Гарри Поттер и Орден Феникса [изд-во Махаон]

— Не убирай палочку, — предупредила она Гарри, когда они вышли в Глициниевый переулок. — Забудь пока про Закон о секретности, голову всё одно снимут, но, как говорится, платить, так уж по гринготтскому счёту. Вот вам декрет о рациональных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних... вот этого Думбльдор и боялся... Что там в конце улицы? Ах, это мистер Прентис всего-навсего... Да не убирай ты палочку, сколько можно говорить, что от меня никакого толку?

Держать палочку и одновременно волочь на себе Дудли было не так-то просто. Гарри, потеряв терпение, ткнул двоюродного брата под рёбра, но Дудли решительно не желал двигаться самостоятельно. Он мёртвым грузом висел на плече у Гарри, и его огромные ноги волочились по земле.

— Миссис Фигг, почему вы никогда не говорили, что вы шваха? — пыхтя и отдуваясь, спросил Гарри. — Я столько раз бывал у вас дома... почему вы ничего не сказали?

— По приказу Думбльдора. Я должна была приглядывать за тобой, но ни о чём не рассказывать, ты был слишком маленький. Уж прости, что плохо тебя развлекала, Гарри, но Дурслеи ни за что не пускали бы тебя ко мне, если б знали, что тебе у меня нравится. Это было нелегко, уж поверь... О господи, — она снова трагически заломила руки, — когда Думбльдор узнает... как Мундугнус посмел уйти с поста до полуночи? И где его носит? Как я доложу Думбльдору? Я же не умею аппарировать!

— У меня есть сова, возьмите её, — простонал Гарри, сильно опасаясь, что под тяжестью Дудли у него вот-вот переломится хребет.

— Гарри, ты не понимаешь! Думбльдору нужно действовать как можно скорее, министерство ведь сразу фиксирует случаи незаконного колдовства, там уже всё знают, уверяю тебя.

— Но мне же нужно было отогнать дементоров, как я мог обойтись без колдовства? Их ведь больше должно волновать, откуда в Глициниевом переулке взялись дементоры?

— О господи, господи, хорошо бы так, вот только я боюсь... МУНДУГНУС ФЛЕТЧЕР! Я ТЕБЯ УБЬЮ!

Раздался громкий хлопок, кругом разлился запах спиртного и застарелого курева, и одновременно из воздуха материализовался коренастый небритый человек в драном пальто. У него были короткие кривые ноги, длинные рыжие космы, покрасневшие глаза, а под ними мешки, из-за которых он смахивал на скорбного бассет-хаунда. В руках он сжимал серебристый свёрток — Гарри сразу узнал плащ-невидимку.

— Чё стряслось, Фигуля? — спросил он, невинно хлопая глазами и переводя взгляд с миссис Фигг на Гарри, а потом на Дудли. — Мы чего, уже не под прикрытием?

— Я тебе покажу под прикрытием! — завопила миссис Фигг. — У нас тут дементоры, ворюга бессовестный! Дрянь безмозглая!

— Дементоры? — ошалело повторил Мундугнус. — Дементоры, здесь?

— Здесь, навоз ты куриный, здесь! — продолжала голосить миссис Фигг. — Дементоры напали на мальчика в твоё дежурство!

— Мама дорогая, — слабым голосом выговорил Мундугнус, водя глазами от миссис Фигг к Гарри и обратно. — Мама дорогая... да я...

— Ты! А ты котлы ворованные скупал! Разве я не говорила, чтоб ты на месте оставался? Не говорила?

— Ну я... мне... — Мундугнус донельзя сконфузился. — Так ведь шанс... уникальный... бизнес, понимаешь?..

Миссис Фигг взмахнула рукой с авоськой и принялась колошматить Мундугнуса по шее и по физиономии. Судя по клацанью, в авоське были банки с кошачьей едой.

— Ой! Всё, хва... Сказал, хватит, мышь бешеная! Надо же Думбльдора предупредить!

— Совершенно — верно — надо! — Миссис Фигг всё размахивала авоськой. — И — лучше — если — это — сделаешь — ты! Сам — ему — и — скажешь — почему — тебя — не — было — на — месте!

— Хорош, хорош! Сетку с волос не потеряй! — крикнул Мундугнус, приседая и закрывая голову руками. — Пошёл я, пошёл!

И с очередным громким хлопком испарился.

— И надеюсь, что Думбльдор тебя растерзает! — кровожадно крикнула миссис Фигг. — Ну же, давай, Гарри, чего дожидаешься?!

Гарри решил не тратить силы и не объяснять, что буквально уже не в состоянии волочить полуживого кузена, а лишь вскинул его повыше и, шатаясь, зашагал дальше.

— Я провожу вас до двери, — сказала миссис Фигг, когда они свернули на Бврючииную улицу. — На всякий случай... вдруг там ещё... ох, батюшки, это просто катастрофа... и тебе пришлось бороться с ними самому... а Думбльдор велел, чтоб мы любой ценой не давали тебе колдовать... м-да... что толку плакать над пролитым зельем... Кота в мешке не утаишь...

— Значит, — пропыхтел Гарри, — это Думбльдор... велел... за мной... следить?

— А кто ж ещё, — ответила миссис Фигг. — Думаешь, после того, что случилось в июне, он бы позволил тебе разгуливать без присмотра? А вроде говорят, что ты умный мальчик!.. Давай, быстро в дом — и сиди там, — прибавила она, поскольку они уже дошли. — Наверняка с тобой скоро свяжутся.

— А вы что будете делать? — поспешно спросил Гарри.

— А я к себе, — ответила миссис Фигг и, содрогнувшись, оглядела тёмную улицу. — Ждать указаний. Спокойной ночи.

— Подождите, не уходите! Я хотел спросить...

Но миссис Фигг уже семенила прочь, шлёпая тапочками и позвякивая авоськой.

— Подождите! — снова крикнул ей вслед Гарри. У него миллион вопросов, она ведь общается с Думбльдором... но не прошло и пары секунд, как миссис Фигг растворилась в ночи. Хмурясь, Гарри поправил руку Дудли у себя на плече и с трудом потащился по дорожке к дому.

В холле горел свет. Гарри сунул палочку за пояс, позвонил и скоро увидел, как, приближаясь, за рифлёным дверным стеклом вырастает странно искажённый силуэт тёти Петунии.

— Дудличка! Слава богу, а то я уже начала всерьёз волнова... волнова... Дюдюша, что с тобой?!

Гарри, скосив глаза, посмотрел на Дудли и едва успел выскользнуть из-под его руки. Дудли, слегка позеленев, некоторое время покачался на месте, а потом открыл рот, и его сильно вырвало на коврик.

— Дудлик! Дудлик, что с тобой?! Вернон? ВЕРНОН!

Грузный дядя Вернон иноходью прискакал из гостиной. Его моржовые усы подёргивались, как и всегда, когда он бывал взволнован. Он поспешил к тёте Петунии и помог ей перевести ослабевшего Дудли через порог и лужу рвоты.

— Вернон, ему плохо!

— В чём дело, сынок? Что случилось? Миссис Полкисс что-то не то подала к чаю?

— Почему ты весь в грязи, деточка? Ты что, лежал на земле?

— Подожди-ка... На тебя случайно не напали, а, сыночек?

Тётя Петуния страшно закричала:

— Вернон, звони в полицию! Звони в полицию! Дюдюшенька, дорогой, поговори с мамочкой! Что они с тобой сделали?

В суматохе никто не обращал никакого внимания на Гарри — и это его полностью устраивало. Он сумел проскользнуть в дом до того, как дядя Вернон захлопнул дверь, и, пока троица Дурслеев шумно перемещалась через холл к кухне, тихонько направился к лестнице.

— Кто это был, сынок? Назови имена. Мы их найдём, даже не сомневайся.

— Ш-ш-ш! Он хочет что-то сказать, Вернон! Что, Дудличек? Скажи маме!

Гарри уже поставил ногу на нижнюю ступеньку, когда Дудли сумел наконец выдавить:

— Это он.

Гарри замер, занеся ногу, и сжался в ожидании взрыва.

— ТЫ! А НУ ИДИ СЮДА!

В страхе и ярости Гарри медленно снял ногу со ступеньки, повернулся и проследовал за Дурслеями на кухню.

После кромешной тьмы улицы патологически чистая, сверкающая кухня показалась ему чем-то нереальным. Дудли, по-прежнему зелёного и в липком поту, тётя Петуния усадила на стул. Дядя Вернон стоял около сушки и сверлил Гарри свирепым взглядом прищуренных глазок.

— Что ты сделал с моим сыном? — грозно спросил он.

— Ничего, — ответил Гарри, прекрасно, впрочем, понимая, что дядя ему не поверит.

— Дудленька, что он тебе сделал? — дрожащим голосом спросила тётя Петуния, губкой отчищая кожаную куртку сына. — Он что... он... ну, сам-знаешь-что, да, дорогой? Он доставал... свою штуку?

Дудли медленно, боязливо кивнул. Тётя Петуния издала протяжный вопль, а дядя Вернон затряс кулаками.

— Враньё! — закричал Гарри. — Я ему ничего не сделал, это не я, это...

И тут в окно бесшумно влетела совка. Чуть не задев дядю Вернона по макушке, она пересекла кухню и, открыв клюв, сбросила к ногам Гарри большой пергаментный конверт. Затем, мазнув кончиками крыльев по холодильнику, она красиво развернулась, вылетела в окно и скрылась над садом.

— СОВЫ! — завопил дядя Вернон, и у него на виске сердито забилась многострадальная жилка. Он с грохотом захлопнул окно. — ОПЯТЬ СОВЫ! Я ЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО БОЛЬШЕ НЕ ПОТЕРПЛЮ В СВОЁМ ДОМЕ НИКАКИХ СОВ!

Но Гарри уже рвал конверт и вынимал письмо. Его сердце колотилось где-то в районе кадыка.

Уважаемый м-р Поттер!

Мы получили донесение о том, что сегодня вечером, в 21:23, в муглонаселённом районе и в присутствии одного из муглов, Вами было исполнено заклятие Заступника.

Доводим до Вашего сведения, что вследствие столь серьёзного нарушения Декрета о рациональных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних Вы исключаетесь из школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц». В ближайшее время представители министерства прибудут по месту Вашего жительства с тем, чтобы подвергнуть уничтожению Вашу волшебную палочку.

Кроме того, поскольку ранее Вы уже получали предупреждение по поводу нарушения положений раздела 13 Закона о секретности Международной конфедерации чародейства, мы вынуждены уведомить Вас о том, что 12 августа сего года в здании министерства магии состоится дисциплинарное слушание Вашего дела. 

С пожеланиями здоровья и благополучия,

искренне Ваша,

Мафальда Хопкёрк

Отдел неправомочного использования колдовства

Министерство магии

Гарри перечитал письмо дважды. Сейчас он едва понимал, что говорят ему дядя Вернон и тётя Петуния. В голове царила мутная ледяная пустота. Одна-единственная мысль отравленной стрелой пронзала сознание. Его исключили из «Хогварца». Всё кончено. Он больше никогда туда не вернётся.

Он поднял глаза на Дурслеев. Багроволицый дядя Вернон орал, так и не опустив кулаков, тётя Петуния обвивала руками Дудли, которого снова рвало.

Временно отключившийся мозг словно пробудился от зачарованного сна. «В ближайшее время представители министерства прибудут по месту Вашего жительства с тем, чтобы подвергнуть уничтожению Вашу волшебную палочку». Остаётся одно — бежать. Куда бежать, Гарри не знал, знал только, что, в «Хогварце» или нет, остаться без палочки он не может. Как в тумане, он достал её из-за пояса и повернулся к двери.

— Ты куда это направился?! — закричал дядя Вернон и, не получив ответа, тяжеловесно затопотал по кухне, чтобы перекрыть выход. — Я, парень, с тобой ещё не закончил!

— Прочь с дороги, — тихо сказал Гарри.

— Ты останешься и объяснишь, каким образом мой сын...

— Если вы не уйдёте с дороги, я наложу на вас заклятие. — Гарри угрожающе поднял палочку.

— А вот этого не надо! — зарычал дядя Вернон. — Тебе нельзя колдовать за стенами дурдома, который у вас называется школой!

— Из дурдома меня выперли, — сообщил Гарри. — Так что я могу делать всё, что хочу. Даю вам три секунды. Раз... два...

И тут что-то громко задребезжало. Тётя Петуния закричала, дядя Вернон завизжал и пригнулся, а Гарри уже третий раз за вечер заозирался в поисках источника непонятного шума. И на сей раз быстро его обнаружил: снаружи на подоконнике сидела встрёпанная, недоумевающая сипуха, которая только что врезалась в стекло.

Не обращая внимания на мученический вопль дяди Вернона: «СОВЫ!» — Гарри подбежал и распахнул окно. Сова протянула лапку и, как только Гарри отвязал маленький пергаментный свиток, встряхнулась и улетела. Дрожащими руками Гарри развернул второе письмо, написанное в явной спешке и заляпанное чёрными кляксами.

