Войд

Шапиро вдруг замер на полуслове, шире открыл глаза и сказал после паузы изменившимся тоном:

– А теперь поговорим о боге, джентльмены.

– Иногда я не понимаю ваших шуток, Всеволод, – признался Шеридан. – Бога не существует.

– Бога нет, но жить надо так, словно он есть, – назидательно покачал пальцем Шапиро. – Особенно в наших условиях.

Руслан понял, что учёный услышал мысль единственного обитателя этих мест.

– Он вернулся?

– Совершенно верно. Долгоживущий наконец взвесил свои возможности. Он может отправить нас в наше время через пару Миропузырей. Но предлагает оценить риск этого мероприятия. Вероятность благоприятного исхода – один к миллиону. Как вы на это смотрите?

– Я против, – вежливо произнёс Шеридан.

– Вы хотите остаться здесь до конца жизни, Майкл?

– Нет, но… должен быть другой выход.

– Проснуться, – пробормотал Руслан, переживая болезненное чувство утраты; надежда на встречу с Ярой превращалась в призрак. – Извините. Предлагаю обсудить новость со всем экипажем.

Они вернулись в рубку корабля, заняли кресла.

Маккена, не задавая вопросов, собрал экипаж.

Руслан сообщил всем известие о предложении Последнего-из-Долгоживущих.

Против обыкновения никто из членов экипажа не стал высказывать своё мнение, слишком уж серьёзным было положение крейсера, и брать на себя ответственность за идею спасения никто не захотел.

– Риск велик, – нарушил молчание сам Маккена.

– Вы против?

– Лично я за, так как другого выхода у нас всё равно нет. Однако хотелось бы получить ответ на пару вопросов.

– Слушаю вас.

– Допустим, у Долгоживущего всё получится, и он сможет отправить нас в прошлое. Возможен ли вариант, что мы появимся раньше того момента, когда галактоиды отбортуют нас в будущее? Понимаете? Вдруг мы столкнёмся сами с собой?

Шапиро помолчал:

– Мы уже обсуждали этот парадокс. У нашего собеседника нет однозначного ответа на этот вопрос. Суть его рассуждений такова: во-первых, мы уже прожили в прошлом отрезок времени до момента сброса в будущее и себя не встретили. Косвенно это указывает на точность посыла отсюда в прошлое.

– Или на то, что этот посыл не состоялся, – скептически заметил Шеридан. – Либо того хуже – мы застряли где-то в другой метавселенной.

– Возможно, не отрицаю. Отсюда проистекает важность расчёта нашего путешествия. Долгоживущий берётся за это, ему самому интересно, что получится, но для этого он должен просканировать каждого из нас.

– Зачем? – спросил Маккена.

– В нашей памяти хранится информация обо всех пережитых физических процессах, важны даже мельчайшие подробности. На основе всех полученных данных Долгоживущий сформирует пакет условий, характерный для определённого состояния материи в прошлом. Мы же не хотим в самом деле встретить двойников? То есть самих себя.

– Если мы вообще не застрянем где-нибудь в соседней метавселенной.

– Не будьте пессимистом, Майкл. Вы против?

Шеридан засопел:

– Риск слишком велик…

– Согласен, но если ничего не делать, мы рискуем застрять здесь. Вам нравится такая перспектива?

– Н-нет…

– Ещё вопросы?

– Последний, – сказал Маккена. – Запасы энергии на исходе, вакуумсос не выходит на режим, мы обездвижены. Может ли Долгоживущий отладить генератор и заполнить энергоёмкости?

– Без проблем.

– В таком случае я за возвращение.

– Никогда не думал, – рассмеялся Терёшин, – что нас будет спасать чёрная дыра! Обычно встречу с ней описывали трагически – затянет внутрь, и каюк!

– Да уж, на ангела чёрная дыра не тянет, – подхватил шутливый тон приятеля Иванов. – Не таким я видел будущее.

– То ли ещё будет, когда и Долгоживущий умрёт.

– Ну, до этого момента мы тоже не доживём.

– Коллеги, я жду, – сказал Шапиро.

– Внимание! – взял в свои руки бразды правления Руслан. – Каждый решает для себя, согласен он отправиться домой при таком риске или нет. Рудольф, вы за, я тоже. Всеволод?

– Возвращаемся, что за вопрос.

– Парни, девушки?

Члены экипажа дружно ответили: «Да!»

– Серж?

– Я всегда с вами, командир, – тактично ответил Веласкес.

– Майкл?

Шеридан посопел, взвешивая решение, со вздохом проговорил:

– Согласен… не оставаться же здесь одному.

– Хорошо, готовимся, – сказал Шапиро довольным голосом. – Учтите, он нас просканирует, процедура не слишком приятная, я знаю, меня он уже изучил вдоль и поперёк, и я ему нравлюсь, но потерпите ради себя самих.

– Ох, и умеете вы уговаривать, Всеволод, – уныло сказал ему Майкл Шеридан.

– Передай ему… Долгоживущему… – начал Руслан, снова вызывая в памяти образ Ярославы. – Может быть, от нас зависит и его жизнь.

– Он уже знает.

– Тогда пусть приступает.

Головы сидящих в защитных креслах людей пронзил лёгкий прохладный сквознячок…

* * *

Последний-из-Долгоживущих не стал прощаться с космолётчиками, внезапно нарушившими его одиночество. Выяснив отношение людей к идее броска в прошлое через «соседние» Миропузыри, он изучил их «кладовые памяти», что позволило ему создать реальный портрет прошлого во времена, отдалённые триллионами триллионов лет, сделать расчёт (Шапиро попытался объяснить спутникам, каким образом мыслит гигантская система, состоящая из сотен миллиардов чёрных дыр, но не смог), и послал крейсер в Миропузырь, с которым был каким-то образом связан.

Процесс походил на обычный прыжок по линии метро из города в город на Земле. Расстояние в сто километров и в сто парсеков человек преодолевает за одинаково ничтожную долю секунды. Поэтому невольные путешественники во времени не почувствовали разницы, хотя, после того как всё произошло, приходили в себя дольше обычного. Клиффорду даже пришлось применить медицинскую аппаратуру корабля, чтобы вывести наиболее чувствительных пассажиров и членов экипажа из полубредового состояния. Только инк крейсера и смог зафиксировать, что происходило внутри корабля, и то, что он успел увидеть снаружи, в краткие мгновения переходов из Миропузыря в Миропузырь, из одной метавселенной в другую. Всего таких переходов оказалось не два и не три, а одиннадцать!

Руслан очнулся из небытия одним из первых. На здоровье и неустойчивость нервной системы ему жаловаться не приходилось.

Открыв глаза, он ничего не увидел. Позвал:

– Клиф, обзор!

– Обзор включён, генерал, – детским голоском отозвался инк.

– Я ничего не вижу!

– Вокруг темно.

– Что ты имеешь в виду?

– Корабль, по всем моим данным, находится в необычайно разряженном пространстве, лишённом звёзд и галактик. Ловлю очень слабое излучение, но звёзды, по оценке датчиков, находятся от нас на расстоянии не меньше полутора миллиардов эсве. Приглядитесь.

Руслан напряг зрение.

Чёрную пропасть перед глазами усеяли слабенькие искорки света, складывающиеся в едва заметные паутинки. Их можно было принять за иллюзорные узоры, возникающие на сетчатке глаз при надавливании на них пальцами. Но Руслан этого не делал.

– Не может быть! Мы остались там же, в будущем? Эксперимент не удался?!

– Наше положение изменилось. Датчики не фиксируют вблизи никаких гравитирующих масс. Мы оказались в обычном космическом пространстве с очень низкой, практически нулевой, плотностью барионного вещества, пронизанном фоновым излучением с температурой в два с половиной градуса[14]. В моей памяти сохранились результаты наблюдений с момента старта.

– В таком случае Долгоживущему удалось-таки отправить нас по адресу? Или мы застряли в другом Миропузыре?

– Не застряли, – раздался хрипловатый голос пришедшего в себя Шапиро. – Клиф правильно оценил наше положение, мы в родном космосе, хотя и далеко от Земли. Очень далеко.

– Но вокруг пустота!

– Правильно, Долгоживущий не господь бог, даже ему не под силу рассчитать весь маршрут возвращения с точностью до миллиметра. Меня больше интересует, в каком времени мы оказались.

– Сначала давай определимся – где.

