Через торговую галерею мы вышли на площадь Тельмана. На ней стоит его памятник с поднятым кулаком: "Рот фронт!". Мы ответили ему этим же кличем и жестом антифашистов 30-х годов.
На Пушкинскую приехали около двух часов. Небо столицы уже полыхало от красных знамен. Первый поклон — памятнику. "Как это вам нравится, Александр Сергеевич?" В его глазах мы прочитали:
Товарищ, верь, взойдёт она,
Звезда пленительного счастья!
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут ваши имена!
Мы направились к кинотеатру "Россия", в соседнем большом здании за ним я в молодости работал на радио. Там строились колонны демонстрантов. По пути встретили какого-то нерусского парня с прекрасным большим портретом Ленина. Я подошёл к портрету, как полагается, снял шапку и приложился. Кто-то щёлкнул фотоаппаратом. Я знаю, он не одобрил бы, даже возмутился. Но можно же раз в сто лет!
И вспомнилась мысль Ленина: "Если даже революция терпит поражение, она всё равно побеждает". Бесспорно! Она не только зажигает жаждой свободы множество сердец, но и мир материальный двигает вперёд.
Дошли до кинотеатра, и тут хотелось опять говорить словами Пушкина:
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость…
Тесноту?.. Да, в частности и тесноту праздничных колонн. А уж сколько тут было молодости, блеска и радости!.. А знамён! И не только наших, тут были знамёна и Бразилии, и Греции, и Китая, и Испании… Одна девушка показалась мне дочкой наших соседей по даче. Я спросил: "Марфа, это ты?". Она засмеялась: "Итальяно!..". Я тотчас отозвался: "Гарибальди!..". Со своим флагом тут были и каталонцы. А у меня в "Завтра" недавно было напечатано стихотворение "Барселона". И прочитал им только две строчки эпиграфа из Маргариты Алигер:
Между той и этой Барселоной,
В сущности, вся жизнь моя прошла…
И, при родном им слове "Барселона", — взрыв восторга!
Колонны двинулись и стали поворачивать налево по улице Горького. 9 ноября в репортаже "Правды" я прочитал: "Тысячи людей смогли свободно прошествовать по главной улице столицы…" Дорогие друзья Алексей, Руслан и Лариса, да вы что? Какая свобода? Какое "прошествовать"! Новый главнокомандующий то ли сам, то ли по приказу, зная, что будет шествие, не перекрыл движение транспорта по улице, и тысячные колонны были вынуждены двигаться только по тротуару для пешеходов. Эти главковерхи не могут хотя бы без локальной подлости по отношению к народу, это у них в печёнках, не постеснялись даже многочисленных на сей раз иностранцев…
А когда вернулись домой, начались телефонные звонки. Первым позвонил Валерий из Рязани, потом художник Александр из Нижнего Новгорода, московская учительница Валерия Алексеевна, Екатерина Глушик. Иркутск… Алма-Ата… Ленинград… Заглянул в компьютер: албанец Гелиос Чучка, венгр Ласло, племянник Юра из Минска… У них там выходной день. Какой молодец батька Лукашенко!.. Юра прислал песню, в которой его одноклассники, живущие ныне в Израиле, славят Советский Союз. Тоскуют по родине…
Всё, что в жизни радует нас,
Все, что так приятно для глаз,
Всё, что ставим детям в пример,
Сделано на родине — в СССР!
О! Чуть не забыл сказать, какие книги-то смастачил за год Столетия Октября. Вот, кому интересно, гляньте:
1. Путин против Ленина
2. Путин против Сталина
3. Иуды и простаки
4.Бараны в бараньих шкурах
5. Непотопляемые и двоякодышащие
6. Карнавал в Кремле
7. Пятая колонна
8. Выход есть!
9. Моя война
10. Письмо внукам
Ровно десять! План выполнен! И все — во славу Октября, все — отпор клеветникам. А ведь год ещё не кончился. Спасибо внукам за поддержку. И жене спасибо, что не прихлопнула. Ну, правда, тут кое-что переиздание, но, пожалуй, это восполняется тем, что из Пекина в переводе на китайский прислали моего "Гения первого плевка" (о А.Солженицыне, главном клеветнике России). Я думаю, нескучное чтение к празднику. Пусть почитает дорогой товарищ Си. А из Испании (Бильбао) получил сборник "Poesia Sovetica". На обложке — Советский герб и мухинская пара "Рабочий и колхозница". Что может быть прекрасней к Столетию! Тут я оказался под одной обложкой с Евгением Евтушенко. Вот уж не чаял! Но, во-первых, здесь только такие прекрасные его стихи, как "Хотят ли русские войны" и другие. Что можно возразить? Во-вторых, под обложкой ещё и столь достойные соседи, как Твардовский, Гамзатов, Рождественский…
Нет, товарищи, я за демократию, за рынок! За них именно, когда они в руках таких патриотов, как мои щедрые издатели — вулканический Александр Проханов, неколебимый узник либерализма Юрий Мухин, бесстрашный Сергей Николаев, неутомимый Анатолий Алёшкин и неведомый мне ценитель поэзии из Бильбао. Есть спрос на советские статьи да книги — и они издают. Слава великому Октябрю!
Слава Советскому человеку!
Слава Советской литературе!
Теги события:
1917 - 2017 октябрьская революция ложь пропаганда телевидение троцкий меркадер общество
День России
Авторский блог Игорь Шумейко 20:41 15 ноября 2017
День России
4 ноября знаменовало победу россиян, включая их великое недавнее приращение: татар, чувашей, марийцев, мордву
Игорь Шумейко
2
Оценить статью: 2
В ноябрьские дни сошлось несколько линий нашей Истории, календарь полнится, ко Дню народного единства обращаюсь только сейчас. 4 ноября, "на Казанскую" — важнейшая Победа Минина-Пожарского.
"Диванные стратеги" принижают её значение: "Взяли не Кремль, а всего лишь слабо укреплённый Китай-город". Но если вдуматься, взяв тот "стратегически маловажный пункт", Россия вошла в новую эпоху — важнейшую в её исторической миссии. Ведь это — первая победа нашего многонационального народа! Куликово знаменовало победу объединённых русских княжеств. 4 ноября — победу россиян, включая их великое и совсем недавнее приращение: татар, чувашей, марийцев, мордву.
Шестьдесят лет (всего!) прошло от взятия Казани до освобождения Москвы в 1612 году Ополчением Пожарского и Кузьмы Минича Анкундинова (если уж точно давать ФИО нашего героя)! Двадцать татарских мурз шли во Втором ополчении. Татарами именовали всех наследников Орды: сибирские татары, кавказские… Среди татар в Ополчении 1612 года, отбивавшем свою новую столицу, был и мурза Искера-Тобольска, "российский стаж" которого был вообще — пара десятилетий! И ведь в неблизкий поход снарядился: где Тобольск и где Москва! Вот гениальная тема историческому писателю: какой-нибудь воин, проживи он лет 75 (редко, но случалось: мой предок, нежинский полковник в войске Богдана Хмельницкого Прокоп Шумейко погиб в Берестейской битве 80-ти лет от роду) — действительно мог поучаствовать и в обороне Казани от Грозного, и в походе Минина!
Факты вроде потрясающие, однако удивляться тут надо в меру. Более дивиться надо своей зашоренности, долговечности убогих штампов вроде "Ига".
Не Иго, а Хаос долгое время царили у русских, татар. До Батыя, вчитайтесь в хроники, на Руси тотальная непрекращающаяся война практически каждого с каждым. Лишь личный авторитет князей уровня Мономаха чуть приостанавливал ту "броуновскую" грызню. Главное в тогдашнем "государственном праве": вся Русь принадлежит — всем Рюриковичам. Нет вообще какой-то идеи, принципа, которые могли выделить одного князя и чтоб другие признали это. Занятие "киевского стола" превратилось в бессильную словесную приставку. "Ярлык" на великое княжение из Орды — первая такая "идея", дававшая подобие устойчивой иерархии. И в Орде дела пошли не лучше: "Великая Замятня" многодесятилетняя хаотическая резня — такой же факт, как и княжеские феодальные усобицы. И даже вместе получалось не сразу. Дмитрий Донской, верный союзник Тохтамыша, бьёт общего врага, узурпатора Мамая, добивает его сам Тохтамыш, а через год нападает на Москву, берет её с помощью нижегородских русских князей. В условиях беглой полемики на ТВ-передачах, конференциях я сформулировал краткий тезис: Русь освободилась от Орды — вместе с Ордой (в придачу)! "Освободилась" — термин условный, а вот "придача" вполне конкретна: Волга, Урал, Сибирь… Мурзы потому и пошли отбивать Москву, что взятие Казани, календарно тоже недалёкое (13 октября 1552), при всём кровопролитии не было повержением врага.
