Вечный сон Снегурочки

Только когда мы отошли на довольно значительное расстояние от корпуса, я проинструктировала Мельникова касательно своей передачки.

– Таблетку отдашь на экспертизу, – велела я. – Если это не «Кварилипин», напиши название – как обычно, в газете или журнале, а заодно как действует препарат. Еще я положила тебе «жучок» из кабинета главного врача, Анны Викторовны. Завтра расскажешь, что зафиксировала прослушка. Поставить его было легче, чем снять.

Мельников заверил меня, что выполнит все в наилучшем виде, и, в свою очередь, рассказал мне о результатах своей деятельности.

– Мы с Кирьяновым прослушали все твои «жучки», – сообщил он. – Ровным счетом ничего особенного не выявили. Разговоры – в основном на медицинские темы, не буду тебя загружать ненужными сведениями, просто поверь, совершенно ничего криминального. Ну и диалог двух санитарок – тоже крайне бестолковый.

– И о чем же? – выказала я интерес.

– О тонкостях приготовления селедки под шубой, – скривился Андрюха. – Ну и прочая ерунда, кто где будет встречать Новый год, что дарить ребенку и как неохота в праздник сидеть в больнице. В общем, до смешного банально.

– Жаль… – разочарованно протянула я. – А Вера Ивановна, ее кабинет? Я там тоже «жучок» устанавливала.

– Телефонные разговоры о назначении пациенту Морозову, там она спрашивает, увеличить ему дозу или оставить как есть, мол, жалобы на бессонницу. Медсестра звонила Анне Викторовне, а та велела дождаться Сазанцева, вроде он должен вернуться со дня на день. Еще телефонные звонки домой – у нее муж и сын, учится в средней школе. Спрашивала супруга, сделал ли ребенок уроки и не забыл ли он забрать пацана из секции ушу. Вот и все, больше ничего интересного.

– Да уж, тухло, – уныло согласилась я. – А компьютер врача взломали?

– Наши ребята пробили по базе, но пока известен только пароль, – отрапортовал Мельников. – Возникли какие-то технические проблемы с устройством, боюсь, тебе быстрее самой добраться до ноутбука и пошарить папки. У тебя ж отмычки с собой?

– Ясное дело, они всегда со мной, – заявила я. – Ладно, займусь – по крайней мере, ночью опять скучать не придется.

– Ты что, вообще не спишь? – проявил беспокойство о моей особе Андрей.

– Так, немного удается, – пожала я плечами. – Часа четыре в общей сложности покемарила – за все время пребывания здесь.

– Ну ты даешь, прямо робот, а не человек! – восхитился мнимый супруг. – Ты это, давай без фанатизма! А то меня Кирьянов со свету сживет – скажет, свел девчонку в могилу.

– Ты-то при чем, я ж по своей воле не сплю, – успокоила его я и стала рассказывать подробности своего расследования. Глядишь, Андрей со стороны что заметит, или я вдруг обнаружу новую ниточку.

Мы медленно плелись по заснеженным тропкам, и я не особо всматривалась в окружающий пейзаж – просто дышала свежей зимней прохладой да периодически выкуривала очередную сигарету. Людей по дороге вообще не попадалось – случайным прохожим на территории больницы взяться неоткуда, а все родственники, решившие навестить пациентов, давно разъехались по домам. Перед Новым годом из-за пробок транспорт ходит плохо, легче всего уехать в город утром и днем, поэтому вечерние посещения сейчас – случай редкий.

Тихо беседуя и обмениваясь своими соображениями касательно возможных мотивов преступления и злоумышленников, мы добрели до маленькой церквушки, которая в первый раз произвела на меня удручающее впечатление. Но сейчас, окутанная загадочным сумраком, она казалась какой-то нереальной и волшебной, точно сошла со страниц детской сказки. Никого в храме уже не было – окна не горели, и церковь казалась заброшенной и одинокой. Не доходя до ворот, мы повернули назад – и так уже гуляли около часа, пора было возвращаться.

Мельников пообещал мне приехать завтра утром, сразу после завтрака. Капельницы в выходные не ставили – об этом я узнала от Насти, поэтому попросила Андрея навестить меня в одиннадцать утра. Когда я снимала куртку, то увидела нового «постояльца» отделения – худощавого и какого-то жалкого мужичонку. Диагноз на нем был буквально написан крупными буквами – алкоголизм. Депрессией, суицидом или наркоманией тут явно не пахнет. Да, за какие-то считаные дни я научилась запросто разбираться, кто с какой болезнью здесь лежит.

– Дмитрий Будаев, пройдемте, – обратилась Наталья Сергеевна к новичку. Я сразу запомнила имя – итак, в наших рядах пополнение. Интересно только, случайное ли?

Вслед за Будаевым мы поднялись наверх, и Андрей попрощался со мной. Наталья Сергеевна закрыла за нами дверь, и я вновь оказалась в стенах отделения.

Остаток дня прошел по-больничному буднично и как-то скучно. Так как самое важное для меня – проникновение в кабинет врача и последующий взлом компьютера я назначила на ночь, заняться мне было нечем. Настя дремала у себя на койке, толстушка с оливье уставилась в экран телевизора. Никто ей не составил компанию, поэтому она с увлечением досматривала какую-то слезливую мелодраму. Похоже, девушка и дома привыкла коротать вечера за просмотром сериалов и сейчас была явно довольна, что никто не мешает предаваться любимому занятию. Я не стала лезть к ней с разговорами, все, что она могла знать интересного, я уже слышала. Я решила попробовать вздремнуть – что ни говори, человеческий организм, даже мой, нуждается в отдыхе. Я все-таки не машина какая, настроенная на круглосуточную работу.

Крайне недовольная воплем, созывающим всех на ужин, я с трудом разлепила глаза. А ведь так крепко заснула – было бы ради чего меня будить. Я бы еще подумала, давай нам повара что-нибудь вкусное, но ковыряться ложкой в очередной бурде, гордо именующейся пищей, мне совершенно не хотелось. Может, моего отсутствия не заметят, и я хотя бы досмотрю прерванный сон? Увы, бдительные санитарки внимательно проверяли все палаты, и меня грубо вытолкали в коридор.

За моим столиком теперь сидел не только дед, который в последнее время не горел желанием общаться, видимо, сказался его припадок, но и новенький Будаев. Настя тоже составила нам компанию. Девушка казалась даже веселой – наверно, радовалась, что сегодня дежурит не злобная Вера Ивановна, и запихивать в нее еду никто не будет. Сегодня в наших тарелках плескалось очередное художественное произведение кулинарного искусства, достойное палитры разве что Сальвадора Дали. Сие блюдо иначе как сюрреализмом не назовешь: это были странного вида макароны, почему-то залитые водой. Может, их пытались промыть и забыли слить жидкость? Мне даже стало интересно, я выловила одну макаронину и отправила ее в рот, о чем сразу же пожалела. Только присутствие соседей за столом помешало мне тут же выплюнуть скользкий комок несоленого теста – я проглотила его, как противное лекарство. Даже дед, и тот оставил половину тарелки, хотя он-то покорно жевал то, что дают. Зато Будаев – тот проявил истинный героизм: с аппетитом сжевал все содержимое своей миски и, похоже, остался вполне доволен ужином. Может, он – голодающий бомж, привыкший лазать по мусоркам в поисках объедков? Ага, а платно лечится, потому что случайно нашел в помойке чемоданчик, набитый «зелеными». Очень остроумно, ты, Таня, сегодня в ударе.

Настю, похоже, как и меня, изумила прожорливость новенького. Хитрая девчонка тут же сообразила, как использовать эту отличительную черту в своих целях, и, дождавшись, когда Будаев на сотую долю секунды оторвется от своей плошки, ловко вывалила ему свою порцию. Весьма довольная собой, Казакова понесла тарелку на пункт раздачи – вот смотрите, какая я молодец, все съела! – а Будаев, не выразив ни малейшего недовольства или, на худой конец, удивления, умял и Настину порцию. Я развеселилась и, пока никто не видел, свалила прожорливому алкоголику и свои макароны. Интересно, он когда-нибудь наестся? – думала я, наблюдая, как новенький доедает последние кусочки третьей порции. Вид у него при этом оставался голодный – как будто он ничего не ел. Гм, может, у него глисты?

Я попросила из своего пакета бутылку кефира и поужинала кисломолочным напитком. Свеклу с огурцами, естественно, оставила – ночью мне будет весело и без экспериментов с желудком. Угостила кефиром Настю – та отпила глоток и вернула бутылку мне. Похоже, девчонка святым духом питается – если никто в нее пищу не заталкивает.

Свободное после ужина время я снова потратила на сон, надеясь, что после такого отдыха смогу совершать новые подвиги в лучших традициях детективов о Шерлоке Холмсе. И, когда нас снова согнали на прием снотворных, поняла, что наконец-то выспалась – можно со спокойной совестью вести очередное ночное расследование.

Я очень надеялась, что Наталья Сергеевна окажется не фанатичной приверженкой врачебного дела наподобие Елены Владимировны, и хотя бы часть нынешней ночи потратит на сон. Пока в отделении царило всеобщее оживление. Точнее, больные-то заснули, а вот санитарки сидели за столом в коридоре, лузгали семечки и даже не пытались приглушить свой оживленный разговор. Я даже смогла различить обрывки фраз, но тут же потеряла к ним всякий интерес. А что еще можно ожидать за два дня до всеобщего праздника? Конечно же оливье-курица с яблоками, подарки-шоколадки и где купить шампанское по старой цене, все опять подорожало. Остается только посочувствовать людям, живущим столь скучной, обыденной жизнью.

Хлопнула дверь – то ли кабинета старшей, то ли туалета, кто-то куда-то прошел. Из мужской палаты доносился бравый храп – может, новенький, переевший макарон, издает столь громкие звуки? Я в который раз за этот вечер посмотрела на часы – маленькая стрелка, точно помирающий лебедь, едва подползала к цифре 10. Быстрее бы уж текло это нерасторопное время!

Свет в нашей палате не горел, и даже почитать книгу я не могла. В коридор тоже не выйдешь – сразу подумают, что у меня бессонница, и угостят еще одной таблеткой, которую снова придется выплевывать. На всякий случай я снабдила Андрюху и парой своих пилюль – ради интереса, чем они меня хотят накормить. Может, тоже наркота какая, вдруг тут собрались маньяки, которые отправляют на тот свет всех подряд?

Я провела несколько утомительных, полных бездействия часов, прежде чем в отделении наконец воцарилась тишина. Санитарки покинули «стол новогодних разговоров», как окрестила его я, и разбрелись по кушеткам. Я еще раз проверила, на месте ли мои отмычки и клочок с написанным паролем от компьютера главного врача. Порядок, я во всеоружии. Выждав для храбрости еще минут десять, я направилась на разведку.

Тихо, чтобы ненароком никого не разбудить, я прокралась в уборную, отметив про себя с радостью, что дверь кабинета старшей медсестры закрыта. Передо мной встала дилемма: покурить на дорожку (уже часа три без сигарет!) или сперва все-таки выполнить задание. Колебания мои длились недолго: раз подвернулась возможность, надо ей воспользоваться, а не ждать, пока удаче надоест являть мне свое лицо. В конце концов, я легла сюда не для того, чтобы травиться табачным дымом, сделаю дело – позволю себе расслабиться.

Я ловко открыла дверь в отделение и выскользнула в коридор. Маленькая елочка приветливо сверкала разноцветными фонариками гирлянд, словно радовалась своему одиночеству. Я подошла к заветной двери, отделявшей меня от манящего своей таинственностью компьютера. На всякий случай прислушалась – вдруг в комнате кто-то есть? Может, Анна Викторовна срочно вернулась, забыла жутко важную папку или еще что. Ну да – в три часа ночи, какое, скажите, может быть неотложное дело? Разозлившись на себя за глупые предположения, я быстро повернула отмычку и толкнула легко поддавшуюся дверь кабинета. Чувствовала я себя как змея, добравшаяся до полного птенцов птичьего гнезда. Я же обещала себе, что найду способ порыться в документах – и я свое обещание сдержала!

Не теряя даром драгоценное время, я удобно устроилась в мягком кресле и нажала на кнопку «пуск». Современное чудо техники не издало даже тихого пиканья – только засветилась синяя подсветка экрана. Компьютер явно был очень дорогим – работал быстро, даже у меня дома ноутбук иногда заставляет ждать выполнения заданного действия. Этот же агрегат просто не переставал меня радовать.

На рабочем столе – с черными обоями, без намека на картинку – царил полный порядок. Я насчитала всего лишь четыре ярлыка – «Мой компьютер», «Корзина», «Интернет» и новейший антивирус. Что ни говори, а владелец компьютера – явный педант, не терпящий даже малейшего отступления от неких правил. Я щелкнула мышкой по значку «Мой компьютер». Открылось несколько папок – «Документы», «Загрузки», «Изображения» и «Рабочий стол». Последнюю можно не открывать – я уже видела, что тут находится. Посмотрим в «Документах»…

На сей раз папок было куда больше – но все без определенного названия, так и обозначенные – «Новая папка 1», «Новая папка 2» и далее по списку. Я наугад ткнула в папку под номером «3». Открылся текстовый документ, содержания которого я, как ни старалась, не поняла. В столбик были написаны латинские названия – я предположила, что это перечень препаратов. В остальных папках – то же самое, только буквы другие. Я разочарованно вернулась назад.

Папка с «Изображениями» оказалась пуста – ни одной фотографии или картинки. В «Загрузках» – тоже ничего интересного. Я представления не имела, что хочу найти, но мне казалось, что компьютер главного врача хранит какую-то важную для меня информацию. Снова вернулась в «Документы», переворошила каждую папку – все тщетно. Сплошная латынь, и всё. На всякий случай я все-таки переписала на бумажку список латинских названий из одной папки – отдам Мельникову, пускай расшифровывает. Сунулась даже в «Корзину», но и эта папка содержала только какой-то бестолковый текстовый файл. Я растерянно уставилась в черный экран монитора.

Где же может быть таинственное нечто, которое я пытаюсь найти? Весь компьютер я облазила, ничего полезного не нашла. Внезапно в голову пришла не лишенная здравого смысла идея. А может, важная информация хранится вовсе не в компьютере? Если хорошенько подумать, любой человек при желании может взломать пароль. Предположим, у врача есть некий ценный документ, к которому никто, кроме него, не должен иметь доступ. Если б я была на месте врача, поместила бы я этот документ на рабочий стол компьютера или в какую-нибудь папку? Скорее всего, нет – воспользовалась бы съемным носителем. И желательно, имела бы две штуки – одну брала бы с собой, а другую оставляла бы где-то на одном месте.

Стало быть, флешка. Мне нужно найти съемное устройство и подключить к компьютеру. Где может храниться столь маленькая, незаметная вещь? Прошло время дискет и дисков – сейчас огромное количество гигабайтов памяти можно запихнуть в крошечное записывающее устройство. Дело за малым – разыскать флешку.

Я лихорадочно принялась выдвигать все ящики стола и осматривать их содержимое. Так, папки, карточки, снова папки, две общие тетрадки с неразборчивыми каракулями – если ничего не найду, прихвачу их для ознакомления. Быть может, флешка хранится в подставке для перьевых ручек? Я вытряхнула все письменные принадлежности, даже разобрала каждую ручку – кто знает, может, носитель информации замаскирован хитрым образом? Никакого результата. Неужели ошиблась? Может, врачу нечего скрывать, и я иду по ложному следу? А наличие пароля объясняется не желанием владельца компьютера спрятать нечто от посторонних глаз, а элементарной новизной техники. Сейчас каждый компьютер, планшет или ноутбук запрашивает у пользователя придуманный пароль – и мой ноут невозможно включить, если не знаешь заданное мной слово, хотя никаких секретных шифров я там не храню.

Контрольная проверка – и смиряюсь с проваленной сегодняшней операцией. Надо быть внимательней. Быстро выдвинув, я еще раз осмотрела ящики стола. Возможно, что-то здесь есть. Не сказать, чтобы ящики были узкими, но внутреннее пространство стола они занимали не полностью. Я стала ощупывать верхнюю, а потом боковые поверхности старого массивного стола. Вот сбоку от левой тумбы выступ неброского резного узора, он нажался вниз с тихим щелчком.

Ну надо же, внутри тумбы – небольшой старомодный сейф. Точнее, узкий вертикальный медный тубус с запором для тайного хранения бумаг. Сколько времени я его искала! Надо сосредоточиться и постараться быстро его открыть. Второго такого шанса может не быть. Подобные тайники – не очень высокой степени защищенности от грубого взлома, но замки могут быть оригинальными, а шуметь в сонном отделении явно не стоит. Так и есть, даже мне пришлось пять минут исследовать хитрый замок, чтобы найти зацепку к его маленькой тайне. Наконец, с мелодичным щелчком цилиндрическая крышка откинулась.

Но медный цилиндр – пустой. Нет, позвольте, я просунула руку поглубже. На самом его дне я нащупала маленький конверт. Белый плотный конверт, без марок, заклеенный на двусторонний скотч. Я сама такой скотч часто использую – его преимущество в том, что бумагу он держит, но позволяет расклеивать и заклеивать ее несколько раз, не повреждая поверхности. Я аккуратно отлепила верхушку конверта и вытряхнула на стол содержимое. И едва удержалась от победного возгласа.

Рядом с компьютером лежала маленькая аккуратная флешка темно-фиолетового цвета – настолько миниатюрная, что в карман я б ее положить не рискнула – мигом затеряется. Вот что старательно прячет наш гениальный доктор Айболит! Ну-ну, сейчас мы выведем тебя на чистую воду.

Компьютер запросил разрешение проверить устройство на наличие вирусов, я тут же отменила операцию. Мне не терпелось узнать, что внутри – а если даже флешка кишит вирусами, меня не волнует безопасность компьютера. Кликнув мышкой, я увидела в окне проводника один-единственный документ «Semirenko.doc».

Я открыла файл и стала быстро читать. Так, Карина Борисовна Семиренко, 21 год, дата рождения 17 мая такого-то года, не замужем… Родители – имена, фамилии… место проживания, учебы…

Ага, диагноз – уже ближе к делу. Нервная анорексия с депрессивным психозом, вяло протекающая форма булимии… Карина – булимичка? Что-то новое, ладно, что там дальше…

Течение болезни, симптомы. Отказ от еды, это понятно… Так, редкие приступы булимии, количество. Искусственно вызываемая рвота.

Препараты. Как я и думала, сплошная латынь. Я внимательно переписала названия – у некоторых значились пометки. Я разобрала сокращения от слов «антидепрессант», «антипсихотик», «комплекс витаминов», «белок» и еще одно – пометка «эксперимент». С первыми понятно, но что подразумевает слово «эксперимент»? Ага, тут же есть доступ к Интернету, посмотрим…

Я ввела в строку поиска латинское название препарата. Открылось несколько сайтов, посвященных психиатрии. Я ткнула мышкой в один из них и уставилась на экран.

Пробежав глазами список мер, применяемых для лечения анорексии, – вроде алиментарной, или пищевой реабилитации, лечебного питания, семейной и когнитивной психотерапии, я нашла описание нужного мне средства. В статье говорилось о некоем препарате под названием «Людемил», выпускаемом одной из швейцарских клиник. Лекарство, судя по описанию, является антидепрессантом сбалансированного действия, иными словами, он повышает настроение, смягчает тревожность и улучшает общее состояние. Но в России его попросту нет. Имеется только аналог – некий «Маопротин», якобы обладающий сходным действием, однако на пациентах он не опробован. Я поняла, что, скорее всего, Карине назначали один из этих препаратов – понятное дело, в назначении я попросту не нашла бы названия лекарства. Судя по информации, которую я почерпнула в статье, в наших аптеках – даже в Москве – это лекарство не продается. Следовательно, для лечения Карины «Маопротин» выписывали откуда-то из-за рубежа. Я нашла еще пару статей, в которых препарат назывался наркотическим. Так-так, дело принимает интересный оборот… Врач связан с контрабандой – это и дураку понятно. Я вытащила флешку из разъема и, для надежности завернув ее в бумажку, положила во внутренний карман куртки. Передам Андрею, пускай вместе с Кирьяновым все проверят и предоставят мне факты.

В конверте, помимо флешки, оказалось еще кое-что – аккуратно сложенная пополам, пожелтевшая от времени и местами порванная бумажка. Я с любопытством развернула ее и начала читать рукописный текст. Да, после жутко неразборчивых, сравнимых разве что с китайской письменностью каракулей врачей красивый и ровный почерк неизвестного автора казался образцом каллиграфии. Записка, а точнее, письмо, гласило:

«Дорогая, любимая Ниночка!

Пишу тебе, возможно, последнее письмо в своей нелегкой жизни. Чувствую, что больше не увижу тебя, и осознание этого приносит мне невыносимую муку и скорбь. Даже находясь в этом гиблом месте, я спасаюсь лишь мыслями о тебе и воспоминаниями о том счастливом времени, когда мы были с тобой вдвоем.

Мысль о том, что по воле Божественного провидения мне открылся здесь величайший образец иконописного искусства, придает мне силы. Жаль, что я не могу сейчас созерцать это произведение, в котором через человеческий талант так выразился Вышний Свет. Знаешь, когда я видел это сокровище перед собой, меня не покидало осознание того, что Бог существует – раз он наделил своего раба таким великим даром. Я боюсь, что письмо может попасть в чужие руки, поэтому не могу сказать тебе прямо, где находится эта вещь. Скажу лишь то, что она находится в самом подходящем месте – там, где Царство Божие на земле. Я уверен, ты отыщешь драгоценность, и пускай она принесет тебе счастье.

Вспоминай обо мне с улыбкой и не позволь скорби завладеть твоим сердцем. Люблю тебя больше своей жизни. Прощай, не поминай лихом».

На этом письмо заканчивалось. Я еще раз перечитала его, пытаясь как-то связать с информацией на флешке. На сей раз логическая взаимосвязь не складывалась. Я взглянула на часы – ого, в кабинете провозилась больше часа, пора сворачиваться. Письмо вместе с флешкой я тоже забрала – поразмышляю, так сказать, на досуге. Хорошенько вспомнив, как лежали все бумаги, я постаралась сложить документы, чтобы с первого взгляда никто не догадался о чьем-то вторжении. Затем выключила компьютер, еще раз проверила ящики и выскользнула из кабинета.

Глава 13

Вернувшись в свою палату, я даже не поняла, как меня угораздило так быстро заснуть. Похоже, от избытка полученной информации я сразу же отключилась, едва моя голова коснулась подушки. Проспала даже утренний семичасовой кипяток и с трудом продрала глаза, когда меня затормошили на завтрак. «Вот это ты, Таня, даешь стране угля», – подумала я, кое-как приводя мысли в порядок. Осталась без утреннего кофе – кипяток в баке давно остыл, поэтому я захватила с собой пару пакетиков растворимого, собираясь растворить их в теплом безвкусном какао. Или чае – что дадут.

– Завтра Новый год, – тоскливо заметила подсевшая за мой столик Настя. Дед молча уплетал традиционную манную кашу, Будаев казался вполне довольным жизнью и поглощал неудобоваримое нечто с завидным аппетитом. Мы с Казаковой повторили свой вчерашний трюк и осчастливили мужичка двойной порцией манки. Я запила клубничный йогурт странным, придуманным мною напитком – получилось нечто среднее между какао и кофе, – Настя вообще ничего не ела, только прихлебывала давно остывшее какао. Я не переставала поражаться девчонке: и как она умудряется придерживаться столь жесткой голодовки? Кормить с ложечки Казакову было некому – сегодня дежурила Елена Владимировна. Она стояла возле пункта раздачи, и я заметила, как Будаев бросает на нее явно заинтересованные взгляды.

После завтрака и таблеток я уселась на стул в коридоре и стала ждать Мельникова. Мне не терпелось рассказать ему о своих ночных приключениях. Пока мой мозг отказывался выдавать стройную теорию относительно прочитанного на флешке и найденного мною письма. Во-первых, одно с другим ну никак не вязалось, во-вторых, записка навевала мысли о спрятанных сокровищах и прочей ерунде. Сосредоточиться не помогали ни выпитый за завтраком кофе, ни энная выкуренная сигарета. Мне пришлось смириться с печальной мыслью, что на сей раз я оказалась в тупике. Само собой, приезда Андрея я ждала, как маленький ребенок с нетерпением ждет сказочного Дедушку Мороза с подарками – на его трезвый взгляд со стороны я возлагала большие надежды.

Мой фальшивый муженек сдержал данное вчера обещание – явился аккурат к одиннадцати утра. Меня буквально смело в коридор – милый, соскучилась так, что сил нет. Елена Владимировна понимающе взглянула на меня – похоже, симпатичная медсестра всерьез верит сказкам о чистой и светлой любви. Ну-ну, желаю кудрявой, если та еще дама свободная, найти в наступающем году своего суженого-ряженого.

– Хочу погулять, – тоном избалованного ребенка заявила я. Андрей посмотрел на сестру виновато-просящим взглядом: хочешь не хочешь, а жену надо слушаться, не то хуже будет. Елена Владимировна милостиво разрешила нам проветриться и выдала мне сумку с зимней одеждой. Я с нетерпением считала шаги, отдаляющие нас от 13-го отделения – скорее бы пооткровенничать с Мельниковым.

Утро выдалось морозное и снежное, свежий, выпавший ночью снег весело трещал под нашими ногами. Наконец мы отошли на приличное расстояние от здания лечебницы, и я закидала Мельникова расспросами.

– Ну, что прослушано в кабинете врача? – Я ожидала, что Андрей поведает мне как минимум о секретных переговорах Анны Викторовны с контрабандистами или о зловещих планах Снежной королевы убить как минимум половину нашего отделения. Но ответ Мельникова меня разочаровал.

– Ничего подозрительного твои «жучки» не зафиксировали, – сказал он. – Врач ни с каким криминалом не связана, а таблетки – твои и Настины – совершенно безвредные. Казаковой выдают «Кварилипин», а тебе – обычные витамины.

– Серьезно? – расстроилась я. – Но это странно. Настя убеждена, что врач ее травит.

– А ты уверена, что у нее все в порядке с головой и она психически здорова? – хмыкнул Андрей. – Судя по твоим рассказам, у нее явно не все дома, может статься, надумала себе черт-те что, а ты ее не разубедила.

Я вспомнила рассказ Насти про страдания с шоколадкой и согласилась с Андреем. Девчонка явно с мозгами не дружит, глупо верить ее страхам и подозрениям. Каргу в розовом она терпеть не может, потому что та заставляет ее есть, но с чего Вере Ивановне убивать девчонку? Казакова привыкла делить людей по принципу «хороший-плохой», а старшая медсестра попала под категорию «плохих». А злая – значит убийца, преступница и еще бог знает кто.

Я рассказала Мельникову о том, что мне удалось выведать нынешней ночью, и отдала ему флешку с письмом. Электронный носитель Андрей положил в бумажник, а письмо сфотографировал на телефон и отдал мне – мол, вдруг пригодится.

– Карине давали какие-то контрабандные препараты, – рассказала я «супругу». – В Швейцарии выпускают антидепрессант, а девчонке скармливали его аналог, вроде то же самое, но не апробированное.

– То есть Карина выступала в качестве подопытного кролика, – догадался Андрей. – Но почему в таком случае подобный препарат не дают Казаковой, у нее такой же диагноз.

– Сама не понимаю, – призналась я. – Еще и письмо это странное… Я сначала думала, что оно каким-то образом связано со смертью Семиренко, но вот каким? Лежало же оно в одном конверте с флешкой, значит, эти две улики связаны.

– Я внимательно просмотрю информацию и подумаю, – пообещал мне Андрей. – У тебя есть еще что-нибудь?

– А этого разве недостаточно? – вскинулась я. – За одну ночь я нарыла столько всякой всячины!

Я попросила Мельникова выполнить еще одно мое поручение, и тот пообещал, что завтра утром навестит меня в то же время, что и сегодня. Мы дошли с ним до моего отделения и изобразили трогательное прощание – словно видимся в последний раз в жизни. Елена Владимировна взирала на наш фарс с нежной улыбкой – вот-вот расплачется.

В туалет, когда я курила, зашла «на огонек» Настя – как всегда, стрелять у меня сигареты. Надо было попросить Мельникова притащить мне еще пару пачек – приходится рассчитывать и на Казакову, мне одной запасов вполне бы хватило.

– Проверили твои таблетки, – сообщила я девчонке. – Ничего криминального – тебе дают то же самое, что и выписывали, то есть этот твой «Кварилипин».

– Брешешь! – обвинила меня та во лжи. – Такого быть не может, я уверена! Таблетки, которые меня заставляют глотать, – какая-то наркота или что-то превращающее человека в бестолковый огурец! Я как обдолбанная после них!

– Настя, у меня есть знакомые, которые отнесли лекарство на экспертизу. То, что ты говоришь, – твои домыслы, а я привожу конкретные факты. Скорее всего, твой организм адаптировался к препарату, и он поменял действие. Такое бывает часто. Сколько времени ты пьешь эти таблетки?

– Года два… – провела рукой по лбу Казакова. Вид у нее был ошарашенный и потерянный. Похоже, она с трудом переваривала полученную информацию.

– Не может этого быть, не может быть… – как заведенная, повторяла Настя. – Они убивают, они Карину убили и меня хотят… Значит, травят снотворными, иначе быть не может!

Ну все, заклинило ее, про себя констатировала я. Если человек наподобие Казаковой вобьет себе что-то в голову, то хоть об стенку бейся – не переубедишь. Я терпеливо подождала, пока девчонка успокоится, и тихо продолжила:

– Прими это как факт. Ты пьешь совершенно безопасные лекарства, то есть те, которые выписал тебе врач. Никто убивать тебя не собирается, Вера Ивановна – злая, бесчувственная медсестра, но это не доказывает ее причастность к преступлению. Анна Викторовна – тоже не маньячка, я за ней наблюдаю. Да, она не такая внимательная и заботливая, как Антон Николаевич, согласна. Но это еще ничего не доказывает! У тебя просто чересчур живое воображение.

– Да ты ничего не знаешь! – в сердцах воскликнула девушка. – Я… я тебе не говорила, но поверь: Карину – убили, это факт! Убила Сабрина, она подкупила и старшую медсестру, и заместительницу Антона Николаевича! Я тебе поклясться могу чем угодно! И меня хотят убить! Веришь теперь?

Что мне твои клятвы, фыркнула про себя я. Верю только доказательствам, а не бабьим сказкам и каким-то левым заверениям.

– Что ты мне не рассказывала? – принялась допытываться я. – Ты что-то знаешь? Лучше скажи, чтобы поздно не было.

– Поздно? – переспросила Настя испуганно. – Ты… ты считаешь, что меня отравят, да? Скажи, это правда? Меня убьют?

– Убьют, если не расскажешь все, что знаешь, – пригрозила я. – Так что лучше выкладывай все начистоту. Если я буду знать всю правду, то смогу тебе помочь, а если и дальше будешь скрывать что-то – я бессильна. Так что выбирай.

Иногда приходится быть жестокой и прибегать к угрозам, что поделаешь. Но Казакову может заставить расколоться только страх за свою жизнь и рассудок – хотя, судя по всему, от здравого смысла в ее юной головке мало что осталось.

– Но ты мне поможешь? – бормотала девчонка. Я всерьез уже опасалась, что она точно тронется умом с перепугу, и ласково заверила ее, что обязательно спасу, помогу, вытащу из больницы и сделаю все, что та захочет. В обмен на правду, конечно.

– Меня просила она не говорить никому, – захныкала Настя. Я подсунула ей еще сигарету, девушка тут же схватила ее, точно ребенок – соску.

– Ну-ну, солнышко, не плачь, будь умницей, – засюсюкала я. – Все хорошо будет, расскажешь – тебе легче станет.

– Хорошо, – покорилась судьбе Настя. – Это Карина, она мне рассказала. Никому не говорила, только мне, потому что мы очень дружили. Мы ведь с ней похожи, понимаешь? Мы любим все красивое, у нас всегда было о чем поговорить… не ссорились никогда. Она моя лучшая подруга была, Карина даже матери и Сабринке это не рассказывала. Она мне первой про свою неземную любовь рассказала.

Вот те раз, подумала я. Наша тихоня, оказывается, умудрилась себе кавалера где-то найти. Неожиданно, хотя 21 год – можно и замуж выдавать.

– Они учились вместе, то есть Кирилл старше Карины на год. Она говорила, будто познакомились на какой-то лекции, дополнительной. Там про Толкина, как он языки придумывал. Карина любила книгу «Властелин колец», я тоже читала, там эльфы все замечательные. И Кирилл любил, они часто разговаривали про весь этот мир. Правда, Карина мне больше про книгу говорила, чем про Кирилла, но вроде он ей очень нравился. Серьезно все у них было, Карина впервые так влюбилась. Они часами могли про книжки беседовать, у них очень много общего, такое редко бывает. Я даже ревновала немного – раньше-то Карина все свои секреты мне рассказывала, а теперь у нее парень появился. Она мне говорила, что хочет на эльфийку быть похожа, они же там все стройные, тонкие. И Карина такой хотела стать, худела специально.

Ага, вот и добрались до кумиров, отметила я. Мать Карины утверждала, что у девчонки не было любимых актрис или певиц, но, как выясняется, Лена не слишком хорошо знала и понимала своих дочерей. Еще во время своего первого визита в дом Семиренко я поняла, что у матери тоже не все в порядке с головой. Я сперва посчитала, что припадок – следствие горя, постигшего несчастную, но теперь до меня дошло: судя по реакции «миссис Хадсон», нервные приступы хозяйки – вещь довольно обыденная, а значит, с Леной они случались часто. Другими словами, мать Карины – психически нездоровый человек, правда, не знаю, с каким диагнозом. Но у врача она точно наблюдается – могу поспорить на что угодно.

– Карина родителям про Кирилла ничего не говорила, – продолжала свою историю Настя. – Она стеснялась, боялась, что над ней будут шутить и смеяться. А Сабринка знала, мне кажется, Карина ей проболталась, уж больно сестре доверяла. Кирилл собирался после учебы во Францию ехать, весной уже. И Карину с собой звал – они даже дату наметили, пятнадцатое мая. Карина сказала родителям, что в путешествие собирается, а на самом деле они с Кириллом хотели пожениться. Я ее поддерживала, потому что у Кирилла родители влиятельные – если б они не успели расписаться, свадьба могла бы сорваться. Так Карина рассказывала – я точно не уверена, но вроде они его хотели спровадить куда-то в Америку, чтобы он женился на какой-то своей кузине. Карина должна была приехать во Францию именно в этот срок – если бы они тайно расписались, то предки Кирилла уже ничего бы не сделали. А тут… вот как все вышло…

Да, оказывается, Карина не так проста. Тихая, забитая рукодельница собиралась провернуть вон какую аферу и ловко как все устроила – если бы не ее собственная глупость касательно диет и стройных эльфиек, вышла бы спокойно замуж за своего толкиниста, нарожала бы детишек и рассказывала бы им истории о хоббитах.