Помоги проекту - поделись книгой:
Мужчина королевских кровей чувствовал себя явно неуютно в девичьем обществе, находясь в чем мать родила.
Только вот незадача, пока шастал путешественник по лесам да весям, форменная одежда принца обыкновенного залесного пришла в полное непотребство. Прохудилась, да изгрязнилась, весь лоск придворный подрастеряв. Пришлось девицам-затейницам из своего гардероба одевать гостя дорогого, покуда имущество его стиралось и в вид надлежащий приводилось.
Подошел Елисей к зеркалу волшебному на результат поглядеть и вежливо молвил: «Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи…», а потом очи поднял и как заорет: «Ах ты, мерзкое стекло! Все ты врешь-то мне назло!». Поскольку отражался в полированной поверхности какой-то мужик в желтой набедренной повязке, ноги волосатые неэстетично открывающей, да в шали синей на плечи накинутой, чтобы из общего колера не выбивался. Ведь с ткачихами в том царстве напряженка. Последняя, как царь ее другой предпочел, заделалась советницей. Когда ж ей полотно ткать на целый мир?
Но делать нечего, пришлось смириться со своим внешним видом и к столу поспешить. Может чем посерьезнее угостят, чем его недавнее кашеварение. Хозяюшки как раз в кухонную залу прошли, перья светящиеся по стенам развесили для лучшего освещения, скатерть на столе разложили и сели все вокруг, молча на пустую тряпку вышитую уставившись. «Что за фигня?» — подумал принц и тут же и выдал вслух продолжение мыслей своих крамольных:
— Так-то вы гостей встречаете? А где яства различные: гусь праздничный с яблоками, икра черная, красная, заморская баклажанная?
Не успел слова договорить, как появились на ткани означенные кушанья. Вытаращился парень на диво-дивное, слова не может вымолвить. А Перислава вперед руку вытянула, обвела пространство стола и пояснила:
— Так то скатерть-самобранка, что ей не закажешь — все выполнит.
— Хорошо устроились, — крякнул от удовольствия голодный мужик, лапу гусю жареному смачно отрывая. — Прямо переносной личный повар, да еще и жалования не требующий.
— Эх, Елисей, не так все просто в волшебном мире, — воскликнула Берислава. — Ничто нигде не убывает бесследно. Это сейчас ты с трапезы батюшки-царя пищу умыкнул.
Но гость только по-барски махнул голяшкой птичьей, приглашая всех к пиршеству. А там и разошелся не на шутку, все новые и новые блюда вытребывая, да кубки лучшим спиртным с царских запасов наполняя. Ведь сам там был, мед-пиво пил, да так, что по ушам (за неимением усов) текло и в рот попадало.
Просидели они за столом до самого вечера. Вроде пора и честь знать. Только вот все чаще захмелевшие глаза царевича останавливались на глубоких декольте красоток, да мысли в голову его закрадывалась одна неприличнее другой. Не до знаний о чужой чести мужику. «Вот бы в каждой из семи кроватей по часику переспать», — мечтал охальник, плотоядно соседок по столу оглядывая.
Спальня в замке только одна, поскольку помещений прилегающих к печи больше не имелось, а на улице не месяц май. Все кровати к полу прибиты, так что сдвинуть никак не получится. А ночевать-то парню где-то надобно. Пол ведь каменный, застудит еще себе чего-нибудь важное.
Только все со стульев встали, как скатерть сама сложилась, погребя под складками ткани остатки пищи. Тут, откуда ни возьмись, музыка зазвучала, да такая задорная. У принца ноги заплетаются не хуже языка, но все же он не преминул выдать коронную фразу:
— Танцуют все!
И сам первым пустился в пляс вприсядку, вокруг замерших в нерешительности девушек. Но тут и они пришли в себя, закружились, завертелись, аппетитно бедрами покачивая. Прямо как в недавнем сне. А там и черед парных танцев настал. Со всеми принц потанцевал, прелести еле одеждой прикрытые пощупал. И так раздухарился, что чуть было не сделал непристойное предложение всем сразу. Поди, выбери кого-то одного, ежели все красотки румяные, да раскрасивые.
Но не дали гостю слова молвить, как отправили его к колодцу за водой, чтобы лохань для омовения вечернего наполнить. Да он и не сопротивлялся. Негоже немытому в опочивальню отправляться. Может и должен быть мужик могуч и волосат, но пахучий женскому полу явно не понравится.
А чтобы не замерз гость дорогой, накинули на плечи тулуп заячий, на голову шапку-ушанку нахлобучили, а на ноги валенки дали.
Источник воды Елисей нашел сразу. Трижды закинул он невод… тьфу, ведро. С третьего раза попал. Вроде булькнуло что-то внизу, начал мужик барабан крутить у колодца. Вот и ведро появилось, а ведре рыбка. Не, не золотая, а всего лишь щука. Только рыбак об ухе наваристой подумал, как говорит она человечьим голосом:
— Отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.
— Что и минет сделаешь? — обрадовался развратник, вспомнив словечко заморское. Потом глянул на зубы рыбьи и закручинился. Что-то расхотелось ему излишеств сексуальных. — Даже и не знаю о чем тебя просить. Корыта мне не надо, дворец вроде и так есть, старуха нафиг не уперлась. Если только воблу к пиву.
— Сжалься, добрый молодец, — запричитала рыбина. — Может ты захочешь, чтобы ведра сами домой пошли? Или дрова без твоей помощи рубились и в печь складывались? А возможно и на печи, как на коне, ехать. Стоит только сказать «По щучьему веленью…»
— Ишь, развелелась тут! Что ж я дурак что ли на печи разъезжать?
И вылил царевич воду вместе с уловом обратно в колодец.
Много ведер пришлось перетаскать, пока лохань наполнилась. Но вот баня топится, вода кипит, аки гром гремит. Баншицы в банны шайки, в медны тазы позванивают. Цельный час Елисея скоблили скобелем, песком терли, прокатывали мылами семи сортов, полоскали, брили, чесали, гладили, завивали, душили, помадили.
И как показался этакий джентльмен на публику, никто его не узнал. Явился, как написанный: бравый, красный, очень завлекательный. Сестры аж ахнули, красавца такого увидевши.
Только вот все мужские чаянья были обломаны самым жесточайшим образом. Вместо того, чтобы тут же штабелями упасть к его ногам, девушки начали наперебой совсем неважные сейчас вещи выяснять, типа:
— Не хочешь ли ты приглядывать за нашим домашним обиходом? — с надеждой спросила Владислава.
— Стряпать? — сексуально облизнулась Любислава.
— Стирать? — обрадовалась Радислава, видимо эта обязанность лежала на ней.
— Шить? — отдернула короткую юбку Властислава.
— Вязать? — сымитировала вязание на спицах Ярослава.
— Постели постилать? — смутилась Милослава, видимо продолжив логическую цепочку дальше.
— А если ты все это будешь умело и опрятно делать, — подытожила старшая сестрица Берислава, — то ни в чем не будешь терпеть недостатка.
Подумал принц и ответил твердо, по-мужски:
— Нет!
Но последняя просьба заронила-таки сомнение в его душу. Все же не просто так ему дали выспаться, накормили, напоили, вымыли. Можно и самому что-то сделать в ответ хорошее на такую заботу. Постели постелить, к примеру. Но только он вознамерился в спальню прелестниц пригласить, как они сразу куда-то засобирались на ночь глядя. И главное, куда и зачем не сказывают. А ему претензии вроде предъявлять не с руки. Кто он девицам, брат, сват, муж? Просто гость залетный. Сегодня здесь, а потом кто ж его знает.
Так что как только сестры дружною толпою ломанулись погулять, пошел он в светлицу спальную. Сидит один, скучает, не спится ему. Да еще и совсем не светло вокруг. Перья жар-птицы обратно в ларец хозяева поубирали. И за окном темень, только луна светит немного. Порыскал мужик под подушкой, нашел свечку длинную и толстую, повертел в руках, да и убрал обратно. Мало ли как девушки их пользовали. Одни же живут, без крепкого мужского… плеча.
Вместо этого пошел он в столовую, где видел нечто похожее на переносной источник света. Еле дошел, наощупь пробираясь, но все же нашел. Взял он лампу, встал у окна. А была она вся закопченная. Прежде чем зажигать следовало бы протереть сначала. Ну и он, недолго думая, начал тереть стеклянный бок. А тут гром загремел, дым повалил, лампа в его руках задрожала и выскользнула из обессиливших рук, покатилась по полу. А из дымного облака голос мужской раздается:
— Что, соскучились, славные мои? Сейчас я вас приголублю.
А Елисей последнее слово услышал и давай набедренную повязку сзади натягивать, чтобы как можно больше прикрыть. Уж больно оттенок слова ему не понравился. А еще больше он напугался, когда из дыма мужик накаченный появился. Рост высокий, плечи широкие, мышцы так и бугрятся на теле с кожей голубоватого цвета. И при этом одежды нема, а орудие уже в боевой готовности.
Приготовился Елисей честь свою отстаивать, кулаки сжал грозно и вопрошает у явившегося:
— Ты кто такой будешь?
— Я джинн на час. А вот кто такой ты и что делаешь во дворце моих постоянных клиенток? Может ты вор? — и пришлый недобро прищурился, надвигаясь на Елисея.
— Изыди, шайтан! — вскричал возмущенно парень, пятясь от этой горы мускул. — Я честный гость, меня тут спать оставили.
— Ну, так и давай спать, раз ты такой весь из себя честный, — продолжил движение в его направлении новоприбывший.
— Не будет ли столь любезен многоуважаемый джинн, — начал витиевато принц, пытаясь вразумить собственноручно вызванного дамского угодника.
— Будет, будет! — он одним прыжком повалил человека на пол лицом вниз и навалился сверху, жарко шепча в ухо: — Шашлык из тебя будет! Это же ты у меня просил павлина показать?
— Какой такой павлин-мавлин! — закричал принц, яростно отбиваясь. — Ты уже все, что мог, показал. Вали уже от меня и отседа. Я хоть и голубых кровей, но не голубых наклонностей!
— Сбрендил совсем? Серьезно что ли решил, что я на телеса твои прельщусь? — оторопело возмутился джинн по вызову, вставая и демонстративно-брезгливо отряхивая руки. — Вали давай сам отседа, это моя территория и мои женщины. Я конкурентов не потерплю.
— Э-э-э нет, я сказания знаю, — парировал Елисей, поднимаясь и гордо выпячивая грудь. — Как раб лампы ты обязан выполнить три моих желания.
— А больше я тебе ничего не обязан? — процедил сквозь зубы синекожий, вольготно развалившись на ближайшем стуле и, разместив подбородок на согнутых в локтях руках, вперил недобрый взгляд в вызвавшего его человека. — И это никакая не лампа, а переносной портал гиперпространственного перехода между мирами направленного радиуса действия с активным таймером.
Принц завис, пытаясь переварить услышанное, и понять, как действовать дальше. Что уходить по-хорошему незваный гость не хочет, было ясно, как белый день.
Чтобы занять руки, он достал одно светящееся перо и разместил в вазочке на столе, сразу осветив комнату. Но решил все же действовать дипломатично:
— Не конкурент ты мне, иномирец. Ведь что ты можешь дать девушкам кроме часа развлечений? А у меня может серьезные намерения.
— Что, в отношении всех сразу? — усмехнулся джинн.
— А вот и да! — дерзко ответил парень. — Я из царского роду-племени, так что могу взять кого хочу. А хочу я всех сразу!
— И тебя совсем не смущает, что избранницы твои жрицы запретного культа, да еще и прокляты вдобавок?
— Как так прокляты? — удивился принц. — Ну-ка давай рассказывай все, что знаешь!
— Каждую ночь превращаются они в тварей бессловесных, себя людьми не осознающих. Проклятые собственным дедом за то, что дочь его девичьей части не уберегла и жениха не дождалась. Пока тот у солнышка спрашивал, где его невеста, у месяца, у ветра, у тополя, у ясеня, у яндекса. Быстро сказка сказывается, но нескоро дело делается. А тут делов-то, ведь подгорный народ — такие затейники. Не счесть, сколько видеобылин заезжими менестрелями на этот сюжет сложено. Так что пока добрался королевич до нареченной, та уже не просто героиней была, а матерью-героиней. Но делать нечего, пришлось королевскому сынку жениться, ведь полцарства уже за нее получил авансом, а возвращать жалко.
— И как же снять проклятье? — заинтересовался Елисей?
— А это мне неведомо, — ответил собеседник. — Видимо, сердце должно подсказать.
Принц прикинул, что ночи ему придется проводить одному и закручинился. Расстелил он скатерку и с горя назаказывал выпивки всякой-разной, взяв джинна в собутыльники. Как же не выпить за знакомство? И вот сидят они, квасят. Как водится, ведут известные мужские разговоры про то, что все бабы — козы, тачки за бугром круче, команда рыцарей королевства уже который турнир проигрывает и т. д. и т. п.
— А чего ты тогда сам сюда шастаешь, неужто в вашем мире девок нехватка? — спрашивает меж делом принц.
— Да понимаешь… — смутился джинн. — У нас все соплеменники благородных оттенков красного цвета, только я вот такой уродился. — и он фальшиво пропел, явно передразнивая соотечественниц: «Голубой! Голубой! Не хотим играть с тобой!», уверенно подытожив: — Земные девушки доступнее.
Только хотел ему Елисей посочувствовать, как джинн подскочил и начал озабоченно:
— Потри мне…
— Сам себе три! — тут же взъярился царевич.
— Идиот! Портал активируй, — но видя непонимание в глазах человека, пояснил: — Лампу, короче, потри, иначе меня сейчас обратно выкинет. Час прошел.
— А, так бы сразу и сказал, — успокоился царевич, возвращая исчезающего в туманном облаке собутыльника обратно.
Надрались они знатно. Долго выясняли друг у друга, кто кого уважает и как они дошли до жизни такой. Внятные ответы на вопросы так и не получили.
Уже под утро покачивающийся иномирянин отправился обратно, махая рукой в сторону нового приятеля и требуя вызывать его вновь, когда появится повод.
После бурного возлияния спать Елисею начисто расхотелось. И решил он привести кухню в порядок, убрав с глаз долой пакетики от засушенного картофеля, рыбьи хвосты, пустые бутыли. А заодно и вымести нанесенную с улицы землю за порог. Но только он взмахнул метлой, напутствовав собранный мусор: «Земля, прощай!», как помело взвилось в воздух, зависнув на высоте нескольких метров, затянув и незадачливого дворника за собой. И что только Елисей не делал, что не говорил — не заводится средство передвижения и все тут! И только когда пожелал себе доброго пути в мир иной, поскольку понял, что участь его замерзнуть на ветру, колдовской летательное средство соизволило ринуться куда-то. На шабаш, наверное. Куда ж еще на метле летают?
Но прилетел странствующий принц к берегу теплого источника. А у кромки воды семь лягушек сидят рядком.
— О, а вот и принцессины дочери! — обрадовался Елисей, вспомнив, что превращаются ночью красавицы совсем в других существ. — Как там джинн говорил… Сердце должно подсказать средство расколдовывания?
Поймал он одну лягушенцию и начал думать-гадать, логический ряд выстраивать: сердце — любовь — секс. Посмотрел с сомнением на зеленую тушку, что за лапу держал у лица, мерно раскачивая.
— Порвется же… — прикинул удрученно, представив себе действо во всех подробностях. — Стоит пробовать или нет?
Тем временем, раскачиваясь над землей, лягушка-квакушка мыслила:
— Вот ведь неудачливая я. Муха мимо пролетала — съесть не успела. От сестриц отпрыгнула далеко — великану в лапы попалась. Неровен час, и закончатся мои года так бездарно… Неужто, сам меня съест? — и посмотрела с сомнением на рот словившего ее исполина.
А Елисей опустил квакшу ниже, прикидывая соответствие размеров.
— Может расплющить сначала хочет? — не поняла лягуха его манипуляций. — Вот сейчас на землю опустит, и надо деру давать пока ногой не придавил.
Но он так и продолжал болтать пойманной земноводной где-то на уровне набедренной повязки, распахнув накинутый перед вылазкой из дома тулуп.
— В карман запихнуть намеревается, чтобы унести отсюда, заделав лягушкой-путешественницей? — испугалась зеленая, даже не подозревая о коварных мыслях двуногого. — Ах, супостат проклятый! Как же я потом к сестрам вернусь?
— Нет, наверное, все же не секс… — почесал свободной рукой в затылке Елисей. И тут его осенило: — Поцелуй любви! Вот что сделает лягушку царевной.
Довольный своей идеей, он поднял бедняжку вверх, вытянув губы трубочкой.
— А-а-а-а, крови моей захотел, вомпеееер проклятый! — заквакала лягуха, изо всех сил дрыгая лапками.
— Не сопротивляйся, моя хорошая, — нежно потряс царевич квакшей в воздухе, успокаивая. — Какая ты зелененькая, пупырчатая. Прямо настоящая красавица, — вовремя докумекал он, что девушкам надо говорить комплименты перед близостью и гадая, какая из сестер попала к нему в руки: — Вот хорошо бы была ты Берислава, — вспомнил он пышный бюст, — или Властислава с аппетитными ягодицами, или Ярослава длинноногая… — размечтался царевич, поочередно перечислив мысленно достоинства остальных девушек. Да все они были ему по нраву, так всех бы и… хоть вместе, хоть по отдельности. И он начал медленно подносить квакушку все ближе и ближе со словами: — Сейчас я тебя поцелу-у-ую и будешь ты у меня первой.
А лягушка выпучилась на него, глаза ее округлялись все больше и больше по мере осознания услышанного. Ведь еще никого из их болота не целовал настоящий царевич. Она вздохнула полной грудью, подумав:
— Ну и урод же! Ноги длинные и назад не сгибаются. Видимо, болел в детстве, вот и не повезло головастику. Как он будет по болотным кочкам прыгать с такими конечностями? Да еще и вырос таких исполинских размеров, явно не без «растишки» обошлось. На голове пучок темных водорослей прилип. Кожа бледная, как будто комаров ядовитых переел, благородный зеленый оттенок только сейчас начал проявляться. И совсем не склизкий на ощупь, как будто на солнце повалялся и готов помереть с минуты на минуту. Явно больной. — удрученно поставила она неоспоримый диагноз добивающемуся ее расположения кавалеру. — Да еще и первый раз у него, вон руки как трясутся. Со страху видимо. И это чудовище сейчас будет меня целовать? — она вытянула зеленые пупырчатые губы, эротично надула горловой мешок и с чувством квакнула: — Фу-у-у-у! Какая гадость!
От неожиданности Елисей разжал пальцы, и зеленокожая красотка спланировала аккурат в прибрежную жижу.
— Тебе летать охота? — недовольно высказался мужчина, пытаясь разглядеть предполагаемую принцессу среди тины.
— Это кто ж тут слова из моей песни плагиатит? — из воды вынырнул синекожий мужик в шляпе. — И почто это ты моих подружек обижаешь? — он по-хозяйски приобнял столпившихся вокруг лягух.
— Ты гонишь, утопленник! Это мои девчонки и делиться я не собираюсь. Только вот превращу их обратно в людей и…
Оглушительный смех прервал мечты о том, что Елисей собирался сделать с девушками, когда они примут человеческий облик.
— Ну, ты и лох, братан! То-то я думал чего это ты целоваться лезешь, зоофил что ли, — продолжал глумиться нахал. — Ведь совсем не так надо проклятие смены облика снимать.
— А как? — тут же ухватился за случайно оброненную информатором фразу царев сын.
— А я почем знаю? — тут же ушел в несознанку собеседник. — Иди по дороге из желтого кирпича и придешь к сестре моей страшиле мудрой, она все знает. А еще, — спохватился ушлый делец, — инструменты тебе непременно понадобятся в задаче твоей непростой. Всего один золотой, предпраздничная распродажа со скидкой. И только сегодня в придачу к инструментам два работника совершенно бесплатно. Бери, не пожалеешь.
Подумал царевич и пришел к выводу, что пригодятся работники, столяры и плотники. Вдруг приспичит ему строить чего. Корабль, к примеру. Не все ж в лесу сидеть, надо и по миру попутешествовать, себя показать, на людей посмотреть.
И стал наш герой обладателем очень полезной вещи: ларца и инструкции с призывающим заклинанием: «Ну-ка станьте предо мною, Тит Кузьмич и Фрол Фомич». Затарившись покупкой и подхватив метлу, побрел он в обратку несолоно хлебавши.
Обратный путь занял гораздо больше времени, так что ухайдокался молодец в крайность. И как только добрел до спальни замковой, сразу уснул крепким сном.
Так и потянулись дни совместного проживания в гареме. Днем парень безуспешно пытался то одну, то другую красотку в уголке зажать, приобнять, поцеловать. Да хоть просто потискать чуток. Ведь непросто ему среди такого соблазна находиться и не иметь возможности даже чуть-чуть урвать для себя женской ласки. А кокетки мало того, что одеты так провокационно, так еще и позволяют на танцы свои ритуальные подглядывать. А там ох как горячо становится.
Поделиться книгой: