Игры с огнем [СИ]

Кто слезы лил, тот искренней смеется.

Кто умирал, тот знает, что живет!

Омар Хайам

Золотая осень, осень золотая! Сколько тебе посвящено стихов и песен, сколько эпитетов, метафор и сравнений применимо к тебе! Как же мне напоминают эти реки золота и багрянца в парке на дорожках кровь в моих жилах - золотую и красную. Золото разбудил в моих венах дракон, и оно разъедает меня изнутри, сжигает все человеческое, вспенивает остатки красного и доводит их до кипения.

Мне плохо! Мне так плохо, что прямо сейчас хочется лечь в эти падающие листья и уснуть, чтобы проснуться прежней Машей Снегиревой. Мама и папа возили меня к психологу, а Анфиса таскала по клубам и студенческим вечеринкам. Даже Дэн, покоренным мной в первый учебный день, пытался отвлечь от грустных мыслей шоколадками и пирожками из столовки. Но не помогало, вообще ничего не помогало. А самое главное, что я сама себе никак не могла помочь. Вроде бы пыталась выбросить из головы всю эту дурь драконью, вроде бы не обращала внимания на нового преподавателя Юрия Владленовича и на его предмете вела себя тише воды да ниже травы. Я даже собаку себе купила - тойтерьера Пикки, Пикколо, но он меня почему-то боялся. Прижмется к маминой ноге, и не оттащишь, а как гулять со мной выходит, то так поводок тянет, что под конец руку ломить начинает. Однокурсники уже коситься на меня стали недобрым глазом, мол, не наркоманка ли. Приехала с юга странная, а теперь и вовсе страннее странного. И вид у меня подходящий - волосы потускнели, и я стягивала их в конский хвост, одевалась как придется, не говоря уже о синяках под глазами от постоянного недосыпания из-за кошмаров. О них стоит упомянуть подробнее, ведь именно из-за них меня повели к психологу (сначала) и посоветовали обратиться к психиатру (потом).

Первый сон приснился в ту ночь, когда я узнала правду. Начиналось все совершенно банально, сон как сон. Я плыла на лодке по реке, опускала ладони в воду и разбрызгивала в разные стороны. За моей спиной сидел мужчина неопределенного возраста. Вроде и не молодой, но и не старый. Черты я с утра помнила плохо, но ощущение, что он несет мир и покой, сохранилось. И вот я в очередной раз опускаю ладони в реку и поднимаю их с потеками крови, стекающими по запястьям. Мне становится жутко, я кричу, а мужчина в лодке страшно так округляет глаза и начинает бормотать что-то вроде молитвы. Кровь течет по рукам, и ее никак не стереть, она достигает сердца и мне становится больно, грудь готова разорваться от боли, я кричу еще сильнее и пытаюсь стереть руками кровь. А потом я перестаю чувствовать биение своего сердца, потому что оно превращается в кусок металла, в золото, и из моих запястий начинает течь золотая кровь, а, попадая в реку, заставляет ее менять цвет и вскипать.

Я просыпаюсь в поту и слезах, меня трясет и мутит так сильно, что я встаю и иду в туалет, где обнимаю унитаз и чуть ли не прижимаюсь к нему щекой. В таком отчаянном положении меня находит отец и сильно волнуется. А сны продолжаются каждую ночь.

Под конец недели я боюсь засыпать и рыдаю в подушку. Слышу, как за дверью о чем-то перешептываются мои родители, но не хочу с ними разговаривать. Какое странное ощущение - я ничего не хочу. В том числе и вспоминать о том разговоре в кабинете Юрия Владленовича. Он для меня просто преподаватель иняза, заместитель по внеучебной части. Какая-то блажь толкнула меня в тот день в его кабинет, и я никак не могла вспомнить, как я очутилась снаружи в объятиях Анфисы. Но тут же в памяти всплывали его горячие руки на моем теле, тот жадный и злой поцелуй. Дракон! Настоящий Дракон, который нашел-таки свою наездницу и разбудил в ней кровь, а потом наказал за все, что ему самому пришлось выстрадать. Несправедливо! Обидно!

Нет, Маша, только не жалей себя! Не сейчас!

А ночь пришла опять, и река потекла в обратном направлении, бурливая, пенистая, переливаясь золотом и багрянцем, а я разделась на берегу и начала погружаться в нее. Медленно, шаг за шагом, а мужчина, который вносил в мои сны покой и тишину, разворачивается и уходит, голова опущена, а плечи сотрясают рыдания. Но мне его не жалко, он сам выбрал этот путь, он сам отказался ступить со мной в реку. Пусть уходит, пусть все уйдут, а я войду в золотые волны реки и окунусь в них с головой. Из воды поднимается морда дракона, освещенная закатным солнцем. Оскал хищника приводит меня не в ужас, а в трепет, я тяну к нему руки, но он отворачивается. Взмах крыльями - и дракон исчезает, а я чувствую, как река перестает течь и превращается в металл, сковывая меня ледяными оковами. Я снова просыпаюсь от собственных криков боли. Отец сидит на краю кровати и смотрит на меня очень пристально.

