Я, как востоковед и китаист, не могу не сказать о том, что в октябре 1917 года революция в России открыла новую эпоху в истории человечества. Сегодня красный Китай, этот "внучатый племянник" нашей революции, всерьёз собирается к 2049 году стать глобальным лидером человечества, сменив в этой роли США и "коллективный Запад" в целом. А для этого там намерены к 2020 году устранить бедность, а к 2035 году — закончить социалистическую модернизацию. Концепция "китайской мечты", которую выдвинул Си Цзиньпин и которую поддержал XIX съезд КПК, состоит из трех частей. Первая — это коммунизм, который пришел из ленинского Коминтерна и благодаря Великой Октябрьской социалистической революции. О которой Си Цзиньпин упомянул в своем докладе съезду — впервые за много лет. Второй компонент — это национализм, продолжающий традиции сентябрьской революции 1911 года. И третий компонент — конфуцианство, выступающее в роли маркера китайской идентичности. "Сяо кан", "средняя зажиточность" — это чисто конфуцианский термин. "Да тун", "великое единение" — тоже. То, что сделал Дэн Сяопин — это была реализация идеи конвергенции в чистом виде. К 2010 году эта идея перестала эффективно работать, но ведь проработала целых 30 лет! Реальные располагаемые доходы населения КНР при этом выросли на треть, число бедных сократилось за 2012-2017 годы со 100 до 40 млн. человек, полтора миллиона человек номенклатуры прошли через партийную чистку, тем самым был снят вопрос о том, партия победит коррупцию или коррупция победит партию. Китайцы собираются не просто делить свой пирог "по-честному" — они готовы делать его всё больше и сытнее. Для этого у них есть все предпосылки — особенно в стратегическом союзе с Россией, что предполагает необходимость изменений социально-экономического курса нашей страны.
Максим ШЕВЧЕНКО, журналист, член Общестенной Палаты при президенте РФ.
Сто лет назад русский народ взял власть и ход истории в свои руки.
Это стало возможным благодаря поддержке других народов бывшей Российской империи и при стратегическом планировании и управлении процессом группой интеллектуалов-революционеров, известных как партия большевиков.
Лучшие люди страны, военные и гражданские, — перешли на сторону Революции. Они помогли народу сформулировать смыслы будущего и решить проблемы настоящего: военные, экономические, культурные. Это было невиданное ранее в истории человечества освобождение огромной массы людей из-под гнета ненавистного им государства, из под власти чуждых им культурно и ментально «правящих элит».
Эти элиты и это государство образец для подражания видели кто в Англии, кто в Пруссии, кто во Франции, кто в США — полагая свою страну и ее народы варварскими и недоразвитыми.
«Единственный европеец в России» именно поэтому и был враждебен подавляющей массе населения. Держалось прозападное государство Романовых за счёт армии, жандармов, полицейского аппарата и идеологических конструкций типа «синодальной церкви», а по сути — насилием и террором. Демократические и социальные преобразования в интересах подавляющей части населения властью не предусматривались и осуществлялись накануне Революции, вынужденно, под давлением народного гнева.
Не ограниченную ничем власть над народом правящие элиты получили в ходе почти трёх сотен лет кровопролитных гражданских войн, известных как Разинское, Булавинское, Пугачевское и многие другие менее звучные восстания, в которых народ терпел кровавые и страшные поражения.
Каждое из этих поражений только усиливало ненавистную народу антирусскую власть господ, подражавших всему западному и презиравших всё отечественное.
Все фазы трехсотлетней гражданской войны против народа государство и правящие элиты (говорившие то по-французски, то по-немецки, то по-английски) выигрывали при поддержке и организационном участии иностранных наёмников, относившихся к русскому и другим народам с высокомерием белых господ.
Тотальная несправедливость русской жизни, унижение и даже порабощение народа только усиливали в нем тягу к радикальным переменам, к возможности Царствия Божьего на Земле, к миру без господ и рабов, подогревали его ненависть к правителям и стремление к народной свободе.
Так вызревала русская народная идея социальной справедливости, имевшая, безусловно, религиозные истоки.
Возникшее в XIX веке народно-освободительное революционное движение дворян и интеллигенции, поставившее своей главной задачей достижение социально-справедливого общества в России, встретилось с народными массами и их религиозными исканиями на рубеже веков. Лучшие представители образованных слоёв общества перешли на сторону народа — причём исключительно из морально-этических, почти религиозных соображений.
Эта встреча и этот союз привели к формулированию и организационному оформлению Русской Революции, найдя максимальное воплощение в большевизме.
Несмотря на отчаянное сопротивление врагов, за спиной которых стояли страны Запада, смотревшие на Россию, как на добычу, а на правившие до Революции элиты — как на бизнес-партнёров в деле западного «освоения» России, народ практически с нуля создал новое уникальное государство, могучую армию, сформулировал национально-освободительную доктрину — и сумел победить в Гражданской войне.
Война носила для народа и воевавших за него партий большевиков, анархистов и левых эсеров, безусловно, национально-освободительный и прогрессивный характер — именно поэтому Советская власть и была поддержана подавляющим большинством населения.
Бессмысленно обсуждать антисоветские пропагандистские мифы: о красном терроре, о зверствах ЧК, о принудительной индустриализации, о сотрудничестве большевиков с немцами и прочий белогвардейский и либерал-фашистский агитпроп.
Всё это — беспомощный лепет проигравших на поле боя, действовавших против исторических интересов русского и других народов бывшей Империи.
Любая Революция, любая Гражданская война, любое Рождение политической революционной нации: британской, американской, французской, мексиканской и так далее — сопровождается эксцессами и жестокостями, потрясающими души современников, оставляющими трагический след в культуре, но понимаемыми только с точки зрения большой истории. Молодые политические нации, отвергая в ходе Революции старые элиты, — отвергают и их устоявшиеся ценности, юридические категории и способ мировосприятия.
Жестокость борьбы, помноженная на неопытность новых политических и управленческих кадров, на их энергию революционного радикализма, неизбежно приводят к дегуманизации политического процесса.
По мере развития нации эти тенденции гуманизируются и приобретают вполне приемлемые цивилизованные нормы — как, собственно, и было в случае с СССР.
Свирепость Русской Революции не страшнее свирепости Революции французской или американской, кризисы развития все новые революционные нации переживают примерно с одинаковым драматизмом. Надо понять, почему сегодня для нас так важен опыт Русской Революции и почему именно ее мы считаем важнейшим событием русской истории? Историческая проблема России всегда была в том, что она являлась периферией Запада и рассматривалась правящими элитами как приложение к нему. Семнадцатый год провёл ясную черту среди линии правителей России.
По одну сторону — те, кто выступал в роли «смотрящих от Запада» за Россией: неважно, либеральные или консервативные формулы они использовали для оправдания своей власти. По другую сторону — те, кто выступал за особый путь России и ее народов, самостоятельное развитие оригинальных науки, культуры, образования, армии, опирающиеся на широкую народную поддержку.
Единственным антизападным, национально ориентированным правительством в истории России было советское правительство. Оно воспринимало Запад порой как врага, как партнера, порой как союзника — но точно не как образец для подражания и уж точно не как «старшего брата», определяющего экономический, политический и культурный уклад России.
Сегодня мы стоим перед таким же выбором. Или Россия будет приложением к Западу и правящие элиты — неважно, использующие патриотическую пропаганду или либералистическое развращение, — будут торговать ею на мировом рынке. Или в России будет сформированием национально ориентированное государство, ставящее во главу угла интересы народа и работающее на его развитие.
Если бы в нашей истории не было Русской революции, то эта мысль, возможно, и не приходила бы нам в голову. Но, так как Революция была, и она победила, — нам невозможно от этой мысли избавиться.
Александр НАГОРНЫЙ.
Искренне благодарю всех участников нашего "круглого стола" за тот широкий спектр взглядов на Великий Октябрь и его значение для современной России и всего мира, который был здесь представлен.
Должен сказать, что эти сверхзначимые революционные события столетней давности остаются еще не исследованными в должной степени. Причем это касается как советских трактовок, так и трактовок антисоветских: зарубежных, диссидентских и отечественных после 1991 года. Что само по себе подчеркивает истинный гигантский масштаб эпохи.
Нет никаких сомнений, что геополитически Россия и при царизме, и при социализме, и сегодня является костью в горле для мирового транснационального капитала. По факту, его интересы были и остаются следующими: любой приемлемой ценой, лучше всего — за счёт самой России и её жителей — фрагментировать эту огромную, исторически сложившуюся территорию русской цивилизации, Русского мира. Без такого уничтожения России, без её раздела на несколько формально независимых и враждующих между собой и внутри себя "кусков" полноценной глобализации не получится — Россия всё равно мешает этому, как слон порядку в посудной лавке, самим фактом своего существования.