– Что тут определяться? Судя по всему, мы выпали прямо в центр войда[15]. А если расстояние до ближайших звёзд определено верно, мы находимся аккурат в центре Giant Void – гигантского супервойда, который, если мне не изменяет память, располагается в созвездии Гончих Псов.

– Благодарю за подсказку, профессор, – вежливо поблагодарил Клиффорд. – Теперь я могу определить наше местоположение точней.

– Гигантский войд? – переспросил кто-то из очнувшихся космолётчиков хрупким голосом.

– Зуб даю! – заверил Шапиро радостно.

Глава 6

Женщина и дьявол

Известие об исчезновении крейсера «Ра» с мужем на борту повергло Ярославу в шок. Какое-то время она пребывала в оцепенении, не могла ни разговаривать с кем-то, ни есть, ни заниматься делами. Голову заполнила дымная пелена утраты. Ощущение беды после получения известия оказалось столь сильным, что она впервые в жизни выпила успокоительное, страдая от реальной сердечной боли.

В конце концов боль улеглась, превратилась в глухую тоску, но потрясение заставило пересмотреть жизненные установки, и к вечеру Ярослава не удержалась и навестила жилой модуль Руслана в Зарайске, где он жил последние три года.

Домовой Пантелей впустил гостью, как только она протянула руку к двери. Ярослава вошла, дыша как после бега, оглядывая знакомую обстановку модуля, называемого, как и в добрые старые времена, квартирой.

– Чего-нибудь расслабляющего, хозяйка? – приятным голосом осведомился Пантелей, управляющий всей сложной автоматикой «умного дома».

Ярослава невольно улыбнулась на слово «хозяйка». Из-за служебной необходимости, будучи агентом МККЗ, ей пришлось уйти от мужа и жить три года отдельно. И лишь год назад, когда Руслан узнал правду о причине ухода жены, помогавшей строить «суперструнник», всё понял, сам стал сотрудником контрразведки, и к ним вернулись былые чувства (хотя пришлось прятать их от всех, от своих и чужих, чтобы агенты Знающих-Дорогу не вычислили обоих), она снова могла побывать в квартире мужа как… действительно как хозяйка.

– Ничего не нужно, – отказалась гостья. – Руслан не оставил мне писем?

– Никак нет, – огорчённо ответил домовой. – Могу только по секрету сообщить, с просьбой не выдавать меня, что хозяин каждое утро, когда бывал дома, открывал ваш витейр и лишь потом начинал заниматься зарядкой и завтракал.

– Витейр? Какой именно? – удивилась Ярослава.

– Могу показать.

– Покажи.

– Пройдите в спальню.

Ярослава сняла шузы с витым каблуком, гармонировавшие с её уником официал-чиновника Погранслужбы, прошла в спальню Руслана, касаясь руками предметов, попадавшихся на пути: кресел, столика, ваз и «алмазных» висюлек, которые когда-то сама и приобрела. Отмахнулась от прозрачного «мыльного пузыря» – орба видеоконтроля помещений, размером с теннисный шарик; это был «глаз» Пантелея.

В доме заиграла тихая музыка: Ярослава узнала сюиту номер пять «Грёзы» Бородина. Сердце сжалось. Руслан не был фанатом музыки, но ставил те записи, которые нравились ей.

Дверь спальни открылась.

Стена, противоположная изголовью кровати, протаяла в глубину, и в образовавшейся нише соткалось из лучей света объёмное изображение – витейр – улыбающейся Ярославы в купальнике по моде «фея».

Она нахмурилась было, потому что не помнила, когда и кем был сделан снимок. Но поскольку это было её фото, а не посторонней красавицы, по сердцу прокатилось колечко удовольствия: Руслан не забывал её никогда!

В ухе тренькнул звоночек консорт-связи. Перед глазами мигнули цифры и символ вызова – броненосец; звонила Ани Санта.

«Слушаю, дорогая», – ответила Ярослава мысленно.

«Славная, я тебя обыскалась, – заявила бразильянка; несмотря на происшедшие события с чисткой рядов федеральных спецслужб она сохранила свой статус секретаря Комбеза, как и Ярослава – должность командора Федеральной Погранслужбы. – Нас срочно собирают на закрытое заседание через час, ты где?»