Гарри Поттер и Тайная комната [изд-во Махаон]

Пудинг шлёпнулся на пол — от грохота у Гарри едва не остановилось сердце. Блюдо разбилось, сливки разлетелись по окнам и стенам. С щелчком — будто хлыст стегнул — Добби исчез.

Из столовой раздались крики, в кухню ворвался дядя Вернон и увидел остолбеневшего Гарри в пудинге с ног до головы.

Сначала казалось, что дяде Вернону удастся замять неприятность («Наш племянник — очень нервный ребёнок — впадает в беспокойство, когда видит чужих, — держим его наверху»). Он загнал Мейсонов обратно в столовую, как разбежавшихся кур, и, выдав Гарри швабру, пообещал содрать с него шкуру, как только уйдут гости. Тётя Петуния порылась в холодильнике и достала мороженое, а Гарри, всё ещё не в силах унять дрожь, принялся драить кухню.

У дяди Вернона ещё был шанс заключить договор — если бы не сова.

Тётя Петуния как раз протягивала гостям коробку мятных конфет, но тут в окно, хлопая крыльями, влетела здоровенная сипуха — она бросила письмо на голову миссис Мейсон и вылетела на улицу. Миссис Мейсон издала леденящий душу вопль и побежала из дома с криками: «Дурдом! Дурдом!» Мистер Мейсон задержался, исключительно дабы довести до сведения Дурслеев, что его жена панически боится птиц всех форм и размеров, и поинтересоваться, считают ли они сами, что их идиотские шутки смешны.

Гарри стоял посреди кухни, отчаянно хватаясь за швабру, а дядя Вернон наступал на него, и его глазки блистали сатанинским огнём.

— Прочти! — злобно просипел он, размахивая письмом. — Давай, давай — читай!

Гарри взял письмо. То была отнюдь не поздравительная открытка. 

Уважаемый мистер Поттер!

Мы получили донесение, что по месту вашего жительства в 21:12 сегодня вечером имело место наложение невесомой чары.

Как вам известно, несовершеннолетним колунам запрещается использование заклинаний вне стен учебного заведения и любая дальнейшая колдовская деятельность может привести к вашему исключению из вышеупомянутого учебного заведения (Декрет о рациональных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних, 1875, параграф С).

Также напоминаем, что любая колдовская деятельность, влекущая за собой опасность обнаружения членами немагического сообщества (муглами), является серьёзным нарушением согласно разделу 13 Закона о секретности Международной Конфедерации Чародейства.

Желаем приятно провести каникулы!

Искренне Ваша,

Мафальда Хопкёрк Отдел неправомочного использования колдовства Министерство магии

Гарри оторвал взгляд от письма и судорожно сглотнул.

— А ты не говорил, что тебе запрещается колдовать вне школы, — пробормотал дядя Вернон, и его глаза озарились тусклым сумасшедшим светом. — Забыл, видать… выскочило из головы… — Оскалившись, он навис над мальчиком, как гигантский бульдог. — Что ж, у меня есть новости, парень… я запру тебя наверху… ты больше не пойдёшь в свою школу… никогда… а попытаешься применить свои штучки и удрать — тебя исключат!

И, хохоча как маньяк, он поволок Гарри наверх.

Дядя Вернон исполнил угрозы в точности. Наутро он вызвал мастера, и тот поставил Гарри на окно решётку. Сам дядя Вернон установил в дверь откидную кошачью дверцу, чтобы три раза в день совать в комнату скудную еду. В туалет выпускали два раза, утром и вечером. Всё остальное время Гарри сидел взаперти.

Через три дня порядки не смягчились, и выхода Гарри не видел. Он лежал на животе, горестно смотрел сквозь решётку на заходящее солнце и гадал, что же с ним теперь будет.

Какой смысл колдовать, чтобы освободиться, если за это его исключат из «Хогварца»? Но жить на Бирючинной улице тоже больше невозможно. Дурслеи узнали, что им не грозит проснуться однажды утром мышами или лягушками, — Гарри лишился последнего своего оружия. Может, Добби и удалось спасти его от ужаснейших событий в «Хогварце», но, если дела пойдут так и дальше, он всё равно помрёт с голоду.

Хлопнула дверца — рука тёти Петунии протолкнула внутрь миску супа из консервов. Гарри, у которого давно подводило живот, соскочил с кровати и схватил миску. Суп был холодный как лёд, но Гарри всё равно выпил залпом половину. Потом вывалил Хедвиге в кормушку овощи, похожие на мокрые тряпки. Сова нахохлилась и посмотрела на хозяина с глубочайшим отвращением.

— Нечего клюв воротить — ешь что дают, — сурово сказал Гарри.

Он поставил пустую миску на пол рядом с дверцей и снова лёг на кровать. Почему-то теперь он был голоднее, чем до супа.

Предположим, через месяц он ещё будет жив. Но если он не приедет в «Хогварц»? Пришлют кого-нибудь узнать, что с ним случилось? Смогут заставить Дурслеев его отпустить?

Комната погружалась в темноту. Истерзанный бесплодными размышлениями, вопросами без ответов и голодным бурчанием в животе, Гарри провалился в беспокойный сон.

Ему приснилось, что он сидит в зоопарке, в клетке с табличкой «НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЙ КОЛДУН». Люди глазеют на него сквозь решётку, а он, изголодавшийся и ослабевший, лежит на соломе. В толпе он различает лицо Добби и зовёт его, просит о помощи, но Добби кричит: «Гарри Поттер здесь в безопасности, сэр!» — и исчезает. Появляются Дурслеи. Дудли трясёт прутья и потешается над Гарри.

— Прекрати, — бормотал Гарри, пытаясь избавиться от навязчивого грохота, — оставь меня в покое… уйди… я спать хочу…

Он открыл глаза. В зарешёченное окно светила луна. И кто-то действительно глядел на него из-за прутьев — кто-то веснушчатый, рыжий, длинноносый.

Рон Уизли.

Глава третья. «Гнездо»

— Рон! — только и сумел выдохнуть Гарри, подкравшись к окну и подняв раму, чтобы можно было говорить через решётку. — Рон, как ты… откуда ты…

Тут челюсть у него так и отвисла: мозг наконец вобрал в себя всю невероятность происходящего. Рон высовывался из заднего окна старого бирюзового автомобиля, припаркованного в воздухе. С передних сидений приветственно ухмылялись близнецы Фред и Джордж, старшие братья Рона.

— Как жизнь, Гарри? — спросил Джордж.

— Что с тобой случилось? — затараторил Рон. — Ты почему не отвечал на письма? Я тебя раз двенадцать приглашал в гости! А потом папа сказал, что тебе послали официальное предупреждение за колдовство на глазах у муглов…

— Это не я… А он откуда узнал?

— Он работает в министерстве, — объяснил Рон. — И ты же знаешь, нам нельзя колдовать вне…

— Кто бы говорил, — проворчал Гарри, выразительно оглядев парящую в воздухе машину.

— Это не считается, — ответил Рон. — Машину мы одолжили. Она папина, не мы её заколдовывали. А вот на глазах у изумлённых муглов…

— Да говорю тебе, это не я… долго объяснять… Слушай, скажите в «Хогварце», что Дурслеи меня заперли и не пускают в шкоду, а выколдоваться отсюда я конечно же не могу: в министерстве решат, что это второе заклинание за три дня, и тогда…

— Не стони, — перебил Рон. — Мы приехали за тобой.

— Но вам же тоже нельзя колдовать…

— А нам и не надо, — хмыкнул Рон, кивнув на спутников. — Не видишь, что ли, кого я с собой прихватил?

— Обвяжи-ка вокруг прутьев, — велел Фред, бросая Гарри верёвку.

— Если проснутся Дурслеи, я покойник, — сказал Гарри, крепко обмотав решётку.

Фред завёл двигатель.

— Не дрейфь, — сказал Фред, — и отойди в сторонку.

Гарри попятился от окна к Хедвиге — та, видимо, сообразила, что дело нешуточное, И притихла. Двигатель взрёвывал всё громче, и наконец решётка с грохотом сорвалась, и автомобиль взмыл в небо. Гарри подбежал к окну — решётка болталась на верёвке в нескольких футах от земли. Рон, кряхтя от натуги, тащил её в машину. Гарри напряжённо вслушивался, но из спальни Дурслеев не доносилось ни звука.

Когда решётка наконец была надёжно водворена на заднее сиденье к Рону, Фред задним ходом подал автомобиль ближе к окну.

— Забирайся, — сказал Рон.

— Но… мои школьные вещи… палочка… метла…

— Где?

— Заперты в чулане под лестницей, а я не могу выйти из комнаты…

— Не вопрос, — беззаботно бросил Джордж с пассажирского сиденья. — Ну-ка, Гарри, с дороги.

Фред с Джорджем легко, по-кошачьи, перебрались через окно в комнату. С ними и впрямь не пропадёшь, подумал Гарри. Джордж достал из кармана шпильку и начал осторожно поворачивать её в замке.

— Многие колдуны считают, что на мугловые фокусы незачем тратить время, — сказал Фред, — а нам вот кажется, что кое-чему очень даже стоит поучиться, пусть оно и помедленней колдовства.

Раздался тихий щелчок, и дверь распахнулась.

— Ну что, мы притащим сундук, а ты собери здесь всё, что нужно, и передай Рону, — шёпотом велел Джордж.

— Осторожно на нижней ступеньке — она скрипит, — прошептал Гарри вслед близнецам.

И заметался по комнате, хватая вещи и передавая их в окно Рону. Потом с Фредом и Джорджем заволок сундук вверх по лестнице. Дядя Вернон в спальне кашлянул.

Запыхавшись, они забрались на второй этаж и отнесли сундук к открытому окну. Фред перелез в машину, чтобы помочь Рону тащить, а Гарри с Джорджем толкали из комнаты.

Дядя Вернон снова кашлянул.

— Ещё чуть-чуть, — просипел Фред из машины, — ещё разок толкните…

Гарри и Джордж навалились плечами, и сундук проскользнул по подоконнику на заднее сиденье.

— Ну всё, отчаливаем, — шепнул Джордж.

Но стоило Гарри влезть на подоконник, за спиной раздался возмущённый совиный крик, а затем — не менее возмущённый рык дяди Вернона:

— ВОТ ЧЁРТОВА СОВА!

— Я забыл Хедвигу!

Гарри рванулся через всю комнату, и тут щёлкнул выключатель у лестницы. Мальчик схватил клетку, пулей пронёсся к окну и сунул сову Рону. Потом снова влез на комод, а дядя Вернон забарабанил в незапертую дверь — и дверь с треском распахнулась.

На долю секунды силуэт дяди Вернона застыл в проёме; затем дядя утробно взревел на манер разъярённого быка, ринулся на Гарри и успел ухватить его за лодыжку.

Рон, Фред и Джордж в свою очередь схватили Гарри за руки и потянули изо всех сил.

— Петуния! - вопил дядя Вернон. — Он уходит! УХОДИТ!

Уизли дружно поднажали, и нога Гарри выскользнула из железной лапищи дяди Вернона — Гарри оказался в машине, захлопнул дверцу…

— Фред, газу! — заорал Рон, и машина стрелой взметнулась к луне.

Гарри не верил своему счастью — он свободен! Он высунулся из окна — ночной ветер растрепал волосы — и смотрел, как быстро уменьшаются крыши домов на Бирючинной улице. Остолбеневшие дядя Вернон, тётя Петуния и Дудли свешивались из окна его комнаты.

— Увидимся следующим летом! — прокричал Гарри.

Мальчишки покатились со смеху, и Гарри уселся поудобнее, улыбаясь от уха до уха.

— Выпусти Хедвигу, — попросил он Рона. — Пусть летит за нами. Она уже тысячу лет крылья не разминала.

Джордж протянул Рону шпильку, и спустя мгновение Хедвига радостно вырвалась из окна и бесшумным привидением заскользила рядом с машиной.

— Ну, так что за дела? — нетерпеливо спросил Рон. — Что с тобой приключилось?

Гарри всё рассказал: и про Добби, и про предостережение, и про беду с фиалковым пудингом. Когда он закончил, наступило долгое, потрясённое молчание.

— Дело ясное, что дело тёмное, — в конце концов вынес приговор Фред.

— Темней некуда, — согласился Джордж. — И он даже не сказал, о чём заговор и кто заговорщики?

— Мне кажется, он не мог, — ответил Гарри. — Я же говорю, он бился головой об стенку, как только хотел проговориться.

Фред с Джорджем переглянулись.

— Что? Думаете, он наврал?

— Ну-у-у, — протянул Фред, — скажем так: у домовых эльфов у самих с магией всё тип-топ, но обычно они не могут ею пользоваться без разрешения хозяина. Я так думаю, старину Добби подослали, чтоб ты не возвращался в «Хогварц». Кто-то, так сказать, пошутил. Есть у кого-нибудь на тебя зуб?

— Да, — сразу же хором ответили Рон и Гарри.

— Драко Малфой, — пояснил Гарри. — Он меня ненавидит.

— Драко Малфой? — переспросил Джордж, оборачиваясь. — Часом, не сын Люциуса Малфоя?

— Наверное. Фамилия не слишком распространённая, — сказал Гарри. — А что?

— Да я слышал, как папа про него говорил, — объяснил Джордж. — Малфой в своё время поддерживал Сам~3наешь-Кого.

— А когда Сам-Знаешь-Кто исчез, — добавил Фред, обернувшись к Гарри, — Люциус Малфой вернулся и заявил, что ни в чём не замешан и не виноват. Но это всё враки — папа говорит, он принадлежал к ближайшему Сам-Знаешь-Чьему окружению.

Гарри и прежде слышал подобное о семье Малфоев — и не удивлялся. По сравнению с Малфоем Дудли казался умным, добросердечным и чувствительным мальчиком.

— Не знаю, есть ли у Малфоев домовый эльф… — задумчиво протянул Гарри.

— Чей бы он ни был, это старинный колдовской род, к тому же богатый, — сказал Фред.

— Ага. Мама тут обмолвилась, что не отказалась бы от домового эльфа — гладить бельё, — добавил Джордж. — А у нас только паршивый старикашка упырь на чердаке да гномы в саду. Домовые эльфы живут в особняках, замках, во всяких, знаешь, таких местах; у нас их не встретишь…

Гарри промолчал. У Драко Малфоя всегда было всё самое лучшее — надо полагать, его семья купается в колдовском золоте; легко представить, как Малфой разгуливает по роскошному особняку. Да и такая «шуточка» — послать слугу, чтобы помешал Гарри вернуться в «Хогварц», — вполне в духе Малфоя. Может, Гарри свалял дурака, приняв Добби всерьёз?

— Короче, я рад, что мы приехали, — сказал Рон. — Я уже взаправду забеспокоился, чего ты на письма не отвечаешь. Сначала думал, Эррол виноват…

— Кто это — Эррол?

— Наш филин. Ужасно древний. Уже не раз падал, когда нёс почту. Я хотел одолжить Гермеса…

— Кого?

— Это сова Перси — родители подарили, когда он стал старостой, — объяснил Фред.

— Но Перси не дал, — продолжал Рон, — сказал, что Гермес ему самому нужен.