Помоги проекту - поделись книгой:
— Неоднократно.
— А отбирали…
— Все делали! Отбирали, конфисковывали, придирались.
— Не объявляют?
— Чего?
— Да войны же!
— Нет. Имеются слухи, что их флот потопил нашу канонерку.
— Ну? И что же их посланник?
— Да был сегодня у нас. Уверяет, что они держат в отношении нас нейтралитет… Что они миролюбиво настроены…
— В могилу они меня сведут! Вот что… сегодня же телеграфируйте, чтобы наши посланники в Петрограде, Париже и Лондоне явились в соответствующие министерства и энергично…
— Ну?
— Что «ну?»
— Что — энергично?
— И энергично, чтобы заявили представителям России, Франции и Англии, что…
— Ага! Что же заявить?
— Что Турция… по-прежнему соблюдает нейтралитет, и настроение по отношению к державам тройственного согласия очень миролюбиво.
— А как же насчет того, что их суда бомбардируют наши крепости?
— Позвольте, не перебивайте! Это я вам дал распоряжение по министерству иностранных дел. Теперь запишите другое, по военному министерству: двинуть завтра же два корпуса в Египет и пять корпусов на Кавказ!
— Ну, и голова мы с вами, я вам скажу!
— Турки мы. Иначе не проживешь.
— Дождались!
— А что?
— На Кавказе русские разбили три наших корпуса, а в Мраморном море англичане потопили два наших крейсера.
— Да что вы мне крейсерами да корпусами в нос тычете! Вы мне скажите: войну-то они объявили?!
— Войны не объявляли.
— Но ведь это же противоречит всяким международным правилам.
— Они согласны с этим. Однако, говорят, ежели Турция, которая первая всю кашу заварила, ничего нам не объявляет, — чего ж нам объявлять.
— В гроб они меня вгонят! Да посланники-то ихние, посланники — что говорят?
— Сегодня были у нас в министерстве…
— Ну, и что же?
— Заверяли в миролюбии. Говорили, что, по-прежнему, держат нейтралитет.
— Какое же они имели право говорить это?
— Говорят, что имеют. Говорят, что турецкие посланники то же самое говорят в неприятельских столицах.
— Боже мой! Что за положение! Топят наши крейсера, разбивают наши корпуса, — а о войне ни гу-гу.
— Они говорят: не нами такой порядок начат, не нами и кончится.
— Нет! Это нужно прекратить!! Пошлите сегодня же телеграммы нашим представителям в Петрограде, Париже и Лондоне, чтобы они…
— …Объявили войну?
— С ума вы сошли?! Чтобы они заявили о турецкой лояльности, и что турки по-прежнему строго держат нейтралитет, устремляя все внимание на порядок, спокойствие… и… как это называется?
— Самоопределение?
— Ну, черт с ними, пишите — самоопределение…
— А по военному ведомству никаких приказаний не будет?
— Есть. Прикажите нашим судам попытаться высадить около Одессы десант, а в казначейство пошлите распоряжение, чтобы оно перевело 15 рублей на русский Красный Крест.
— Однако!
— Что же поделаешь — турок я.
— Не турок ты, — подумал министр, — а так только… немного притурковат.
Министр с искаженным лицом влетел в кабинет другого министра и вскричал:
— Допрыгались?!
У другого министра лицо тоже исказилось:
— Ну, что еще?
— А то, что русские уже идут на Константинополь, а англичане потопили весь наш флот!!
Даже феска на лице другого министра побледнела, а кисточка стала дыбом.
Долго он безмолвствовал, наконец, сказал:
— Пошлите телеграммы нашим представителям при союзных дворах… Пусть они явятся в министерства Петрограда, Парижа и Лондона и заявят, что Турция, по-прежнему, мирно совершенствуется… этого, как его: самоопределяется, соблюдая нейтралитет, и что…
— Чепуха!!
— То есть, как это — чепуха?!
— То, что вы говорите — все чепуха!! Наши явятся к ним, ихние явятся к нам, будут друг друга уверять в миролюбии, в соблюдении нейтралитета, а через три дня русские и французы, все-таки, будут в Константинополе…
— Позвольте! Придумаем! Предложим им мир.
— Придумали… — горько рассмеялся рассудительный министр. Три копейки стоит эта ваша идея!
— ?!
— «Мир»! Мир можно предлагать тогда, если была война, а теперь они скажут: «да войны никакой и не было!». Мальчики они, что ли?
— Чем же это кончится?!
— Чем? А явятся они в Константинополь, погонят нас в Малую Азию, а в это время их посланники заявят о своем миролюбии и нейтралитете. Наша же система, ничего не поделаешь…
И долго сидели оба, похудевшие, бледные, осунувшиеся, на турецких диванах.
И перешли оба в эту тяжелую минуту с дипломатического французского на свой турецкий язык.
— Рахат-лукум, — тихо прошептал противник объявления войны.
— Шалтай-балтай, — согласился его рассудительный товарищ, повесив, пока что, собственную голову на грудь.
Смеркалось…
РУМЫНСКАЯ МУЗЫКА
Когда поведение Румынии окончательно вывело меня из терпения, я решил, что с Румынией нужно объясниться начистоту.
— Скажите, — обратился я к одному знакомому, — где можно найти какого-нибудь настоящего румына?
— Настоящего румына?
— Да.
— Живого?
— Ну, конечно. Какого же еще…
— Очень просто: пойдите в ресторан «Пальмира» и спросите там дирижера оркестра Туде-Сюдеску.
Найти Туде-Сюдеску не представляло никакого труда… Войдя в «Пальмиру», я увидел Туде-Сюдеску со скрипкой в руке, склоняющего свое ухо то в одну, то в другую сторону зала.
Туде-Сюдеску кланялся, улыбался и прижимал руку со смычком к груди.
Тут же я заметил, что между двумя противоположными группами гостей происходило своеобразное состязание:
— «Осень»! — кричала левая группа. — Играй «Осень», тебе говорят! Вальс «Осень»!
— К чер-р-рту «Осень», — надрывалась правая группа. — Не надо никакой «Осени»! Играй «Сон негра»!
— Дьявол его побери «Сон негра»! Провались он! «Осень» играй!
— Пусть-ка попробует! Я ему такую «осень» заиграю бутылкой по скрипке! Слышишь, чертова голова! «Сон негра» и больше никаких!
— Начни-ка, начни, попробуй, — гремели защитники «Осени». — Начни «Сон негра»! Как ты его окончишь?! Что от тебя останется!!
— «Сон негра»! Играй!!! «Сон»! Слышишь — «Сон»!!
Туде-Сюдеску кланялся, улыбался и, наконец, вхмахнув смычком, заиграл… Я прислушался.
Играл он не «Осень» и не «Сон негра», а нечто среднее: вальс «Осенний сон». Негр в этой комбинации куда-то затерялся, но публика понемногу стала успокаиваться.
— «Э, да ты человек видно сообразительный, — подумал я. — С тобой можно потолковать о политике».
В антракте я пригласил его за свой столик.
— Скажите, — спросил я, кому больше Румыния симпатизирует — немцам или русским?
— Да что ж… русский очень хороший народ.
— Значит, вы выступите против немцев?
— Нет, что вы! Немцы тоже народ ничего себе.
— А-а, понимаю, — кивнул я головой. — Значит, вы будете соблюдать нейтралитет?
— Нейтралитет? Ну, его, знаете, тоже опасно соблюдать…
— Почему же?
Поделиться книгой: