каждым вторым случается, если не с каждым первым, но поражало другое. Она осталась некрасивой, не записалась на исправление формы носа и изменение щёк, хотя все её знакомые сделали это в тот же самый день, как только стали совершеннолетними. По сложившейся традиции отметили таким образом совершеннолетие, да.

Но только не она.

А потом началось.

Ей в срочном порядке пришлось ограничить круг знакомых, исключив всех одноклассников. Просто потому, что невозможно каждую случайную встречу по нескольку раз подряд отвечать на вопрос, почему она, наконец, не приведёт лицо в порядок?

Да потому что оно в порядке! – в конце концов, каждый раз хотелось крикнуть Ирис, и она решила, что в подобные беседы лучше вообще не вступать, потому что невозможно объяснить человеку, который только и делает, что мечтает создать из себя картинку, отчего ты не хочешь стать как дива с обложки, а предпочитаешь оставаться никем.

Для неё пластическая операция означала необходимость не просто внешне измениться, а стать совсем другой. Усовершенствоваться, утверждали знакомые? Замаскироваться, чтобы привлечь к своей особе потенциальных партнеров, считала Ирис, надо признать, не без оснований. Так уж повелось, что нынче внешность человека зависела не от того, как распорядятся небеса, а от собственной фантазии и смелости, и «показать товар лицом» стало чуть ли не буквальным выражением. Если молодой человек видел девушку, которая соответствовала его представлению о красотках, то шёл именно к ней. Нет – искал свой идеал, свой образ. И подойдя, показывал себя с лучших сторон – фас и профиль.

Так уж сложилось, хорошо это или плохо.

«Прошли те древние времена, когда вас с рождения наделяли длинным носом или лопоухими ушами. Теперь вы можете стать такими, какими заслужили. Выбери свою Красоту!». – Такие слоганы корректирующих внешность фирм круглосуточно крутились на телевиденье и словно толкали к изменению.

Однако Инис подозревала, что изменение внешности в лучшую сторону просто самообман, который заставит окружающих любить не тебя, а твою оболочку.

Что человека можно любить за нечто большее.

Но все эти подозрения были расплывчатыми и почти неосознанными, так что вопросы не имели конкретного ответа, оттого бесили, и хотелось одного – чтобы окружающие оставили в покое.

И если уж совсем честно, была ли она на самом деле уродиной? Да ничуть не бывало! Просматривая документальную хронику прошлых веков, Инис убедилась, что была вполне обыкновенной девушкой, и если бы вокруг не царил ажиотаж по поводу идеальной внешности, ею бы и осталась.

А раз уж замаскироваться среди лиц, раздражающих своей идеальностью не получалось, следовало бросить вызов и выставить свои недостатки напоказ. И обычным облачением Инис стала одежда чёрного цвета, а краски на лицо отныне она наносила слишком много.

И упрямо двигалась вперёд – поступила в институт на расчетчика – человека, который занимается обеспечением перелётов, как можно более эффективно используя небольшие пространства корабля таким образом, чтобы обеспечить экипаж наиболее полноценным питанием и условиями проживания. Грубо говоря, чтобы никто не умер по дороге от голода, жажды или удушья.

Не самая востребованная профессия, но Инис решила пойти по стопам отца – тот всегда, сколько она себя помнила, отзывался о работе очень увлечённо.

Так и пошло.

Столкнувшись на первом курсе с новой молодежной субкультурой трутов, почитающих мрак и неизбежное угасание, Инис с удовольствием в неё влилась и даже некоторое время верила, что нашла истинных единомышленников. Пусть слегка мрачноватых, но зато они не спрашивали, отчего она не бросается отрезать с лица лишнюю ткань и добавлять там и сям силикону.

Среди трутов она встретила молодого человека, на лице которого всегда присутствовало такое выражение, будто он вот-вот скончается в страшных муках, и непонятно, то ли от скуки, то ли от жуткой болезни, о существовании которой вследствие тонкого душевного строения не считает нужным упоминать друзья и знакомым.

Он просто зачаровывал Инис, не искушенную вниманием мужского пола, очаровал всем своим видом, своими редкими глубокомысленными изречениями и полной апатией к жизни.

Кстати, он был красив – тонкое лицо с точеными скулами, узкие рельефные губы, и из обрывочных упоминаний о прошлом Инис сделала вывод, что операции по усовершенствованию внешности он провёл раньше, чем «поумнел» и понял, что они совершенно не нужны. Зачем? Всё равно все умрём.

Впервые Инис воспряла духом и начала получать удовольствие от общения с ровесниками.

Пусть его руки и губы не приносили особого удовольствия, потому что были слабыми и вялыми, но, по крайней мере, он к ней прикасался. Секс тоже оказался довольно разочаровывающим процессом, Инис попыталась пару раз заговорить на эту тему, чтобы хотя бы понять, а что чувствует он? – но он не чувствовал ничего кроме скуки и приближающегося конца. К чему? – морщилось красивое узкое и бледное лицо. – К чему болтать о животном? Лучше помолчим, проникнувшись моментом идеальной тишины.

Инис послушно молчала, так как, - какая жалость! - совершенно не была искушена мужским вниманием.

Наверное, однажды она поверила бы в любовь, в саму концепцию возможной привязанности к ней не за внешность, а за юмор, доброту и верность.

Возможно, рано или поздно она убедила бы себя, что вот оно, доказательство, что можно не плыть глупо по течению всеобщей паранойи, а найти свою нишу и человека, который тебя чувствует на уровне, более близком, чем сама физическая близость… но не срослось.

Однажды Инис пришла к нему домой и встретилась с парой незнакомых трутов, как выяснилось, из конкурирующей группировки.

- А вот и моя девушка! – неестественно жизнерадостно объявил её изысканный молодой человек и привлёк к себе, а после повертел за плечи, словно желая показать всем и каждому.

Инис улыбнулась. Ей было приятно, когда он ничуть не стыдился представлять её своей девушкой, ведь обычно молодые люди держались с ней вежливо, но отстраненно.