Когда Аркадий Елфимов и фонд "Возрождение Тобольска" предложили установить памятник Ермаку на Чувашском мысу, а некоторые татарские интеллектуалы выступили против (память-де о битве посеет рознь), я в газетно-журнальных ответах перечислял: да, Ермак разбил Кучума (не важно, наполовину узбека или более), но известно, что фактически руководил кучумовой армией его наследник Махметкула (Маметкул). И что же? Через полгода после пленения Маметкул в Москве, потом — "воевода полка левой руки" (третий по чину!) в русской армии, сражающейся со шведами. Уважение к "татарскому царевичу". Интересно задуматься: по "рейтингу" Маметкул в российском войске обошёл своего победителя-Ермака, и если предположить, что какая-то военная кампания вдруг свела бы их в одну армию, Маметкул начальствовал бы над Ермаком.
Все татары почитают Маметкула, так как из его Кысмет (Судьбы) вырезать российский взлёт карьеры, начавшийся с Ермака? А всю русскую армию Иван Грозный часто доверял бывшему казанскому хану Шиг-Алею.
Взятие Казани означало лишь: столица Улуса Джучиева поменялась, теперь ясак платить надо туда и молиться за здравие царя Ивана Васильевича. Как двести лет до того русские крестьяне молились за "Доброго царя Джанибека". "Добрый царь Джанибек" сохранился в русском фольклоре. Ханы и были первые цари, их дети — царевичи. Знаменитый в русских летописях и фольклоре, который не обманешь, "царевич Арапша". Центр силы в Улусе Джучиевом перемещался — легитимность оставалась. "Смена караула" на этой совсем не сахарной службе: принятие обязанности "сбирания и защиты" земель, народов. (Монголы на этой службе надорвались).
Ясак сводить к "бабкам" — тоже убогое сужение смысла. В его корне Яса, небесный закон, ясак — земная проекция. Душевная широта, способность увидеть то, что ранее было только источником страха и ненависти, считалось “карой господней”, а оказалось более сложным явлением: и наказанием, и испытанием. Былинный, "архетипичный", как теперь выражаются, сюжет. Выдержать удар, не озлобиться, не дойти до тупой национальной ненависти: татары, через 130 лет побежавшие на Русь, спасаясь от “Великой Замятни”, принимались великодушно, братски.
И русские дворяне на 60% ордынского происхождения. Шереметевы, Юсуповы, Беклемишевы, Басмановы, Годуновы, Кочубеи, Батурины, Салтыковы, Ушаковы, Строгановы, Карамзины, Татищевы, Тургеневы, Тимирязевы, Бехтеревы, Бичурины, Аксаковы, Рахманиновы, Корсаковы, Чаадаевы… гордились татарскими корнями.
Но даже если вы настроите ухо на звук тюркских корней и мысленно очертите свою версию этого круга — наверняка ошибётесь. Потому что (навскидку): Поливановы — дворянский род, происходящий от татарина Кочевы, в крещении Онисифора, выехавшего из Орды к великому князю Дмитрию Донскому. Огарёвы — дворянский род, происходящий от выходца из Золотой Орды, мурзы Кутлу-Мамета, прозванного Огар, служившего Александру Невскому и крестившегося с именем Пантелеймона. Ртищевы — аналогично… И так далее.
Теги события:
1612 4 ноября Минин и Пожарский татары дворяне золотая орда Иван Грозный ермак Казань русская история
Тьма не победит!
