Святой

Она едва не сказала, что он был таким же высокомерным, как и его отец, но прежде чем она открыла рот, Нико поцеловал ее.

Нора нервничала словно девственница, ее губы дрожали под его поцелуем. Если бы это был кто-то другой, она бы удивилась новоприобретенной застенчивости. Нора никогда не была такой скромной, никогда не была стеснительной, никогда не была невинной. И все же, это был единственный сын Кингсли, и, переспав с ним, она утратит нечто дороже, чем ее девственность.

- Ты дрожишь, - прошептал в ее губы Нико.

- Я боюсь.

- Боишься? Чего?

- Не знаю.

- Я здесь, - прошептал он. - Тебе не стоит бояться.

Он здесь. Вот почему она боялась. Но страх не остановил ее, когда она открыла рот, чтобы ответить на его поцелуй. Он целовал ее вдоль подбородка к уху и прикусил мочку. Над пульсирующей точкой на шее он оставил долгий, томный поцелуй. Жар его рта распространялся до самого позвоночника. Его поцелуи были ни неуверенными, ни поспешными. Пока он целовал ее, мышцы расслабились, кожа покраснела от тепла, и страх исчез. Впервые за эти дни она ощутила себя человеком. С момента встречи в декабре, она и Нико еженедельно переписывались. Письма, звонки, он даже писал письма от руки. Письма она читала и перечитывала и отвечала на них. Письма, которые она сжигала прежде, чем кто-то сможет их найти.

Она откинула голову назад, и Нико поцеловал выемку на ее горле. Он обхватил руками ее шею и потер большими пальцами сухожилия плеч.

- Что это? - спросил он и взял цепочку на ее шее.

Нора сжала кулон в ладони. Она еще не могла говорить об этом. Он слишком много для нее значил. Особенно сейчас.

- Медальон со святым. Католическая штучка.

- Я знаю о святых. Я один из них, помнишь?

- Святой Николай рано принес мне в этом году Рождество, - ответила она, улыбаясь его поцелуям на ее шее. - Хотя секс с ним отправит меня в список грешников на вечность.

- Это мой список. А значит мне судить. - Он снял с ее плеча бретельку и провел кончиками пальцев по обнаженной коже. Ее тело задрожало, наслаждаясь прикосновениями его загрубевшей от работы ладони.

- Ты прекрасна в белом, - прошептал ей на ухо Нико и провел руками вниз по ее спине, скользя по шелку сорочки.

Нора ничего не ответила. Она купила белую сорочку для Сорена в их годовщину, праздник, которому не суждено теперь состояться.

Она отпустила медальон, и тот упал ей на грудь. Она обернула руки вокруг широких плеч Нико и прижалась грудью к его груди. На нем была обычная черная футболка и рабочие джинсы. На ней была шелковая сорочка. Он работал весь день и пришел к ней с грязью на ботинках. Всю неделю она плакала и пришла к нему с печалью в сердце.

- Я хочу провести всю ночь внутри тебя, - сказал Нико у ее шеи.

Она отстранилась от его объятий, но лишь для того, чтобы взять его за руку.

- Пошли наверх, - сказала она. – В гробу выспимся.

Она отвела его в спальню. Он отпустил ее руку, чтобы позаботиться об угасающем огне. Он скормил ему сначала бумагу, затем лучину и затем бросил полено в дымящийся камин. Комната нагрелась и покраснела от тепла и пламени.

- А ты хорош в этом, - сказала Нора. - У тебя в доме есть камин?

- Два, - ответил он. Два. Нора прикусила щеку, чтобы сдержать смех. Она узнала от Нико, что, когда он был подростком, то провел год в Калифорнии и еще один год в Австралии. Хотя сейчас он жил во Франции, но овладел английским до такой степени, что его акцент был едва уловим. Все еще был, но, определенно, не такой явный, как намеренно усиленный акцент Кингсли. Но иногда акцент Нико проявлялся во всю мощь. - Тебе стоит приехать ко мне домой. Я хочу, чтобы ты его увидела.

Она отказалась от всех приглашений приехать в его дом, и вместо этого встречалась с ним в нейтральных местах - в Арле, в Марселе. Она знала, как только они окажутся наедине, в его доме, или ее, это произойдет. И так оно и было.

- Если я приеду в твой дом, ты заставишь меня работать? - спросила она, подходя к нему. Огонь потрескивал, и горящий пепел приземлился у ее ноги. Нико стряхнул его ладонью.

- Все работают на Розанелле.

- До сих пор не могу поверить, что ты именно такой.

- Почему? - Он улыбнулся ей.

- Кингсли не любит марать руки. Во всех смыслах.

- Думаешь, он стыдится того, что я фермер?

- Ты делаешь вино. Он пьет его. Он гордится тобой.

Признавал он это или нет, но Кинглси влюбился в идею быть отцом Нико. «Мой сын винодел», - иногда говорил он, и Нора видела гордость в его глазах. И Норе разбивало сердце то, что Нико до сих пор не ощутил гордость за своего отца, Кингсли.

- А ты? - Нико посмотрел на нее снизу вверх. - Ты гордишься мной?

- Это важно?

- Для меня важнее, чтобы ты гордилась мною, а не он.

Она провела тыльной стороной ладони по его лицу. Легкая щетина на его подбородке царапала ее кожу. Однажды она спросила его, что он каждый раз ищет, когда отправляется в постель с женщиной на десять, пятнадцать или двадцать лет старше него. Образ матери? Учителя? Тренера? - Мою Розанеллу, - ответил Нико, ссылаясь на название его самого продаваемого вина, - женщину, которая затмевает всех женщин.

- Да, мой Нико. Я тобой горжусь.

Они смотрели друг на друга. Ставни были закрыты. Один камин освещал и согревал комнату. Снаружи ветер и дождь бушевали так сильно, что она представила, что все, кроме нее и Нико, были стерты с лица земли. Только они вдвоем остались, единственные выжившие.

Нико опустился на колени, обнял руками ее талию и поцеловал сквозь ткань ее живот. Медленно он скользнул ладонями вниз по ее ногам и обхватил лодыжки. Нора запустила пальцы в его волосы, пока он целовал обнаженное бедро, выглядывающее в разрезе сорочки. Он скользил руками вверх по ее ногам. Все, что он делал всякий раз, когда прикасался, заставляло ее нервные окончания покалывать, а живот напрягаться. Сейчас его большие пальцы развели в стороны полы сорочки. Нора обхватила столбик кровати позади себя, когда Нико оставил поцелуй на вершине ее бедер. Она подалась навстречу ищущему ее клитор языку Нико.

- Что это? - спросил он, щекоча маленькое металлическое колечко.

- Пирсинг.

Нико изогнул бровь.

- С ним я поиграю позже.

- Можешь и сейчас.

Она шире развела ноги, и он скользнул одним пальцем между ее влажных складочек и проник внутрь. Он согнул палец и провел подушечкой по мягкому месту, которое там нашел.

Он подразнил ее языком, прежде чем с жадностью всосать клитор. Она прислонилась к изножью позади себя, чтобы оставаться на месте. В комнате стоял пьянящий аромат дыма. Тепло от камина подогревало ее внутренний жар. Она слышала рваное дыхание Нико, пока он лизал и целовал ее. Он развернул руку и добавил второй палец. Он развел пальцы, открывая ее для себя. Ее внутренние мышцы сжались вокруг его пальцев. Это было слишком. Она больше не могла ждать.

- Стоп, - приказала она. Нико подчинился и откинулся на руки. Она схватила его за футболку, и он поднял руки. Он расстегнул джинсы, а она бросила его футболку на пол. Под одеждой скрывались твердые мышцы - мышцы, появившиеся от работы на винограднике, а не в спортзале. Он использовал эти мышцы, чтобы встать и крепко прижать ее к себе. Она ощутила, как к ней прижимается его эрекция. Она подняла одну ногу и закинула ее на его бедро, открывая себя для него. Головка вошла легко, и Нико поднял Нору и опустил на себя, пронзая до упора. До кровати было пару шагов, и он отнес ее туда, положив спиной на бордовое покрывало.

Нико накрыл ее тело собой и медленно и чувственно погрузился в нее, посылая волну экстаза вдоль ее позвоночника к кончикам пальцев. Он вышел почти до самой головки и снова проник в нее, ее влажное тело не сопротивлялось ему. Он показал высшее мастерство в своем желании, пока двигался в ней, проталкиваясь вперед и отступая, выполняя древние шаги этого первобытного танца с мощным мужским изяществом. Казалось, он не торопился кончить, будто намеревался находиться в ней всю ночь. Она провела ладонями по его торсу и остановилась на его пояснице. Она ощущала, как наклонялись натянутые мышцы спины каждый раз, когда он входил в нее, и выгибались, когда выходил.

С каждым толчком Нора приподнимала ему навстречу бедра. Основание его члена задевало клитор, она подняла голову, чтобы кусать и целовать его плечи. Из нее вытекла смазка, покрывая бедра. Она подняла колени, чтобы еще больше открыться ему. Нора вдыхала его запах теплый и живой, похожий на новую весну, окружившую их в лесу.

Он опустил руку между их телами. Она задрожала под ним, ее голова откинулась назад, когда он обхватил двумя пальцами ее набухший клитор и погладил. Он мощно толкнулся в нее, и Нора ахнула, когда ее внутренние мышцы сжались.

Мир вокруг них замер, и воцарилась тишина. Нора даже не слышала грозы, потрескивающего камина, скрипа кровати. Все, что она могла слышать, это лязг металлической пряжки ремня Нико, его неровное дыхание и шлепающие звуки.

Каждая частичка ее тела напряглась, когда Нико навалился на нее и вздрогнув кончил. Он вышел из нее и оставил дорожку поцелуев от груди до живота. Снова опустив голову между ее бедер, впился в ее клитор. Ее спина напряглась, живот задрожал, она вдохнула и забыла, как выдыхать. Он протолкнул пальцы в ее истекающее соками лоно и снова довел ее до грани. Каждая мышца внутри судорожно сокращалась. У нее так долго не было секса, что сейчас ощущалось, будто недельная норма оргазмов обрушилась на нее за один раз.

Семя Нико вытекло из нее и попало на постель. Нора обернула руки вокруг него, и он обмяк, лежа на ней, покрывая ее плечи и шею чувственными поцелуями.

- Спасибо, - сказала она. - Я нуждалась в этом.

- Как и я. Несколько месяцев нуждался.

Он долго и страстно поцеловал ее, прежде чем встать.

Нико слез с постели и поднял футболку. Она наблюла, как он собирается. Она любила эту часть, наблюдать за тем, как мужчина одевается после секса. Ей нравилось то, как Нико небрежно натягивал футболку, словно ему и не приходило в голову, что она будет наблюдать за ним и наслаждаться зрелищем.

- Ты куда?

- Тебе нужно выпить моего вина. Хочешь?

- Нико, если бы ты кончил в бокал, то я бы его выпила.

Он уставился на нее. Она действительно заставила сына Кингсли Эджа покраснеть?

- Мы оставим сбор этого винограда на потом. - С широкой улыбкой он оставил ее одну в спальне.

Нора медленно собралась с мыслями. Она кончила так сильно, что даже руки подрагивали. Это из-за секса? Возможно. Так же она весь день ничего не ела. Она ополоснулась в ванной и нашла Нико внизу, на кухне, откупоривающим бутылку красного вина. Он протянул ей бокал, и она поднесла его к губам. У него был сладкий пикантный аромат, и, когда она отпила, ощутила всю его силу. Сильное вино, как и его создатель.

- Parfait, - выдохнула она и опустила бокал. - Но, если я не съем что-нибудь, через два глотка опьянею.

- Садись, - сказал он и указал на огромное потрепанное кресло у камина. - Пожалуйста.

Она усмехнулась его рыцарству.

- Пожалуйста, - ответила она, присаживаясь и подтягивая ноги к груди. Сейчас она чувствовала себя расслабленной, обмякшей и использованной. Она почти могла заставить себя забыть о шкатулке на каминной полке. Почти. Но не совсем.

- Что это? - спросил Нико.

- Ничего. Думаю о том, сколько проблем будет из-за секса с тобой.

- Проблем с кем?

- С Кингом.

- Это его дело? - по его тону, Нора поняла, что Нико не планировал рассказывать Кингсли о сегодняшней ночи.

- Ты его сын. Это станет его делом.

Нико принес ей тарелку с сыром, крекерами и виноградом.

- Не волнуйся об этом, - ответил он. - Если он разозлится, мы скажем ему, что я воспользовался твоим горем.

- О, хорошая идея. Он может купиться на это, кроме той части, где ты пользуешься мной. - Она приняла тарелку и расположила ее на своем колене. - Он, в конце концов, знает меня.

- Быть с тобой было моим выбором, - ответил Нико. - Мой выбор, мои последствия. А не твои.

- Oui, monsieur. Merci beaucoup, - ответила она своим лучшим соблазнительным французским.

- Ты ведь знаешь, что я говорю на английском, - напомнил он ей, и взял виноградину с ее тарелки.

- Знаю, - ответила она. - Но и я говорю на французском. Спасибо твоему отцу за этот навык.

- Он заставил тебя выучить?

- Они с Сореном постоянно говорили на нем, пока я стояла рядом и как идиотка не понимала ни слова. Мне пришлось выучить его, чтобы понимать, что они говорят обо мне.

Нико сел на пол перед ней и обнял колени руками. Он выглядел совсем юным, сидя в такой позе, но, несомненно, сильным и мужественным. В приглушенном пламени камина она могла различить вены на его предплечьях и легкий пушок темных волос на коже.

- Как ты познакомилась с Кингсли? - спросил он между глотками вина.

- Как я познакомилась с Кингсли? Это сложный вопрос. Уверен, что хочешь узнать ответ?

- Я же спросил. - Он пожал плечами и в этот момент, с этим жестом, она увидела в нем его отца. Такого пренебрежительного. Такого типичного француза. Такого Кингсли.

- Почему ты хочешь знать?

- Я совсем его не понимаю, - признался Нико, и она увидела искорку печали в его глазах. Печали подходящей ей. Она поманила его пальцем, и Нико пододвинулся ближе, достаточно близко, чтобы поцеловать ее колено и опереться подбородком о бедро.

- Он многим не нравится, но его многие любит. И практически никто не понимает, - ответила она, лаская ладонью его шею.

- Но ты понимаешь его.

- Да. Но я и он, мы одинаковые во многих смыслах.

- Я хочу узнать его. А тебя хочу узнать еще больше.

- К сожалению, невозможно рассказать мою историю с Кингсли, не рассказав тебе историю обо мне и Сорене, - ответила она. - Это одна большая история, о нас троих.

- Тебе будет больно говорить об этом?

- Да, - ответила она. - Но небольшая боль никогда меня не останавливала.

- Ты мне расскажешь? - спросил Нико. Он взял ее за руку, переплетя ее пальцы со своими. Она посмотрела на их сцепленные ладони - его загорелая, мозолистая ладонь контрастировала с ее светлыми и изящными пальцами. Несколько мгновений назад он лежал между ее бедер, и только сейчас они впервые взялись за руки. В день, когда они встретились, она рассказала ему, кто он. Возможно, пришло время сказать, кем была она.

- Хорошо, время сказок. Но предупреждаю. Мне платят за мои истории.

- Я рассчитаюсь оргазмами.

- Договорились, - ответила Нора, и они рассмеялись. Боже, как хорошо было снова вот так смеяться. Несколько дней назад она могла поклясться, что больше никогда не засмеется. Он повернул руку и чувственно провел большим пальцем по центру ее ладони.