Московские улицы. Секреты переименований

Поскольку в течение многолетних обсуждений и прикидок среди москвоведов определился приблизительный круг названий, с которых можно было бы начать процесс возвращения улицам их исторических имен, наметился список, который, по мнению москвоведов, могли бы принять московские власти и который наносил бы минимальный ущерб их коммунистической идеологии. За каждым возвращением стояла формальная, а не идеологическая причина, то есть меняли названия дублетные (из четырех, связанных с именем Карла Маркса, оставляли два), труднопроизносимые (вроде площади Пятидесятилетия Октября), аполитичные и данные в честь деятелей не первого ряда. Ю.К. Ефремов быстро составил требуемый список и передал в Моссовет.

Список интересен и как факт истории московской топонимики, и как свидетельство тогдашней степени общественного вольномыслия.

Итак, список от 16 мая 1986 года:

1. Ул. Метростроевская – ул. Остоженка.

2. Ул. 25 Октября – ул. Никольская.

3. Пл. Шолохова —Зубовская пл.

4. Пл. Пятидесятилетия Октября – Манежная пл.

5. Набережная Мориса Тореза – Софийская набережная.

6. 2-я Бауманская ул. – ул. Коровий брод.

7. Колхозная пл. – Сухаревская пл.

8. Ул. Богдана Хмельницкого – ул. Маросейка.

9. Ул. Школьная – ул. Рогожская.

10. Ул. Карла Маркса – ул. Старая Басманная.

11. Ул. Воровского – Поварская ул.

12. Пер. Пионерский – Патриарший пер.

13. Ул. Обуха – Воронцово поле.

14. Ул. Жданова – ул. Рождественка.

15. Ул. Кропоткина – ул. Пречистенка.

15. Ул. Горького – Тверская ул.

16. Лермонтовская пл. – пл. Красных ворот.

17. Пл. Свердлова (часть) – Театральная пл.

18. Фрунзенский вал – Хамовнический вал.

19. Ул. Кирова – Мясницкая ул.

20. Пл. Кировские ворота – пл. Мясницкие ворота.

21. Пл. Кропоткинские ворота – пл. Пречистенские ворота.

22. Проезд Художественного театра – Камергерский пер.

23. Ул. Осипенко – Садовническая ул.

24. Проспект Карла Маркса – Моховая ул., Охотный ряд, Театральный проезд.

Первым ознакомился со списком Ю.А. Прокофьев, тогда секретарь Мосгорисполкома и председатель комиссии по наименованиям улиц. Он сократил его до 14 названий.

Сокращенный список был передан председателю Мосгорисполкома В.Т. Сайкину. Тот в свою очередь выкинул еще 8 названий, осталось 6, и в таком виде список попал к первому секретарю МК КПСС Б.Н. Ельцину. На следующий день, выступая в ГлавАПУ, Ельцин сказал, что в списке есть возвращения бесспорные: это Красные ворота, Хамовнический вал, Остоженка и Театральная площадь, два же названия – Зубовскую и Мясницкую – он должен согласовать «наверху».

«Наверху» не согласовали.

Наконец в середине августа в московских газетах появилось официальное сообщение: «Учитывая пожелания общественности, москвичей, выраженные в выступлениях в печати, в письмах, поступивших на XXVII съезд КПСС, в МГК КПСС, комиссию исполкома Моссовета по наименованию улиц, исполком Моссовета решил восстановить некоторые старые названия улиц.

Улица Метростроевская теперь вновь будет называться Остоженка. Восстанавливается старое название улицы Фрунзенский вал – Хамовнический вал. Восстанавливается прежнее название станции метро «Красные ворота».

Таков оказался итог всех усилий общественности, москвичей, комиссии Моссовета по наименованию улиц: два возвращенных названия улиц и одна станция метро.

Газетные отклики шли под ликующими названиями: «Здравствуй, Остоженка!», «Возвращение Остоженки»… Некоторое время спустя тон заметок и писем читателей изменился: «Только три названия?», «Когда продолжение?»