Гарри,

Думбльдор только что прибыл в министерство. Он старается всё уладить. НИКУДА НЕ УХОДИ ИЗ ДОМА. НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ КОЛДУЙ. НЕ СДАВАЙ ПАЛОЧКУ.

Артур Уизли

Думбльдор старается всё уладить... что это значит? Разве он может указывать министерству? Значит ли это, что у Гарри появился шанс не вылететь из «Хогварца»? В груди затеплилась робкая надежда, почти сразу же задушенная приступом паники, — что значит «не сдавай палочку»? Как же тут без колдовства? Что ему, драться с министерскими? Да за такое уже не исключение, а хорошо, если в Азкабан не посадят.

Мысли в голове заскакали... Можно попробовать бежать, с риском попасться в лапы представителям министерства, а можно остаться и дожидаться их здесь. Первый вариант привлекал гораздо больше, но, с другой стороны, Гарри понимал, что мистер Уизли плохого не посоветует... и потом, Думбльдор улаживал и не такие дела.

— Ладно, — сказал Гарри. — Я передумал. Я остаюсь.

Он устало шлёпнулся на стул у кухонного стола напротив Дудли и тёти Петунии. Дурслеев, казалось, неприятно удивила эта его неожиданная перемена решения. Тётя Петуния бросила отчаянный взгляд на мужа; у того на виске всё сильнее билась жилка.

— От кого вообще эти проклятущие совы? — страшным голосом спросил он.

— Первая — из министерства магии, уведомление об исключении, — спокойно объяснил Гарри. Он напряжённо ловил малейшие звуки с улицы — не идут ли представители министерства, — и ему было проще без лишнего шума ответить дяде на вопросы, чем доводить того до скандала и крика. — А вторая — от отца моего друга Рона, который работает в министерстве.

— В министерстве магии? — возопил дядя Вернон. — Ваши люди в правительстве? О, это всё объясняет, всё, всё объясняет. Теперь я понимаю, почему эта страна катится в тартарары.

Гарри промолчал. Дядя Вернон некоторое время негодующе смотрел на него, а потом злобно выплюнул:

— И за что же тебя исключили?

— За колдовство.

— А-ГА! — загрохотал дядя, стукнув кулачищем по холодильнику. Дверца открылась, и на пол высыпались низкокалорийные батончики, припасённые для Дудли. — Признался! Говори, что ты сделал с Дудли?

— Ничего, — повторил Гарри, теряя терпение. — Это был не я...

— Ты, — неожиданно заговорил Дудли.

Дядя Вернон с тётей Петунией замахали руками на Гарри, чтобы тот замолчал, и низко склонились над сыном.

— Говори, сынок, говори, — упрашивал дядя Вернон. — Что он сделал?

— Скажи нам, милый, — шептала тётя Петуния.

— Направил на меня свою палку, — промямлил Дудли.

— Ну, направил, но я ничего не сделал... — сердито начал Гарри, но...

— МОЛЧАТЬ! — хором заорали дядя Вернон и тётя Петуния.

— Продолжай, сыночек, — ласково сказал дядя, яростно взмахнув усами.

— Стало ужасно темно, — хрипло начал Дудли. — Везде-везде. А потом я услышал... ну, всякое такое. В голове.

Дядя Вернон и тётя Петуния обменялись взглядами, полными непередаваемого ужаса. Самой распоследней вещью на свете они считали колдовство, а предпоследней — соседей, умудряющихся хитроумнее, чем они сами, обойти запрет на полив из шлангов. Люди же, которые слышат голоса, в их табели о рангах занимали одно из десяти последних мест. Было понятно, чтó сейчас думают дядя и тётя: наш бедный сын сходит с ума.

— Какое такое ты слышал, Попкин? — Лицо тёти Петунии мертвенно побелело, а в глазах стояли слёзы. 

Но Дудли не мог рассказать. Он сильно содрогнулся и затряс большой блондинистой головой. Гарри, невзирая на безразличное отчаяние, овладевшее им после первого письма, даже как-то заинтересовался. Дементоры заставляют человека заново пережить худшие моменты жизни. Что же всплыло в памяти испорченного, избалованного, наглого Дудли?

— А как получилось, что ты упал, сынок? — спросил дядя Верной неестественно тихо, как говорят у постели тяжелобольного.

— С-спотыкнулся, — дрожащим голосом ответил Дудли. — А потом...

Он показал на свою широкую грудь. Гарри понял. Дудли вспомнился тот жуткий липкий холод, что наполняет душу, когда дементоры высасывают оттуда счастье и надежду.