Помоги проекту - поделись книгой:
рукой по окрашенным в светлый волосам, ощутив вдруг самоуверенность. Я снял ночью
маску, решив, что проснусь раньше девушки. Теперь это было бессмысленно, но видеть
друг друга лицом к лицу было странно. Мы стали обществом, что редко показывало лица
незнакомцам.
Что теперь?
Мы долго смотрели друг на друга. Если бы она была кошкой, ее хвост подрагивал
бы.
- Сколько ты хочешь? – спросила она.
Я потянулся за ножницами, она отдала их без возражений, но сказала:
- Их остроты хватило бы, чтобы пронзить твое горло.
Я замер, удивленный ее смелостью. Может, если бы я не проснулся вовремя, я бы
сейчас истекал кровью на диване. И игра была бы окончена.
- Ты голодна? – спросил я.
Она прищурилась и покачала головой.
- Ты точно хочешь пить. Сон-чары такое делают, - я прошел по комнате к кухне в
углу и открыл холодильник, схватил бутылку вычурной ю-воды, очищенной и
обогащенной боги знают чем. Одна такая бутылка стоила больше недельной зарплаты
большинства мэй.
Она села на деревянный стул, покрутила бутылку в руке, изучая ее.
- Она не запачкана, - сказал я. – И крышка нетронута.
Она подняла голову.
- Как мне это пить?
Ах.
- А ты не снимала…
- Нет. Никогда в ненастроенном помещении.
- Здесь воздух не загрязнен, - соврал я.
- Я не могу никого вызвать через шлем.
- Конечно, – я знал, что она попытается позвать на помощь, как только придет в себя.
– Я заглушил сигнал.
Она моргнула несколько раз, ноздри раздувались.
Я отвел взгляд, подавляя сочувствие.
Девушка потянулась к воротнику и сняла шлем. Он отцепился с тихим шипением. Ее
хвостик высвободился, черный, неокрашенный. Запахло клубникой, и я растерянно
отпрянул. Я ожидал, что ю-девушки без запаха или пахнут как больница, как образец,
который долго держали в банке.
Не как свежая сладкая клубника.
Ее глаза слезились, она впервые в жизни вдохнула загрязненный воздух. Она
согнулась и закашлялась. Я схватил ее бутылку и открыл крышку.
- Пей.
Она так и сделала, глотала воду, словно та могла спасти ей жизнь. Наконец, она
вытерла рот платком, что был в ее рукаве, прижала его к глазам.
- Как вы дышите этим каждый день? – спросила она ослабевшим голосом.
- Потому мы и живем недолго, - ответил я.
Она уронила платок и посмотрела на меня покрасневшими глазами.
- Не смешно, - сказала она.
Я улыбнулся.
- Я этого и не добивался, - я сел на старый диван, чтобы между нами было
расстояние. Она была красивой, я к такому не привык. Она была не как большинство ю-
девушек, гонящихся за последними трендами красоты, внедряющих в тело модификации,
меняющие им нос, губы, бедра, зад, зависело от тренда. Ю-парни улучшали себе мышцы и
покупали точеную челюсть. Но мода менялась, и ю меняли себе внешность почти каждый
месяц. Мэй не могли такого себе позволить, им оставалось наносить макияж,
использовать татуировки, что держались долго, и красить волосы.
Молодежь Тайпея стала хамелеонами. Мы не могли изменить смог, что окутывал
наш город, но могли управлять своей внешностью, и каждый облик был ярче и круче
предыдущего.
Она допила воду и с опаской посмотрела на меня.
- Как тебя зовут?
- Серьезно? – рассмеялся я.
Она подняла плечи.
- Думаю, ты на год старше меня. Восемнадцать. Родился в год лошади, - она кивнула
на темную одежду, висящую на некоторой мебели в комнате. – Я буду звать тебя Темным
конем.
Я чуть не улыбнулся, но вместо этого вытащил свой нож-бабочку и начал кружить
его между пальцами и в ладони. Это помогало мне думать. Она напряглась, впилась
руками в ноги. Она боялась, что я использую свое преимущество. Нет, и мне пришлось
побороть желание успокоить ее и объяснить.
- Зачем все это, Ро? – ее голос прервал мои мысли.
Зачем все это, Ромео?
Она не говорила так в романтическом смысле, она говорила о трагедии.
Я оглядел комнату ее глазами. Я жил в заброшенной лаборатории, что принадлежала
университету Янминьшань, экспериментальный «дом» был на пополняемой энергии.
Когда-то люди думали, что планету можно сохранить такими способами. Можно, но мало
людей это заботило. Богатые были слишком богатыми, бедные – слишком бедными, а
средний класс, будем честными, был теми же бедняками, но с домами побольше,
машинами получше. Теперь большая часть не доживала до сорока, и это заботило нас еще
меньше.
В моем доме было только три комнаты: кабинет, ванная и эта главная комната, где
была и маленькая кухня. Здесь был большой круглый обеденный стол с парой разных
стульев, потрепанный желто-бирюзовый диван, которому было не меньше сорока лет,
металлический стол и деревянный стул, на котором сидела она. Большие окна на южной
стене выходили на густые заросли снаружи.
Я трижды подбросил нож, наслаждаясь щелканьем лезвия и рукоятей, а потом пожал
плечами.
- Похищать в черном проще.
Плохая шутка. Ее глаза загорелись.
Я вскочил, схватил свой древний МакПлюс со стола и открыл его.
- Надевай шлем, - сказал я.
- Зачем?
- Ты звонишь своей семье.
Она послушалась, закрепила шлем, глубоко вдохнула, и ее грудь стала заметнее в ее
костюме. Я притворился, что не увидел этого.
- У тебя одна минута, - я ввел нужные команды на ноутбуке и кивнул ей.
Мы ждали в напряженной тишине, но ответа не было.
- Отец не отвечает, - сказала она.
Как? Его дочь похитили.
- Звони маме, - приказал я.
Ее мать тут же ответила. Слава богам.
- Ма! – ее голос изменился, стал звучать юно и беспомощно.
Хотя ее шлем чуть потемнел, я заметил слезы в ее глазах, видел на стекле лицо ее
Поделиться книгой: