Помоги проекту - поделись книгой:
— Я боюсь умирать, — робко пролепетала Тамара.
Мне пришлось изобразить лучшую из своих улыбок — просительную и покровительственную одновременно.
— Смерти нет! Её не следует бояться, — настойчиво продолжал я. — Мы взялись бы с тобой за руки и понеслись по длинному узкому коридору, навстречу яркому свету, спокойствию и вечному блаженству.
— А наши тела… Что будет с ними? — поинтересовалась эта блудница.
— Их понесут по улицам города. Вопреки всем законам, понесут на руках, чтобы люди узнали о нашей несчастной любви! Мы как два невидимых ангела будем смотреть на них с необъятной небесной выси…
Я резко поднялся и, укутавшись простынёй, достал из дипломата лист ученической тетради.
— Нет! Не имею права… Могу отвечать только за себя… — громогласно произнёс я, заметив, что Томка слушает меня очень внимательно. — Нас всё равно разлучат, я принесу себя в жертву… Ты ещё будешь счастлива и когда-нибудь забудешь обо мне. Я уже не смогу никого полюбить так сильно, как люблю тебя, мою родную и единственную…
Я подошёл к письменному столу и размашистым почерком написал короткое послание:
«Прошу никого не винить в моей смерти. Я никогда не был так счастлив, как с моей любимой Томочкой. Я ухожу из жизни добровольно и ни о чём не сожалею».
Она прочитала эти волнующие строки и, опустившись передо мной на колени, стала целовать мои ноги.
— Нет, милый! Я хочу быть рядом. Я тоже стану маленьким белым ангелом… — возбуждённо бормотала она.
— Тебе только семнадцать лет и ты лишь думаешь, что любишь меня, — уклончиво ответил я. — Ты не способна пожертвовать собой ради нашей любви. Ты ещё слишком мала, чтобы смогла совершить такой благородный поступок.
— Ради тебя я способна на многое! — возразила Тамара.
Она принесла острый нож и подставила его к сердцу.
— Я убью себя, чтобы ты не сомневался в моей верности! — почти выкрикнула Томка.
— Подожди, милая! — притворно проронив слезу, прошептал я. — Если ты и впрямь так же безумно любишь меня, то мы должны вместе уйти из жизни. Смерть от лезвия ножа — не слишком верная штука. Возможно, что кого-нибудь из нас, истекающего кровью, опытные хирурги смогут вернуть к жизни…
— И тогда наши истерзанные души, в бескрайности потустороннего мира, не смогут соединиться? — перебив меня, спросила Тамара.
— Моя милая девочка! Если ты не смеёшься надо мной, то сначала напиши прощальную записку, — подсказал я. — Иначе, люди могут подумать, что тебя вынудили пойти на столь благородный и отчаянный поступок.
— Какие люди?
Она неуверенно улыбнулась, тщетно стараясь побороть волнение.
— Да уже не важно, — отмахнулся я.
Эти слова мне показались невероятно циничными. Я тут же решил исправить положение.
— Впрочем, ты вправе сама распоряжаться своей судьбой! — Я посмотрел на неё нежным взглядом и гордо воскликнул: — Мне даже не верится, что совсем скоро моя душа освободится от мук, и я буду совершенно свободен!
— Я с тобой, Арик! — выронив из руки нож, сказала Тамара. — Ты только подскажи, что я должна написать…
— Не верю тебе, — отстранив её в сторону, сухо сказал я. — Ты обманываешь меня. Ты всё равно ничего не напишешь…
— Диктуй! — выкрикнула она, отняв у меня авторучку.
— Устала жить! — подсказал я.
Томка красивым аккуратным почерком вывела первые буквы.
— Меня никто не понимает, и никого не интересуют мои чувства…
Я поцеловал её оголённое плечо, а потом, слегка прикоснувшись к груди, тихо прошептал:
— Прошу никого не винить в моей смерти. Даже моего бывшего и единственного друга…
— Ещё напишу, что люблю тебя, — посмотрев в мои глаза, произнесла она.
— Не нужно, кисонька, — остановил я её. — У меня написано твоё имя. Не стоит повторяться…
Я поспешно забрал листок и вместе со своим прощальным письмом аккуратно положил в дипломат.
— Одевайся! — повышенным тоном сказал я, но тут же остановил её. — Постой, лучше я сам одену тебя…
Я поспешно взял с кушетки её нижнее бельё.
— Если нас увидят рядом, то могут ненароком помешать, совершить нам отчаянный шаг в мир вечного блаженства, — предупредил я. — Ты пойдёшь чуть сзади, но только не слишком отставай…
Вскоре мы вышли на улицу и через несколько минут я свернул во двор моего лопоухого и прыщавого соперника. Тамара, словно преданная собачонка, торопливо шла следом. Мурманск, как по заказу, был охвачен жуткой метелью. Уже в нескольких шагах почти ничего не было вредно. Я мог не опасаться случайных свидетелей и это обстоятельство меня несказанно обрадовало. Я боялся только того, что Томкино возбуждённое состояние могло прийти в норму и, уже тогда, я не смог бы заново уговорить её на столь дерзкий и малодушный поступок. Войдя в полутёмный подвал, где тускло горела всего лишь одна лампочка, да и то заранее вкрученная мною, я опять заключил её в свои пылкие объятия. Я целовал её и постоянно шептал о вечном блаженстве. К моему удовлетворению, она всё ещё была под впечатлением моих убеждений. Мне не пришлось с ней долго возиться. Для видимости, я порылся среди подвального хлама и, как бы случайно, нашёл в одном из них две, почти одинаковые капроновые верёвки. Я выбрал одну из перекладин возле подвального потолка и, подставив небольшой деревянный ящик, сделал первый узел.
— Привяжи мою верёвочку… — без тени страха попросила Тамара.
За такую неслыханную смелость я посмотрел на неё с искренним уважением.
— Нет, любимая! — возразил я. — Если ты решила уйти в лучший мир вместе со мной, то должна сама сделать себе петлю.
Наивная глупышка! Она даже не заподозрила, что в её самоубийстве не должно быть никаких погрешностей. Каким бы кретином я оказался, если бы криминалисты установили, что из-за своего роста Томка не могла дотянуться до потолка!
— Подожди, детка… — сказал я, когда все мои приготовления были закончены. — Я сделаю это первым. Я иду на смерть ради нашей крепкой любви…
Я не мог не заметить, что мои высокопарные слова с лёгкостью пробивались в самую глубину её сознания.
— Ты увидишь, как легко и безболезненно я умру. Ты станешь приносить цветочки на мою могилку. Когда тебе будет плохо, только подумаешь обо мне, и тебе сразу станет гораздо легче. Я буду твоим ангелом-хранителем. Прощай, моё счастье… Прощай, моя радость… Прощай, моя единственная и желанная любовь…
Я прекрасно изучил её эрогенные зоны и пока плёл несуразную ахинею, вновь довёл до возбуждённого состояния. Когда я понял, что она не контролирует свой разум и действительно может влезть в петлю, отстранил её в сторону и взялся за верёвку.
— Арик! Я с тобой… Я люблю тебя… Арик! — громко произнесла Тамара, и я даже испугался, что её кто-нибудь может услышать.
— Ты действительно меня любишь?! Значит, я не зря верил тебе…
Я ещё раз выдавил слезу и, нарочно тяжело вздохнув, закрыл глаза.
— Подожди меня, любимый! Умоляю! Мы должны вместе… — возбуждённо проговорила она, поспешно накинув петлю на свою тонкую шейку.
— Ты не бойся, — прошептал я, взяв её за руку. — Нам не будет больно. Только шаг вперёд и мы приобретём вечный покой. Над нами будут плакать, и носить на наши могилки алые розы. Пусть все знают, что это неправда…
— Что? Что неправда? — спросила она, дрожа всем телом.
— Неправда, что нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте, — тихо сказал я, сжав её ладонь, и решительно добавил: — Пошли милая! Ни о чём не думай, я рядом. Пошли, родная…
Она решительно ступила в пустоту и тут же повисла в воздухе, удерживаемая верёвкой, которая сразу сдавила её горло.
Я не спеша развязал свои узлы, откинул в сторону ящик и тщательно заровнял получившийся на шлаке отпечаток. Потом неторопливо достал из дипломата исписанный тетрадный листок и положил его в карман Томкиного пальто.
— Наконец-то от тебя избавился! — изрядно выматерившись, сказал я.
Небрежно сплюнув и мельком взглянув на тусклую лампочку, я поспешно вышел из подвала. Разумеется, я внимательно проследил, чтобы электричество не было выключено. После совершённого суицида, Тамара не могла погасить свет! Свой обрывок верёвки я забрал с собой, а за лампочку был совершенно спокоен. Ещё накануне я преднамеренно обтёр её ветошью. Теперь на ней не было моих отпечатков.
На улице по-прежнему бушевала метель, и казалось, что сама природа Кольского полуострова была на моей стороне. Во дворе я не встретил, даже случайного прохожего.
Сейчас меня доставят в районное отделение полиции. Я учитель и, естественно, мне зададут несколько вопросов. Наверняка поинтересуются, случайно ли Томка оказалась в подвале своего бывшего приятеля? Наверное, не стоит слишком много о нём распространяться. Достаточно сказать, что этот мальчик был её первой любовью. В общем, нужно быть внимательным и тогда версия о том, что убийца оставляет следы, станет пустой, никчёмной фразой.
— Меня попросили приехать к вам, — сказал я следователю совершенно спокойным тоном.
— Не попросили, а задержали! — с презрением глядя в мою сторону пробасил он. — Вам должны были предъявить ордер на ваш арест… Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве вашей ученицы Тамары Гроздевой…
Я уже был готов возмутиться, но словно угадав мои мысли, он вдруг добавил:
— Вы, Арий Альбертович, всё-таки наследили. В голове не укладывается, как такой умный, продуманный человек, умудрился подсунуть несчастной девочке своё прощальное послание. Да ещё написанное красными чернилами…
Поделиться книгой: