Другая реальность - английский и русский параллельные тексты

THE OTHER NOW	Другая реальность
By MURRAY LEINSTER	Мюррей Лейнстер
It was self-evident nonsense. If Jimmy Patterson had told anybody but Haynes, calm men in white jackets would have taken him away for psychiatric treatment which undoubtedly would have been effective.	Если бы Джимми Паттерсон рассказал о случившемся кому-нибудь, кроме Хейнса, невозмутимые люди в белых халатах забрали бы его для психиатрического лечения, которое, безусловно, дало бы положительный эффект.
He'd have been restored to sanity and common sense, and he'd probably have died of it.	Ему вернули бы рассудок, в результате чего он мог бы умереть.
So to anyone who liked Jimmy and Jane, it is good that things worked out as they did.	Поэтому, с точки зрения тех, кто хорошо относился к Джимми и Джейн, очень удачно, что все получилось так, как оно получилось.
The facts are patently impossible, but they are satisfying.	Что касается фактов, то они кажутся совершенно невероятными, хотя и весьма убедительными.
Haynes, though, would like very much to know exactly why it happened in the case of Jimmy and Jane and nobody else.	Хейнсу, однако, очень хотелось бы знать, почему все это произошло с Джимми и Джейн, а не с кем-нибудь еще.
There must have been some specific reason, but there's absolutely no clue to it.	В подобных случаях должна существовать какая-то особенная причина, но тут даже малейшего намека на что-либо подобное не было.
It began about three months after Jane was killed in that freak accident.	Все началось примерно через три месяца после гибели Джейн в той нелепой автокатастрофе.
Jimmy had taken her death hard.	Джимми тяжело переживал ее смерть.
This night seemed no different from any other.	Казалось, что тот вечер ничем не отличался от всех остальных.
He came home just as usual and his throat tightened a little, just as usual, as he went up to the door.	Он, как обычно, направился домой и, когда подошел к двери, почувствовал, как перехватило у него горло.
It was still intolerable to know that Jane wouldn't be waiting for him.	Знать, что Джейн не ждет его дома, что она ушла навсегда, было невыносимо.
The hurt in his throat was a familiar sensation which he was doggedly hoping would go away.	Джимми задыхался; подобное ощущение уже стало для него привычным, хотя он упорно не терял надежды, что когда-нибудь с ним справится.
But it was extra strong tonight and he wondered rather desperately if he'd sleep, or, if he did, whether he would dream.	Сегодня оно было особенно сильным, и Джимми с отчаянием подумал, сможет ли заснуть ночью, а если сможет, то какие будут ему сниться сны.
Sometimes he had dreams of Jane and was happy until he woke up, and then he wanted to cut his throat.	Иногда он видел во сне Джейн и был счастлив, пока не просыпался, и тогда ему хотелось перерезать себе глотку.
But he wasn't at that point tonight.	Но сегодня он еще не дошел до такого состояния.
Not yet.	Еще не дошел.

As he explained it to Haynes later, he simply put his key in the door and opened it and started to walk in. But he kicked the door instead, so he absently put his key in the door and opened it and started to walk in-	Как Джимми позднее объяснил Хейнсу, он просто вставил ключ в замок, открыл дверь и шагнул внутрь, но вместо просторной прихожей опять наткнулся на дверь. Тогда он снова рассеянно вставил ключ в замок, повернул его и сделал шаг.
Yes, that is what happened.	Да-да, именно так все и было.
He was half-way through before he realized. He stared blankly. The door looked perfectly normal.	Он пристально посмотрел на дверь, но она выглядела, как обычно.
He closed it behind him, feeling queer.	Джимми закрыл ее, но чувствовал он себя как-то странно.
He tried to reason out what had happened.	Оглядевшись вокруг, он попытался понять, что же, собственно говоря, произошло.
Then he felt a slight draught.	Внезапно он ощутил легкое движение воздуха.
The door wasn't shut. It was wide open. He had to close it again.	Джимми оглянулся. Дверь опять была широко распахнута, и ему снова пришлось закрывать ее.
That was all that happened to mark this night off from any other, and there is no explanation why it happened-began, rather-this night instead of another.	Лишь эти события отличали тот вечер от всех предыдущих, и у Джимми нет объяснений, почему все произошло, вернее, началось именно тогда, а не в любой другой день.
Jimmy went to bed with a taut feeling.	Он лег спать с каким-то гнетущим чувством неуверенности.
He'd had the conviction that he opened the door twice. The same door. Then he'd had the conviction that he had had to close it twice.	Он был убежден, что открыл одну и ту же дверь дважды; кроме того, ему пришлось дважды ее закрыть.
He'd heard of that feeling. Queer, but no doubt commonplace.	Он что-то слышал о подобных ощущениях -странных, но, вне всякого сомнения, довольно банальных.
He slept, blessedly without dreams.	Ночью, слава богу, ему ничего не снилось.
He woke next morning and found his muscles tense. That was an acquired habit.	На следующее утро он проснулся с привычным ощущением скованности во всем теле.
Before he opened his eyes, every morning, he reminded himself that Jane wasn't beside him.	Как всегда, перед тем как открыть глаза утром, он напомнил себе, что Джейн уже нет рядом.
It was necessary.	Он непременно должен был это сделать.
If he forgot and turned contentedly-to emptiness-the ache of being alive, when Jane wasn't, was unbearable.	Стоило ему забыться - и он с нежностью поворачивался к ней, натыкаясь на пустоту; тогда его пронизывала невыносимая боль при мысли, что Джейн погибла и он никогда ее не увидит.
This morning he lay with his eyes closed to remind himself, and instead found himself thinking about that business of the door.	В это утро Джимми лежал с закрытыми глазами, снова напоминая себе, что Джейн больше нет, но внезапно он понял, что думает про дверь.
He'd kicked the door between the two openings, so it wasn't only an illusion of repetition.	Он вспомнил, что пнул дверь ногой перед тем, как открыть ее во второй раз; значит, ему вовсе не померещилось, что она была закрыта.

He was puzzling over that repetition after closing the door, when he found he had to close it again.	Потом... потом - он вошел... закрыл дверь... и обнаружил, что она, тем не менее, по-прежнему открыта.
That proved to him it wasn't a standard mental vagary.	Он ясно припомнил свои действия и был твердо уверен, что нервное расстройство тут ни при чем.
It looked like a delusion. But his memory insisted that it had happened that way, whether it was possible or not.	И хотя вчерашние события сильно смахивали на обычную игру воображения, рассудок убеждал его, что все произошло именно так и неважно, какое отношение к реальности имеет случившееся.
Frowning, he went out and got his breakfast at a restaurant and rode to work.	Он вышел из дома в мрачном настроении, позавтракал в ресторане и поехал на службу.
Work was blessed, because he had to think about it.	Работа была для него благословением, потому что позволяла на время забыть о своем горе.
The main trouble was that sometimes something turned up which Jane would have been amused to hear, and he had to remind himself that there was no use making a mental note to tell her. Jane was dead.	Правда, иногда там происходило что-нибудь интересное - нечто, способное позабавить Джейн, если бы она об этом услышала. Тогда ему снова приходилось напоминать себе, что он ничего не сможет рассказать Джейн: ее нет, она умерла.
Today he thought a good deal about the door, but when he went home he knew that he was going to have a black night.	Сегодня он часто вспоминал о двери, а когда шел домой, с тоской подумал, что ему предстоит тяжелая ночь.
He wouldn't sleep, and oblivion would seem infinitely tempting, because the ache of being alive, when Jane wasn't, was horribly tedious and he could not imagine an end to it.	Он не сможет заснуть, и прошлое будет казаться бесконечно соблазнительным, и боль снова начнет терзать его - боль, которую он испытывал при мысли, что Джейн навсегда покинула его. Дома эта боль мучила его особенно сильно, и Джимми не знал, сможет ли он когда-нибудь избавиться от нее.
Tonight would be a very bad one, indeed.	Да, похоже, сегодняшняя ночь будет просто невыносимой.
He opened the door and started in. He went crashing into the door.	Джимми открыл дверь, шагнул через порог и вдруг с грохотом налетел на что-то твердое. Это была дверь!
He stood still for an instant, and then fumbled for the lock.	Он постоял неподвижно некоторое время, затем стал ощупью искать замок.
But the door was open.	Но дверь-то была открыта!
He'd opened it.	Ведь он же открыл ее!
There hadn't been anything for him to run into.	Тогда на что же он налетел?
Yet his forehead hurt where he'd bumped into the door which wasn't closed at all.	Лоб-то у него болел в том самом месте, которым он ударился о дверную створку, хотя дверь вовсе не была закрыта!
There was nothing he could do about it, though.	Похоже, однако, что он ничего не мог поделать с этой ситуацией.
He went in. He hung up his coat. He sat down wearily.	Джимми вошел, повесил пальто и устало опустился в кресло.

He filled his pipe and grimly faced a night that was going to be one of the worst.	Набив трубку, он мрачно подумал, что впереди его ждет самая худшая ночь из всех.
He struck a match and lighted his pipe, and put the match in an ashtray. And he glanced in the tray. There were the stubs of cigarets in it. Jane's brand.	Он зажег спичку, раскурил трубку и положил спичку в пепельницу: в ней были окурки сигарет, которые обычно покупала Джейн.
Freshly smoked.	И к тому же казалось, что они попали сюда совсем недавно.
He touched them with his fingers. They were real.	Джимми потрогал окурки пальцем - самые настоящие сигареты.
Then a furious anger filled him.	Внезапно его охватила ярость.
Maybe the cleaning woman had had the intolerable insolence to smoke Jane's cigarets.	Вероятно, женщина, приходившая убирать квартиру, имела наглость курить сигареты Джейн.
He got up and stormed through the house, raging as he searched for signs of further impertinence.	Он вскочил и промчался по дому, пытаясь отыскать еще какие-нибудь следы ее присутствия.
He found none.	И ничего не нашел.
He came back, seething, to his chair. The ashtray was empty.	Задыхаясь, он вернулся к своему креслу и увидел, что пепельница пуста!
And there'd been nobody around to empty it.	Но в доме не было никого, кто мог бы выбросить окурки!
It was logical to question his own sanity, and the question gave him a sort of grim cheer.	Находится ли он в здравом рассудке? Может быть, он сошел с ума? Странно, но подобная мысль доставила ему какое-то странное удовлетворение.
The matter of the recurrent oddities could be used to fight the abysmal depression ahead.	Все эти повторяющиеся нелепые случайности помогали ему бороться с черной депрессией, которая постепенно охватывала его.
He tried to reason them out, and always they added up to delusions only.	Он попытался трезво обдумать происходящее, но мысли его так или иначе сходились к предположению, что все это - его фантазии.
But he kept his mind resolutely on the problem.	Тем не менее, Джимми упрямо стремился разгадать эту головоломку.
Work, during the day, was a godsend.	Дневные часы, занятые работой, были подарком судьбы.
Sometimes he was able to thrust aside for whole half-hours the fact that Jane was dead.	Иногда ему удавалось на целых двадцать минут забыть, что Джейн умерла.
Now he grappled relievedly with the question of his sanity or lunacy.	А сейчас, вечером, у него тоже нашлось дело. Джимми пытался решить, спятил он окончательно или же с рассудком у него все в порядке.
He went to the desk where Jane had kept her household accounts.	Он подошел к столу, где Джейн обычно хранила счета и тетрадь с заметками о домашних расходах.
He'd set the whole thing down on paper and examine it methodically, checking this item against that.	Он решил, что запишет все на бумагу и методично проверит, сопоставляя факты и анализируя последовательность событий.
Jane's diary lay on the desk-blotter, with a pencil between two of its pages.	Дневник Джейн лежал на столе; между его страничками был заложен карандаш.

He picked it up with a tug of dread.	Он взял тетрадь в. руки с необъяснимым чувством ужаса.
Some day he might read it-an absurd chronicle Jane had never offered him-but not now. Not now!	Когда-нибудь он, возможно, познакомится с этими записями - хроникой из прошлой жизни, которую Джейн никогда не предлагала ему прочесть, но только не сейчас!
That was when he realized that it shouldn't be here.	Вдруг до него дошло, что дневник не должен тут лежать.
His hands jumped, and it fell open.	Руки у Джимми задрожали, и тетрадь, раскрывшись, упала на стол.
He saw Jane's angular writing and it hurt. He closed it quickly, aching all over.	Он увидел неровные строчки, написанные угловатым почерком Джейн, и сердце его сжалось. Джимми поспешно отвел глаза и захлопнул дневник.
But the printed date at the top of the page registered on his brain even as he snapped the cover shut.	Однако дата, крупно выписанная наверху страницы, отпечаталась у него в памяти.
He sat still for minutes, every muscle taut.	Минут пять он сидел неподвижно, с окаменевшим лицом и застывшим взглядом.
It was a long time before he opened the book again, and by that time he had a perfectly reasonable explanation.	Прошло немало времени, прежде чем Джимми снова рискнул открыть дневник; теперь у него было готово вполне разумное объяснение.
It must be that Jane hadn't restricted herself to assigned spaces. When she had something extra to write, she wrote it on past the page allotted for a given date.	Должно быть, Джейн разметила страницы датами на несколько дней вперед и, если ей не хватало места под текущей датой, она писала на следующей странице. И оказывалось, что эта запись как бы датирована будущим числом.
Of course!	- Ну, конечно же!
Jimmy fumbled back to the last written page, where the pencil had been, with a tense matter-of-factness.	С трепетом Джимми пролистал дневник до последнего исписанного листа, где был заложен карандаш.
It was, as he'd noticed, today's date.	Число, которое он успел заметить, соответствовало сегодняшней дате.
The page was filled. The writing was fresh. It was Jane's handwriting.	Казалось, запись сделана совсем недавно: несомненно, это был почерк Джейн.
"Went to the cemetery," said the sprawling letters.	- Ходила на кладбище, - сообщали разбегающиеся в разные стороны строчки.
"It was very bad.	- Это было ужасно.
Three months since the accident and it doesn't get any easier.	Прошло три месяца после аварии, а легче не становится.
I'm developing a personal enmity to chance. It doesn't seem like an abstraction any more.	Теперь я ненавижу случайности; они уже не представляются мне чем-то абстрактным.
It was chance that killed Jimmy.	Именно случайность убила Джимми.
It could have been me instead, or neither of us. I wish-"	Вместо него в аварию могла попасть я, или, возможно, мы оба остались бы живы. Как жаль! Как безумно жаль!

Jimmy went quietly mad for a moment or two.	На некоторое время Джимми совершенно обезумел.
When he came to himself he was staring at an empty desk-blotter.	Придя в себя, он обнаружил, что уставился на пустую поверхность стола.
There wasn't any book before him.	Никакого дневника перед ним не было.
There wasn't any pencil between his fingers.	Да и карандаш куда-то пропал.
He remembered picking up the pencil and writing desperately under Jane's entry.	Он вспомнил, как взял карандаш и с отчаянием нацарапал несколько строк под записями Джейн.
"Jane!" he'd written-and he could remember the look of his scrawled script under Jane's-"where are you?	"Джейн!" - написал он. Сейчас он даже помнил, как выглядели эти буквы. - "Где ты?
I'm not dead!	Я не умер!
I thought you were!	Я думал, что ты умерла!
In God's name, where are you?"	Ради бога, где ты?"
But certainly nothing of the sort could have happened. It was delusion.	Но, конечно же, ничего подобного произойти не могла Он все придумал.
That night was particularly bad, but curiously not as bad as some other nights had been.	Эта ночь оказалась тяжелой, но все же, к его удивлению, не такой ужасной, как некоторые предыдущие.
Jimmy had a normal man's horror of insanity, yet this wasn't, so to speak, normal insanity.	Джимми, подобно любому нормальному человеку, панически боялся безумия, однако в его случае все было совсем не так просто.
A lunatic has always an explanation for his delusions. Jimmy had none.	Сумасшедший всегда может объяснить свои фантазии, Джимми не мог.
He noted the fact.	Когда он это понял, ему стало легче.
Next morning he bought a small camera with a flash-bulb attachment and carefully memorized the directions for its use.	На следующее утро он купил маленький фотоаппарат со вспышкой и как следует изучил инструкцию.
This was the thing that would tell the story.	Может быть, с его помощью он сможет разобраться в событиях, происходящих вокруг него.
And that night, when he got home, as usual after dark, he had the camera ready.	Вечером, возвращаясь домой в темноте, Джимми держал фотоаппарат наготове.
He unlocked the door and opened it. He put his hand out tentatively. The door was still closed.	Он повернул ключ в замке, затем осторожно выставил руку вперед - дверь была все еще закрыта.
He stepped back and quickly snapped the camera.	Он отошел назад и быстро сделал снимок.
There was a sharp flash of the bulb. The glare blinded him.	Ярко сверкнула, ослепив его, вспышка.
But when he put out his hand again, the door was open.	Но когда Джимми снова выставил вперед руку, дверь уже была распахнута.
He stepped into the living-room without having to unlock and open it a second time.	Он вошел в квартиру.

He looked at the desk as he turned the film and put in a new flash-bulb.	Бросив взгляд на письменный стол, Джимми перевел кадр и подготовил вспышку.
It was as empty as he'd left it in the morning.	Как и утром, когда он уходил на работу, стол был пуст.
He hung up his coat and settled down tensely with hispipe.	Он повесил пальто, уселся в кресло и раскурил трубку. Он сильно нервничал.
Presently he knocked out the ashes. There were cigaret butts in the tray.	Минут через десять он выбил пепел из трубки и заметил, что в пепельнице снова лежат окурки.
He quivered a little.	Его охватила дрожь.
He smoked again, carefully not looking at the desk.	Он снова закурил, стараясь не смотреть на письменный стол.
It was not until he knocked out the second pipeful of ashes that he let himself look where Jane's diary had been.	И лишь когда Джимми во второй раз выбил пепел, он позволил себе посмотреть туда, где раньше лежал дневник Джейн.
It was there again. The book was open.	Тетрадь снова была на обычном месте, к тому же -раскрытая.
There was a ruler laid across it to keep it open.	Поперек нее лежала линейка, очевидно для того, чтобы дневник не закрывался.
Jimmy wasn't frightened, and he wasn't hopeful. There was absolutely no reason why this should happen to him.	Джимми не был напуган и не питал никаких надежд на чудо.
He was simply desperate and grim when he went across the room.	Он просто чувствовал, как отчаяние затопило его сердце, пока он пересекал комнату.
He saw yesterday's entry, and his own hysterical message.	И тут он увидел вчерашнюю запись и свое истерическое послание под ней.
And there was more writing beyond that.	А дальше было что-то написано.
In Jane's hand.	Рукой Джейн.
"Darling, maybe I'm going crazy.	"Милый, может быть, я схожу с ума.
But I think you wrote me as if you were alive.	Но мне кажется, что ты жив.
Maybe I'm crazy to answer you.	Возможно, отвечать тебе - безумие.
But please, darling, if you are alive somewhere and somehow-"	Но, пожалуйста, дорогой, если ты жив и можешь каким-то образом..."
There was a tear-blot here.	Здесь буквы расплылись от упавшей слезинки.
The rest was frightened, and tender, and as desperate as Jimmy's own sensations.	Остальная часть послания была пронизана страхом, нежностью и отчаянием, таким же, какое испытывал сам Джимми.
He wrote, with trembling fingers, before he put the camera into position and pressed the shutter-control for the second time.	Он дрожащей рукой написал ответ, потом навел фотоаппарат и нажал на спуск во второй раз.
When his eyes recovered from the flash, there was nothing on the desk.	Когда он снова посмотрел на стол, там уже ничего не было.
He did not sleep at all that night, nor did he work the next day.	Ночью Джимми совсем не спал и был не в состоянии работать на следующий день.

He went to a photographer with the film and paid an extravagant fee to have the film developed and enlarged at once.	Он отнес пленку фотографу и заплатил ему бешеные деньги, чтобы тот немедленно проявил и увеличил снимки.
He got back two prints, quite distinct.	Он получил две совершенно четких фотографии.
Even very clear, considering everything.	Даже очень четких, если принять во внимание условия, при которых они были сделаны.
One looked like a trick shot, showing a door twice, once open and once closed, in the same photograph.	Первая была похожа на фотомонтаж, изображавший открытую и закрытую дверь одновременно.
The other was a picture of an open book and he could read every word on its pages.	На другой он увидел страницу тетради и смог прочесть каждое написанное там слово.
It was inconceivable that such a picture should have come out.	Было непонятно, как вообще получился такой четкий снимок.
He walked around practically at random for a couple of hours, looking at the pictures from time to time.	Довольно долго Джимми бесцельно бродил по городу, иногда разглядывая фотографию.
Pictures or no pictures, the thing was nonsense. The facts were preposterous.	Хотя снимок являлся реальным фактом, все равно получалась какая-то чепуха. Он не смог смириться с нелепостью происходящего.
It must be that he only imagined seeing these prints.	Внезапно ему показалось, что он проста вообразил эти странные снимки.
But there was a quick way to find out.	Но ведь проверить это не составляло труда.
He went to Haynes.	И тогда Джимми отправился к Хейнсу.
Haynes was his friend and reluctantly a lawyer-reluctantly because law practice interfered with a large number of unlikely hobbies.	Хейнс был его другом и без особого энтузиазма выполнял обязанности его адвоката. В данном случае личность клиента не влияла на отсутствие энтузиазма, просто адвокатская деятельность мешала Хейнсу отдавать время огромному количеству совершенно невероятных занятий.
"Haynes," said Jimmy quietly,	- Хейнс, - сказал Джимми спокойно.
"I want you to look at a couple of pictures and see if you see what I do.	- Я хочу, чтобы ты посмотрел на пару снимков и сообщил мне, что на них изображено.
I may have gone out of my head."	Видишь ли, вполне возможно, что я сошел с ума.
He passed over the picture of the door.	Он протянул приятелю первую фотографию.
It looked to Jimmy like two doors, nearly at right angles, in the same door-frame and hung from the same hinges.	Джимми казалось, что тут снята одна и та же дверь, почти под прямым углом, в одном и том же дверном проеме.
Haynes looked at it and said tolerantly,	Хейнс посмотрел на нее и спокойно произнес:
"Didn't know you went in for trick photography."	- Я не знал, что ты занимаешься комбинированной фотографией.
He picked up a reading glass and examined it in detail.	Он взял лупу и внимательно рассмотрел снимок.
"A futile but highly competent job.	- Бессмысленное занятие, но работа выполнена очень квалифицированно.

You covered half the film and exposed with the door closed, and then exposed for the other half of the film with the door open.	Ты закрыл половину пленки и сфотографировал закрытую дверь, затем на другую половину снял открытую.
A neat job of matching, though.	Все совпало очень четко.
You've a good tripod."	Видимо, камера была надежно закреплена.
"I held the camera in my hand," said Jimmy, with restraint.	- Я держал фотоаппарат в руках, - сказал Джимми сдержанно.
"You couldn't do it that way, Jimmy," objected Haynes.	- В таком случае ты не смог бы сделать этот снимок, - возразил Хейнс.
"Don't try to kid me."	- Не пытайся задурить мне голову.
"I'm trying not to fool myself," said Jimmy. He was very pale.	- Я стараюсь не задурить голову себе, - сказал Джимми; лицо его побледнело.
He handed over the other enlargement. "What do you see in this?"	Он протянул Хейнсу другой снимок: - А что ты думаешь об этом?
Haynes looked. Then he jumped.	Хейнс посмотрел и вдруг подпрыгнул.
He read through what was so plainly photographed on the pages of a diary that hadn't been before the camera.	Он прочитал строки, которые были так четко зафиксированы фотоаппаратом.
Then he looked at Jimmy in palpable uneasiness.	Затем в явном замешательстве он посмотрел на Джимми.
"Got any explanation?" asked Jimmy.	- У тебя есть какое-нибудь объяснение? - спросил Джимми.
He swallowed.	Он сглотнул.
"I-haven't any."	- У меня нет.
He told what had happened to date, baldly and without any attempt to make it reasonable.	С храбростью отчаяния он стал излагать все, что произошло с ним, не пытаясь сделать свой рассказ вразумительным.
Haynes gaped at him.	Хейнс глядел на него, раскрыв рот.
But before long the lawyer's eyes grew shrewd and compassionate.	Но довольно быстро в глазах адвоката появилось понимание и сочувствие.
As noted hitherto, he had a number of unlikely hobbies, among which was a loud insistence on a belief in a fourth dimension and other esoteric ideas, because it was good fun to talk authoritatively about them.	Как уже отмечалось раньше, у него был целый ряд самых необычных хобби. В частности, он интересовался гипотезами о существовании четвертого измерения и прочими эзотерическими идеями; его забавляла возможность порассуждать о подобных явлениях с видом знатока.
But he had common sense, had Haynes, and a good and varied law practice.	Но, кроме того, Хейнс, несомненно, обладал здравым смыслом, как всякий адвокат, имеющий большую и разнообразную практику.
Presently he said gently,	Наконец, Хейнс мягко сказал:
"If you want it straight, Jimmy ... I had a client once.	- Если хочешь начистоту, Джимми... как-то у меня была странная клиентка.
She accused a chap of beating her up.	Она обвиняла одного парня в том, что он избил ее.

It was very pathetic.	Очень грустная история, знаешь ли.
She was absolutely sincere. She really believed it.	Эта женщина говорила совершенно искренне; она действительно верила, что все было так, как она рассказывает.
But her own family admitted that she'd made the marks on herself-and the doctors agreed that she'd unconsciously blotted it out of her mind afterward."	Но ее семья признала, что она сама себя отделала, а врачи сошлись на том, что этот факт она подсознательно вычеркнула из памяти.
"You suggest," said Jimmy composedly, "that I might have forged all that to comfort myself with, as soon as I could forget the forging.	- Ты утверждаешь, - спокойно сказал Джимми, -что я сам написал все это для собственного утешения и вскоре забыл про подделку.
I don't think that's the case, Haynes.	Я не думаю, что дело обстоит именно так, Хейнс.
What possibilities does that leave?"	Ну, а какие еще есть возможности?
Haynes hesitated a long time.	Хейнс долго колебался.
He looked at the pictures again, scrutinizing especially the one that looked like a trick shot.	Он снова посмотрел на снимки, с особым вниманием разглядывая тот, который напоминал фотомонтаж.
"This is an amazingly good job of matching," he said wrily.	- Удивительно четко совпадает, - сказал он нахмурившись.
"I can't pick the place where the two exposures join.	- Я не могу найти место сочленения снимков.
Some people might manage to swallow this, and the theoretic explanation is a lot better. The only trouble is that it couldn't happen."	Возможно, все-таки... Нет, этого просто не может быть!
Jimmy waited.	Джимми ждал.
Haynes went on awkwardly,	Хейнс, которому было ужасно не по себе, продолжал:
"The accident in which Jane was killed. You were in your car.	- Авария, в которой погибла Джейн, произошла, когда вы ехали вместе в своей машине.
You came up behind a truck carrying structural steel.	Вы следовали за грузовиком, перевозившим стальные конструкции.
There was a long slim girder sticking way out behind, with a red rag on it.	Длинная тонкая перекладина с красной тряпкой на конце торчала из кузова.
The truck had airbrakes. The driver jammed them on just after he'd passed over a bit of wet pavement. The truck stopped.	Водитель миновал полосу мокрого асфальта и резко затормозил.
Your car slid, even with the brakes locked.-It's nonsense, Jimmy!"	Твоя машина скользила по шоссе, хотя ты пытался ее остановить... Но это же чушь, Джимми!
"I'd rather you continued," said Jimmy, white.	- Я бы предпочел выслушать до конца, - сказал бледный Джимми.
"You-ran into the truck, your car swinging a little as it slid. The girder came through the windshield.	- Ты врезался в грузовик, вашу машину немного занесло, и перекладина пробила ветровое стекло.
It could have hit you.	Она могла бы угодить в тебя.

It could have missed both of you. By pure chance, it happened to hit Jane."	Могла никого не задеть... По чистой случайности получилось так, что перекладина попала в Джейн...
"And killed her," said Jimmy very quietly.	- И убила ее, - очень спокойно сказал Джимми.
"Yes.	- Да.
But it might have been me.	Но это могло произойти со мной.
That diary entry is written as if it had been me.	Запись в дневнике говорит, что так оно и случилось.
Did you notice?"	Ты заметил это?
There was a long pause in Haynes' office.	Очень долго в конторе Хейнса царила тишина.
The world outside the windows was highly prosaic and commonplace and normal.	За окнами текла обычная жизнь, прозаичная и ничем не примечательная.
Haynes wriggled in his chair.	Наконец, адвокат пошевелился в своем кресле.
"I think," he said unhappily, "you did the same as my girl client-forged that writing and then forgot it.	- Я думаю, - грустно произнес он, - ты сделал то же, что моя клиентка: написал все сам, а потом забыл.
Have you seen a doctor yet?"	Ты был у врача?
"I will," said Jimmy.	- Непременно схожу, - сказал Джимми.
"Systematize my lunacy for me first, Haynes.	- Только сначала объясни, в чем заключается мое безумие, Хейнс.
If it can be done."	Если ты, конечно, способен дать такое объяснение.
"It's not accepted science," said Haynes.	- Наукой подобные факты не признаются, - сказал Хейнс.
"In fact, it's considered eyewash. But there have been speculations...." He grimaced.	- По правде говоря, все это считается вздором... Но у меня есть кое-какие идеи... - лицо его перекосила гримаса.
"First point is that it was pure chance that Jane was hit.	- Во-первых, Джейн погибла по чистой случайности.
It was just as likely to be you instead, or neither of you.	Вместо нее та железка могла проткнуть тебя... или никого не задеть.
If it had been you-"	Если бы ты погиб...
"Jane," said Jimmy, "would be living in our house alone, and she might very well have written that entry in the diary."	- ... То Джейн, - сказал Джимми, - жила бы в нашем доме одна и она вполне могла бы сделать ту запись в дневнике.
"Yes," agreed Haynes uncomfortably.	- Да, - согласился Хейнс, которому было явно не по себе.
"I shouldn't suggest this, but-there are a lot of possible futures.	- Мне не стоит высказывать подобную гипотезу, но существует много возможных вариантов будущего.
We don't know which one will come about for us.	Мы не знаем, какой из них уготован нам.

Nobody except fatalists can argue with that statement.	Пожалуй, никто, кроме фаталиста, не станет спорить с этим утверждением.
When today was in the future, there were a lot of possible todays.	Когда сегодняшний день был еще в будущем, существовала масса возможных сегодня.
The present moment-now-is only one of any number of nows that might have been.	Настоящий момент - лишь один из вариантов возможного настоящего.
So it's been suggested-mind you, this isn't accepted science, but pure charlatanry-it's been suggested that there may be more than one actual now.	Поэтому предполагается - имей только в виду, что это никакая не наука, а чистейшей воды шарлатанство - предполагается, что может существовать больше, чем одна реальность.
Before the girder actually hit, there were three nows in the possible future.	До того как перекладина нанесла удар, существовали три реальности в возможном будущем.
One in which neither of you was hit, one in which you were hit, and one-" He paused, embarrassed.	Одна - когда ни Один из вас не пострадал, другая - в которой погиб ты, и, наконец... - он замолчал, уставившись в пол.
"So some people would say, how do we know that the one in which Jane was hit is the only now?	- Поэтому кое-кто может спросить: почему мы думаем, что реальность, в которой погибла Джейн, является единственной?
They'd say that the others could have happened and that maybe they did."	Ведь другие варианты будущего вполне могли бы существовать и очень даже возможно, что они существуют.
Jimmy nodded.	Джимми кивнул.
"If that were true," he said detachedly, "Jane would be in a present moment, a now, where it was me who was killed.	- Если считать это правдой, - сказал он без выражения, - то Джейн находится в реальности, где был убит я.
As I'm in a now where she was killed.	Так же, как я нахожусь в той реальности, где погибла она.
Is that it?"	Так, что ли?
Haynes shrugged.	Хейнс пожал плечами.
Jimmy thought, and said gravely,	Джимми подумал и серьезно сказал:
"Thanks.	- Спасибо.
Queer, isn't it?"	Странно все это, верно, Хейнс?
He picked up the two pictures and went out.	Он взял свои фотографии и вышел.
Haynes was the only one who knew about the affair, and he worried.	Хейнс был единственным, кто знал о том, что происходило с Джимми, и это его немного беспокоило.
But it is not easy to denounce someone as insane, when there is no evidence that he is apt to be dangerous.	Но ведь не так-то легко объявить человека сумасшедшим, особенно если он не опасен для окружающих.
He did go to the trouble to find out that Jimmy acted in a reasonably normal manner, working industriously and talking quite sanely in the daytime.	Тем не менее, Хейнс не поленился навести справки и узнал, что Джимми вел себя нормально, прилежно трудился и рассуждал вполне здраво -днем.

Only Haynes suspected that of nights he went home and experienced the impossible.	Но Хейнс подозревал, что вечерами, когда Джимми возвращался домой, с ним происходит нечто удивительное.
Sometimes, Haynes suspected that the impossible might be the fact-that had been an amazingly good bit of trick photography-but it was too preposterous!	Иногда Хейнсу приходило в голову, что невероятное может оказаться вполне реальным, -слишком уж хорошо был сделан тот фотомонтаж... но ведь, с другой стороны, история Джимми звучала совершенно нелепо.
Also, there was no reason for such a thing to happen to Jimmy.	А кроме того, Хейнса удивляло, почему именно Джимми являлся участником таких необыкновенных событий.
For a week after Haynes' pseudo-scientific explanation, however, Jimmy was almost light-hearted.	Целую неделю после встречи с Хейнсом и его псевдонаучных объяснений у Джимми почти не щемило сердце.
He no longer had to remind himself that Jane was dead.	Ему больше не приходилось напоминать себе, что Джейн умерла.
He had evidence that she wasn't.	Он получил доказательства, что это не так.
She wrote to him in the diary which he found on her desk, and he read her messages and wrote in return.	Она писала ему записки в своем дневнике, который он находил вечером на столе; он читал их и писал ей ответ.
For a full week the sheer joy of simply being able to communicate with each other was enough.	Целую неделю его переполняла радость только от того, что они могут общаться.
The second week was not so good.	Следующая неделя уже не была такой счастливой.
To know that Jane was alive was good, but to be separated from her without hope was not.	Конечно, было хорошо сознавать, что Джейн жива, но они оставались безнадежно оторванными друг от друга. Это оказалось ужасным.
There was no meaning in a cosmos in which one could only write love-letters to one's wife or husband in another now which only might have been.	Много ли смысла во Вселенной, в которой можно только писать любовные письма своей жене или мужу?
But for a while both Jimmy and Jane tried to hide this new hopelessness from each other. Jimmy explained this carefully to Haynes before it was all over. Their letters were tender and very natural, and presently there was even time for gossip and actual bits of choice scandal....	Но некоторое время Джимми и Джейн пытались скрыть друг от друга эту безнадежную истину.
Haynes met Jimmy on the street one day, after about two weeks.	Хейнс встретил Джимми на улице спустя две недели.
Jimmy looked better, but he was drawn very fine.	Джимми выглядел лучше, но казался очень напряженным.
Though he greeted Haynes without constraint, Haynes felt awkward.	Хотя Джимми поздоровался с ним совершенно непринужденно, Хейнс почувствовал себя неловко.
After a little he said,	Через некоторое время он сказал:
"Er-Jimmy. That matter we were talking about the other day-Those photographs-"	- Э-э, Джимми... Помнишь, что мы с тобой обсуждали на днях... те фотографии?
"Yes. You were right," said Jimmy casually.	- Да, ты был прав, - ответил Джимми небрежно.

"Jane agrees.	- Джейн тоже так думает.
There is more than one now.	Действительно, существует свыше одной реальности.
In the now I'm in, Jane was killed.	Там, где живу я, убили ее.
In the now she's in, I was killed."	Там, где она, погиб я.
Haynes fidgeted.	Хейнс занервничал:
"Would you let me see that picture of the door again?" he asked.	- А ты не дашь мне еще раз посмотреть ту фотографию с дверью? - попросил он.
"A trick film like that simply can't be perfect!	- Снимок подобного рода просто не может не иметь изъянов.
I'd like to enlarge that picture a little more.	Я бы хотел еще немного его увеличить.
May I?"	Можно?
"You can have the film," said Jimmy.	- Можешь взять пленку, - сказал Джимми.
"I don't need it any more."	- Она мне больше не нужна.
Haynes hesitated.	Хейнс колебался.
Jimmy, quite matter-of-factly, told him most of what had happened to date.	Джимми совершенно спокойно рассказал ему о событиях последних дней.
But he had no idea what had started it.	Но он не имел ни малейшего представления, с чего все началось.
Haynes almost wrung his hands. "The thing can't be!" he said desperately.	- Но это же невероятно! - воскликнул адвокат с отчаянием.
"You have to be crazy, Jimmy!"	- Я не могу считать тебя нормальным, Джимми!
But he would not have said that to a man whose sanity he really suspected.	Впрочем, он никогда не стал бы разговаривать так с человеком, в чьей вменяемости действительно сомневался.
Jimmy nodded.	Джимми кивнул:
"Jane told me something, by the way.	- Кстати, Джейн мне кое-что сообщила.
Did you have a near-accident night before last?	Правда ли, что ты чуть не попал в аварию позавчера вечером?
Somebody almost ran into you out on the Saw Mill Road?"	Кто-то едва не врезался в твою машину на дороге Coy Милл?
Haynes started and went pale.	Хейнс вздрогнул и побледнел.
"I went around a curve and a car plunged out of nowhere on the wrong side of the road.	- Я как раз поворачивал, когда эта машина вылетела непонятно откуда.
We both swung hard.	Она неслась навстречу, по той же полосе, потом мы оба резко свернули.
He smashed my fender and almost went off the road himself. But he went racing off without stopping to see if I'd gone in the ditch and killed myself.	Этот мерзавец разбил мне крыло и сам чуть не свалился в кювет.
If I'd been five feet nearer the curve when he came out of it-"	Будь я на пять футов ближе к повороту, когда он появился, то...

"Where Jane is," said Jimmy, "you were.	- Там, где находится Джейн, - произнес Джимми, -ты как раз оказался в нужном месте.
Just about five feet nearer the curve.	Именно на пять футов ближе.
It was a bad smash.	Столкновение оказалось очень серьезным.
Tony Shields was in the other car. It killed him-where Jane is."	Тони Шилдс - парень, который был за рулем другой машины, - погиб. Конечно, в той реальности, где сейчас живет Джейн.
Haynes licked his lips.	Хейнс облизал пересохшие губы.
It was absurd, but he said,	И хотя его слова могли показаться довольно нелепыми, он все-таки спросил:
"How about me?"	- А что случилось со мной?
"Where Jane is," Jimmy told him, "you're in the hospital."	- В мире Джейн, - ответил Джимми, - ты лежишь в больнице.
Haynes swore in unreasonable irritation.	Хейнс выругался с совершенно необъяснимым раздражением.
There wasn't any way for Jimmy to know about that near-accident.	Джимми никак не мог узнать про этот случай.
He hadn't mentioned it, because he'd no idea who'd been in the other car.	Он никому ничего не рассказывал, так как не знал, кто находился в другой машине.
"I don't believe it!" But he said pleadingly,	- Я не верю! - воскликнул Хейнс, но потом вдруг жалобно добавил:
"Jimmy, it isn't so, is it?	- Джимми, это же неправда, верно?
How in hell could you account for it?"	Ты шутишь? Иначе как же ты, черт побери, можешь объяснить все происходящее?
Jimmy shrugged.	Джимми пожал плечами.
"Jane and I-we're rather fond of each other."	- Джейн и я - мы довольно хорошо относимся друг к другу.
The understatement was so patent that he smiled faintly.	- Смысл сказанного был настолько очевиден, что он едва заметно улыбнулся.
"Chance separated us.	- Нас разлучил случай.
The feeling we have for each other draws us together.	Чувство, которое мы испытываем, притягивает нас.
There's a saying about two people becoming one flesh.	Говорят, что два любящих человека как бы становятся одной плотью.
If such a thing could happen, it would be Jane and me.	Если такое возможно, так это про нас с Джейн.
After all, maybe only a tiny pebble or a single extra drop of water made my car swerve enough to get her killed-where I am, that is.	В конце концов, может быть, лишь крохотный камушек или ничтожная капля воды заставили мою машину развернуться таким образом, что погибла она, - конечно, в нашем мире.
That's a very little thing.	Словом, причиной ее гибели послужило что-то очень маленькое.

So with such a trifle separating us, and so much pulling us together-why, sometimes the barrier wears thin.	И так как нас разделяет подобный пустяк, а притягивает друг к другу очень сильное чувство, иногда барьеры становятся совсем тонкими.
She leaves a door closed in the house where she is.	Она оставляет закрытой дверь дома, в котором живет там.
I open that same door where I am.	А я здесь открываю эту дверь.
Sometimes I have to open the door she left closed, too.	Иногда ей тоже приходится открывать дверь, которую я закрыл утром.
That's all."	Вот и все.
Haynes didn't say a word, but the question he wouldn't ask was so self-evident that Jimmy answered it.	Хейнс не сказал ни слова, только пристально посмотрел Джимми в глаза. Его вопрос был настолько очевидным, что Джимми тут же ответил на него.
"We're hoping," he said.	- Мы не теряем надежды, - сказал он.
"It's pretty bad being separated, but the-phenomena keep up.	- Очень плохо жить в разлуке, но события не стоят на месте.
So we hope.	И поэтому мы надеемся.
Her diary is sometimes in the now where she is, and sometimes in this now of mine.	Дневник Джейн иногда находится в ее мире, иногда в моем.
Cigaret butts, too. Maybe-" That was the only time he showed any sign of emotion.	И то же самое происходит с окурками в пепельнице... Может быть... - тут, наконец, стало заметно, как он волнуется.
He spoke as if his mouth were dry.	Он говорил так, словно у него пересохло во рту.
"If ever I'm in her now or she's in mine, even for an instant, all the devils in hell couldn't separate us again!-We hope."	- Если я когда-нибудь окажусь в ее мире или она в моем, все дьяволы ада не смогут разлучить нас! Мы надеемся...
Which was insanity.	Но их надежды были сущим безумием.
In fact, it was the third week of insanity.	И это безумие продолжалось уже третью неделю.
He'd told Haynes quite calmly that Jane's diary was on her desk every night, and there was a letter to him in it, and he wrote one to her.	Джимми спокойно рассказывал Хейнсу, что дневник Джейн каждый вечер появляется на ее столе с письмом для него, а он пишет ей ответ.
He said quite calmly that the barrier between them seemed to be growing thinner.	Он совершенно невозмутимо сообщил, что с каждым днем барьер между ними становится все тоньше.
That at least once, when he went to bed, he was sure that there was one more cigaret stub in the ashtray than had been there earlier in the evening.	Что, по крайней мере, один раз, когда он отправился спать, в пепельнице появился еще один окурок, вдобавок к тем, что лежали там раньше.
They were very near indeed.	Они уже находились очень близко друг к другу.
They were separated only by the difference between what was and what might have been.	Их разделяла только граница между тем, что случилось и могло бы случиться.
In one sense the difference was a pebble or a drop of water.	В некотором смысле этот барьер был камешком или каплей воды.

In another, the difference was that between life and death.	С другой стороны, он являлся гранью между жизнью и смертью.
But they hoped.	Но они надеялись.
They convinced themselves that the barrier grew thinner.	Они убеждали себя в том, что барьер становится все тоньше.
Once, it seemed to Jimmy that they touched hands.	Однажды Джимми показалось, что их руки соприкоснулись.
But he was not sure.	Но он не был уверен.
He was still sane enough not to be sure.	Он еще не настолько лишился рассудка, чтобы быть полностью уверенным.
And he told all this to Haynes in a matter-of-fact fashion, and speculated mildly on what had started it all....	Он рассказывал об этом Хейнсу ровным голосом, а потом принялся рассуждать о причинах, которые, привели к подобному невероятному развитию событий.
Then, one night, Haynes called Jimmy on the telephone.	И вот однажды вечером Хейнс позвонил Джимми по телефону.
Jimmy answered.	Джимми снял трубку.
He sounded impatient.	Голос его звучал нетерпеливо.
"Jimmy!" said Haynes.	- Джимми! - сказал Хейнс.
He was almost hysterical.	Он был почти что в истерике.
"I think I'm insane!	- Мне кажется, я свихнулся!
You know you said Tony Shields was in the car that hit me?"	Помнишь, ты говорил, что машину, которая налетела на меня, вел некий Тони Шилдс?
"Yes," said Jimmy politely.	- Да, - ответил Джимми.
"What's the matter?"	- А в чем дело?
"It's been driving me crazy," wailed Haynes feverishly.	- Это не давало мне покоя, - лихорадочно пробормотал Хейнс.
"You said he was killed-there.	- Ты сказал, что там он погиб.
But I hadn't told a soul about the incident. So-so just now I broke down and phoned him.	И вот я... я не выдержал и позвонил ему.
And it was Tony Shields!	Это действительно был Тони Шилдс!
That near-crash scared him to death, and I gave him hell and-he's paying for my fender!	Он напугался до смерти и готов оплатить ремонт моей машины.
I didn't tell him he was killed."	Я не сказал ему, что он погиб. Там погиб.
Jimmy didn't answer.	Джимми не ответил.
It didn't seem to matter to him.	Казалось, что сообщение Хейнса не имеет для него никакого значения.
"I'm coming over!" said Haynes feverishly.	- Я сейчас к тебе приеду, - взволнованно сказал Хейнс.
"I've got to talk!"	- Надо поговорить!

"No," said Jimmy.	- Нет, - ответил Джимми.
"Jane and I are pretty close to each other.	- Джейн и я, мы теперь очень близки друг к другу.
We've touched each other again.	Мы снова соприкоснулись.
We're hoping.	Мы продолжаем надеяться.
The barrier's wearing through.	Барьер становится все тоньше.
We hope it's going to break."	Мы верим, что он разрушится.
"But it can't!" protested Haynes, shocked at the idea of improbabilities in the preposterous. "It-it can't!	- Но этого не может быть! - запротестовал Хейнс,- Джимми, этого просто не может быть!
What'd happen if you turned up where she is, or-or if she turned up here?"	Представь, что случится, если ты появишься там, где она сейчас, или... или она - здесь?
"I don't know," said Jimmy, "but we'd be together."	- Я не знаю, - сказал Джимми, - но зато мы будем вместе.
"You're crazy!	- Ты сошел с ума!
You mustn't-"	Ты не должен..
"Goodbye," said Jimmy politely.	- До свидания, - спокойно произнес Джимми.
"I'm hoping, Haynes. Something has to happen.	- Я надеюсь, Хейнс, что-нибудь да произойдет.
It has to!"	Иначе просто быть не может.
His voice stopped.	Он замолчал.
There was a noise in the room behind him; Haynes heard it. Only two words, and those faintly, and over a telephone, but he swore to himself that it was Jane's voice, throbbing with happiness. The two words Haynes thought he heard were,	В комнате у него за спиной раздался шорох. Хейнс расслышал только два слова, произнесенных очень тихо, но он готов был поклясться, что телефон донес к нему голос Джейн, дрожащий от счастья.
"Jimmy! Darling!"	- Джимми, милый! - сказала она, и пораженный Хейнс едва не выронил трубку.
Then the telephone crashed to the floor and Haynes heard no more.	Потом телефон с грохотом свалился на пол, и больше адвокат ничего не сумел разобрать.
Even though he called back frantically again, Jimmy didn't answer. Haynes sat up all that night, practically gibbering, and he tried to call Jimmy again next morning, and then tried his office, and at last went to the police.	Хейнс просидел всю ночь в своем кабинете. Утром он попытался снова позвонить Джимми, потом попробовал набрать номер его конторы и, наконец, пошел в полицию.
He explained to them that Jimmy had been in a highly nervous state since the death of his wife.	Он объяснил там, что Джимми находился в состоянии нервного стресса со времени смерти жены.
So finally the police broke into the house.	В конце концов, полицейские взломали наружную дверь.
They had to break in because every door and window was carefully fastened from the inside, as if Jimmy had been very careful to make sure nobody could interrupt what he and Jane hoped would occur.	Им пришлось это сделать, так как все двери и окна в доме были аккуратно закрыты изнутри, словно Джимми постарался исключить все, что могло помешать ему.
But Jimmy wasn't in the house. There was no trace of him.	Однако в доме не было ни самого Джимми, ни каких-либо следов его присутствия.

It was exactly as if he had vanished into the air.	Он испарился.
Ultimately the police dragged ponds and such things for his body, but they never found any clues.	Полицейские обшарили все пруды и прочие подобные места в поисках тела, но им ничего не удалось обнаружить.
Nobody ever saw Jimmy again.	Больше никто никогда не видел Джимми Паттерсона.
It was recorded that Jimmy simply left town, and everybody accepted that obvious explanation.	По-видимому, он просто покинул город, в котором погибла его жена, и такое очевидное объяснение всех устроило.
The thing that really bothered Haynes was the fact that Jimmy had told him who'd almost crashed into him on the Saw Mill Road, and it was true.	Что касается Хейнса, то его больше всего удивило, откуда Джимми узнал имя того парня, Тони Шилдса.
That was, to understate, hard to take.	В это трудно было поверить, но факт оставался фактом.
And there was the double-exposure picture of Jimmy's front door, which was much more convincing than any other trick picture Haynes had ever seen.	Еще оставалась и фотография входной двери в доме Джимми, которую адвокат считал самым искусным фотомонтажом из всех, какие ему доводилось видеть.
But on the other hand, if it did happen, why did it happen only to Jimmy and Jane?	Но, с другой стороны, если подобное невероятное событие все же произошло, то почему все это случилось только с Джимми и Джейн?
What set it off?	Что послужило причиной?
What started it?	Что подтолкнуло развитие событий?
Why, in effect, did those oddities start at that particular time, to those particular people, in that particular fashion? In fact, did anything happen at all?	И как объяснить, наконец, что в них оказались вовлеченными именно эти люди и именно в это время?
Now, after Jimmy's disappearance, Haynes wished he could talk with him once more-talk sensibly, quietly, without fear and hysteria and this naggingly demanding wonderment.	Теперь, после исчезновения Джимми, Хейнс жалел, что больше не может поговорить с ним, поговорить разумно и спокойно, без страха и истерики.
For he had sketched to Jimmy, and Jimmy had accepted (hadn't he?) the possibility of the other now-but with that acceptance came still others.	Ибо он, Хейнс, нарисовал Джимми картину Вселенной, в которой существует множество реальностей, и Джимми поверил в эту идею.
In one, Jane was dead. In one, Jimmy was dead.	В одной реальности Джейн погибла, в другой -был мертв Джимми.
It was between these two that the barrier had grown so thin....	Они сумели разрушить барьер между этими реальностями... Как? Каким образом?
If he could talk to Jimmy about it!	Ах, если бы он только мог поговорить с Джимми!
There was also a now in which both had died, and another in which neither had died!	Но ведь существовал еще и тот мир, в котором они вместе погибли, и мир, где они остались живы.
And if it was togetherness that each wanted so desperately ... which was it?	И если Джимми и Джейн с таким отчаянием стремились соединиться, то в какую же из этих реальностей они попали?

These were things that Haynes would have liked very much to know, but he kept his mouth shut, or calm men in white coats would have come and taken him away for treatment.	Хейнсу хотелось бы узнать кое-что еще, но он благоразумно помалкивал. Он понимал, что невозмутимые люди в белых халатах придут и заберут его.
As they would have taken Jimmy.	Так же, как они забрали бы Джимми.
The only thing really sure was that it was all impossible.	Единственное, в чем Хейнс был твердо уверен, так это в том, что подобное событие совершенно невероятно.
But to someone who liked Jimmy and Jane-and doubtless to Jimmy and to Jane themselves-no matter which barrier had been broken, it was a rather satisfying impossibility.	Но для каждого, кто хорошо относился к Джейн и Джимми, а также, вне всякого сомнения, для самих Джейн и Джимми это была довольно-таки счастливая невероятность.
Haynes' car had been repaired.	Машину Хейнсу починили.
He could easily have driven out to the cemetery.	Он вполне мог бы съездить на кладбище и убедиться, что в его реальности могила Джейн существует на самом деле.
For some reason, he never did.	Но почему-то такая мысль даже не пришла ему в голову.