Предай их всех [СИ]

— Конечно, ваше, — согласился рыцарь, — я имел в виду, дроу появились в Талсидонии, и король хочет прояснить кое-какие моменты, связанные с этим народом.

— Эйльхейм — не Талсидония.

— Вы опять не так меня поняли…

— Так может, посол, ты точнее сформулируешь суть вопроса?

Кархад развел руками.

— Да я уже и сформулировал. Я не говорю о тех дроу, которых вы приняли к себе. Просто Эйльхейм теперь не единственное место вокруг, где можно встретить подземного эльфа. В частности, один из дроу находится на королевской службе. Он полезен, но король хотел бы лучше понимать мотивы этого народа, понять, как работает их мышление, насколько им можно доверять. Вы знаете о дроу больше других, к тому же, они живут среди вас. Я хотел бы получить помощь в этом вопросе, было бы особенно хорошо поговорить с кем-нибудь из дроу, ну хотя бы с вами, — последние слова он адресовал светлейшему-дроу.

Все трое старейшин, а вместе с ними и охранники, сдержанно засмеялись, потом серолицый сказал:

— А я не дроу. Я родился на поверхности, в соседнем селении, и прожил там немногим меньше, чем правит в Талсидонии нынешняя династия. А сюда перебрался несколько лет назад. Так что с дроу меня не объединяет ничто, кроме крови моих предков, которых я даже не знаю. Но, полагаю, устроить тебе беседу с истинным подземником возможно… если кто-то из них согласится.

Светлейшие быстро посовещались на своем языке, затем отослали одного из воинов, и вскоре тот вернулся с еще одним темнокожим эльфом, и в нем Кархад сразу же заметил массу деталей, разительно отличающих его от остальных. Чуть ли не все, начиная с нехарактерного для эльфов вооружения в виде пары сабель и заканчивая слегка циничным выражением лица и манерой держаться, выдавало в нем самого настоящего дроу, ожившего персонажа детских страшилок… и не только детских.

После короткого разговора со старейшинами дроу уселся перед Кархадом и на ломаном талсидонском сказал:

— Я Тиэль из Дома… а, неважно. Что ты хочешь от меня услышать?

Всем своим обликом он показывал, что само присутствие рыцаря ему в тягость, и на разговор он согласился лишь чтобы услужить приютившим его эльфам. Не самый приятный тип, ну да ладно, Кархад ведь не собирается отдавать за него замуж свою сестру. Он незаметно сжал в кулаке кристалл правды, полученный от Дэнбара.

— К моему королю на службу нанялся один из твоего народа, и я хотел бы знать, как он думает, что ценит, можно ли ему доверять… Ну и все в таком духе.

Тиэль приподнял бровь:

— Кем нанялся?

— Охранником.

— Странно. А он точно из Подземья?

— Да. Что тут странного?

Дроу хмыкнул:

— Ну не любите вы нас. Ну и мы вас — тоже.

— Вы и с эльфами враждуете. Это не мешает тебе сейчас жить у них, верно?

— То эльфы, а то… вы. С эльфами у моего народа вражда, но они нас не боятся и в некоторых случаях мы можем найти у них пристанище. Вы, люди, ненавидите всех, кто не человек, и даже с эльфами живете мирно лишь оттого, что они заставляют вас захлебываться в своей крови всякий раз, когда вы забываетесь.

— А я почему-то думал, что это вы всех ненавидите, кто не дроу…

— Это не совсем верно. Нас учат сызмальства, что все остальные ненавидят нас. Ну и ненавидеть поверхностников учат. Считается, к примеру, что если во время порки громко желать смерти кому-нибудь наверху — не так больно будет. Но если б я по-настоящему ненавидел эльфов — жил бы среди них?

— А как ты вообще попал сюда?

— Во время налета, как же еще? Засада, ранение, плен.

— Налет на кого?

— На эльфов же.

— А почему тебя не убили? — удивился Кархад.

Дроу в ответ пожал плечами:

— Если б я знал — был бы как все здешние эльфы. Сначала думал — либо запытают, либо принесут в жертву. Когда не случилось ни того, ни другого — понял, что дома мне лгали… И остался.

— Это правда, что все дроу корыстны и властолюбивы? — сменил тему рыцарь. — Что они жаждут власти и богатства, словно орки — славы, и что всякий дроу руководствуется исключительно собственной выгодой?

Тиэль снисходительно усмехнулся:

— Ты путаешь совершенно разные вещи. Богатство и выгода — не вполне одно и то же, ведь выгода не всегда бывает материальна, а богатство — лишь инструмент, не более того. Вот власть — да, это истинная цель любого из моего народа, но тут тоже есть момент, который ты, видимо, не понимаешь. Скажем, моя персональная жажда власти и авторитета не имеет ничего общего с помешательством орков. Мужчинам и низкородным женщинам нужен не сам статус как таковой, а преимущества. Когда ты не имеешь власти — ты зависим от других, от их милости, немилости или просто плохого настроения. Когда ты владыка — другие зависят от тебя.