Комиссия продолжала работать и подавать в исполком списки: «Материалы к поэтапному восстановлению исторически ценных названий в Москве», «Список исторических названий московских улиц, требующих восстановления в первую очередь»…

Между тем в горкоме и в исполкоме произошли кадровые перемены, но отношение к проблеме восстановления исторических названий оставалось прежнее, партийное: никаких Мясницких и Знаменок. Прокофьев, за это время ставший членом Политбюро, охарактеризовал возвращение названий как «политический демарш».

Однако, несмотря на количественную незначительность первого этапа возвращения старых названий, он имел огромное значение: впервые в истории советской и партийной власти она уступила не мифическим, а настоящим пожеланиям народа. Уступила – и замерла в ужасе от содеянного, потому что поняла – пробита брешь, начинается реальное разрушение ее идеологической твердыни.

Затем процесс возвращения названий был заморожен на четыре года. В эти годы Центральным Комитетом КПСС, Президиумом Верховного Совета СССР, Советом Министров СССР были приняты политические решения о переименовании: было упразднено название площади Л.И. Брежнева в городе Москве (1988 г.), переименован Ворошиловский район г. Москвы в Хорошевский (1988 г.), переименована улица имени К.У. Черненко в Хабаровскую улицу (1989 г.), возвращено историческое название улице Рождественке, в свое время ставшей улицей Жданова.

Надобно сказать, что этим решениям также предшествовали многолюдные митинги с плакатами и резолюциями: «Убрать имена сталинских подручных с карты столицы».

Демагогия как практика, или Шитье белыми нитками

Общественному движению за возвращение исторических названий московские власти противопоставили свое аппаратное движение, направленное против возвращения. Понятна причина: ведь возвращение прежних названий, кроме всего прочего, явилось одним из актов свержения идолов государственно-коммунистической пропаганды. Но защищать их в открытую стало невозможно: в прозревающем обществе росли антикоммунистические настроения. И тогда власти прибегли к иной практике.

Прежде всего они заблокировали принятие решений по этому вопросу, и все предложения комиссии по наименованиям улиц бесследно пропадали в недрах моссоветовских канцелярий. Но поскольку новые времена гласности требовали, чтобы власти все-таки реагировали на вопросы и заявления трудящихся, а вопросы в связи с прекращением процесса возвращения исторических названий постоянно появлялись в печати, то под свои действия власти должны были подвести теоретические основы. Все советские годы в вопросах наименования и переименования городов и улиц власть только наступала и крушила, теперь она была вынуждена перейти к обороне и контрпропаганде. Срочно были выработаны несложные лозунги и, как в прошлые годы, «брошены в массы».

Конечно, руководители, выступавшие со своими возражениями против возвращения исторических названий, знали истинную цену своих доводов, но, как обычно, надеялись на собственное демагогическое мастерство и на неосведомленность народа, в которой они предусмотрительно всегда его держали.

Первым и главным пунктом своих возражений под флагом заботы о благосостоянии москвичей они выставляли экономическую сторону проблемы. На собраниях и в печати они постоянно заявляли, что требуемое возвращение старых названий обойдется народу в сотни тысяч рублей: «Эти деньги ведь мы оторвем от ремонта музеев и библиотек, от спасения шедевров, гниющих в затопленных подвалах, от обучения азам искусства ребят» («Московская правда», 15 декабря 1990 г.). Сайкин любил говорить: «Оторвем от детских садиков» – так получалось еще трогательнее.

Надобно сказать, что подобные утверждения, к тому же исходящие от ответственных лиц, производили на публику желаемое впечатление.

Но дело в том, что подобные широковещательные заявления со слезой были не более чем элементарной демагогией и сознательной ложью. Когда после общих слов и громких сетований приходилось отвечать на конкретный вопрос: «На что же требуются эти огромные средства», то оказывалось, что затраты предстоят на: а) замену уличных указателей названий, б) печатание планов города с новыми названиями, в) печатание различных канцелярских бланков с новыми адресами.

В ряду прочих расходов города эти расходы выглядят очень скромно. Кроме того, руководство, сетуя, как дорого обойдется смена уличных досок с названиями, умалчивало, что менять обветшавшие указатели на новые полагается регулярно, а надпись на них на стоимость не влияет: доска с надписью «улица Разина» и «улица Горького» стоит столько же, сколько «улица Варварка» и «улица Тверская».

То же и с печатанием планов города и канцелярских бланков, которые периодически обновляются.

Поэтому совершенно ясно, что дополнительных экономических затрат возвращение исторических названий не требует.

Второй пункт возвращений – культурно-исторические причины. «Ведь советские названия улиц – тоже история, и мы должны их беречь и хранить, а не переименовывать», – усовещивают противники возвращения исторических названий. Причем надо специально отметить, что как опытные демагоги они совершают будто бы незначительный, но очень важный подмен слов, заменяя слово «возвращение», соединяемое с понятием законности, правомерности, словом «переименование», которое имеет негативный смысл, потому что говорит о насилии и беззаконии.

Попутно совершается еще одна подмена: стирается разница между старыми названиями, которые действительно представляют собой исторические памятники, и новыми, являющимися элементами пропаганды определенной политической партии. Впрочем, пропаганда тоже факт истории, и новая улица, возникшая на пустом месте, должна называться так, как ее назвали: Новая, Пионерская, Свободы или 4-я улица 8-го Марта. Но противиться возвращению названий, имеющих многовековую историю, – это не забота об истории, а насилие над ней и невежество.

Так что все возражения партийно-советского аппарата в действительности были, как говорится, шиты белыми нитками. Однако все же их пропаганда имела некоторый успех, и нельзя просто отмахнуться от тех москвичей, которые пишут письма в газеты, протестуя против возвращения старых названий улиц, возмущаясь «ненужными огромными затратами», выступают в защиту «оплевываемых» имен борцов за коммунизм. Письма искренние, очень сердитые, не вызывают никакого сомнения в их подлинности. Да, авторы – а это в основном люди старшего поколения: пенсионеры, ветераны партии, ветераны войны и труда – убеждены в своей правоте, но – увы! – не замечают того, что просто повторяют подсказанное партийной пропагандой почти слово в слово, оттого-то многие письма так похожи одно на другое, как были похожи «шедшие от сердца» беседы агитаторов, «доносивших до масс» очередное постановление очередного пленума. На них и опирались горкомовские и моссоветовские деятели.

Действительно, среди печатавшихся в газетах писем, посвященных этой проблеме, наряду с письмами читателей, одобряющих возвращение исторических названий, публиковались и письма читателей, возмущенных этим. «Более всех возвращению названия Хамовнический вал будут рады именно туристы-белоэмигранты», – писал один; «Кагановича на вас нет!» – грозил другой по поводу изменения названий станций метро, видимо, намекая на кровавые расправы, которыми прославился шеф строительства метрополитена; третий возражал против названия Воробьевы горы (названы в 1918 году Ленинскими), потому что «В.И. Ленина все знают, и он лучше, чем какой-то там Воробьев», и тому подобное. Правда, о соотношении количества сторонников того и другого мнения достаточно красноречиво свидетельствует опрос, проведенный в январе 1989 года в районе, носящем имя К.Е. Ворошилова – деятеля, как считалось, из наиболее «любимых народом». «Московская правда» опубликовала итоги: за то, чтобы район назывался Ворошиловским, проголосовало 15 процентов жителей, против – 75.

Новый состав Московского Совета, избранный в 1990 году, обнаружил больше понимания проблемы возвращения исторических названий, и 5 ноября этого года президиум Моссовета утвердил первый пакет предложений Комиссии. Но полный список и тогда показался слишком большим и пугающим, поэтому на первый случай его ограничили 27 названиями.

Этот список был опубликован в московских газетах 6—7 ноября, и в эти, традиционно праздничные, дни обратило на себя особое внимание еще совсем недавно совершенно невозможное сообщение: улице 25-го Октября возвращалось ее историческое название – Никольская.

Второй пакет, состоящий из 40 названий, был утвержден в апреле 1992 года, в мае 1993 года – третий, а всего – около 150 названий. В основном возвращались исторические названия в пределах Садового кольца, происхождение и бытование которых насчитывало по нескольку веков – Тверская, Покровка, Дмитровка, Маросейка, Якиманка, Пречистенка, Патриаршие пруды, Красные ворота, Варварка и другие. Были возвращены также некоторые названия за пределами Садового кольца, из числа тех, которые в советское время получили идеологические названия-штампы или носили имена слишком одиозных советских деятелей.

Теперь газеты публиковали гораздо больше откликов, поддерживающих и одобряющих возвращение старых названий. «Предлагаю … единым распоряжением Моссовета вернуть всем без исключения старым улицам и площадям их исконные исторические названия», – писал композитор Никита Богословский в «Открытом письме новому председателю Моссовета», напечатанном в газете «Московский комсомолец». «Скажу честно, – заявил в интервью наш замечательный артист и общественный деятель Юрий Никулин, – для нашей семьи известие о возвращении старых имен московским достопримечательностям было … ну, как бальзам на сердце». Люди, поверившие, что возвращение названий требует больших материальных затрат, предлагали помощь: «Мы готовы выделить определенную сумму денег на реализацию этого долгожданного и необходимого дела» (подпись: «семья Виноградовых»).

Можно логически объяснить историческое, филологическое, эстетическое, хозяйственное преимущество старых устойчивых топонимов, в том числе, конечно, и московских, но все эти, безусловно, важные выгоды вряд ли могли бы так взволновать и поднять общество, тем более привлекать к себе внимание в течение столь долгого времени, если бы все дело заключалось только в каких-то выгодах и преимуществах. Разум нашел бы им замену, или же, в конце концов, видя несоразмерность прилагаемых усилий результатам, можно было бы отказаться от дальнейших действий.

На этом этапе не логика, не разум стали главным нервом проблемы, а иррациональное чувство, называемое патриотизмом, которое объединяет народ и в сущности является духовным выражением вложенного во все живое Богом инстинкта самосохранения. Это очень сильное чувство, оно способно совершать чудеса, и даже самые яростные отрицатели и хулители идеи патриотизма, считающие слова патриотизм, патриот чуть ли не ругательными, во время серьезной опасности для себя лично бросаются под его защиту. Так сделал Сталин в войну, к патриотизму народа взывали ораторы-демократы с балкона Белого дома в Москве в дни путча. В народе же чувство патриотизма живо постоянно вне зависимости от моды на него и от надобностей политиков. Из многого соткано чувство патриотизма, в нем столько граней и нитей, сколько в самой жизни, и одна из нитей, из которых плетется народная судьба, как сказал поэт, – «любовь к родному пепелищу», любовь к исконному месту своего обитания, к его исконному имени, данному дедами и прадедами.

В 1990 году «Комсомольская правда» опубликовала обращение академика Д.С. Лихачева к молодежи, в котором он говорит о значении восстановления народных исторических названий для настоящего и будущего.

Большой театр. Театральная площадь. Начало XX века

«Обращаясь к молодым людям, читателям «Комсомольской правды», – пишет Лихачев, – я хотел бы высказать свое отношение к тем событиям, которые затрагивают социальную, идеологическую и культурную стороны современного бытия. Я имею в виду получившее массовое распространение движение за возвращение исторических названий наших городов и улиц. Мне приходилось неоднократно выступать за возвращение первоимен старинных русских городов Тверь и Нижний Новгород, Самара и Сергиев Посад. Всегда при этом чувствовал горячую поддержку этого благородного дела у нашей молодежи. Мы наконец вернули некоторые из названных мною имен. Другие ждут своего часа. Но разве уже сейчас, после обретения вновь имен Тверь и Нижний Новгород, придет в голову мысль о том, что совершили неправильный поступок? «Возвеселися сердце мое и возрадовався язык», – сказано в одном из древнерусских текстов. Обеднение нашего языка делает его безрадостным. Именно такую безрадостную картину представляют наши названия улиц. Во всех городах и весях один и тот же набор имен, сработанных по одинаковой идеологической модели. Поэтому я всячески приветствую возвращение на карту Москвы имен-памятников: Земляной вал и Моховая, Маросейка и Воздвиженка, Лубянка и Театральная площадь… В них живет история столицы, эти имена станут связующими нитями между прошлым и настоящим. Они станут той частичкой памяти, которая вольется в набирающий силу поток культурного возрождения».

Однако…

Однако у противников возвращения московским улицам исторических названий были иные представления о том, что является историческими и культурными ценностями. Коммунисты предпринимали попытки сохранить хоть что-то из коммунистического пантеона и защищали «светлые имена видных деятелей Октябрьской революции, КПСС», отступая понемногу по мере того, как в печати появлялись сведения, показывающие истинное лицо этих деятелей. Вот характерный фрагмент из статьи, напечатанной в «Московской правде». Автор статьи ратует за то, чтобы «сохранить в Москве название площадь Дзержинского», соглашаясь при этом на возвращение старого названия площади Свердлова: «Дзержинский – это не оголтелый Свердлов… Свердлов не был «рыцарем революции».

К сожалению, и ряд деятелей культуры, преимущественно актеров, находясь под гипнозом советской теории о наградной и «увековечивающей» роли топонимики, выступили с защитой великих имен, «обиженных» возвращением исторических названий. Они обратились с жалобой к тогдашнему министру культуры Е.Ю. Сидорову, и тот 7 июня 1993 года отправил занявшему в то время должность мэра Москвы Ю.М. Лужкову, правительственную телеграмму:

«Глубокоуважаемый Юрий Михайлович!

Министерство культуры Российской Федерации всемерно поддерживает протест группы видных деятелей культуры и искусства России против решения Моссовета об очередном огульном переименовании московских улиц.

Прошу принять все зависящие от вас меры, чтобы не дать свершиться бездумному акту топонимического вандализма, стирающего с карты Москвы славные имена Пушкина, Чехова, Герцена, Станиславского, Качалова, Вахтангова, Хмелева, Собинова.

Надеемся на ваши решительные меры.

Министр культуры России Е.Ю. Сидоров».

Почему-то министр принял во внимание мнение одной группы «деятелей культуры» и проигнорировал мнение другой, подменил термин «возвращение» термином прямо противоположным по значению – «переименование» и, что уж совсем недемократично, в заключение призвал руководителя города применить власть и силу в сфере культуры. Все это мы уже видели и испытали в годы тоталитаризма, когда культурой руководили невежество, ложь и грубая сила.

Московское руководство на заявление министра культуры ответило объявлением «о введении моратория на переименование улиц в городе» (имея в виду возвращение исторических названий). Оказалось, что Ю.М. Лужков в принципе противник возвращения исторических названий.

5 октября 1993 года Моссовет был распущен, вместо него создана Городская дума, в нее пришли другие люди, но Ю.М. Лужков остался на своей должности.

В отношении возвращения исторических названий улиц Лужков занял твердую позицию и предложил считать недействительными решения, принятые распущенным Моссоветом. Но оказалось, что юридически изданные Моссоветом постановления имеют законную силу и обязательны к исполнению.

Тогда летом 1994 года Лужков поставил вопрос о возвращенных названиях на заседании московского правительства. Он сказал, что «все эти переименования» «встали поперек горла», что он лично не имеет к ним никакого отношения и призывает правительство своею властью решить эту проблему, то есть утвердить или отменить решения Моссовета о переименованных улицах.

Мнения в правительстве разделились. Из выступлений за отмену этих решений особенно запомнилось одно: «Когда в молодости мы гуляли по улице Горького, то называли ее Бродвеем. Поэтому я за то, чтобы оставить ей название в честь великого пролетарского писателя Горького». Другой член правительства предложил резолюцию: «Постановления президиума Моссовета отменить. Состав комиссии по переименованиям пересмотреть».

Но несколько человек выступили за утверждение возвращенных названий, причем их мотивация была гораздо логичнее и разумнее, чем у их противников.

В зале наступила неустойчивая напряженность.

Помолчав, Ю.М. Лужков сказал: «Посоветуемся с москвичами, проведем опрос, и тогда будем решать».

Опрос был проведен центром изучения общественного мнения. На главный вопрос: «Вы бы поддержали или не поддержали решение о том, чтобы вернуть старомосковские названия всем улицам историко-культурного центра города (в пределах Садового кольца)?» – ответы распределились так:

Поддержал бы – 58%; Не поддержал бы – 28%; Затрудняюсь ответить – 14%.

25 октября 1994 года Ю.М. Лужков подписал постановление правительства Москвы о возвращении всех исторических названий, принятых Моссоветом в 1991—1993 годах, но оставил мораторий на его продолжение, который действует и в настоящее время.

Отношение мэра к делу возвращения исторических названий московским улицам наиболее четко и полно было сформулировано в преамбуле к постановлению 25 октября 1994 года.

Как недостаток ранее принятых решений Моссовета по этому вопросу в постановлении указывается, что «решения принимались без соответствующей финансовой проработки и согласования с исполнительными органами власти», и отмечаются неудобства, которые изменение городских названий доставляет населению: «Создавшееся положение значительно осложнило для москвичей процессы приватизации жилья, регистрации новых предприятий и организаций, сделки на рынке недвижимости, создало трудности в работе городских организаций, связанных с обслуживанием граждан по месту жительства».

Одновременно, в том же постановлении, говорится и о другой стороне возвращения исторических названий: «Несмотря на указанные недоработки, руководствуясь целями возрождения исторического облика столицы, а также учитывая общественное мнение, поступившие отклики москвичей, правительство Москвы считает нецелесообразным возвращаться к наименованиям, существовавшим до 1990—1993 годов».

К сожалению, как видим, предпочтение отдается не общественному мнению, но рыночным сделкам. Таким образом, процесс возвращения исторических названий московским улицам остался незавершенным.

Во второй половине 1990-х годов Комиссия по наименованиям улиц Москвы работала над законодательством по проблемам городской топонимики. Крайняя важность и настоятельная необходимость такой работы диктовалась тем, что только закон мог защитить функционирование топонимики от произвола различных административных и общественных организаций и лиц.

Первый за все время существования московской топонимики нормативный законодательный документ – закон «О наименовании территориальних единиц, улиц и станций метрополитена города Москвы» был принят Московской городской думой и официально в соответствующем порядке утвержден 8 октября 1997 года.

Статья 9 этого закона определяла «Основные требования и правила в области наименований улиц города Москвы». Она была составлена с учетом тех правил, которые были выработаны московской топонимикой в результате ее исторического опыта и которых следует придерживаться при наименовании новых улиц и других территориальных единиц.

В этой статье сформулированы выводы многолетних исследований москвоведов.

Вот каким должен быть московский топоним, отвечающий требованиям «Закона города Москвы»:

– название улицы независимо от величины именуемого объекта должно содержать информацию об историко-культурном развитии района, города или Российского государства;

– топонимы должны соответствовать особенностям ландшафта города. При их наименовании в качестве основы используются названия населенных пунктов (в том числе деревень, сел, старинных слобод), урочищ, холмов и лесов, рек, ручьев, озер и прудов, вошедших в городскую черту города Москвы;