- Так больше не может продолжаться, Маша. Ты летишь к брату, подальше от своих проблем. Что бы с тобой ни случилось, Америка очень далеко отсюда и, знаешь, племянники по тебе соскучились.

Сумбурная речь папы привела к тому, что я снова почувствовала боль. Я его больше не увижу, моего Дракона, моего преподавателя по инязу, Юрия Владленовича, Драко... И я разрыдалась до дрожи в теле, до судорожной икоты, до ломоты во всех суставах. А потом пришло успокоение. Я все забуду, кошмары закончатся, хорошие сны придут, и в них буду страдать не я!

Глава вторая.

Поучительная

Как ты смешна, людская злоба!

Заставить хочешь вновь страдать?

Не выйдет - правду знаем оба,

Ведь проиграешь ты опять...,

У меня замечательный старший брат - высокий, мужественный, умный мужчина в расцвете сип. Настоящий глава семьи с двумя отпрысками-близняшками и полноватой и суетливой, но такой счастливой матерью семейства. Идеальная американо-русская семья, живущая в большом шлакоблочном доме с двумя верандами и окнами, выходящими на подстриженную и ухоженную лужайку. И тут такое счастье в лице родной сестренки, сбежавшей от лап психиатра!

- Машенька! Ну, здравствуй! Как перелет?

- Тошнит, - бросаю я брату и тороплюсь на выход из аэропорта, в объятия Нью-Йорка, скорее в Бруклин, в квартирку, которую брат всегда снимал для нас с ним. А кстати, туда ли мы?

- Мы сразу домой, Маш, обстоятельства, пойми. Теперь не погуляешь, девочки не дают.

- Какие именно девочки? - огрызнулась я.[Е1]

- Все, Маша, - со вздохом отвечает Миша, теперь величаемый Майклом.

- Ну и ладно, - снова кидаю слова, проталкиваясь сквозь толпу, спешащую успеть сесть в такси первыми, к черной ауди брата и за всю дорогу не произношу ни слова.

На его месте я бы отправила меня обратно прямо с трапа, но Миша с детства отличался слабостью к младшей сестричке и огромной любовью к ее светло-русым локонам и большущим голубым глазенкам.

Встречала меня толпа орущих и визжащих лиц женского пола от мала до велика. Натали кричала по-английски, племяшки на смеси русско-английского что-то вроде «прихлоу». Видимо, привет и hello.

Я раскинула объятия и искренне расцеловала девочек, а вот с Натали обнялась более церемонно - чувствовалась в ней скованность и настороженность. Интересно, что обо мне рассказали родители? Ведь не просто так отправили в Америку среди учебного года.

- Ты к нам надолго, дорогая? - спросила Натали за ужином на веранде. Жили Снегиревы в штате Пенсильвания и в конце октября у них еще зеленели лужайки, а по веранде гулял теплый южный ветерок.

- Нет, вот загорю немного и обратно на Родину, - ответила я и пересела от семьи подальше на кресло-качалку. Тут же на колени вскарабкалась Анна или Мэри, я сейчас с трудом их различала. Я Обняв трехлетнюю малышку за плечи, я прикрыла глаза. Тепло маленького доверчивого тельца отогревало мои внутренности и заставляло сердце биться тише и болеть меньше. Невозможно рядом с таким чудом думать о плохом. Видимо, папа с мамой именно на то и рассчитывали а значит сопротивляться не стоит.

Уснула я впервые за долгое время спокойно и совершенно без сновидений. Дракон далеко, он дремлет, и пламя его больше не будит в моей крови отклик, и зов его больше не бередит раны на сердце.

Каждое утро я бегала до побережья и обратно, благо недалеко и ноги у меня крепкие, а с дыхалкой вообще никогда проблем не было. Каждое утро ко мне подбегал паренек в повязке, майке и шортах синего цвета и просто бежал рядом, не произнося ни слова, хотя я хорошо знала английский и смогла бы с ним поговорить, но начинать не спешила. Мне было совершенно все равно, что он рядом. Пусть себе бежит, раз так нравится. И вот в один прекрасный забег он заговорил. Я как раз упала лицом в песок и дышала так тяжело, что аж песчинки в носу застревали.

- Привет, Маша. Нельзя тебе так, еще хуже делаешь.

Я ошарашено села и уставилась на парня.

-Ты кто?

- Мое имя тебе ни о чем не скажет, поэтому зови меня the Iast brother.

- Последний брат? Чудное прозвище! - с энтузиазмом ответила я. - А теперь отвали!

Я вскочила на ноги и бросилась куда подальше. Жаль только, воздуха в легких не хватает и нещадно ломит бок, а то бежала бы быстрее.

- Стой, Маша, не разрешай злости брать верх, - закричал он мне вдогонку, а я показала ему средний палей и смачно выругалась по-американски.

Катитесь вы все к чертям драконьим, выродки бессердечные. Что-то мне подсказывало, что Последний брат из той же шайки. Прогадал ты, папочка, и тут достали.

А на следующий день пришло письмо на мое имя, и Миша вызвал меня на семейный совет. В комнате сидела Натали, Энн и Мэри, а вернее Аню и Машу- младшую отправили в садик. Миша ходил из угла в угол и махал конвертом (вскрытым) так, как будто это бомба замедленного действия, и он не знает, куда ее запульнут.

- Машенька, все так серьезно да?

- Ты о чем? - состроила я невинную мордочку, тьфу ты, лицо!

- Тебя приглашают на обследование в частную клинику.

Опа! Кто приглашает? Откуда?

- Я не псих, Миш, если ты об этом. У меня просто кошмары были жуткие, каждую ночь, но с ума я не сходила. Какое еще обследование?

Брат остановился и пристально на меня посмотрел.

- Я разговаривал с родителями, и они согласились, что пройти нужно.

- Ну, знаешь! - возмутилась я, а Натали тут же вскочила и сунула мне в руки стакан с содовой. Она-то уж точно записала меня в нездоровое поколение и теперь проявляла заботу, американское сочувствие, присущее только этому народу и липкое до ужаса.

- Куда ехать-то? Кто приглашает?

- Тут написано, что по рекомендации твоего личного психолога, твоим случаем, гхм, здоровьем, займется ее друг, который по счастливой случайности живет сейчас в Нью-Йорке, а на период каникул останавливается в местечке неподалеку. Это гостевой дом на побережье, мы с детьми были там в прошлом году.

- Поехали.

Брат явно не ожидал от меня такой прыти, а мне противно было смотреть на то, как Натали прячет от меня ножи и вилки. Лучше уж уехать и пройти обследование, а там будь, что будет. Мне уже все равно.

Ночью приснился парень с пробежки. Он снимал с себя насквозь мокрую футболку, потом шорты и нырял в бассейн. Я стояла в каких-то кустах или клумбе, в общем, мне было колюче и неудобно. Вдруг из воды поднялся нешуточный фонтан, раскрылся потоками воды и выпустил из себя золотистого ящера.

-Гад чешуйчатый! - кричала я ему во сне и даже, кажется, кидалась речной галькой. Откуда она взялась в клумбе, не знаю, сон все-таки. А проснулась я от того, что смеюсь и плачу. От облегчения и чего-то еще - теплого и согревающего. В груди не болело, сердце стучало спокойно. Мне впервые было хорошо, очень хорошо.

Глава третья

Гостевой дом «Portal>

Главным в Переходе будет не изменение пространства с 3-х на 4-х мерное, а изменение материальности Земли и человеческих тел. Земля и люди станут утонченнее. Изменение же пространства и времени будет следствием смены материи. Если объект в 3-х мерном пространстве фиксируется в трех координатах, то в 4-х мерном -

четырьмя координатами.

- Приветствую тебя, дочь моя! - верьте или нет, но именно так встретил меня толстый дяденька в сером балахоне.

- Он монах? - испуганно вцепилась я в руку Миши.

- Он целитель. В письме так написано.

- Он монах. - Уже утвердительно сказала я и кивнула дядечке. - Здрасьте!

- Я пойду лучше, - пятился Миша к выходу, - не буду мешать процессу, вечером заеду - заберу.

Серый плащ уже закрывал за братом дверь, а потом закрыл на замок.

-Ну здравствуй, миряночка! Интересненький экземплярчик мне Последний прислал, прям так и просишься на стол.

Мое воображение тут же красочно нарисовало пыточный стол со множеством инструментов и проводкой. С потолка капала вода, а стены были из неотесанного камня. Взбредет же такое в голову!

- Мне все равно, кто ты.

- Плохо, Маша, очень плохо. От злобы к равнодушию, а потом снова к злобе. И давно у тебя это?

- С середины сентября где-то, - не стала я кривить душой.

- Знаю я про Драко твоего, наслышан. Все наслышаны.

Я вздрогнула и вцепилась в спинку кресла.

- Садись, Маша, не бойся. Я дракон добрый, от дел драконьих давно отошедший. Помогаю заблудшим душам, таким как ты.

- Я в монастырь не хочу! - испугалась я за свое будущее. - Мне еще университет заканчивать.

Серый присел в кресло напротив и прищурил хитрые зеленые глаза-щелочки.

- Не хочешь, значит? Так Последний и сказал, что с характером. Недаром наездница из древних. Они тогда, ух, какие были, не то, что нынешняя молодежь.

- Ага! Девочки курят и не стесняются, а мальчики! - и я сделала страшные глаза, изображая маму.

Серый юмора не понял и смотрел как на... Понятно, как на кого.

- Исправлять значит будем.

- Меня? - снова насторожилась я и вспомнила про стол.

- Меня-то уж поздно, - явно шутил Серый, - пошли уже,- и махнул в сторону окна.

- Куда? - спросила я и выглянула наружу. Окно как окно.

- В Портал, Последний тебя заждался, наверное.

Я уже представила, как шагаю в окно, а на белом песочке стоит парень в синем одеянии и дурацкой синей повязке, широко расставив руки.

- Куда идешь, Маша, там окно!

-А куда надо?

Серый покачал головой.

- У тебя уже последняя степень равнодушия. А если из окна прикажу прыгнуть?