Но совсем другое дело — женщины знатных домов. Вот для них статус — все, все остальное — ничто. Каждая из них — жрица Ллос, их богини. Продвинуться по лестнице храмовой иерархии как можно выше, до самого верха — предел мечтаний. Это именно по их воле мы идем наверх, устраиваем резню поверхностникам, чтобы порадовать Ллос, убиваем и сами гибнем.

Кархад задумчиво подпер голову кулаком.

— Хорошо, ты говорил — ты из знатного Дома. Теперь, когда ты здесь, куда делась твоя жажда статуса и власти?

Дроу лишь пожал плечами:

— А куда она должна была деться? Мне сто двадцать лет, из которых я жил по законам моей неласковой родины сто три. Перевоспитать на здешний манер удается только очень молодых, а я так и останусь тем, кто я есть, на всю жизнь.

— И ты, кхм, так легко в этом признаешься? Говорят, дроу скрытны и не склонны говорить правду, если им это невыгодно…

— Да-да, так и есть, — подтвердил Тиэль, — мы не считаем ложь пороком, скрытность для нас — обычный образ жизни, интриги и заговоры — естественный способ достижения цели.

— Удары в спину и предательства?

— Все верно. Из нас мало кто доживает до трехсот, ненасильственная смерть — из разряда чудес.

— Правда, что дроу злы и жестоки?

— Ложь. Мы всего лишь добиваемся своих целей, невзирая ни на что.

— Хм… и это все верно и в отношении тебя?

— Само собой.

— Эм-м-м… То есть, ты только что вот так запросто признался, что ты лживый, подлый, бесчестный, властолюбивый, и это при том, что твои светлейшие сидят прямо у тебя за спиной?

Тут Тиэль захохотал, весело и искренне, и Кархад заметил, что старейшины тоже посмеиваются.

— Во-первых, — сказал дроу, отсмеявшись, — лгать, не попадаясь на лжи — это у нас доблесть. Подлость — добродетель. Властолюбие — норма. Насчет бесчестности ничего сказать не могу, потому что слово «честь» для меня — пустой звук. Я так и не понял, что имеется в виду под ним. Во-вторых, светлейшие и так прекрасно знают все, что я только что сказал, это только для тебя откровение, не для них. И если бы я сказал тебе что-то отличное от того, что ты слышал — они немедленно уличили бы меня во лжи.

Кархад поднял руки в символическом жесте:

— Все, я сдаюсь. Я даже не представляю себе, как ты с твоей-то натурой уживаешься среди столь сильно отличных от тебя эльфов, как не понимаю и того, почему они тебя терпят…

— Так тут-то как раз все просто, — пояснил Тиэль, — я живу тут точно так же, как жил дома, и преследую те же цели. Для меня не изменилось ничего, кроме правил игры. Да, привычные методы неприменимы, тут такие странные нравы, что, к примеру, ложь роняет авторитет, а если я говорю невыгодную мне правду — мой авторитет повышается. Я не понимаю, почему — но факт остается фактом. Тут есть слово такое — «доверие». Кто никогда не лжет — у того много «доверия». И чем больше у меня его, тем больше мне верят на слово, не проверяя. Хоть убей, но я считаю это глупым: все доверие на свете не помешает мне лгать, если надо будет. Но — даже не понимая смысла правил, я все равно играю по ним. Ты спрашивал о злобе и жестокости? Здесь они мне не нужны. Врагов у меня тут нет, понимаешь? Общество эльфов устроено наоборот по сравнению с обществом моего народа. Дома, чтобы получить власть и статус, надо было что-то делать. Например, устроить пакость или несчастный случай тому, кто находится на ступеньку выше тебя. Он свалился — все, ты на его месте. А тут наоборот. Чтобы авторитет рос, надо, напротив, не делать некоторых вещей. Не лгать, не делать, как тут говорится, другому того, чего себе не желаешь… и все, если разобраться, и тогда авторитет растет сам по себе, главное — не мешать ему. И вот, я, бывший враг и пленник, теперь воин, разведчик, ночной часовой, иногда тренирую других воинов, если случится бой — я старший в своей четверке стрелков. Изучаю магию, в будущем пойду вверх по лестнице иерархии светлейших и, может быть, сам стану светлейшим. Когда-нибудь.

— Никогда бы не подумал, что дроу может удостоиться такого доверия. А как же склонность к предательству?

