Помоги проекту - поделись книгой:
И тут раздался грохот: монстр приземлился на крышу с тыла, тем самым посрамив весь мой хваленый опыт. Соседнее здание, ниже на два этажа – вот куда он прыгнул!
Ночное небо осветила сигнальная ракета. Зеленый огонь с шипением и свистом разорвал темноту.
Мы подбежали к краю, я поменял магазин. Баранов профессионально прикрыл меня в этот момент. Да, работать «двойкой» у нас получалась все лучше и лучше. Выглянули. Крыша соседнего здания не выдержала приземления огромной туши кровохлеба и сильно деформировалась. Монстра мы не увидели, но на всякий случай расстреляли вниз по магазину.
– Он от нас сбежал! – с остервенением в голосе сказал Баранов.
– Дурак ты, Бара. Что-то тут нечисто. Просто так кровохлеб не убегает. Пойдем, следы посмотрим.
Ренат зачерпнул ладонью снег, растер лицо. Оно, и без того красное, стало какого-то свекольного цвета. Шапка с моего напарника слетела, и теперь луна отсвечивала на его лысой башке.
В небо взлетели еще две сигнальные ракеты. Солдатики, поднятые по тревоге, наконец-то выбежали, патрульные включили мощные прожекторы, завертелась башня БМП. Хотя чем броневик мог нам помочь, находясь на приколе с другой стороны здания, никто не знал.
Баранов держался мужественно, только дышал очень шумно, словно не он гонялся за мутантом, а тот – за ним.
– Ты видел, какой он здоровый? Такого с удара в челюсть не завалишь. Да и челюсти у него нет – ошметки да трубки какие-то, и клыки как у пауков. Слышь, Кузьма, это ты про него тогда рассказывал: якобы на болотах такую тварь сталкер завалил?
Я промолчал.
– И вообще, ты кличку себе выбери, без нее никак, – продолжил Ренат.
Он задумался и на пике эмоций расщедрился:
– Хочешь, сам себе придумай. Мне скажешь, а я другим протолкну в уши. Будто я придумал.
– Ловлю на слове. Придумаю и скажу. Да, это кровохлеб. Трубки – это не трубки, а видоизмененный ротовой аппарат, в ходе мутаций монстр приобрел способность высасывать кровь из людей. И да, сталкер завалил его дуплетом из старого ружья. «Где же ты, Трофимыч? Теперь в моем сердце».
Отношения у нас с Барой после Фабрики приобрели садомазохистский оттенок. Ренат мне так и не простил удара в лицо, а я же плевать хотел на его обиды и вообще на то, что он обо мне думает.
Единственное, что нас сдерживало и заставляло хоть как-то общаться, – это воля Ставра. Майор упрямо лепил из нас боевую «двойку».
– Сталкер? С выстрела? Гонишь. А что это там? – не унимался Ренат.
Он выбрал жесткую позицию по отношению к сталкерам, определив их на ступень ниже военных. Да и вообще – ниже всех. Он считал их сборщиками мусора, слабаками и трусами – и это были еще самые лестные характеристики от бойца спецназа. От недоученного бойца спецназа.
– Отпечатки его лап, – сказал я и спрыгнул. Под моим весом плиты не издали практически никакого шума, и я подумал: «Сколько же весит кровохлеб? Как два меня – килограммов сто шестьдесят? Больше?»
– Судя по сильно утоптанному снегу, он там находился долгое время, – добавил я.
– Курил?
– Ага, Бара, курил и ждал.
– Чего ждать на крыше? Тут уже давно патруль отменили. Или он по старой привычке? – спросил Баранов.
– Да кто же его знает. Он же – мутант… – произнес я и понял, что знаю. Знаю, чего монстр ждал. – Бара, быстро…
Закончить фразу мне не дал звук одиночного выстрела.
Я скатился по ступенькам вниз, остановился на миг, вскинул автомат и только тогда решился высунуться и осмотреть третий этаж, с которого и началась ночная погоня. Первое, что я увидел, – дымящаяся сигарета на полу. Дальше – «калаш», который я всучил здесь молодому курильщику. Потом мой взгляд уперся в мертвого зеленоглазого солдатика и раскрашенную его мозгами стену.
– Нас Ставр порвет… – тихо сказал Ренат.
– Второй за неделю, – как-то буднично произнес второй солдатик, тот самый Курец. Он потянулся в карман, достал новую сигарету.
Наверное, именно этот его жест окончательно сбил планку моей адекватности.
Боец повернулся к солдатам, щелкнул пальцами, требуя зажигалку. В этот момент я и кинулся на него.
Ренат уловил момент моего рывка, даже попытался удержать меня, но не успел. Приклад моего автомата выбил сигарету и зубы изо рта Курца. Удар получился сильный. Солдатик отлетел, так и не успев прикурить, но удержался на ногах и… получил новый удар. Я бил жестоко, с упоением. Сломал ему ключицу, опрокинул на пол. Добавил еще по зубам.
– Уууу! – завыл он от боли.
– Назад! – крикнул Ренат всполошившимся бойцам. «И то верно. Сейчас меня тронь – и на полу окажется еще один умный».
– Ты – сволочь! Я тебе дал приказ держать его автомат! Как же он оказался у него?!
Я наступил Курцу на грудь, не давая перевернуться. Кровь с его разбитых губ лилась как из ручья. Глаза испуганно блестели в свете фонариков.
– Ну!? Как оказался у постового автомат!? – заорал я.
Ренат держал под контролем остальных, но никто из них больше и не двинулся. Страшно им, молодым, стало.
Курец сплюнул кровь:
– Сам выхватил…
– Сам? А я думаю, что ты оставил оружие возле него, а сам пошел искать огонь! Курить же хочется, а тупой сержант Новиков еще и автомат тебе вручил. Только не пойму, если я лично тебе дал ствол в руки, пока сам за мутантом по крыше скакал, значит это было важно!?
Я клацнул предохранителем и нажал на спусковой крючок. Пули прошили клеенку, улетели на мороз. Свежий порыв ветра отбросил резкий запах мочи. На штанах Курца расплывалось темное пятно, парень от страха прикрыл голову руками.
– Костыль, успокойся!
Ренат крепко схватил меня за петельку бронежилета. Я отмахнулся. Не поленился, забрал у провинившегося автомат, патроны, нож. Пачку его дешевых сигарет выкинул в окно.
Вот так, правильно говорят: курение убивает. И не всегда того, кто курит.
На третий этаж наконец-то ввалился офицер, держа пистолет Макарова в руке.
– Что тут происходит?!
«Тоже из новичков. С пистолетом. При боевой-то тревоге. В Зоне, где мутант ночью по крышам скачет. Таким пистолетом в этой ситуации можно только застрелиться».
Я отдал чужой автомат кому-то из зрительского ряда и сказал:
– Солдат, доложить обстановку дежурному по части.
И двинулся по лестнице вниз, минуя второй этаж. Входная дверь гулко хлопнула, отрезая меня от творящегося в казарме бардака. Прожекторы светили мощно, недовольно урчал дизельный двигатель, который за потребление десяти литров солярки в час ласково был прозван нами Обжорой.
Свернул направо, по натоптанной дорожке под заколоченными окнами добрался до угла здания. Остановился.
Военные сновали по двору, как муравьи в разрушенном муравейнике. Нет, мало все же нас здесь было, очень мало.
Я сгреб чистый снег с карниза, вытер с лица злость. Без полушубка, в свитере и бронежилете, было холодно. Подниматься наверх не хотелось, участвовать в бестолковой суете – тоже. Патовая ситуация. Пиррова победа. Монстр так и не полакомился человечиной, но и мы не сохранили личный состав. А я обещал Ставру, клялся, что он спокойно может выполнять рейд по Зоне, оставив на нас бойцов.
Майор тогда, после Фабрики, получил нагоняй. За непродуманность и спонтанность операции, в которой погибли военнослужащие. Мы же до весны остались в НИИ Метпром – проходить полевую учебу. И, как намекали, по протекции Бати. А так – загнали бы назад в часть на Границе.
Где скоротать остатки ночи, мне подсказал желудок. Есть не хотелось, хотелось сладкого чаю. За ним я и потопал.
Снег скрипел под тяжестью моего тела, а я всё анализировал эти безумные последние пятнадцать минут. Думал о солдатике, который не вынес эмоционального напряжения, слишком сильного давления Зоны, мысли о том, что можешь умереть в любой момент; думал о том, как я избил Курца – без истерики и эмоциональных вспышек. Со стороны могло показаться, что я находился в состоянии неконтролируемого гнева. Но это только со стороны. Вспомнил вдруг смерть солдата под мостом, на которую я тогда отреагировал очень болезненно. Но с тех пор я зачерствел, как брошенная под стол корка бородинского хлеба. Я понимал всю трагедию случившегося этой ночью, даже, вот, провел аналогию с солдатиком под мостом. Тогда получилось обвинить урку Чеса, а теперь – Курца…
Я постучал в деревянную дверь столовой.
– Открыто! – прозвучал уверенный голос: на дежурстве сегодня был Пельмень – наш незаменимый повар.
– Свои, – сказал я. По привычке оглянулся – увидел, что за мной бежит Баранов.
– Свои в казарме сидят, – ответил Пельмень, когда я вошел, и тут же спросил: – Что опять беда подоспела?
Я потопал, сбивая снег с обуви, поставил автомат на предохранитель. Бодро вытащил патрон из патронника и засунул в магазин.
– Да. Сейчас Баранов ворвется, и все поймешь. Сделай чаек, а, Пельмешек?
– От протеза слышу, – огрызнулся повар, но просьбу сразу выполнил: налил в помятые алюминиевые кружки дымящийся чай, щедро насыпал туда столовой ложкой сахар. Доброй души человек.
Не успел я перенести кружки на раскладной стол, как ворвался Бара. Краснолицый, злой.
– Ты что творишь, Кузьма? Генералом себя вообразил? Бугром?!
Пельмень прикрыл глаза и стал похож на довольного кота: перед ним разыгрывалась драма, которую он сможет потом пересказывать много раз. У каждого есть слабости – Пельмешек, например, любил посплетничать.
– Чай будешь? Или я сам выпью, – сказал я и уселся за стол.
– Костыль! – угрожающе произнес Бара, но его перебил повар:
– Бушлат сними и снег стряхни. Я тут за тобой убирать не собираюсь. А то приперся: нараспашку, красноносый, – прямо Дед Мороз.
– Только борода не из ваты, – добавил я. Сел, автомат удобно пристроил на коленях. Горячий чай приятно согревал нутро. Ренат послушно выполнил все требования хозяина столовой. Потом плюхнулся напротив меня, заграбастал кружку. «Ясно. Тоже сбивает с себя нервный налет. Настоящий спецназовец – всегда спокойный. Даже когда убивает врага». Я решил не тянуть кабана за уши.
– Чё не так, Бара? Я все контролировал. То, что он оставил автомат и пошел искать зажигалку, – его косяк.
– Ты его чуть не убил, Костыль. Ты после Фабрики вообще берега стал путать.
– Да? Ну не убил же. Стрелял я в сторону. Думаешь, я из себя крутого изображаю? Нет. Я обучаю их, Ренат. Заодно и наказал. Что ему майор сделает? Три наряда вне очереди? И потом этот молодой будет ходить себе спокойненько с сигареткой в зубах. Да он же плевать хотел на дружка своего. Отдал ему автомат, тот и застрелился. И чего? Курцу плевать.
Ренат недовольно отвел от меня взгляд и спросил:
– Пельмень, а ничего пожрать нет?
– Пожрать. Вам бы только пожрать. Пацана жалко… – запричитал повар и скрылся на кухне.
– Он добрый. Сейчас принесет, – успокоил я вечно голодного напарника.
– Знаешь, почему тебя не любят и боятся? – внезапно спросил он и сам же ответил: – Я просто по морде даю, а ты убить можешь.
Я промолчал, хлебнул сладкого чая и подумал: «Сегодня вернется Ставр, а через неделю наступит Новый год».
Мы лежали на берегу озера, тщательно подобрав место с помощью дозиметра. Отдалились мы от базы не очень далеко, лишь на несколько метров сунув любопытные носы в соседний район. Дальше за озером – черного цвета, словно вместо воды там плескалась нефть, – находился старый завод, где раньше, вроде, располагался лагерь ученых. Но все это, по слухам, отдали бандитам на разграбление.
«Дожились, – мрачно подумал я. – Имея за спиной ресурсы всего мира, отдаем контроль бандитам. Вот и лежим мы сейчас на холоде под пасмурным небом и выполняем черт знает где учебную подготовку. Сунуться куда-то дальше – опасно».
Свежая рана на лбу неприятно зудела, и, чтобы почесать ее, приходилось постоянно снимать перчатки.
– Что, получил? – довольно спросил Слепой.
Я промолчал, только поерзал, удобнее устраиваясь на брезенте. Мы были на тренировке по стрельбе – это зимой-то, да еще со снайперскими винтовками, да еще и били по движущимся мишеням.
– Он, это, почти от всех подзатыльников увернулся, от стакана с горячим чаем – тоже, – вставил Ренат и после паузы добавил: – а вот от доски не успел.
– Ха! – захрюкал Слепой.
– Не хакай, горло простудишь, – посоветовал я. Я был раздражен: мне хотелось поскорее закончить с поражением целей и убраться отсюда назад, в промозглый НИИ Метпром.
– Так ты ж его и вылечишь. А если нет, так Ставр снова доску кинет, – прогундосил Ренат.
– Так я не понял, за что его Ставр? За то, что духа чуть не расстрелял? – спросил Слепой.
– Да нет, не за это…
– Я вам не мешаю, голубки? Если – да, то готов двинуться в часть, а вы дальше обсуждайте, – съязвил я.
Наш треп прервала «мишень»: сталкер в тонкой курточке с большими карманами медленно и как-то неуклюже плелся по снегу, волоча за собой автомат. Неприятное зрелище, даже на расстоянии. Я посмотрел в бинокль. «Так и есть – трупоход, идет на нас, как корабль на айсберг», – подумал я и сказал:
– На, Ренат, наводи.
– Ты так вообще в пацифиста превратишься. Стрелять не хочешь, наводить не хочешь… – пробурчал Бара. Слепой уже припал к оптике.
Я отключился от «мишени» и огляделся, взяв на себя прикрытие тыла. Кругом было тихо. Только где-то вдалеке раздавались лай собак и выстрелы. Зона жила и дышала.
Стрелять в сталкеров я не хотел категорически, даже в таких, как этот бедолага, покореженных Зоной. Ренат доложил последние данные, Слепой слился с винтовкой, превращаясь с ней в единое целое.
Поделиться книгой: