Бровков Виктор
НЕЧИТАЕМЫЕ. НАВЯЗАННОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ
ПРОЛОГ
Чувств не было. Мужчина ничего не чувствовал. Только усталость. Усталость, которая все сильнее охватывала его и затягивала в омут. Усталость, которая стремилась одолеть и раздавить его. Сил и вправду оставалось предательски мало, но необходимо было все перепроверить, что бы результат соответствовал желаниям. Мужчина был обязан закончить свою работу. Он очень многое отдал и не хотел, что бы незначительная мелочь разрушила его план. Годы, которые он уже и сам не мог сосчитать, мужчина потратил на исследования, на расчеты, на подготовку. Теперь осталась сущая мелочь.
Со стороны казалось, что мужчина просто сидит, закрыв глаза. Или спит. Или пытается заснуть. Но на самом деле он анализировал. В его голове крутилось бесконечное количество цифр, графиков, таблиц, схем, ходов. Годы, события, люди проносились в его голове. Прошлое, настоящее, будущее сплелись в один клубок. Такой поток информации не мог выдержать никто. Но он терпел. Для мужчины это была игра, игра всей его жизни. Он играл против миллионов противников. И по улыбке, которая периодически стала появляться на его морщинистом лице, складывалось впечатление, что он все-таки выигрывал.
Была лишь одна проблема — безграничная усталость. Но все это должно было закончиться. Очень скоро. И навсегда.
Уже который час в комнате, казалось, ничего не меняется. Мужчина все также сидел на стуле, закрыв глаза. И только воздух звенел от напряжения. Сначала это был тоненький звук, похожий на писк комара. Но с каждым часом писк становился невыносимей, напоминая уже простой отвратительный гул. За этим гулом, мужчина не услышал, как скрипнула дверь, и в комнату проник кто-то посторонний. Незваный гость неуверенно топтался на пороге, как бы сомневаясь в своих намерениях.
И тут настала абсолютная тишина. Вязкая. Гнетущая. Мужчина мгновенно обмяк. Его руки, до этого аккуратно лежащие на коленях, свисли как плети. Голова завалилась на бок. Глаза оставались закрыты. Казалось, он умер, но тяжелое дыхание выдавало в нем жизнь. Его работа закончилась. Усталость добилась своего, она все же смогла полностью завладеть его телом. Титанический труд выжал из него все силы.
Мужчина, был уверен, что теперь все должно идти по плану. Он выжег себя дотла, до последней частицы своей души. Отдался полностью своей безумной авантюре. Теперь дело осталось за гостем. Его действие должно было стать первым шагом в этой грандиозной многоходовке.
Но время шло, а гость продолжал топтаться у порога. Его нерешительность ползла по комнате, отравляя все на своем пути. В какой-то момент мужчина запаниковал. Он же не мог ошибиться!!! Все ли было подготовлено? Всё ли было верно просчитано? К сожалению, он ничего уже не смог бы сделать.
Но почему же ничего не происходит? Почему? Неуверенность и отчаяние, которые он не испытывал долгие годы, медленно проникали в него.
И тут мужчина почувствовал холод на затылке. Улыбка поползла по его лицу. Облегчение и покой пришли на смену тревожным чувствам. Он все же перехитрил всех. Он победил. Эта победа окончательно сформируется когда-то в будущем и мужчина не увидит плодов своих трудов. Но он знал, что его работа была не напрасной. Так нужно. Так правильно! Маятник был запущен.
Прозвучал хлопок, и его голову наполнила пустота и безмятежность…
1 ГЛАВА
СНЫ
Утро. Как же Я ненавижу утро и оно, между прочим, отвечает мне взаимностью.
Утро нежно гладит тебя предрассветным сновидением или жестоко бьет кошмаром, от которого сердце стремится вырваться из груди. Приносит облегчение, освежая мысли, или же проникает в тебя и наполняет болью каждую твою частичку. Да уж, утро непредсказуемо. Но есть одна черта, которая проявляется всегда — утро безжалостно. Безжалостно к мечтам и фантазиям, созревающим ночью в пылу страстной любви, в неге ночного сна или в размеренных полуночных раздумьях Они разбиваются, стираются в тот момент, когда ты открываешь глаза, а затем окунаешься с головой в трудности. Трудности бытовые, производственные, семейные, любовные…. Остается только оттесненная на задворки сознания надежда на что-то волшебное, что-то безвозвратно утерянное с наступлением утра.
За плеядой имен, чужих жизней и мест проживания Я уже и забыл, как меня звали родители в далеком детстве, как выглядит мой родной город. Я не могу вспомнить, кто согревал мою постель, с кем я делил хлеб. Я все забыл. Я забыл себя. Глупо, скажете вы. Страшно, отвечу вам Я. И это не какая-нибудь банальная амнезия, у меня такое ощущение, что меня и не существовало до того момента, когда мне начали сниться мои сны. Но вам же надо как-то называть меня. Пожалуй, зовите меня Морфей.
Когда-то давно мне пришлось умереть для всех своих родственников, друзей, знакомых. Хоронили, как вы, наверное, поняли, не меня, а какого-то бродяжку. Но я не хочу рассказывать подробности той грязной истории. Она до сих пор вызывает у меня отвращение.
Так вот, знали бы вы, как трогательно будут выглядеть ваши похороны. О, это непередаваемые ощущения, скажу Я вам. Просто фонтан эмоций. Страх. Гнев. Злость. Боль. Страх, рождающийся от осознания неизбежности прихода смерти за каждым. Гнев на всевышние силы, подарившие нам страх перед смертью. Злость, которую вызывает собственная трусость. И боль, боль от потери близкого человека. Единственная, хочу заметить, не эгоистичная эмоция в этом коктейле. Я не виню людей за их эгоизм, в такие моменты надо жалеть себя, ведь мертвому то по сути уже все равно.
Однако я все дальше и дальше ухожу в сторону от повествования. Пожалуй, Я расскажу вам про мои загадочные сны, которые и стали причиной моих скитаний. Мне снились тысячи людей. Разные характеры, разные судьбы. Азиаты, европейцы, африканцы, христиане, католики, мусульмане, дети, старики, мужчины, женщины, извращенцы, праведники…. Сны о прошлом, настоящем и, возможно, о будущем.
В одних снах Я был сторонним наблюдателем, как будто смотрел кино или спектакль. В других снах Я сливался с героем в единое целое и пропускал через себя все его мысли и эмоции. Вы скажете, что такое происходит с каждым. Каждый пропускает свой сон через себя и проживает в нем маленькую жизнь. Я не стану вас переубеждать. Вам просто не понять того единения, что у меня было с героями моего сна. И проклятое утро никогда не стирало памяти о моих героях. Я помню их всех.
В первое время мои сны забавляли меня. Они не затягивали меня, а лишь приносили новые знания, давали советы, открывали любые двери. Я назвал это первой стадией погружения. Я знал, куда вложить деньги, что бы получить прибыль. Знал, в каком месте можно найти утерянный бумажник. Знал, какой лотерейный билет выиграет, где и когда его нужно приобрести. Однорукие бандиты, рулетка, блэк-джек… Деньги не были для меня проблемой. И в первое время, Я сколотил неплохой капитал. Разные города, разные имена, разная внешность. Мне нельзя было светиться. Я не заводил знакомых, не заводил друзей. Я знал только продажную любовь и одноразовых собутыльников. Никаких привязанностей, никаких отношений.
Чем больше ты знаешь, тем сильнее уверенность в собственном невежестве. Парадокс. С течением времени, я понял, что чем больше я узнаю, тем сильнее запутываюсь. Я впитывал все, как губка. Знания накапливались тяжким грузом, и я уже не мог их воспринимать, пользоваться ими. Я не мог систематизировать нарастающий поток знаний. И тогда пришла вторая стадия.
Я стал проникаться эмоциями и чувствами героев моих снов. Сны стали сильнее затягивать в свою суть. Из тысяч людей оставались сотни. И чем меньше их становилось, тем острее Я ощущал единение с каждым героем. Я был каждым из них. Если герой был опечален, Я грустил вместе с ним. В момент торжества героя, моё сердце колотилось от радости в унисон с его сердцем. Такая странная связь проявлялась и на физическом уровне, а вот это уже доставляло неудобства. Если во сне герой ввязывался в драку и получал крепкий удар по лицу, то утро встречало меня саднящей болью в скуле. Если же герой падал и ломал себе ноги, мои ноги на следующее утро отказывали. На мне никак не отражалась только смерть героя. Я умирал много раз, но ни разу не умер. Да, звучит бредово, однако что поделаешь, это все действительно происходило со мной.
Раздвоение личности не редкое психическое заболевание. В какой-то момент Я решил, что и меня постигла сия незавидная участь. Но тяжело признать себя душевнобольным, даже если все признаки на лицо.
Сны стали угнетать меня. Ночью Я проживал чужую жизнь, а днем меня преследовали голоса. Голова разрывалась от чужих мыслей. И Я стал пить. Пытался спрятаться от чужих жизней, забыться, утопить своё сознание с плеядой непрошеных гостей в алкоголе. Но приходила ночь, приходили сны…. И в очередной раз Я примерял чужую шкуру. А утро дарило мне боль и похмельный синдром. Так летели дни, недели, месяца.
Вот еще одно доказательство моей слабости, скажете вы. Уже слышу, как с ваших уст срывается: «Надо было признаться в своей болезни, перебороть себя и отправится на лечение, а не заливаться алкоголем». Но Я надеялся, что вот-вот на меня снизойдет озарение, что Я разберусь в себе и осознаю, что же со мной происходит. Не зря же Я все это вижу!.. Говорят, что параноидальная шизофрения тоже не редкое заболевание.
«Какую же блузку одеть под эту клетчатую юбку? Или надеть черную классическую юбку-карандаш?» Элизабет уже битый час бегала по своей комнате в нижнем белье и не знала, как одеться на предстоящую встречу. Туфли, юбки, майки, блузки были в беспорядке разбросаны по полу её комнаты. К этому моменту она окончательно решила, что брюки и джинсы она ни за что не оденет. Ей хотелось подчеркнуть свою женственность и слегка уйти от официоза. К сожалению, приличными у неё были только эти две юбка. Выбор не велик. «Может платье? Вдруг мы потом пойдем в ресторан…» Она мечтательно улыбнулась, прогнала эту мысль и продолжила перебирать свой гардероб.
Стыдливые мысли о возможном приглашении на свидание робко посещали её голову. Куда же подевалась её рассудительность? Девушка не узнавала себя. Он просто очаровал её: уверенный в себе, умный с легким венцом загадочности мужчина по имени Рональд. Рональд Понтон. Глупая улыбка опять заиграла на её лице при воспоминаниях о нём. В очередной раз отчитав себя за очередную вспышку инфантильности, Элизабет схватила чёрную юбку, алую блузку, туфли и отошла одеваться подальше от зеркала. От зеркала, которое сегодня было её непримиримым врагом.
Её репортерское расследование зашло в тупик. Информация о загадочном южноамериканском культе Смерти была жизненно необходима. Люди очень любили всякую оккультную ерунду, и это был шанс заявить о себе. Девушка мало верила в мистику, но потребности обывателей — это главное. Однако больше всего ей хотелось утереть нос этой зазнайке Сьюзан. Совесть Элизабет даже не терзала мысль о том, что она украла идею и часть расследований своей соперницы. Иногда нужно идти по головам. Поэтому сегодняшняя встреча очень важна для неё.
Рональд Понтон. Мужчина — загадка. Он появился внезапно и вскружил её голову. Он обещал открыть её многие тайны южноамериканских цивилизаций, рассказать про загадочный культ Смерти и его связь с американским правительством. Самое главное, Рональд обещал подтвердить все документально. Манускрипты, летописи, артефакты.
Одевшись, девушка глубоко вздохнула и направилась обратно к зеркалу. Ей абсолютно не хотелось общаться с агрессивно настроенной отражающей поверхностью, но иначе она не смогла бы накраситься. Нанося на лицо лёгкий вечерний макияж, Элизабет окинула своё отражение придирчивым взглядом. Да. Еще никогда её внешний вид так не раздражал девушку. Пожалуй, только на свадьбе кузины она выглядела глупее. Но там платье выбирали за неё, а сейчас она сама уродовала себя.
«Проклятое зеркало, оно сведёт меня с ума! Соберись, подруга! Ты же знаешь, что ты неотразима». Кое-как успокоив себя, девушка выглянула на улицу. Поднявшийся за окном ветер нагонял тяжёлые тучи. «Стоит взять зонтик, и пиджак» — пронеслось в голове у Элизабет. Учитывая то, что все пиджаки у неё были черного цвета, она не преминула похвалить себя за удачно подобранный наряд. Если не смотреть в зеркало, дурные мысли быстро выветриваются из головы. Встреча назначена на семь, сейчас шесть. Час в запасе. Но Элизабет хотела прибыть на место пораньше.
Рука набирает номер телефона такси. Сумка на плече. В ней диктофон, документы, зонтик и, конечно же, россыпь женских принадлежностей. Прочь вредные мысли, прочь сомнения. Она довольна собой. Она хищница. Она добьется сегодня всех поставленных целей. Элизабет громко рассмеялась. А через пять минуту уверенная в себе девушка сидела на заднем сидении такси.
Место встречи выбирал Рональд. Дорога заняла чуть более получаса. Расплатившись с таксистом, Элизабет покинула автомобиль. Небо уже окончательно затянуло тучами, которые грозились обрушиться на город проливным холодным дождём. Девушка вновь похвалила себя за предусмотрительность и на всякий случай одела пиджак.
Что заставило её заниматься этой работой? Изучением этих сомнительных документов? Поиском мистических символов? Конечно же тщеславие. Она всю жизнь стремилась быть лучшей. Она готова была заниматься любой ерундой, лишь бы добиться успеха в журналистике. Главное — сенсация. Не имеет значения какая. Пусть и окруженная сверхъестественным ореолом. Так даже лучше.
Рональд Понтон подкрался незаметно. Казалось, его нигде не было буквально секунду назад и вот он стоит перед ней с обворожительной улыбкой на волевом лице. Элизабет почувствовала, как заколотилось её сердце. Всё быстрее и быстрее разгоняя кровь по её молодому организму. Заставляя щеки наливаться кокетливым багрянцем. Она ощущала себя неопытной школьницей.
— Добрый вечер, Лиз, — его бархатный голос обволакивал её сознание.
— Здравствуй, — с трудом выдавила из себя девушка.
— Я вижу, погода не благоприятствует вечернему променаду, так что хотел бы пригласить тебя в ресторан, я знаю неплохое местечко неподалёку.
Да. Она готова. Душу её рвало на части от радости. К её чести, буря эмоций никак не отражалась на её лице. Она сдержанно произнесла:
— Я не против.
Рональд предложил ей свою руку. Элизабет уже была готова прикоснуться к его сильному телу. Телу, пышущему здоровьем и энергией. Но тут раздался звонок. Проклятый телефонный звонок. Мужчина встрепенулся и достал устройство мобильной связи, которое разрушило тайные надежды девушки.
— Прости меня, Элизабет, я должен ответить, — извиняясь, сказал он ей и отошёл в сторону. — Это очень важный звонок.
Элизабет осталась стоять одна. Она не сводила глаз с его широких плеч, широкой спины. Его тело было элегантно заковано в дорогой костюм. «Подруга, что же с тобой происходит?» В детстве родители говорили, что подслушивать чужие разговоры плохо. Но если это её потенциальный мужчина, то и его разговоры не такие уж и чужие. Элизабет начала потихоньку подкрадываться к Рональду. Ну же! Не бойся! Еще ближе! Пока что девушка не могла расслышать, о чём он говорит, но беседа определённо велась на повышенных тонах. Мужчина, как будто почувствовав, что за ним следят, нырнул в узкий проулок между домами, не отрывая телефона от уха. Девушка выругалась про себя и направилась вслед за ним. Легкое возбуждение от её шпионских действий нарастало. Подойдя к краю одного из домов, она аккуратно высунула голову. Рональд продолжал что-то кричать, затем резко выключил телефон и бросил его в стену. Постояв с полминуты, мужчина быстро повернулся и встретился с Элизабет глазами. Его глаза. Боже, его глаза были наполнены яростью. Перед ней стоял зверь, готовый убивать. Ей захотелось бежать, но ноги её не слушались. Сердце бешено колотилось. Руки вспотели.
Он стоял и смотрел на неё. А она на него. Время текло медленно и размеренно. Ярость улетучивалась, и его лицо стало меняться. Гримаса ненависти медленно превращалась добродушную обворожительную улыбку. Широкую белоснежную улыбку в его стиле. Он сделал маленький шажок ей на встречу.
Элизабет не раз будет вспоминать, как же это произошло. Прокручивая в голове раз за разом случившееся, она не могла найти рационального объяснения.
За спиной Рональда появился маленький черный вихрь, медленно увеличивающийся в диаметре. Неприметный черный вихрь. Но на фоне наступающих сумерек и неосвещенной подворотни он просто лучился тьмой. А еще он лучился холодом и смертью. Ужас овладел всем сознанием Элизабет, сковал её. Девушка хотела кричать, но не могла даже открыть рта. Рональд, видимо, тоже что-то ощутил. Он начал медленно поворачиваться, как вдруг из вихря появилась рука, схватила его за лацкан пиджака и втянула в разрастающийся кошмар. Вихрь моментально захлопнулся, обдав девушку запахом тлена.
В голове у Элизабет зашумело. Она ощутила слабость в ногах, тело не слушалось. Девушка часто заморгала, её бил озноб и к горлу подступила тошнота. А потом чей-то крик начал доноситься до неё издалека, и Элизабет почувствовала, как земля устремилась к небу.
— Ибрагим, я буду требовать внеочередного созыва Совета!!! — высокий, спортивно сложенный молодой человек европейской внешности в бешенстве вышагивал по кабинету.
Пожилой мужчина отрешенно наблюдал за метаниями собеседника. Он величественно восседал на высоком резном кресле за письменным столом из красного дерева. Правой рукой он неторопливо перебирал чётки. В левой же он держал пиалу, наполненную ароматным цветочным чаем.
— Так не может продолжаться, его маниакальное стремление держать всех «закрытых» под контролем ни к чему хорошему не приведет. Ты же видел, что он натворил! Его радикалы организовали крушение авиалайнера! Ради одного единственного нечитаемого! Ибрагим, я считаю, что это перебор. Ты понимаешь, что так не может продолжаться? Двадцать лет назад он пускает пассажирский поезд под откос. Десять лет назад проводит ряд терактов. Теперь самолет. Что будет еще через десять лет? Атомная бомба упадет на провинциальный городок, которому не повезёт приютить «закрытого»? Линии изменились! Ты давно просчитывал ходы? А я сегодня набросал схемы. И знаешь что — этот его поступок ведет к хаосу!!!
— На все воля Аллаха, — задумчиво произнес мужчина, поглаживая подбородок.
— Что?! Корми этим дерьмом свое стадо, Ибрагим! — взревел молодой человек. — В этом самолете, между прочим, летел носитель. Мой носитель, на которого я возлагал надежды!!!
Мужчина удивленно поднял брови, и тут же, покорив себя за несдержанность, придал лицу прежний надменный вид. Попивая чай, он продолжил думать о своем.
— Ибрагим, ты вообще слушаешь меня!!!
— Да, Ричард, да…
— Тогда ты должен понимать, что Адис вконец обезумил, — не унимался молодой человек. — Для исполняющего обязанности главы Совета такое поведение не приемлемо. О чем он думает?
— Поубавь свой пыл! — перебил его гневную тираду Ибрагим, — я понимаю, что ты расстроен потерей носителя, и приношу свои соболезнования. Но в этом виноват только ты сам, ты не просчитал всех ходов и не смог защитить его. Кстати, ты хотел взять его в помощники или сделать учеником?
— Помощником… — растерянно, чуть смущаясь, ответил Ричард и снова вспыхнул — зато я просчитал, что дальше нас ждут большие неприятности!!! Несколько знатных воротил экономической сферы летели в самолете. Это был, конечно, поверхностный анализ, но…
— Ричард, — снова перебил его мужчина. — Сколько ты лет в Совете? Ты же еще юнец. А Адис один из основателей. Ты думаешь, он глупее тебя? Что он, не проведя полного анализа возможных вариантов развития событий, устроил это представление? Он самый лучший стратег из нас, его аналитические способности уступают только Войцеху. То есть уступали. Ему подвластны все сферы жизнедеятельности.
— Нельзя просчитать «закрытых», они непредсказуемы и их вклад в историю неизвестен!
— Ты имеешь наглость учить меня прописным истинам? Неосмотрительно с твоей стороны, молодой человек. В конце концов, хочу заметить, что Адис лично не убил ни одного «закрытого», а авиакатастрофы иногда случаются. То есть, претензий к нему, согласно Уставу, нет.
— Но мой носитель, Ибрагим, я вложил в него силу! А теперь он мертв! Годы работы канули в лету. Я буду требовать созыва Совета!
— И что это тебе даст? — Ибрагим из последних сил терпел этого вспыльчивого птенца. Он даже пожалел, что согласился встретиться с ним для беседы, все опять скатилось к нытью.
— Я потребую досконального анализа сложившейся ситуации, дабы избежать приближения кризиса, — уверенно ответил Ричард.
— Твой рассудок затянула пелена безумия, Ричард. Я уже сам провел анализ. Для того чтобы понять что все идет без нарушений не требуется Совет, — пытаясь не показывать раздражения, сказал Ибрагим. — А единственное, что ты можешь потребовать, это ликвидация одного из помощников Адиса. Согласно Уставу. Ни больше, ни меньше.
— Какой к черту анализ? Никто не может просчитать, как будут вести себя «закрытые»! Его игры с нечитаемыми пора прекращать.
— Ты сам не знаешь, чего хочешь, Ричард. То хочу Совет собрать для анализа, то нельзя проанализировать. Видимо потеря потенциального помощника сильно выбила тебя из колеи. Или ты что-то скрываешь? — странное поведение Ричарда впервые заинтересовало Ибрагима.
— Это уже не важно, — молодой человек не хотел развивать эту тему.
— Значит все-таки ученик, а не помощник… — задумчиво произнес мужчина.
— Да, ученик, и что? Разве это имеет теперь значение?
— Это многое меняет…. Значит, не только Адис помешался после событий середины двадцатого столетия. Теперь твой гнев мне понятен, потерять столько сил впустую. Глупо, Ричард, глупо. Зачем тебе ученик? Давно ли ты сам занял место в Совете?
— Я думаю это моё дело, когда заводить учеников, — Ричарду определенно не хотелось делиться своими личными страхами, даже с Ибрагимом. — Не хочу повторять ошибок Войцеха. Сколько лет прошло, а нового главу Совета мы так и не избрали. И никто не видит в своих расчетах в ближайшем будущем никого, кто мог бы прийти на его место. Хотя общество должно было уже давно породить замену для Войцеха. Силы уходят в пустоту. И все из-за того, что он никогда не заводил учеников. Да и на Адиса управы нет.
Молодой человек, казалось, успокоился. Он подошел к бару и налил виски в массивный, невысокий стакан с толстым дном. Сделав глоток, Ричард направился к окну.
— Что-то происходит, Ибрагим. И ты не можешь с этим спорить. Я очень обеспокоен. Лини постоянно меняются, видимо появилось огромное количество «закрытых». Анализировать становится все сложнее, а на корректировку просто не хватает сил. Без объединения у нас ничего не получиться! Просто я не могу ни к кому пойти, кроме тебя. А сам я не имею должного авторитета, так как являюсь самым молодым представителем Совета.
— Я услышал тебя, Ричард, — ответил ему Ибрагим. — Твоя обеспокоенность радует меня. По крайней мере, хоть кого-то в Совете еще интересует равновесие. Но на данный момент и в ближайшие пару десятков лет никакой угрозы не предвидится. Это тебе скажет каждый из Совета. Они просто поднимут тебя на смех. А это точно не прибавит авторитета. Никогда не спеши, Ричард, никогда. Тебе еще не хватает опыта. Я постараюсь поддержать тебя. Я не откажусь от союзника в Совете. А теперь ступай, мне нужно подумать.
— Ладно, Ибрагим, я надеюсь на твою помощь, — от былой уверенности Ричарда не осталось ни следа, он был абсолютно подавлен. Допив виски, он поставил стакан на подоконник и, не попрощавшись, направился к двери.
— Не забудь про свои права по Уставу, ты можешь потребовать ликвидации одного из учеников Адиса и это единственное, что ты можешь требовать на данный момент. Я бы на твоем месте не пренебрегал этим. Твое молчание сочтут за слабость.
Ричард растеряно кивнул и покинул комнату, а Ибрагим погрузился в глубокие раздумья. Ему было о чем подумать и в чем разобраться. Близилась пора перемен.