Тиэль вздохнул, словно учитель, вынужденный объяснять нерадивому ученику прописные истины, и сказал:

— Предательства не бывает самого по себе. Да, я могу предать — и предам кого угодно, но для этого выгода должна быть ощутимо больше того, что я потеряю. А потеряю я, во-первых, свой дом. Меня больше не примут ни в одном селении. И куда мне дальше деваться? К вам, людишкам? Сильно сомневаюсь даже не в том, примете ли вы меня так же хорошо, как приняли здесь, а примете ли вообще. Во-вторых…да к йоклол, тут и «во-первых» хватает.

— Хм… а обратно домой?

— А там меня убьют сразу же. Потому что я уже знаю, как на самом деле обстоят дела наверху. Тот, кто жил внизу и наверху — вниз никогда не вернется. Тут жить легко и привольно, не боишься удара в спину от своего окружения, не подвергнешься наказанию просто так, ради чьего-то развлечения… да что там говорить. Ты все равно не поймешь, потому что ни дня не провел в Подземье. Как бы я ни живописал тебе жизнь в моем родном краю — ты ни на йоту не приблизишься к пониманию, это надо почувствовать на себе. И это все знают. Вот потому на Большом совете окружающих лесов один из поселков представляет светлейший-дроу. И это объясняется легко и просто — доверием. Только не странным здешним, а обычным: доверять можно лишь тому, кто по определенным причинам не может обмануть или предать, все просто. Тот дроу-светлейший достиг практически наивысшей ступени иерархии, и больше нет на свете ничего, еще более ценного. Он не может предать, потому что при любом раскладе потеряет больше, чем выиграет.

Кархад кивнул:

— Вот теперь начинаю понимать. Получается, невзирая на страшные сказки, таким, как ты, все же можно доверять при определенных обстоятельствах. Вот я и думаю, каковы должны быть эти обстоятельства для дроу, нашедшего себе приют в стране людей?

— Сложно сказать. Можешь не сомневаться, что его цели те же: власть и богатство. Власть — чтобы не зависеть от чужой воли. Богатство — чтобы жить в комфорте и достатке. В общем, он такой же, как и я. Тут немаловажно, как сложились его приключения среди вас, людей. Если, предположим, он сразу попал в Талсидонию и был принят хорошо — стоит опасаться предательства.

— Почему?!

— Он короля охраняет? Ну вот. Кто-то предложит большую награду за голову твоего правителя, чем жалованье охранника — и все, считай что ты остался без хозяина. Но если раньше этот дроу уже побывал в разных краях и его отовсюду гнали, что мне лично кажется очень вероятным, а твой король взял да и отнесся к нему хорошо — тогда наоборот, подкупить его не получится. С денег нет пользы, если тебя нигде не принимают, понимаешь? Тогда тот дроу — как я. Я не предам, потому что мне больше некуда будет пойти. И он не предаст по той же причине. А вот тебе я советовал бы оглядываться, хе-хе.

— Не понял?

— Не исключено, что дроу, решив служить твоему королю, начнет убирать других приспешников. Чтобы в конечном итоге стать правой рукой короля. Ближайшим помощником. Власть и богатство, ну ты понял… Известно что-то о том, из какого он Дома, если знатный, или хотя бы города?

— Дом Арн'Кай.

— Что?! — воскликнул Тиэль.

— Р'Энкор К'Айрэн'Кинн из Дома Арн'Кай? — спросил главный старейшина.

Кархад кивнул:

— Он самый. Известный тип…

Тиэль внезапно махнул рукой:

— Впустую потраченное время. Забудь все, что я тебе рассказал, человек, оно никак не применимо к Р'Энкору из Дома Арн'Кай.

— Почему?!

— Потому что он не такой, как я. Не такой, как все дроу, и я даже не представляю, насколько…

— Что ты имеешь в виду?

— Он… а, спрашивай у светлейших. Они объяснят тебе лучше, чем я.

Кархад перевел взгляд на старейшин:

— Вы объясните мне, в чем дело?

Старший кивнул:

— Как тебе сказать… Р'Энкор особенный, у него есть качества, не присущие дроу вообще. Я перевидал на своем веку множество их — и все они такие, как Тиэль. И отец Р'Энкора был обычным дроу… Но не сам Р'Энкор. Видишь ли, посол… он любил своего отца.

Молодой рыцарь приподнял бровь:

— Я внимательно слежу за вашим рассказом.

— Дроу не способны любить, если ты не знал. У них нет даже такого слова. Женщины дроу не имеют материнского инстинкта, к примеру, брат может убить брата. Любовь мужчины к женщине и женщины к мужчине, брата к сестре и сестры к брату, матери к детям и детей к матери — всего этого у них нет.

— Неужели это правда?! — ужаснулся Кархад.

— Правда, — подтвердил Тиэль, — от своей матери я слова доброго не услыхал. Мне по сей день трудно понять, почему женщины эльфов и людей поют своим детям колыбельную… Мужчин моя мать меняла очень часто, длительный интерес она проявила лишь к двум или трем…

— Так вот, — продолжил рассказ старейшина, — есть у дроу лишь одно чувство, отдаленно похожее на любовь — это слабость, которую испытывают некоторые мужчины к своим сыновьям. И это чувство всегда одностороннее, для своего сына отец — всего лишь союзник, который поможет в решении той или иной проблемы, не более того. Как только он перестает быть полезным — отпрыск теряет к отцу всякий интерес. Так вот. Особенность Р'Энкора в том, что он платил своему отцу взаимностью. В этом его уникальность… И в этом же его трагедия.

Когда Р'Энкору было двадцать или около того, его отец по какой-то причине попытался отравить Мать Дома, чьим мужем на тот момент являлся. Сам Р'Энкор принял сторону отца — неслыханное дело, ведь дроу всегда пытаются принять сторону сильного. Любой дроу в той ситуации попытался бы принести матери голову отца, чтобы снискать ее милость, но не Р'Энкор. Когда покушение провалилось, они вместе сбежали на поверхность и оказались в наших лесах возле человеческой страны Кадории. Талант молодого Р'Энкора уже там проявился, они с отцом месяц играли в прятки с тамошним лесным народом, с нами то есть, хотя обычно от нас в нашем же лесу не спрячешься.

Затем они, приспособившись хоть как-то видеть при свете дня, ушли в людской край и некоторое время скитались в Кадории, Далмаде и других тамошних странах, но их отовсюду гнали, и убивать людей Р'Энкор научился еще тогда. Затем они все же прибились к одному из наших кланов — вот как Тиэль. Казалось, все беды позади, но… Но никто и подумать не мог, что Р'Энкор любит своего отца.

— А разве это не заметно? — скептически поинтересовался Кархад.

— Заметно, но никто не верил, что признаки сыновней любви искренни. Всем известно, что дроу не любят своих родителей — и точка. Как бы там ни было, их разлучили, потому что Р'Энкор был молод, и светлейшие надеялись, что его душа еще не сформировалась окончательно, не заскорузла до того предела, когда юный дроу становится неисправимым. Потому он жил не в том селении, где его отец, чтобы исключить дальнейшее влияние отца на сына. Видеться им разрешали очень редко.

Так прошло десять лет, а затем отец Р'Энкора погиб в стычке со своими же сородичами, защищая приютившее его селение. И вот тогда Р'Энкор буквально обезумел от боли утраты и гнева на нас. Он высказал светлейшим, которые разлучили его с отцом, очень много слов, которые обычный эльф вряд ли скажет хоть раз в жизни и за которые любой не-эльф дорого поплатился бы. Он сыпал проклятиями и самыми гнусными оскорблениями в лицо светлейшим во всеуслышание, видимо, надеясь спровоцировать конфликт и убить, кого сможет. Однако светлейшие не поддались на провокацию, и тогда Р'Энкор ушел.

— То есть, светлейшие спустили ему с рук… подобное?!

— Да. Хоть Р'Энкор и был очень непочтителен и дерзок, его упреки, увы, были обоснованы. Он винил нас не столько в гибели отца, сколько в разлуке с ним. Мы никогда бы так не сделали, если б хотя бы заподозрили, что его чувства к отцу искренни. Но уже было поздно.

Кархад тяжело вздохнул.

— Тягостная история, — сказал он, — так, значит, все поступки Р'Энкора были нехарактерны для дроу?

— Именно, — кивнул старейшина, — обычный дроу так никогда бы не поступил. Дроу не любят своих отцов. Разлучили? Ну и ладно. Убили? Жаль, ну да что поделать. А Р'Энкор намеревался отомстить, он хотел драться с целым селением — хотя месть ценой своей жизни для дроу тоже нехарактерна. И на гнев, который сильнее инстинкта самосохранения, они зачастую не способны.

В общем, посол, думаю, ты понимаешь, что Р'Энкор из дома Арн'Кай — не такой, как другие представители его народа. Его мотивы, чувства, устремления для меня — загадка. Они для любого загадка, так что перед тобой стоит не самая обыденная задача.

— Хм… если он хотел драться — почему не начал драку сам?

— Возможно, мы успели повлиять как-то на него. Он был очень зол на нас, но все же отдавал себе отчет, что мы не умышленно сделали то, что сделали. Ему было бы проще, если бы на него напали — но светлейшие стерпели все, что он им говорил, не поддавшись на эту провокацию.

— Да уж, и угораздило моего короля связаться с настолько непредсказуемым типом…