Арман неприятно улыбнулся.
— Знаешь, а ведь твоего защитничка нет в стране. И вернется он не раньше чем через две недели.
Чувство опасности усилилось, стало почти нестерпимым. Руки внезапно вспотели и по спине поползли противные ледяные мурашки.
— Но вернется же, — беспечно отозвалась девушка.
Главное не показывать — ни словом, ни жестом не показывать, насколько ей на самом деле неуютно и страшно рядом с ним. Стоит вампиру это понять, и он не отстанет.
Его ухмылка стала еще более гнусной.
— И ты больше не Маккензи.
— Откуда… — она осеклась. Арман все равно не скажет, откуда узнал о том, что случилось в прошлую субботу. Наверное, близнецы не сдержали языки на привязи. Или жрец проболтался.
Дженни вздохнула. Надо бы помириться с вампиром. Она не может позволить себе тратить силы на ожидание подвоха с его стороны. И без того слишком много проблем.
— Послушай, Арман. Извинение не было моей идеей. Не знаю, зачем Рауму понадобился тот спектакль, но я не хотела от тебя извинений. Ничего не хотела, только чтобы ты отстал. Давай просто забудем и сделаем вид, что незнакомы.
Помириться не получилось. При напоминании о давешнем унижении лицо Армана исказила злобная гримаса.
— Неважно, — прочти прошипел он, нависая над Дженни. — Ты мне за все заплатишь, подстилка ди Форкалонена!
— Эй, полегче! — девушка брезгливо отстранилась и стряхнула его руку со спинки стула. — Ладно, продолжай носиться со своими обидками, только мне на них плевать. Ты просто смешон.
Последние слова попали в цель. В глазах вампира вспыхнула такая ослепительная ярость, что Дженни снова стало страшно.
— Тебе недолго осталось смеяться, стерва!
— Иди куда шел, д'Крессен. Не порть мне аппетит своей мерзкой рожей.
К ее удивлению, Арман как-то резко успокоился и улыбнулся, оскалив клыки.
— Скоро, потаскушка, — с каким-то тайным удовольствием пропел он. — Уже совсем скоро. Посмотрим, как тебе понравится то, что я приготовил.
— И что же?
Небрежность в ее голосе не обманула Армана. Тот явно просек, что сумел зацепить жертву, поэтому только ухмыльнулся.
— Увидишь.
ГЛАВА 4
На залитой огнями сцене с инструментами в обнимку скакали юноши — прехорошенькие и ухоженные, словно девицы на выданье. Тщательно уложенные и завитые волосы, бархатные камзолы в кружеве и стразах. Белый грим и тщательно пририсованные клыки не делали юнцов менее смазливыми.
За спинами самозванных «упырей» то взлетал почти к самому потолку, то снова опадал фонтан из белых искр, осыпая музыкантов дождем иллюзорных снежинок. Плыли клубы белесого дыма, окутывая фигуры исполнителей мистическим ореолом.
А в сумрачной темноте зрительного зала творилось стопотворение. Вакханалия, бесчинство. Безумствовали и визжали девушки и женщины — всех рас, всех возрастов. Каждый эффектный жест, каждое движение кумира сопровождал стон на тысячи голосов в унисон.
И Дженни, поддавшись всеобщему настроению, визжала, танцевала и прыгала, захваченная детским чувством восторга. Сотни раз слышанные в записи слова песни отзывались в душе сладким холодком, как в первый раз. Где-то высоко, под самой крышей крутились светящиеся шары, разбрасывая сотни разноцветных бликов на бурлящую и беснующуюся толпу.
Поначалу они с Вэл пытались держаться вместе, но скоро человеческая масса разнесла их. И ладно! Потом встретятся. Сейчас важнее как следует оторваться на главном концерте года! Когда еще будет такая возможность?
Бодрая танцевальная мелодия сменилась прочувственным медляком, и девчонки в зале восторженно взвыли, узнав композицию. Те немногие, кто пришли со своими молодыми людьми, немедленно обнялись. Остальные чуть потеснились и сбились в кучу у края танцпола, с завистью поглядывая на счастливиц.
Дженни внезапно стало грустно, словно кто-то внутри переключил невидимый тумблер. Если бы все пошло так, как она планировала, она была бы здесь сейчас с Чарли. И, несомненно, он бы пригласил ее на медленный танец.
Стало почти до слез жаль утраченных иллюзий. Того наивного восторга, который она могла бы испытать, кружась с оборотнем в обнимку.
Зачем он все испортил?
Она закусила губу и поняла, что злиться на бывшего друга за то, что разочаровалась в нем. Богиня, как же это глупо. Глупо и так по-женски…
Настроение окончательно испортилось. Да еще, как уже не раз бывало в последние дни, некстати включилось звериное обоняние. Ядреный запах чужого пота, духов, резкая вонь искусственного дыма, вспышки света — от всего этого заломило виски. Дженни поморщилась, заткнула нос и начала пробираться к выходу.