Авторский блог Сергей Кургинян 21:38 15 ноября 2017
Тьма не победит!
мы должны продолжать дело революции сегодня
Сергей Кургинян
87
Оценить статью: 17 7
Товарищи! Оглянитесь вокруг и вспомните, как в 2011-2012 годах нам предрекали, что через шесть месяцев нас не будет. А сегодня мы — практически единственная организация, которая по-настоящему празднует 7 Ноября. Мы не радуемся по этому поводу. Нам бы хотелось, чтобы таких организаций было 50 или 100, но что есть, то есть. Мы собрались в этом зале с твёрдой решимостью достойно отпраздновать великое событие мировой истории — Великую Октябрьскую социалистическую революцию и её 100-летнюю годовщину. Это не просто событие, после которого прошло столько-то дней и часов. Это огромная петля времени, внутри которой революция возвращается. Я лично хочу верить, что где-то тут рядом с нами находятся те, кто делал революцию в октябре 1917 года, те, кто строил страну, те, кто её защищал и погиб за неё. Они хотя бы понимают, что не забыты, что нет какого-то такого ощущения, что всё прошло — и ладно…
Здесь присутствуют люди разных поколений, и это прекрасно. Тут есть кому передать традицию и есть кому её принять, здесь очень много молодёжи. Когда начиналось то, что потом породило и Великую Октябрьскую революцию, и Победу в Великой Отечественной войне, и выход в космос — людей, которые это начинали, было гораздо меньше, чем нас сейчас. Но они изначально ставили перед собой очень амбициозные цели. И верили в то, что этих целей достигнут. В конечном итоге, они своего добились, потому что всю жизнь горели этим огнём и верили в свою правоту. Это были сильные люди. И, занимаясь своим делом, они становились ещё сильнее!
От собравшихся здесь зависит, чем обернётся наше начинание: созданием еще одного из очагов гражданской активности, которые способны чуть-чуть подогреть нынешнюю ситуацию, или чем-то более масштабным и значимым. Тут нельзя ничего заранее предполагать. Мечтать хочется о многом, но на что способны люди — зависит от самих людей.
От нас и от того, что привело нас всех сюда! И от того, что собрало нас вместе шесть лет назад. Что-то дало нам силы вместе пройти эти шесть лет. Нам стоит посмотреть и на этот путь, и на его смысл. Ибо смысл любого юбилея: оглядываться назад с целью разглядеть, что возможно впереди.
К тому моменту, когда коммунистическое движение, в виде движения уже научного, опирающегося на определённый тип знания, который привнёс Маркс, начало набирать силу, а это была середина XIX века, в мире — я имею в виду западный мир, который тогда двигал вперёд весь исторический процесс, — воцарилось некое отчаяние. Это отчаяние было порождено тем, что великие лозунги Французской революции: "Свобода. Равенство. Братство", — обернулись торжеством настолько хищных и беспощадных сил, что ни о каком равенстве, ни о каком братстве и даже свободе для обездоленных людей даже речи не шло. Началась чудовищная, беспощадная эксплуатация человека человеком. Оказалось, что разрушение сословных перегородок Великой Французской революцией и все её свершения не привели ни к счастью, ни к справедливости. Более того, буржуазия, как говорится в "Манифесте Коммунистической партии", "в холодной воде эгоистического расчёта утопила всё то, что ещё как-то согревало человечество".
Возникла ситуация, когда люди перестали верить в лучшее. Перестали верить в то, что их жизнь и вся история, несмотря ни на что, движутся к какому-то осмысленному и благому результату. Более того, появившееся тогда на мировоззренческой арене гегельянство — а именно Гегель взял эстафету у классической религиозности в смысле определения целей для человечества — было преисполнено глубокого внутреннего пессимизма, ибо оно говорило о конце истории. По Гегелю, мировой дух, должен был, проведя какую-то работу, используя человечество как свой инструмент, вернуться к себе и затем свернуться сам в себя. Когда сегодня звучат слова о конце истории, конце искусства, конце человека и так далее, то эти слова порождены Гегелем и его последователями: Кожевым, Фукуямой и другими. Это важная школа в мировой философии, которая, казалось бы, восславляя историческое движение, на самом деле преисполнена полного пессимизма относительно человека и человечества.
Романтики, которые в этот момент как бы заполнили собой или, говоря современным языком, приватизировали отчаяние от того, что Французская революция ничем не завершилась в смысле счастья для человечества, — они частью просто проклинали буржуазию, а частью грезили о прошлом "золотом веке", мечтая развернуть историю вспять. И ими было сказано, что феодализм — лучше, чем капитализм, давайте мы как-нибудь вернёмся назад к рыцарству, и так далее. Маркс появился в этом историческом контексте, в момент глубочайшего интеллектуального и духовного отчаяния, порождённого тем убеждением, что история не имеет благого содержания, а если она его не имеет, то зачем жить? Маркс стал великим историческим оптимистом и главным оппонентом Гегеля. Выйдя из рядов младогегельянцев, взяв многое от своего учителя в смысле диалектики и всего остального, Маркс противопоставил гегелевскому финализму, а значит — и историческому пессимизму неограниченные, бесконечные возможности человеческой истории, с которой будут сняты преграды в виде того, что он называл отчуждением. Отчуждение людей от продуктов их труда, отчуждение людей друг от друга и отчуждение людей от высшего творческого смысла — вот что, по Марксу, должно быть "снято", преодолено в лице капитализма, который поставил всего ишь последнюю преграду на пути развития человечества — преграду капитала.
Маркс грезил этими высшими целями. И те, кто пошли за ним, — тоже. Никогда и ни одно великое историческое движение не бывает мелкотравчатым. Оно не бывает замкнутым на мелочи. Даже если этими "мелочами" является право человека на кусок хлеба или право на знания. Никогда на этом великие делатели великого нового мира не останавливаются, они всегда идут дальше. Они провозглашают большее. Марксисты провозгласили бесконечность возможностей освобождённого человека, освобождённого труда. Бесконечность истории. Окончательную победительность человека во Вселенной, в мире, который насквозь историчен.
Теперь мы знаем о мире гораздо больше, чем при Марксе. Ибо исторично всё: исторична материя, исторично её развитие, исторично всё живое и, тем более, — всё человеческое, историчен разум. Поэтому было сказано: "Мы зажжём новые солнца, мы преодолеем второй закон термодинамики, Вселенная не погибнет от энтропии "тепловой смерти", человек решит все задачи, которые были возложены на Бога; этот освобождённый человек, создавший братство в человечестве, — он способен на всё; ради этого мы идём на борьбу.
Так говорили те, кто всё это основывал. Они верили в беспредельность возможностей человечества, которые надо раскрепостить. Это одна сторона произошедшего. Но есть и вторая сторона.
В Гори, где родился и жил Сталин, и не он один, однажды были скачки. Один из князей, который хотел на них победить, сказал молодому парню, который только-только должен был обзавестись семьёй: «Слушай, я знаю, что ты своего жеребца выращивал, ты его выкармливал молоком, ты его холил и лелеял, он у тебя мощный, но ты не вздумай прийти первым на скачки. Не вздумай! Первым приду я. Если ты этому не подчинишься — плохо будет». Парень ему ответил: «Слушай, тогда вообще запрети мне скакать рядом с тобой. Мы — мужчины, мы на Кавказе так не можем». Князь повторил: «Вот только не вздумай прийти первым». Но молодой парень пришёл первым. Тогда князь вместе со своей дворней, со своей дружиной — скажем так, со своей бандой, а что такое в Грузии князья, — изнасиловал невесту этого парня. Безвестного, простого кавказского парня. Тогда парень и его побратим убили князя из дробовиков. И весь город Гори считал, что они поступили правильно, и что в худшем случае им дадут каторгу. Но их приговорили к смертной казни, этих ребят. Апелляция пошла к государю-императору, и тот не только подтвердил справедливость приговора, но и сказал, что казнь должна быть публичной, в назидание всем. На площадь, где казнили двух этих грузинских ребят, вышел весь город. Ребята пели песню, оттолкнули палачей, сами надели петли и перед тем, как выбить табуретки, сказали, что если Гори за них не отомстит, то будет проклято. В толпе на площади стояли: Симон Тер-Петросян, будущий Камо, Степан Шаумян и ещё десятки таких же подростков, включая молодого Горького. Там же, убежав из семинарии, стоял и молодой Сталин.
И они, мальчики, увидевшие всё это, мальчики, на глазах которых совершилась вопиющая несправедливость, поняли, что произошло. Им было сказано: вы — не люди, вы — рабы. И у них был выбор: либо принять правоту этих слов, подкрепленную силой власти, либо — не принять и любой ценой отстоять свое человеческое достоинство, восстав против такой власти и отомстив ей, одно из двух. Уже через несколько лет все эти мальчики — а Симона Тер-Петросяна, будущего Камо, русскому языку учил Сталин, они были соседями, — вывели на улицы Баку и других кавказских городов многотысячные демонстрации. Ничего лучшего, более умного, чем эти демонстрации расстрелять, власти опять не придумали. Как только они это сделали, всё замкнулось, было сказано: "Мы не рабы, рабы не мы!" У них было твёрдое понимание того, что если ты не будешь бороться, то будешь раздавлен до конца, до такого рабства, что у тебя не будет прав ни на невесту, ни на дом, ни на жизнь — ни на что никаких прав вообще. Вот внутри этого и родилась волна русской революции. С одной стороны — великая надежда на абсолютное благо, а с другой стороны — ощущение ада на земле. С этим пошли в бой девочки и мальчики, Симон Тер-Петросян привёл в революцию своих сестёр, которые даже по сегодняшним меркам не являлись совершеннолетними. По тогдашним — тем более.
Эти люди вдохновлялись великой яростью и великой мечтой. Это была та ярость, про которую потом было сказано: "Пусть ярость благородная вскипает, как волна!" Её вызывает особое свойство господствующего класса — отказывать всем, по отношению к кому он осуществляет своё господство, в праве быть людьми в самом элементарном смысле этого слова. Вот это и есть ад, который уничтожала революция, а делали её люди, чья великая мечта — уничтожить этот ад на земле. Это были очень сильные люди. Люди, которые стремительно учились. Люди, создавшие настоящее братство между собой. Люди, готовые на любые лишения и жертвы.
Давайте из этого прошлого посмотрим в наше сегодня — на то, что случилось после уничтожения "красного проекта". Совершенно ясно, что у тех, кто был обуреваем этим абсолютным историческим оптимизмом, абсолютной верой в возможности освобождённого от капитала человека и кто называл себя поэтому марксистами, — у них было ещё нечто важное, помимо теории. У них была своя теология или телеология, неважно. Телеология — это целеполагание; а теология, понятно, надежда на Бога. У них была вера, та вера, которая двигает горами, та вера, без которой ничего вообще не может быть. Маркс твёрдо верил в одно: в то, что капитализм — это последняя стадия сгущения абсолютной тьмы. Вот тьма сгущается до предела, а потом — согласно такому религиозному коду, религиозной основе, которая плотно сидела в этих мальчиках, сколько бы они ни говорили об атеизме, — после предельного сгущения тьмы должна ударить молния, должно взойти солнце — и всё очистится, и все увидят свет, новую землю и новое небо. Для Маркса последней стадией этого сгущения тьмы был капитализм. Маркс твёрдо верил, что когда молния пролетарской революции ударит, то она ударит во всём мире, и весь мир: пусть с кровью и со всем прочим, — очистится, и засияет солнце настоящей истории человечества.
Что видим мы? Стал ли капитализм последней стадией развития этого сгущения тьмы? Мы видим, что не стал. Мы ясно видим, что перед нами — некое устройство мира, западного мира, в котором, безусловно, нет уже никаких черт классического капитализма, как бы широко мы это устройство ни понимали. Мы видим: капитализм сумел создать нечто, что можно назвать "посткапитализмом". Он сумел спасти себя путём ликвидации, отказа от тех констант, которые Маркс считал фундаментальными.