Конечно, для этого необходимо разорвать само сознание наших соотечественников, разорвать единство нашей истории, чтобы после этого взяться за политическую географию, за геополитику. Изборский клуб всеми силами будет препятствовать подобному развитию событий, сохранять и развивать единство нашей истории и единство нашего государства, восстанавливая истинную картину прошлого, не давая фальсифицировать настоящее и создавая образ будущего.
Илл. Владимир Серов. Выступление В.И. Ленина на II Всероссийском съезде Советов.
Теги события:
октябрьская революция валерий коровин дугин султанов нагорный делягин любимов александр константин сёмин бубнов олег леонид ивашов георгий малинецкий русская история политика власть капитализм социализм идеология максим шевченко
Роковые причины Октября
Авторский блог Андрей Фурсов 22:23 4 ноября 2017
Роковые причины Октября
От Империи — к Советам
Андрей Фурсов
41
Оценить статью: 14 12
В начале ХХ века империя находилась в дурном, патовом равновесии сил: дворянство уравновешивалось буржуазией; классы — властью самодержавного центроверха; вместе они уравновешивали население — и это при стремительно нарастающих проблемах социального и экономического характера. Мировая война сломала патовую ситуацию; она не только разбудила “спящих субъектов”, высвободив их силы, но и расчистила для них площадку, пространство. Пружина разжалась, и процессы пошли с нарастающей скоростью — одновременно и к Февралю, и к Октябрю. Что не менее важно, в условиях войны на русской площадке помимо своих субъектов появились чужие — западные. Они вступили в определённые отношения с субъектами внутри страны, в результате чего начали оформляться международные (российско-западные) классовые коалиции, двойные (внутренне-внешние) субъекты (субъекты с двойной массой), нацеленные на свержение самодержавия, а затем — на борьбу за контроль над Россией. Таких тактических коалиций, двойных субъектов со временем возникло аж три.
В дискуссиях о причинах революций можно выделить несколько линий. Ограничусь двумя: противостояние сторонников примата структурных факторов, с одной стороны, и свободного волевого действия — с другой. В англосаксонской литературе эта контроверза звучит как structure versus agency. Другая линия не менее жарких споров — акцентирование либо внутренних, либо внешних факторов. Многие исследователи пытаются найти решение по принципу “золотой середины” — якобы истина лежит посередине. На самом деле, прав был Гёте, считавший, что между двумя противоположными точками зрения лежит не истина, а проблема. Проблема, добавлю я, которую спорящие стороны не могут решить, нередко — потому что не видят саму проблему. В такой ситуации поиски середины превращаются в пошлый многофакторный анализ, подменяющий целое суммой, динамику — статикой, а причинно-следственную связь — перечнем рядоположенных условий (факторов), причём чаще всего без указания на их системные связи и субординацию. Теория при таком подходе умирает, место теоретического обобщения занимает эмпирическое, научные факты подменяются эмпирическими, а само исследование покидает пределы научности.
Если говорить о контроверзе structure versus agency, то здесь такая же ситуация, как с так называемыми объективными противоречиями: если бы структурных обстоятельств было достаточно для того, чтобы вспыхнули революции, последние были бы предсказуемым и довольно частым, если не постоянным, явлением. Это, однако, не так. Есть проблемы и в определении роли низов (“масс”) в “старте” революций. Формально-идеологически марксистская традиция исходила из примата действия масс. Однако учение Ленина о “партии нового типа”, “партии профессиональных революционеров” и его практическая реализация в виде большевистской партии недвусмысленно указывают на элитистско-организационный подход. Тезис Ленина “дайте нам организацию революционеров, и мы перевернём Россию” говорит сам за себя. Большевики обосновывали своё право руководить массами (которые, согласно Ленину, без руководства со стороны партии способны только на борьбу за улучшение экономических условий) тем, что знают законы истории, то есть монопольно владеют истинным знанием, оседлали его — потому-то и могут вести массы. Массы ведомы профессиональными партийными кадрами. Лозунг Сталина “кадры решают всё!” — из той же серии.
Чего по понятным причинам не касались открыто марксисты в своих схемах — это роли в революции части правящей элиты. Без перехода на сторону руководящей массами контрэлиты части правящей элиты ни одна революция не свершалась. Это подтверждает история всех крупных революций, пожалуй, ярче всего — Французской 1789–1799 гг. Как заметил в середине XIX в. И. Тэн — автор одной из лучших историй этой революции — экономическое положение Франции в конце правления Людовика XIV (начало XVII в.) и в середине XVIII в. (правление Людовика XV) было много хуже, чем в 1780-е годы при Людовике XVI. Народ постоянно бунтовал, но никакой революции не произошло.
В конце 1780-х годов значительная часть французской элиты, в том числе правящей, стремилась к ослаблению монархии — и революция произошла. Разумеется, без движения низов, масс, по крайней мере, в столице и/или крупнейших городах революции тоже не происходят — дело ограничивается успешным или неудачным дворцовым (политическим) переворотом. Революция — это соединение воль, целей и интересов “улицы” в лице её вожаков (контрэлита) и части элиты; неважно, что соединение это краткосрочно, что в ходе революции либо одних, либо других устраняют — от того, кто устраняет кого, зависит степень радикальности/умеренности революции, которая довольно часто, как заметил Энгельс, забегает вперёд, чтобы при неизбежном откате последний не оказался слишком большим.
На короткий миг истории вожаки контрэлиты и играющие вместе с ними представители “Старого порядка” как группа, совершающая революцию, выступают — Маркс и Энгельс специально подчёркивали это в “Немецкой идеологии” — не как представители неких классов, не с узкоклассовых позиций, а как представители всего общества. Эта “всеобщность” связана с тем, что интерес совершающего революцию субъекта по логике борьбы до поры более или менее связан с интересами всех остальных негосподствующих классов. “На полях” авторы “Немецкой идеологии” помечают: “Всеобщность (о которой речь шла выше. — А.Ф.) соответствует: 1) классу contra (против) сословие, 2) конкуренции, мировым сношениям и т.д., 3) большой численности господствующего класса (следовательно, большой массы его низов, недовольных своим положением. — А.Ф.), 4) иллюзии общих интересов, вначале эта иллюзия правдива, 5) самообману идеологов и разделению труда.
Самообман (или, как сказал бы вслед за Энгельсом К. Мангейм, “ложное сознание”) в его тотальном, а не частном варианте, таким образом, обусловлен реальностью. Она и порождает “двойного субъекта” (“субъекта двойной массы”), представленного контрэлитой и частью элиты. Двойственность революционного субъекта — это именно то, что превращает, отливает структурные проблемы в субъект волевого (революционного) действия, а этому субъекту придаёт качество персонификатора основных структурных противоречий общества. Революция — это всегда субъектное действие, направленное на преодоление системности (“праздник Истории”). Революция — субъектный акт по определению, она невозможна без революционного субъекта, который ни в коем случае нельзя отождествлять с так называемым “субъективным фактором”.
Само противопоставление неких факторов, будь то революция или вообще история, как “объективных” и “субъективных”, к которым по традиции относят партии или просто организации революционеров, — ошибочно. Неверно противопоставлять “социально-экономические предпосылки” как объективные действиям людей и организаций, особенно целенаправленным и подкреплённым мощным ресурсом, как субъективным. Во-первых, организации и структуры, их интересы, цели и действия столь же объективны, как и так называемые “социально-экономические предпосылки”. Кстати, последние сами по себе не являются силами, они — условия.
Во-вторых, само противопоставление в нашей научной и идеологической “литературе” о революциях неких факторов/сил как “объективных” и “субъективных”, которое закрепилось с лёгкой руки неслучайно имевшего “четвёрку” по логике В.И. Ленина, — ошибочно. Ленин называл субъективным то, что на самом деле является субъектным. “Субъективный” означает нечто обусловленное внутренним переживанием субъектом самого себя, его знанием, соотносящимся с объектом. Соответственно, субъективный фактор — действия в соответствии с этим знанием и переживанием. А как быть с классовым интересом? Это субъективное или объективное? Как быть с организациями, выражающими классовые интересы? Если некая сила воплощает в концентрированном виде долгосрочные и целостные характеристики класса или системы, представляет их, действует на их основе — это не объективный фактор? Что же тогда объективный?
На самом деле речь должна идти не об объективных факторах, а о системных и субъектных — и те, и другие объективны, но при этом один из аспектов субъектного фактора — субъективный. Субъектный фактор представляет собой целенаправленную деятельность субъекта по достижению своих целей, реализации планов и интересов на основе учёта, контроля и управления социально-историческим процессом, а с определённого времени — на основе проектирования и конструирования этого процесса. Последнее невозможно без знания системных законов истории, которые становятся законами действия субъекта.
Новоевропейская наука об обществе была системоцентричной. Попытка Маркса разработать теорию исторического субъекта и превратить её в науку успехом не увенчалась. Впоследствии эта линия теории Маркса продолжения не нашла — субъектное было сведено к субъективному, приобретая характеристики чего-то второстепенного. Из поля зрения исчезли очень важные агенты исторического изменения, а сами эти изменения стали изображаться как филиация одной системы из другой, одного комплекса “объективных факторов” из другого. В результате из истории исчез субъект как её творец. Одна из главных задач нынешнего этапа развития знания об обществе — не просто вернуть субъекта, но разработать субъектоцентричную науку и, синтезировав её с системоцентричной, создать полноценную, многомерную субъектно-системную науку об обществе. Изучение революций — именно та сфера, которая особенно способствует анализу субъектности и в то же время невозможна без такого анализа. Причём речь должна идти именно о двойственном субъекте революции, не только по линии дихотомии structure versus agency, но в не меньшей, а возможно, и в большей степени по линии “внутреннее — внешнее”.
Ясно, что без внутренних причин (условий, предпосылок) ни одна революция не происходит. Однако здесь необходимо обратить внимание на два момента. Во-первых, революции суть явления капиталистической эпохи, а капитализм в экономическом плане — единая мировая система, не признающая границ, товарные цепи их рассекают. Капитализм и возникает как система международного, надгосударственного взаимодействия. Ясно также, что гегемон мировой капсистемы (Нидерланды в XVII в., Великобритания в XIX в., США во второй половине ХХ — начале XXI в.) своей деятельностью существенно ограничивает суверенитет даже независимых государств, не говоря о государствах зависимых. Точнее в этом плане вести речь даже не о гегемоне, а о ядре капсистемы в целом по отношению к периферии и к полупериферии. Я уже не говорю о закрытых наднациональных структурах мирового согласования и управления, существование которых обусловлено тем, что они призваны снять базовое противоречие капсистемы между целостно-мировым характером экономики и суммарно-государственным — политики, и без которых существование капсистемы невозможно (они воплощают и реализуют целостные и долгосрочные интересы её системообразующего элемента — верхушки мирового капиталистического класса). Таким образом, сама природа капитализма делает границу между внутренними и внешними факторами не столь отчётливой, как в иных социальных системах и как это выглядит на поверхности самого капитализма, внешне организованного в виде системы национальных государств. Причём с развитием капитализма, его эволюцией эта граница становится всё более пунктирной и размытой — особенно в ХХ в., по мере формирования североатлантического класса и элитного взаимодействия между Западом и СССР.
Это одна сторона диалектики внутреннего и внешнего в революциях, связанная с капитализмом. Есть и другая, она связана с самой революцией как кризисным, хаотическим процессом развития общества.
Предреволюционная, кризисная ситуация воздействует на систему по двум направлениям. Во-первых, кризис — это разбалансировка системы, а в слабо сбалансированной системе, как правило, нарастают колебательно-хаотические процессы. Во-вторых, хаотизация системы приоткрывает, а иногда просто открывает её для внешнего воздействия. На практике этот эффект усиливается тем, что, как правило, власти пытаются решить проблемы путём реформ с привлечением внешних источников, а следовательно — внешних сил. В этом же направлении действует война. В результате система обретает сверхнормальную, избыточную открытость, которая не контролируется самой системой, вследствие чего она начинает развиваться не только, а порой и не столько по собственным закономерностям, сколько по внешним. Внешняя сила сначала становится “посторонним притягивающим фактором”, а затем, интериоризируясь, перестаёт быть внешним, превращается если и не полностью во внутренний, то, по крайней мере, во внутренне-внешний. И, как замечает О.Маркеев, “происходит мощное вторжение в систему извне, совершенно чуждая системе сила использует её как поле для самореализации”.
Этот “эффект Чужого” очень важен. Под его воздействием в системе начинают происходить события и процессы или возникать явления, вероятность которых для данной системы в её "чистом" виде крайне мала, а потому внутреннему наблюдателю они кажутся случайными, на самом деле таковыми не являясь. Однако даже если бы это было так, то, согласно теории Бромли (Bromley), любое явление, чья вероятность весьма мала, возникнув, порождает цепочку явлений одной с ним природы, расшатывая таким образом систему. Если же вдобавок мы имеем дело с явлениями, наведёнными внутренне-внешними факторами, то мы рискуем столкнуться с нарастающей невероятностью событий, тем более что внешне-внутреннее действие материализуется в виде двойного субъекта — внутренне-внешнего.
Фрагмент работы «Октябрь 1917 — момент истины русской смутореволюции».
Илл. Павел Филонов. "Формула революции"
Теги события:
октябрьская революция российская империя кризис конфликт 1917 великая французская революция элита марксизм революция субъект
Смыслы революции
Авторский блог Дмитрий Дудко 17:23 2 ноября 2017
Смыслы революции
о божественном и человеческом
Дмитрий Дудко
9
Оценить статью: 3 1
Сегодня, в канун столетия Великого Октября, мы публикуем на страницах газеты "Завтра" пастырское слово её духовника отца Дмитрия Дудко, посвященное оценке революции 1917 года и сказанное им уже после уничтожения Советского Союза. На наш взгляд, его мысли более чем актуальны и сегодня, когда многие религиозные, политические и медийные лидеры пытаются "задним числом" переписать отечественную и мировую историю, примеряя на себя и на своё понимание неизъяснимый Божественный Промысел и те неисповедимые пути, по которым он осуществляется в этом мире.
Обычно, когда начинают рассматривать исторические события, особенно такое, как русская революция, всё всколыхнувшее и перевернувшее, делают свои прогнозы, ставят диагнозы и назначают лечение. А не приходит ли мысль, хотя бы и в виде предположения: вдруг всё это — человеческие домыслы, ничего общего с сущностью не имеющие?!
В самом деле, если посмотреть объективно, то во всех исторических событиях есть две стороны: она — человеческая и другая — божеская, и всякие исторические события ведут к двум положениям: одно — к очищению и другое — к становлению, а вернее, ведут к одному — возрастанию Царства Небесного. Царство дьявола, какое бы ни было устрашающее, — это всё-таки призрак, ничего общего с действительностью не имеющий.
Вот с этих позиций и постараемся посмотреть на русскую революцию: только ли она имеет разрушительное значение или имеет и созидательное?
На первый взгляд, после того, что сделалось в революцию и после неё, разрушения культуры, моральных и жизненных устоев, говорить о созидательном её значении — это оскорбить миллионы замученных людей и вызвать снисходительную улыбку на лицах современников: пусть, мол, судачат. И всё-таки я пойду вопреки всем и всему.
Исторические события, русскую революцию нельзя рассматривать однобоко, нельзя обращать внимание только на одну сторону, человеческую или даже божескую, нужно обе стороны сразу рассматривать вместе и видеть в них не ад, а Царство Божие. Ад — это призрак, Царство Божие — это реальность.
После того как Христос воплотился, пострадал, умер и воскрес — ад побеждён, и как бы ни казалось, какие бы ни виделись муки, ложь, предательство даже среди самых близких учеников Христовых — это прошлое, это отходящее. Настоящее, вечное — это Царство Божие. И Царство Божие, Царство Небесное, созидается в русской революции. Погибло только то, что было от ада, чему должно погибнуть, а то, что жизненно, не погибнет, несмотря ни на какие смерти, наоборот, воссияет в своей невинной красоте. И не погибнет русская культура, не погибнет Россия, не погибнет русский человек, не погибнет, хотя бы, казалось, всё погибло и нет никакой надежды.
Боязливый устремляет свой взгляд на тот вихрь, который поднялся от разворошенных преступлений, но вихрь — временное явление, вихрь уляжется и очистится земля от мусора. Нас ожидает самое светлое будущее, революция пробудила дремавшие силы, силы зла и добра. Силы зла — для того, чтоб они выявили окончательно себя и погибли — зло временно! — и силы добра, чтоб они стряхнули с себя налёт зла, он всё-таки бывает, и показались во всём величии.
Давайте на время обратим внимание на человеческую сторону. Нам сразу бросаются в глаза одни преступления, мрак и беспросветность. Если искать выход с человеческой стороны, то выход мы не найдем, а если найдём, то он опять-таки заведёт нас в дебри. Одно сменится другим, и другое будет не лучше первого. Революция или контрреволюция — не всё ли равно?
