Искатель. Возращение

Кирилл коротко кивнул.

— Что ж, не вы один, — Ухгукх-с пригласительным жестом указал на стоявший посреди каюты стол, рядом с которым расположилась пара массивных кожаных кресел. — Видите ли, господин Кейтан, — продолжил он, опускаясь в одно из них, — дело в том, что большинство из жителей энвок-зоны воспринимают нас именно как насекомых. Для них мы этакий аналог стривонов[7]-переростков, которые слепо подчиняются своему императору, не имея при этом ни собственного мнения, ни собственных интересов, не говоря уж об амбициях. К счастью это не так…точнее не совсем так. Все вышесказанное имеет место быть, но по отношению к лхангам. Низшие, они словно ваши роботы, только из плоти и крови, с самого рождения лишены какой-либо инициативы и предназначены лишь для выполнения простейших работ. Это заложено в них генетически. Впрочем, разговор не о них…

Ухгукх-с замолчал, так как в комнату вошел один из его помощников, держа в нижних руках большой поднос со стоящей на нем высокой пузатой бутылкой в окружении до боли знакомых Киру шестигранных вазочек. В свое время ему пришлось почти два месяца давиться чрезмерно сладкой и порой весьма вонючей торгунской пищей, пока та перестала вызывать на его лице непроизвольную гримасу отвращения. Тем не менее, приходилось терпеть, ибо Лайпида всегда требовал от своих агентов полного вживания в создаваемый образ, дабы какая-либо мелочь не смогла выдать их в самый неподходящий момент. К счастью еда торгунцев была безвредна для его желудка, хотя вкус многих блюд был просто отвратителен и на официальных приемах он всеми возможными способами старался избегать порой специально приготовленные для него деликатесы «родной» планеты. На этот раз отвертеться не получится, радовало лишь то, что на подносе в основном располагались легкие закуски, но вот вино…

— «Рассвет Мирты», откуда он у вас? — Кирилл осторожно взял поставленную на стол помощником Ухгукх-са бутылку, внутри которой плескалась бурно пенящаяся жидкость, и, потерев ее горлышко, констатировал: — Настоящая. Поразительно, даже на Торгуне этот напиток сейчас редкость, а цены на него просто космические.

— Вот как? — в голосе посла сквознули нотки удивления. — Не знал, не знал. Этот напиток достался мне как-то по случаю, впрочем, неважно. Хотите опробовать?

— Пожалуй, откажусь, — ответил Кир, ставя бутылку обратно на стол. — Вам, наверное, неизвестно, но это вино обладает исключительно специфическим вкусом и крепостью. В древности бокал этого напитка преподносили мужчинам при посвящении их в воины, дабы они почувствовали всю горечь выбранного пути, сейчас же это не более чем коллекционная редкость. Мало кто рискнет его пить, хотя признаюсь, я пару раз пробовал — сильно туманит мозги, причем с одного бокала.

— Понимаю, — наклонил голову кергарец, — и прошу простить меня, за то, что не знал таких тонкостей. К сожалению, господин Кейтан, представители наших рас редко встречались друг с другом за столом, а если их пути и пересекались, то в основном на полях сражений. Мы слишком мало друг о друге знаем. Надеюсь, остальные блюда на этом столе съедобны.

Кирилл окинул быстрым взглядом принесенное и коротко кивнул.

— Вполне. Причем многие из них действительно дорогие деликатесы.

— Вот и хорошо, — безгубый рот Ухгукх-са растянулся в некоем подобии улыбки. — А то еще решите, что я хочу вас отравить. Впрочем, чтобы вы убедились… — он взял со стола одну из вазочек, пару мгновений разглядывал ее содержимое, затем одним махом отправил его в рот.

Кир только удивленно хмыкнул и, дождавшись пока его собеседник прожует, поинтересовался:

— И как вам на вкус?

— Несколько жестковато, — ответил Ухгукх-с, вытирая рот салфеткой. — А что это было?

— Крист, сушеный моллюск и прежде чем его есть нужно было счистить раковины. Я удивлен, что вы смогли их пережевать.

— Вот как, — кергарец растерянно посмотрел на пустую вазочку и, аккуратно поставив ее обратно на стол, пояснил: — На самом деле наши зубы могут перемолоть даже камень, к тому же мы практически всеядны, так что вкус не имеет значения. Вы даже не представляете, что мне за свою жизнь пришлось перепробовать.

Он снова улыбнулся, на этот раз обнажив ряд мелких острых зубов и невольно заставив Кирилла вспомнить, что в прочитанных им книгах о войне нередко описывались случаи, когда кергарцы в буквальном смысле пожирали живьём захваченных солдат противника. Что интересно, расовая принадлежность последних не имела никакого значения, кергарцы с одинаковым аппетитом могли съесть как торкленца, так и самого лохматого воркла. Всему этому Кир не верил, считая подобные книги обычными агитками призванными создать в глазах жителей Федерации образ жестокого, бескомпромиссного противника, ибо, по его мнению, разумные существа просто не могли так поступать, однако теперь в его душе появилось сомнение. Впрочем, на его лице это не как не отразилось, для приличия взяв из вазочки обжаренную палочку мигра, он неторопливо прожевал ее и, кивнув в сторону полок со статуэтками, спросил:

— Так значит, вы коллекционируете статуэтки. И откуда они?

— О, из разных мест и я даже сказал бы времен. Некоторым из них ни одна тысяча стат-лет.

— Вот даже как, интересно. Можно глянуть на подобную древность?

— Конечно. Например, та, что вы рассматривали, — он поднялся из кресла и, взяв с полки фигурку, поставил ее перед Кириллом. — Это отдыхающий молодой курхар. Странная была раса, ее представители обладали поразительными мимикрирующими способностями, так что даже при помощи приборов их трудно было обнаружить.

— Была?

— Да была. Последний из их представителей был уничтожен нашими охотниками лет сорок назад.

Кирилл с интересом посмотрел на фигурку и вдруг его мозг пронзила совершенно безумная мысль, заставившая невольно вздрогнуть. Он еще раз окинул взглядом заполонившие комнату статуэтки, неожиданно почувствовав себя посетителем склепа и тихим голосом поинтересовался:

— Правильно ли я понял: все эти статуэтки были сделаны разумниками уничтоженных кергарцами рас?

Ухгухк-с повернул голову к Киру и несколько минут молчал, буравя его взглядом своих золотистых глаз в которых не было даже намека на зрачок, затем коротко кивнул.

— Вы весьма проницательны, господин Кейтан, хотя кое в чем все же ошибаетесь. Некоторые расы не были уничтожены нами до конца, а были, как бы сказать правильно… ассимилированы, да, ассимилированы. Они полностью отринули свое прошлое, приняв нашу культуру и образ жизни, ну, насколько это конечно для них возможно. Впрочем, в какой-то степени, это тоже уничтожение.

— Смотрю, вас это не радует?

— А должно? — Ухгухк-с опустился обратно в кресло, которое протестующе скрипнуло под его весом. — Знаете, господин Кейтан, мы ведь не всегда были такими. Некогда мы были гордой расой воинов, которая победив противника, не добивала его, а позволяла существовать дальше под нашей защитой. Эти расы продолжали жить своей жизнью и в дальнейшем их представители сражались с нами бок о бок. Наша цивилизация была молода, агрессивна и великодушна, мы бешеными темпами покоряли космос, захватывая мир за миром, и никто не мог нас остановить.

— Погодите, — прервал посла Кир. — Хотите сказать, что раньше Империя Кергара была похожа на нашу Федерацию.

— Возможно. Увы, точно утверждать не возьмусь, — кергарец совсем по-человечески развел руками. — Это все легенды и предания, в любом случае сейчас мы другие. Сейчас мы больше похожи на жуков трупоедов, что роются в останках уничтоженных ими цивилизаций, пожирая их гниющие тела, впитывая и перерабатывая их культуры, искусства, знания, в жидкий навоз собственных нужд. Мы разучились творить и можем только паразитировать на чужих знаниях. У нас уже давно не рождалось великих ученых и философов. Открою вам большой секрет, господин Кейтан. За последние сто лет количество энхов и рыхгаков постоянно сокращается, самки уже практически не откладывают яйца с синими и желтыми кончиками. Дошло до того, что мы все чаще и чаще используем в качестве солдат лхангов, которые в последнее время плодятся со страшной силой. В некоторых наших мирах это уже становится настоящей проблемой.

— Почему? Они ведь просто чернорабочие. Вы же сами сказали, что лханги — это почти роботы, которые полностью вам подчиняются.

— Все это так, — Ухгухк-с на мгновение замялся. — Хотя сравнение с роботами было не совсем удачно. Они скорее как домашние животные, предано служащие своему хозяину, но, знаете, ведь даже самый ручной ркат[8] порой может укусить. К тому же лханги начали меняться, с каждым новым поколением они сильнее, агрессивнее и умнее, рыхагры же наоборот… Границы между ними стираются, господин Кейтан и это разрушает сами устои нашего общества. Мы усредняемся, упорно превращаемся в тупую, агрессивную биомассу. Если так будет продолжаться и дальше, то вскоре наша цивилизация уничтожит сама себя.

— Но ведь на это как-то можно повлиять. Ну, хотя бы ограничить рождаемость ваших лхангов…

Кергарец вздрогнул, словно от удара, его лоб пошел морщинами, руки сжались в кулаки, на лысой голове встопорщились небольшие пластинки хитина, а изо рта вырвалось пронзительное шипение, заставившее Кирилла невольно нащупать спрятанный в рукаве брусок мономеча. К счастью извлекать его не пришлось, так как Ухгухк-с быстро взял себя в руки и, отведя глаза, пояснил:

— Не стоит так говорить, господин Кейтан, даже мысль о подобном противна всему нашему естеству.

— Прошу прощения, я…

— Не извиняйтесь, — несколько резко оборвал его кергарец. — Я сам виноват, не смог унять свои инстинкты и повел себя недостойно для энха.

— Вы энх? — удивился Кирилл, буквально впиваясь глазами в своего собеседника и тут же отмечая в его облике то, чему он раньше просто не придал значения. Обычно все виденные им кергарцы были как под копирку: почти трехметровые здоровяки с бугрящимися мышцами и лицами, черты которых словно были вырезаны не очень умелым скульптором. Чтобы отличить их друг от друга нужно было постараться. Ухгухк- с был другим: меньше рост, не так развиты мышцы и если бы не глаза и практическое отсутствие носа, то его лицо можно было бы назвать почти человеческим. Разница была, как говориться «на лицо» и Кириллу оставалось только удивляться, как он не смог заметить этого раньше. Впрочем, кергарцев в живую он видел не так уж и часто, на станции их не было, а помощники посла были представителями других рас, так что сравнивать было просто не с кем. Оставался вопрос: почему этого не заметили другие? Тот же капитан «Темклата» до своего последнего назначения служил на границе и довольно часто сталкивался с кергарцами, но и он ничего необычного не заметил. Да и его офицеры… Действительно не увидели разницы, или же решили ему почему-то не говорить? Кирилл нахмурился и тут же мысленно мотнул головой, отгоняя параноидальные мысли о непонятных заговорах. Скорей всего все было до банального просто; официальные одежды посла прекрасно скрывали его фигуру, на людях он показывался не так уж и часто, а на мелочи с чертами лица ни кто не обратил внимания, к тому же никто не мог и предположить, что на переговоры заявится один из «крылатых». Нет, если бы капитан понял, кто скрывается за личиной посла, то наверняка не преминул бы доложить об этом своему начальству и на станцию сразу бы заявились шишки из разведки и командования флота, ибо появление энха на территории Федерации уже само по себе событие. Эти создания практически никогда не покидали пределов Империи, так что живьем их видело не так уж и много разумников и это означало, что кергарцы очень многое поставили наудачу в этих переговорах и мир им просто жизненно необходим. Но почему? Неужели его догадка верна и имперцы ввязали в войну с технологически превосходящим их противником? Кир задумчиво посмотрел на своего собеседника. В голове вертелись сотни вопросов, но не один из них он не решался задать. Ухгухк-с видимо как-то по-своему истолковал эту заминку и, неожиданно поднявшись из кресла, дернул плечами, словно что-то с них стряхивая, и у него за спиной с легким шелестом развернулось два полупрозрачных крыла.

— Теперь вы мне верите, господин Кейтан?

Кирилл пожал плечами.

— Да я и не думал сомневаться в ваших словах, господин Ухгухк-с, хотя признаюсь, вы меня удивили. Один их энхов в качестве посла… — он покачал головой. — Я думал, что подобные вам никогда не покидают пределов империи.

— Так оно и есть, господин Кейтан, — ответил Ухгухк-с, сворачивая крылья и застегивая на плечах незамеченные ранее Кириллом застежки. — Увы, но мы не путешественники и не войны. Мы по большей степени философы, проводящие всю свою жизнь в размышлениях и заботах о продолжении рода.

— Тогда почему, вы?

— Почему? — глаза кергаца на мгновение подернулись дымной пленкой. — Почему?.. — повторил он. Несколько секунд молчал, замерев в причудливой позе подобно окружающим его статуэтка, затем тихим голосом продолжил: — Мы с нашими самками рождаемся парами, господин Кейтан, и так же парами умираем, так заложено в нас вселенским мирозданием. У нас нет того чувства что многие разумники называют любовью, мы с нашими женщинами просто половинки одного целого и нам не надо постоянно доказывать свою привязанность. То, что чувствует моя женщина, то чувствую и я. Однако иногда этот механизм нашего единства дает сбой и смерть одного из нас не влечет за собой смерть другого. Тогда мы становимся энхарами — теми, кого покинула благодать мироздания и нам остается прозябать в одиночестве, влача бессмысленное существование без надежды когда-нибудь вновь услышать призывную песнь своей кахели[9].

— Так значит…

— Да, я один из энхаров, — Ухгукс-с совсем по-человечески вздохнул и, подойдя к полке, принялся водить пальцами по стоявшим там фигуркам, словно гладя их. Молчание затянулось. Впрочем, это было и к лучшему, от количества полученной информации у Кирилла уже голова шла кругом. За время их получасовой беседы он узнал о кергарцах куда больше, чем почерпнул из всех тех специализированных книг и отчетов, что пришлось штудировать во время подготовки к миссии посла. И некоторые из этих знаний заставляли задуматься. До последнего времени он считал кергарцев этакими бездушными существами, чью негуманоидную логику трудно было понять; неким подобием космической саранчи, цели которой сводились лишь к завоеванию новых жизненных пространств. Судя по всему это было ошибкой, и он тупо стал жертвой собственной доверчивости, считая, что Лайпида не будет давать ему информацию искаженную «неутомимой машиной торкленской пропаганды». По всей видимости, у главы Трабра на этот счет было собственное мнение. Кирилл скрипнул зубами, почувствовав неожиданную злость и одновременно облегчение. Уйти из конторы было единственно верным решением, вот только сделать это следовало куда раньше. Все эти годы он был идиотом, доверчивым идиотом и благодаря этому Авайт крутил им как хотел, вытаскивая из него нужную информацию о землянах. И ведь он же это подозревал, давно подозревал, особенно когда понял, что часть даваемой ему Лайпедой информация натуральная липа с вкрапленными в нее частичками правды. Сегодня это подтвердилось в очередной раз. Все их сотрудничество было однобоким, он выполнял для «Трабра»[10] грязную работу, а взамен получал лишь обещания. За все эти годы его даже не допустили к тем дайтанским вратам, что были в распоряжении Федерации, хотя при помощи Геры он реально мог бы помочь в их восстановлении и активации, однако на любой его запрос постоянно следовали какие-либо отговорки. Так почему же он тянул до последнего, почему не решился уйти раньше?

При желании «Гера» с легкостью могла уйти за пределы энвок-зоны и не один торкленский космолет не смог бы за ней угнаться. Однако все его чертова нерешительность, тянул до последнего…

— Тем не менее, в этом признании нет ответа на ваш вопрос, — прервал размышления Кира тихий голос кергарца, — и прямого, наверное, не будет, хотя… — он резко повернулся к Кириллу. — А знаете, господин Кейтан, мы, энхи живем долго, очень долго и мой возраст давно перевалил за три сотни стат-лет. Я как эти фигурки — призрак прошлого и здесь я для того чтобы мой народ не стал таким же призраком…

Кир удивленно посмотрел на Ухгухк-са, а тот, словно увидев сквозь темное стекло маски его вопросительный взгляд, неожиданно резко бросил:

— Наш император стал слишком стар, податлив, а слова его новых советников слаще малая[11], но, увы, ядовитее гризмы[12], - хитиновые пластинки на его голове вновь встопорщились, выдавая крайне раздражение, тем не менее, продолжил он вполне спокойным голосом. — Однако заговорил я вас, господин Кейтан, да и мне пора, так что, рад был нашему знакомству, надеюсь, мы еще как-нибудь побеседуем.

Лепестки круглой двери за спиной сошлись с легким шелестом, отрезая Кирилла от полумрака посольского жилища. Оглянувшись и бросив последний взгляд на украшающую их причудливую вязь непонятного узора, он вздохнул и, поправив маску, торопливо зашагал к лифту. Эта встреча была странной, малопонятной, полной недомолвок но, тем не менее, позволила узнать много интересного. Теперь нужно было разложить все эти знания «по полочкам», проанализировать и сделать выводы. У Кирилла создалось стойкое ощущения, что разговор пошел несколько не в ту сторону и первоначально посол хотел сообщить ему что-то важное, но почему-то так и не решился этого сделать, ограничившись лишь непонятными намеками. В любом случае стоило еще раз пересмотреть сделанную запись беседы и пропустить ее через анализаторы «Геры», а еще встретиться с Кайслом, чтобы узнать про тот злополучный снимок.

Дверь лифта послушно распахнулась перед Кириллом. Шагнув внутрь, он протянул руку к панели, на секунду задумался, а затем решительно утопил кнопку с цифрой «четыре». На данный момент разговор с досайцем интересовал его куда больше непонятных намеков кергарца, а доклад Совету и дипломатические шарады пока могли и подождать. Пора было менять приоритеты, и откладывать этот момент Кирилл больше не собирался.

Глава 4

Кирилл пробежал глазами последний лист из присланных Лайпидой документов и, отложив его в сторону, откинулся в кресле, задумчиво рассматривая раскиданную на столе кипу бумаг. Куча практически бесполезной информации, впрочем, этого и следовало ожидать. Чтобы скрыть свой истинный интерес пришлось делать запросы по нескольким малосвязанным друг с другом направлениям, а теперь еще и делать вид, что внимательно их изучает. Он скосил глаза в сторону лежавшей на кровати Тайк, глаза которой буквально «прилипли» к прямоугольнику видформера на котором шло какое-то развлекательное шоу. Казалось, девушка полностью поглощена творящимся на экране действом, однако Кир прекрасно знал, что это не так. Проведение с асторкой годы научили его подмечать некоторые казалось бы незначительные мелочи и вот они то сейчас и выдавали ее с головой: хвост мечется от ноги к ноге, практически не замирая, рожки коричневые, но их кончики имеют синеватый оттенок, острые ушки то и дело вздрагивают. Тайк было явно интересно, чем он занимается, но как всегда свои вопросы она предпочитала держать при себе, терпеливо дожидаясь, когда он сам заведет с ней разговор. Только вот стоит ли? Хотя в принципе скрывать тоже особо нечего, все пока на уровне догадок и предчувствий и Лайпида с его возможностями как раз мог бы помочь в этом деле. Кирилл вздохнул. То, что девушка докладывает обо всем с ним происходящем главе «Трабра», он знал практически с самого начала своей работы на контору, однако только теперь это могло стать проблемой по-настоящему. Он собирался покинуть пределы Федерации, однако как на эту новость отреагирует Авайт, можно было только гадать. За время работы в «Трабре» он узнал вполне достаточно, чтобы у Лайпиды возникло желание убрать строптивого чужака. Впрочем, пока подготовка к будущему отлету шла вполне успешно, а Авайт если что-то и подозревал, то никак этого не показывал и тем не менее следовало быть на стороже. Он вновь скосил глаза на асторку. С Тайк тоже следовало что-то решать, и дело тут было даже не в ее докладах Лайпиде, просто их отношения зашли в логический тупик и начали его тяготить, хотя поначалу он и в самом деле думал, что его связь с асторкой это лучшее решение его душевных проблем. Казалось, стоило отринуть сдавливающую шелуху прошлого, вновь начать жить полной жизнью и терзающая душу боль исчезнет, растает без следа, а все, что было раньше покроется дымкой забвения…не вышло. Годы шли, но лица друзей и родных, а главное образ зеленовласой девушки с огромными фиолетовыми глазами и не думали исчезать из его памяти. Лаймалин…

Кирилл прикрыл глаза.

— А если одного из дельфинчиков погладить и подумать о своем любимом человеке, — продавец бросает на него быстрый взгляд, заставив щеки запылать огнем смущения, — то второй обязательно начнет издавать мелодичные звуки. Вот попробуйте.

Брелоки перекочевывают в руки Лайм, та улыбается, а ее тонкие пальцы ласково пробегают по спинке одного из дельфинов, заставив того издать переливчатый свист.

— Здорово, — глаза девушки горят восторгом, она поворачивается и протягивает ему один из брелоков.

— Ты тоже попробуй.

Он растерянно смотрит на безделушку пытаясь припомнить все, что знал о ментане, затем пожимает плечами и проводит пальцем по дельфинчику. Тот изгибается, начинает бить хвостом, а брелок в руках Лаймалин вдруг начинает вторить своему собрату, заставив девушку ойкнуть от неожиданности, а затем радостно рассмеяться. Счастье, сколько же тогда было счастья в ее глазах.

Он вздохнул и невольно провел рукой по нагрудному карману, где в последнее время постоянно носил истершийся брелок, почти не расставаясь с ним. Как же это было давно.

— Ты не здесь.

Тихий голос асторки заставил его очнуться от нахлынувших воспоминаний и, повернув голову, встретиться с пристальным взглядом бездонно-черных глаз девушки.

— Ты опять в своем прошлом, с ней, — констатировала она. — Не отдам.

Кисточка ее хвоста взметнулась вверх, зависла над плечом, чтобы через мгновение метнуться к лицу Кирилла.

— Не позволю.

Удары посыпались один за другим, однако Кир даже не сделал попытки защититься, а лишь зажмурил глаза, стойко перенося эту неожиданную экзекуцию. Его чувства для асторки были точно открытая книга, и он понимал, что отпираться бессмысленно. И все же эта неожиданная вспышка гнева со стороны Тайк заставила его растеряться. Асторка всегда была невозмутима, но видимо даже у ее невозмутимости имелся свой предел и, в конце концов, накопившееся где-то в глубине ее души чувство ревности пробилось сквозь все преграды, обрушившись на его лицо хлесткими ударами хвоста.

— Не позволю, не отдам.

Кир открыл глаза и, проведя рукой по горевшим щекам, поморщился и, посмотрев на стоящую напротив Тайк, чьи рожки просто полыхали всеми цветами радуги, тихим голосом поинтересовался:

— Думаешь, это что-то изменит?

Тайк медленно подняла голову, а ее рожки стали бледно-зелеными. Она пару минут молча смотрела на него, затем резко развернулась и так же молча вышла из спальни. Кир проводил ее взглядом и, откинувшись на спинку кресла, нервно хохотнул, подумав, что о разговоре по душам можно пока позабыть и надолго. Впрочем, возможно это было и к лучшему. Проведя еще раз рукой по щекам, он быстро собрал раскиданные на столе бумаги и, сунув их в папку, поднялся.

— Я на «Геру», — бросил он, проходя мимо сидевшей в гостиной Тайк, которая вновь погрузилась в созерцание видеоформера, на этот раз предпочтя записям развлекательных передач выпуск станционных новостей. Асторка коротко кивнула.

Кирилл подошел к дверь и, остановившись у порога, обернулся.

— Прости меня.

Рожки Тайк стали бледно-розовыми.

— Я сама виновата, — ответила она помедлив. — Мы ведь не давали с тобой клятву единения, и поэтому я не могу требовать от тебя, чтобы ты делил ложе только со мной.

— Тайк…

— Молчи, — хвост девушки взметнулся вверх и закачался над левым плечом, став похожим на изготовившуюся к броску змею. — Молчи, и знай лишь одно, я не откажусь от выбора своего тела.

— Тайк… Черт, — Кир стукнул кулаком по косяку двери. — Это глупо. Глупо. Ты же уже наверняка поняла, что я решил… почувствовала. Пойми, моя дорога — это дорога в никуда. Я сам не знаю, чем все это закончится.

— Я пойду с тобой.

— Нет.

— Пойду. Ты мой, я твоя. И даже если мы отыщем твою родную планету, и ты вернешься к своей избраннице, я все равно останусь твоей.

— Тайк, у нас так не принято. Да и как ты себе это вообще представляешь?

— Таков мой выбор, — бросила асторка и отвернулась, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Кирилл несколько мгновений смотрел на нее пристальным взглядом, затем воздел глаза к потолку, вздохнул, покачал головой и раздраженно хлопнул по кнопке разблокировки двери.

Дверь с лёгким поскрипыванием затворилась, а Тайк продолжала невидящим взглядом смотреть на экран, затем закрыла глаза и откинулась на подушки дивана. Ее рожки некоторое время судорожно меняли свой цвет, пока их кончики не налились темно-зеленым цветом отчаянья. Она опустила глаза в пол, растерянно потеребила кисточку хвоста, вздохнула, затем резко мотнула головой, словно прияв какое-то трудное решение, и поднялась на ноги. Вернувшись в спальню, Тайк плюхнулась на кровать и сунула руку под матрас, где в небольшой нише пряталась переданная «великой матерью» капсула. Перевернувшись на спину, она принялась рассматривать на свет зажатый между пальцами металлический цилиндр, где в небольшом окошечке была видна плещущаяся внутри него черная жидкость, а в голове, точно наяву, вновь «зазвучал» хрипловатый голос «матери».

— Алар-ра[13], ты уверена в своем решении?

— Да, великая мать.

— И мне не отговорить тебя?

— Нет.

— Что ж.

«Мать» тяжело вздыхает и жестом руки подзывает одного из стоящих позади нее нелгоров[14]. Тот неторопливо подходит и, опустившись на одно колено, протягивает ей небольшую украшенную причудливым рисунком коробочку. Нелгор обнажен по пояс, а от его натертого ароматной жидкостью тела исходит настолько дурманящий запах какого-то животного желания. Тело реагирует непроизвольно, заставляя твердеть грудь и мокнуть паховые железы. Это настолько неприятно, что она невольно отступает на несколько шагов назад, что естественно не укрывается от пристального взгляда «матери» и ее элнар[15] тут же обжигает мозг теплой волной сочувствия. «Мать» берет из рук слуги коробку и, встав со своего места, подходит ближе.

— Генетический материал, что ты передала улракам[16] нашего трайта, довольно интересен. Мы еще не видели подобного и самое главное, он практически идеально подходит для слияния. Думаю, подстройка тела под партнера была не очень болезненна.

Рука «матери» скользит по ее обнаженному животу, заставляя невольно вздрагивать.

— Да, изменения чувствуются, однако ты все еще можешь пройти обряд. Подумай об этом, алар-ра. После того как ты примешь состав обратного пути не будет, пойми это.

Их взгляды встречаются и только сейчас она замечает, что «великая мать» стара. Кончики ее рогов давно уже загнулись вниз, выкручиваясь назад причудливыми винтами, а густые волосы покрыла благородная синева. И, тем не менее, она до сих пор была привлекательна для всех мужчин клана, а ее массивная грудь на вид так же упруга, как и в далекие годы молодости, о которых рассказывают украшающие «зал встреч» многочисленные портреты.

— Пройди обряд, откажись от выбора, а до этого можешь взять в спутники любого из моих нелгоров.

— Нет, великая.