Энгельс называл основами классового общества семью, частную собственность и государство. А что происходит на современном Западе? Там идёт беспощадная, ничем не ограниченная атака на семью, которая уже разрушена как таковая. Какова основа наследования и частной собственности в условиях разрушенной семьи? Её нет. Нет никакого смысла в этой категории. Государство? Мы слышим постоянные крики о кризисе, крахе системы национальных государств, прошедших от Вестфальского мира до ООН. Национальные государства рушатся повсеместно. Не только на периферии современного мира, не только Советский Союз был разрушен, но даже США, самое мощное государство современности, находится под угрозой разрушения. Что идёт на смену национальному государству? На смену ему идут, приводятся к власти самые тёмные средневековые силы.
Что мы видим, например, на Украине? Мы видим приход к власти сил, которые вообще не имели права оказаться на современной западной сцене. Польша не могла позволить построить на Украине государственную власть с идеологией Бандеры, память о зверствах которого по отношению к полякам будет храниться ещё тысячу лет — столько, сколько будет существовать польский народ. Но они же позволили это сделать! Они обнялись с самыми кровавыми палачами своего народа. Не коммунизма, не русских — а своего народа. Кому же и насколько было нужно, чтобы не просто антирусские силы, а именно бандеровская сволочь возглавила процесс и повела его в определённом направлении?! Значит, вся та Европа, которую мы сейчас видим, весь тот Запад, который мы сейчас видим, — все они идут от псевдодемократии, уничтожающей все традиционные человеческие ценности, просто к фашизму нового типа, еще более беспощадному, чем его гитлеровский прототип.
Пройдут годы, десятилетия — и плоды научно-технического прогресса, который идёт, несмотря ни на что и ничем не отменяем, окажутся в руках у этих зловещих сил. Тогда 300-400 миллионов людей окажутся способны завалить товарами и услугами весь мир в неограниченном количестве. А что будет делать остальное население планеты, девять или десять, или боле того миллиардов человек? Люди всегда были нужны для того, чтобы другие люди могли выжимать из них прибавочную стоимость, а теперь они не нужны будут вообще — только потребляют ценные ресурсы, и всё.
Значит, встанет вопрос "войны против всех" и уничтожения этих миллиардов "лишних" людей, не приносящих никакой пользы. Если вся цель — в производстве, тогда эти люди не нужны.
А обосновать их уничтожение можно, только отказавшись от мысли о единстве рода человеческого, только провозгласив разделённость человечества на непересекающиеся касты. Ближайшая к нам традиция в этом роде — гностическая, делящая людей на духовных "пневматиков", душевных "психиков" и телесных "хиликов", которые не могут перейти из одной категории в другую.
Возможно деление пойдёт по иным принципам, но суть расчеловечивания человечества не изменится: меньшинство должно любым путем уничтожить большинство как своих конкурентов. А чем окажется это меньшинство, ликвидировавшее большинство, после своей победы? Оно останется коммунистическим? Оно останется демократическим? Оно останется хоть сколько-нибудь человеческим? Оно уйдёт во тьму, в абсолютную, полную тьму, причём очень быстро.
Недавно прошёл XIX съезд КПК. На нем глава китайского государства и руководитель партии Си Цзиньпин аккуратно, осторожно и деликатно говорил очень правильные, сдержанные и вежливые вещи. Он говорил, что Китай не претендует ни на какую гегемонию, что Китай будет одной из стран мира. Что Китай просто медленно-медленно, за 30-40 лет, обеспечит полное благосостояние своего населения. Представляете, как это слушали в Вашингтоне и других местах? Вы вообще представляете себе Китай, который получит с помощью честного труда в условиях уклонения от любой войны — а китайцы не очень любят воевать — всё то, что получает сегодня европейский или американский гражданин? Что он получит, каждый китаец? Коттедж, две машины, энергию к этому коттеджу и всё остальное. Может ли это позволить сегодняшнее мироустройство? Тем более что индийцы, глядящие на братский Китай, пойдут тем же путём. Когда я спрашиваю об этом серьёзных американских экспертов, значащих гораздо больше, чем господа Трамп, Клинтон и так далее, они отвечают на это совершенно однозначно: этого не будет никогда, мы этому совершиться не позволим!