Теперь постараемся посмотреть с божеской стороны. И вот тут нам должно открыться то сокровенное, то спасительное, что должно нас обрадовать. Как много во всём добра — больше того, оно единственно реальное, оно ведёт и движет историей. Но это простыми человеческими глазами не увидеть, это видится только глазами веры, невозможно выразить на бумаге. И тут я должен разочаровать тех, кто ждал от меня, что я им открою новую теорию познания исторических событий.
Сразу сделаю резюме. Всё, что совершилось на русской земле, я принимаю как добро. И не отчаиваюсь так, как если б я присутствовал на голгофских событиях, которые происходили со Христом. Но я не тот, который бы стоял там, ещё не зная воскресения Христова, а я тот, который это воскресение знает. И меня не пугает то, сколько страданий, не на них я заостряю своё внимание. Меня не пугает и то, что ученики разбежались в страхе и Христос остался один. Разбежались они, чтобы сбросить этот страх и возвратиться мужественными для того, чтоб всё преобразилось кругом. Мне видится воскресение. Воскресения не бывает только тогда, когда чаша не выпивается до дна. Христос молится Отцу Небесному: "Да минует Меня Чаша сия!" — но эта молитва не была услышана, чаша не миновала, чаша испилась, совершилась воля Отца Небесного.
На этот момент из жизни Христа нужно обратить особое внимание. Тут человеческая сторона и божеская. Человеческая, которая вдруг заколебалась в значимости происходящего, и божеская, которая человеческую сторону укрепила, и Человек в лице Христа сказал: "Да будет воля Твоя!".
Русскую революцию делали люди, но тут был и Бог, бып, как мы привыкли выражаться, промысл Божий. Люди наделали много страшного и непонятного, но при помощи промысла Божьего люди станут лучше, чем были доселе. Станут лучшими потому, что сделалось то, чего они даже не хотели, всё пришло к своему завершительному концу. Революция была завершением человеческой истории, завершением, но не до конца. Теперь должно созидаться одно Царство Небесное.
То есть я не хочу сказать, что будет благоденствие, когда можно будет пить и наслаждаться, я именно хочу сказать, что этого не будет. Но будет лучше этого. Будет то, что зло потеряет свою окончательную силу и добро очистится от всякого налёта зла.
Поскольку эта завершительная революция совершилась в России, то в Россию переносится вся христианская святыня. Здесь — центр Вселенной, отсюда разглядят Антихриста, и Антихрист придёт туда, где первоначально была христианская святыня. Обманывается Антихрист, думая поразить Христа. Христос перешёл в другое место, и Он не уязвим для Антихриста.
И ещё я должен сделать признание. Некоторые, а может быть, и многие говорят: зло на весь мир распространяется из России. Таким я говорю: "Из России теперь может распространяться только добро. Пока вы всё рассматриваете ещё ветхозаветным сознанием, но уже нужно переключиться на новозаветное. Из России в скором времени будет излучаться одно добро. То, что Россия поняла, то что Россия испытала, ставит её в особое положение. В особое положение становится и русский человек. Христос воскресе! — это слышится из России. И блажен тот, кто услышит этот голос".
Вообще же конец приближается, но ещё начало болезней. Болезнь разрушает временное и выявляет вечное.
В мире, как говорил Е.Трубецкой, концентрируется зло и одновременно добро, это его созидание. После революции добро приобретает больший размах и большую силу. И оно не вмещается во временные рамки. Но отблеск этого добра будет яснее и во временном. Жизнь становится увереннее, осмысленнее, приобретает своё настоящее значение. Не нужно распыляться на мелочи, когда есть самое значительное. Самое значительное — это прочное созидание Царства Небесного. Царство Небесное ширится и растёт, и при всём устрашающем призраке ада ад прекращает своё существование, в этом победа Христа! Не видеть этого — значит ничего не видеть и дрожать от призраков ада, когда нужно петь пасхальные ирмосы. До тех пор земля наша русская будет вертеться, пока она видит Солнце — Христа. И кто бы ни говорил, что она остановилась, мы всё равно будем утверждать: "А всё-таки она вертится и будет вертеться".
Светит Солнце-Христос, и Земля наша вертится. Вертится, живёт и существует! Современная безрелигиозность — это очищение религиозности от всего наносного. Должно золото очиститься! Должно воссиять золото русской религиозности, богоносности!
Из книги «Преодоление соблазнов» (1997)