Пели солисты на два голоса за спиной. Парочки танцевали, а девицы, пришедшие без молодых людей, взялись за руки и принялись раскачиваться в такт музыке. Вот на одной вздернутой вверх ладошке вспыхнул магический огонек, и тут же этот жест подхватили другие — все, кто умели делать «светлячка». Танцпол засиял сотнями покачивающихся огоньков.
Дженни уже добралась до выхода и заколебалась на мгновение. Зал походил на ночное море: покачивающиеся силуэты зрительниц, как волны, огоньки, как отражение звездного света в воде. Толпа манила, звала. Нырнуть снова в нее, слиться, заразиться чужим восхищением и забыть о собственных бедах.
Солист скинул камзол, оставшись в полупрозрачной шелковой рубашке, нисколько не скрывающей его божественной мускулатуры, и зал взорвался восторженным визгом, переходящим в ультразвук. Дженни пригнулась, схватилась за уши и навалилась всем телом на дверь.
Створка захлопнулась за спиной, отсекая толпу, музыку, запахи, визги. Яркий свет резанул глаза, заставил прищуриться. После концертного зала холл показался Дженни удивительно пустым. Она постояла несколько минут, приходя в себя. Музыка и голоса исполнителей по-прежнему доносились из-за стены, но уже совсем негромко, приглушенно.
Отчего-то на этих строчках вспомнился Арман, и Дженни передернуло. Песня показалась вдруг нелепой и гадкой, как и маскарад «под вампиров». Да посмотрите на настоящих вампиров — ничего привлекательного. Кожа бледная и холодная, никаких мускулов и клыки выпирают. Гадость!
Возвращаться совсем расхотелось. Ладно, концерт все равно вот-вот закончится, еще одна, максимум две песни и финал. Тогда в холле начнется то же, что сейчас твориться в зале.
Подождать Вэл тут? Не факт, что у них получится найти друг друга в такой толпе. Куда проще будет встретиться с подругой в их любимой пиццерии на соседней улице.
Дженни наскоро набросала сообщение через постограф, забрала плащ в гардеробной и направилась к выходу. Взгляд равнодушно скользнул по охране, и про себя девушка отметила, что секьюрити как-то очень много. Еще и собака с ними… Тьфу ты, это не собака, а сородич-оборотень в истинном облике. Вот ведь работка… Собачья, можно сказать.
Девушка уже шагнула к магическому контуру на двери, когда оборотень встрепенулся, повел носом и зарычал. Негромко, но отчетливо.
Остальные охранники тоже вскочили, переглянулись, а потом двое преградили Дженни дорогу.
— Что у вас в сумке, юная леди?
Ну он бы еще спросил сколько звезд на небе! Можно подумать она помнит все барахло, которое с собой таскает.
— Носовой платок, пудреница, постограф… Ну, и все такое.
Второй секьюрити подхватил ее под локоть и вроде бы аккуратно и вежливо, но совершено непреклонно потянул в сторону к специальному столику для обыска.
— Нам бы хотелось убедиться.
— Убеждайтесь.
Она выдернула руку из захвата, фыркнула и вывалила содержимое сумки на стол. Мятные леденцы, пачка салфеток, тетрадь с конспектом по теормагу, которую Дженни забыла выложить, флакон духов и еще сотни других мелочей, для которых всегда находится место в женской сумочке.
— Это все? — терпеливо спросил охранник.
— Ну да, — кивнула Дженни, с сомнением оглядывая горку вещей. — А в чем дело-то?
Вопрос он проигнорировал. Только поднял пустую сумку и швырнул своему коллеге.
— Дейв, проверь.
— Эй, да что происходит?! — возмутилась девушка.
Это уже переходит все границы. И разве задача охранников заключается не в том, чтобы обыскивать идущих на концерт, а не с него?
Не обращая внимания на протестующие возгласы, второй охранник профессионально ощупал свою добычу. Пальцы замерли у края надорванной подкладки.
Дженни поморщилась от досады. И как она умудрилась порвать сумку, даже не заметив этого?! Теперь еще зашивать придется.
Пальцы охранника, затянутые в тонкие нитяные перчатки, нырнули за подкладку и вернулись с прозрачным пакетиком, наполовину заполненным буро-красным порошком. Оборотень, сидевший на полу, вскочил и снова зарычал.
— Смотри-ка, что мы нашли, — с очевидным удовлетворением в голосе протянул охранник.
— Что это? — глупо спросила Дженни, вглядываясь в пакетик. Как странно. Неужели она все это время таскала эту фигню под подкладкой и даже не подозревала об этом?
— Это у вас нужно спросить, юная леди, — в сощуренных глазах секьюрити мелькнула насмешка.
— Я не знаю. Это не мое.
— Ну конечно, — протянул первый охранник. — Тебе подбросили, — он хохотнул и добавил, обращаясь к своему напарнику. — Сколько раз мы слышали эту песню, Дэйв?
Дэйв вместо ответа поднял ее студенческий билет, вчитался и укоризненно покачал головой.
— Такое приличное учебное заведение, а туда же. И чего вам всем не хватает?
— Я не понимаю о чем вы…
Что за хрень сейчас происходит? Это розыгрыш или Дженни попала в какой-то дешевый фильм про полицейский произвол? Хотя… они ведь даже не полицейские, просто охранники. Или нет?
— Кто вы вообще такие?!
Вместо ответа, секьюрити достал кожаную книжечку и ткнул Дженни в лицо символ Бдящего — глаз, заключенный внутри пирамиды. Под эмблемой сияли позолоченные буквы УБР.
— Управление по борьбе с наркооборотом, специальный отдел имперской службы безопасности. Дженнифер Рейд, вы задержаны по подозрению в хранении и распространении наркотиков.
ГЛАВА 5
Адвокат походил на крысу. Невысокий, лысоватый, с острым носом и залысинами на черепе сильф не понравился Дженни с первого взгляда. И с каждым словом неприязнь только усиливалась.
— Мне очень жаль, Дженнифер, но все факты против вас. При облаве у вас найдено два с половиной грамма «Огненной пыли» — этого уже достаточно, чтобы получить от десяти до двадцати пяти лет каторги. Более того, при обыске в вашей комнате под матрасом обнаружено еще почти шесть грамм. Это уже не хранение и употребление, а распространение, — он выразительно развел коротенькими ручками. — Если будете запираться, присяжные при таких уликах без колебаний решат «виновна», а судья назначит смертную казнь. Поверьте, прецедентов более чем достаточно.
— И что вы предлагаете? — мрачно спросила Дженни.
Настроение плавно снижалось от «отвратительно» до «хуже некуда». После ночи в маленькой душной камере, забитой проститутками, мелкими воровками и бродяжками всех сортов, девушка ощущала себя грязной. Тело невыносимо чесалось. Выспаться под жалобы и переругивания соседок так и не удалось. Дженни вообще плохо засыпала на новом месте, а тут еще в голове не умолкая крутились беспорядочные мысли.
Как спать, когда душу раздирает тревога перед будущим, гнев на бестолковых копов и раздражение из-за собственной беспомощности, а вся выдержка уходит на то, чтобы не удариться в панику?
Экспертиза подтвердила, что неизвестный бурый порошок и есть та самая «Огненная пыль» и Дженни в один миг превратилась из задержанной по подозрению в преступницу, ожидающую суда.
И кому какое дело до того, что обвиняемая в глаза не видела эту «пыль», даже не представляла, как может выглядеть.
«Огненная пыль»… Самый дорогой в мире наркотик, способный подарить блаженство, сделать тебя властелином вселенной. Только в мечтах, разумеется, но кого это волнует, когда грезы, созданные порошком неотличимы от реальности?
Дженни всегда старалась держаться от подобной дряни как можно дальше. Даже пила редко и по чуть-чуть, пример отца был слишком наглядным. Как же получилось, что она сейчас сидит в отделении полиции, арестованная за хранение и продажу наркотиков?
Конечно она пыталась протестовать. Еще когда Дженни только привели в отделение, когда снимали отпечаток ладони и ауры, брали пробу крови и проводили другие малоприятные процедуры, которые обычно проделывают с преступниками.
— Вы не имеете право запирать меня просто так!
— Имеем. По закону, мы можем задержать подозреваемого на сутки без предъявления обвинения, — зевнув, сообщил офицер. Он тоже был оборотнем, но в глазах сородича Дженни не читала ни малейшей симпатии. Скорее наоборот: после того как ей пришлось снять перчатки, офицер обращался с девушкой, как с преступницей, чья вина уже доказана. Да, он был вежлив, но сколько неприкрытой издевки и враждебности стояло за этой вежливостью.
— Я требую адвоката! По закону я имею на него право.
Адвоката ей тогда не дали, вместо этого проводили в камеру, где Дженни провела бессонную ночь, тщетно убеждая себя, что все это недоразумение, которое непременно разрешиться. Надо только подождать до утра.
А утром пришел вот этот самый похожий на крысу адвокатишка. И начал склонять Дженни подписать чистосердечное признание.
— Я ни в чем не виновата!
Сидевший рядом с сильфом коп — смуглый почти до черноты красноволосый джинн — скривился.
— Улики говорят об обратном. Откуда у вас «пыль»?!
— Мне подбросили.
Офицер скептично улыбнулся.
— Придумайте что-нибудь получше. Так говорят все наркоторговцы, когда их ловят с поличным.
— Я ни в чем не виновата! — упрямо повторила девушка, чувствуя, как проваливается в какую-то пропасть, полную чернющих, безнадежных мыслей. Окружающие словно не слышали ее. — Я никогда в жизни не притрагивалась к этой дряни. Напишите в академию, попросите мою характеристику. У меня отличная репутация, хорошие оценки, востребованная специальность. Зачем мне это?!