Помоги проекту - поделись книгой:
Словно в ответ на тихие замечания путешественников, сделанные на польском языке, великий раджпут пояснил:
– Никакая опасность не грозит сагибам в этом доме даже ночью, если только дверь будет заперта изнутри на засов. Большое отверстие для вентиляции находится на плоской крыше. Отверстие это можно оставить открытым. Тигры часто приходят сюда с наступлением темноты, но ни один из них не сможет попасть на крышу.
Томек и боцман многозначительно переглянулись. Ага, охотничий домик построен так, чтобы защитить его жителей от нападения хищных животных. Объяснение раджпута весьма логично. Как раз в этом месте огромный парк переходил в джунгли, за которыми вдали, на самой линии горизонта, виднелись горы. Хищники могли без всяких препятствий приближаться к охотничьему павильону.
В доме оказались две удобные, хорошо обставленные комнаты, отгороженные друг от друга шелковой портьерой, и уборная с большой медной ванной. В отдельной пристройке была кухня. Несколько индийских служителей подогревали на печи воду для купания и готовили ужин.
Раджпут сообщил, что завтра около полудня он придет за сагибами, чтобы провести их на аудиенцию к магарадже, а потом, пожелав им спокойной ночи, удалился.
Друзья выкупались, переоделись и перешли в столовую. По всему дому распространились приятные для путешественников запахи кушаний.
В центре столовой стоял круглый стол, чуть-чуть возвышающийся над полом и покрытый белоснежной скатертью. Наши путешественники, уже знакомые с некоторыми обычаями жителей Индии, подвинули к столу низенькие табуретки и сели на них, подвернув под себя ноги.
Прежде чем удовлетворить первый голод, боцман взглядом знатока рассмотрел блюда, расставленные на столе. В его центре, в большой серебряной вазе, стояло индийское национальное блюдо из риса, рыбы, овощей и баранины, приправленное жгучими пряностями. Рядом, на блестящем подносе, возвышалась гора вареного риса, окруженная венком из специальных блюдечек с разными специями к нему. Кроме того, к столу были поданы вареная и жареная рыба, баранина, козлятина и сыры. Хватало также помидоров, лука и зеленых стручков перца для закуски после различных блюд. Вместо хлеба им подали лепешки «чапати». На отдельных подносах лежали фрукты: ананасы, манго, апельсины, финики, бананы, инжир и разнообразные восточные сладости. Сервировку стола дополняли серебряные жбаны с пивом, сервиз, в котором на севере полуострова пьют чай с небольшим количеством молока, и несколько графинов с холодной водой.
– Ну-ну, ничего себе ужин! Вижу, мы не пойдем спать на голодный желудок, – похвалил боцман, удовлетворенный тем, что увидел на столе.
– Так давайте же приступим к трапезе, потому что я порядком проголодался, – сказал Вильмовский.
Томек и его отец ели довольно умеренно, но боцман Новицкий набирал себе на тарелку огромные порции каждого блюда и поэтому вскоре потянулся за графином с водой, так как блюда с острыми приправами возбудили у него жажду.
– Боцман, не пей сырую воду, – предупредил Вильмовский. – В ней есть микроорганизмы, вызывающие у европейцев расстройство желудка. Я же предупреждал тебя об этом еще во время путешествия поездом.
Боцман поставил графин на место, но нахмурился и недоверчиво сказал:
– Как же это так? Индийцы ведь всякое блюдо запивают водой, и ничего с ними не случается!
– Индийцы пьют эту воду уже многие сотни лет и приспособились к микроорганизмам. Безвредные для них амебы, находящиеся в сырой воде, весьма опасны для европейцев, приезжающих в Индию. Пей лучше пиво или чай, – посоветовал Вильмовский.
– Ну, если так, то я волью в живот солидную порцию пива, потому что эти пряности жгут так, будто черти варят меня в котле с кипящей смолой. Теперь я вижу, насколько печальна судьба грешника в аду. Послушай, Томек, достань-ка из моего чемодана бутылку ямайского рома. Он лучше всего утоляет жажду и предотвращает всякую заразу.
Ночная темнота, быстро наступающая в Индии, застала путешественников за столом. Зажженные служителями масляные светильники уже отбрасывали на стены комнаты колеблющиеся тени, когда Томек, закончив обильный пир, взялся за сочные фрукты.
Сначала он решил попробовать неизвестный ему до сих пор плод манго, о котором уже слышал множество странных рассказов. Ему, например, говорили, что среди манговых деревьев есть такие виды, которые дают плоды размерами от яблока до тыквы, причем некоторые из них вызывают «манговое бешенство». У людей, привыкших потреблять в пищу вредные виды манго, уже от одного взгляда на такой плод и от острого, похожего на скипидарный, запаха расширяются ноздри, глаза вылезают из орбит, а язык прилипает к нёбу.
Томек взял один из плодов размером примерно с крупное яблоко. Бархатная, твердоватая зеленая кожура, плотно прилегала к желтой, как шафран, сочной мякоти, которая, в свою очередь, плотно приставала к большой косточке. Но как только Томек вбил в кожицу плода острие ножа, липкий сок брызнул ему в лицо и на сорочку.
– Лучше иди в ванную с этим индийским фруктом. При случае сможешь там постирать свою рубашку перед завтрашним визитом у магараджи, – насмешливо посоветовал боцман. – Меня уже от самого запаха этого плода порядком тошнит.
– И неудивительно, ведь вы за ужином съели столько, что и кит, которого вы так часто вспоминаете, не постыдился бы, – отрезал Томек, вставая из-за стола.
– Не обижайся, браток! Скажи спасибо этому фрукту-брандспойту за предупреждение. Ведь ты мог пристраститься к манго, а я слышал, что многие умирают, съев незрелый плод.
Томек умылся и, последовав совету боцмана, выстирал свою сорочку. Когда он вышел из ванной комнаты, отец, удобно растянувшись на циновке, уже спал, а боцман, тоже лежа, дымил короткой трубкой. Томек принялся искать, на что бы ему повесить влажную сорочку.
Увидев Томека, моряк улыбнулся и посоветовал:
– Над плоской крышей нашего дома свисают ветви деревьев. Ты, браток, повесь рубашку на одну из них. Лучшего чердака для сушки белья не найти. Рубашка мигом высохнет. Дверь я уже запер. Часовых выставлять не будем, ведь разве что какой-нибудь дух сможет влезть к нам через зарешеченные окна. Жарища, как в бане!
– Ужасно жарко, – согласился Томек. – Умоешься – и полотенца не надо, потому что вода моментально высыхает. Спокойной ночи, боцман. Я тоже сейчас буду ложиться.
– Спокойной ночи, браток, – ответил моряк, широко зевнув. Отложив трубку в сторону, он повернулся лицом к стене и через минуту уже храпел.
Томек отодвинул портьеру. Вошел в соседнюю комнату. Прислонил к стене бамбуковую лестницу и вылез на плоскую крышу охотничьего павильона.
Сквозь ветви раскидистого платана, росшего рядом с павильоном, на небе были видны ясные звезды. Влажный, жаркий ветерок веял из джунглей поблизости, принося с собой запах гниющих растений. Раздался пронзительный крик попугая, которого вспугнул какой-то ночной хищник. Томек замер и стал прислушиваться. Ему казалось, что он слышит шорох шагов, дикое, глухое ворчание, от которого мороз пробирал по коже, и звуки, похожие на тяжелые вздохи.
Таинственные голоса, доносящиеся из глубины джунглей, живо напомнили ему экспедицию на границу Буганды и Конго в Африке, где они когда-то искали легендарное животное, известное под названием «окапи»[51]. Томек печально улыбнулся, потому что вспомнил, как во время охоты на окапи участвовал в настоящей битве с жестокими людьми-леопардами. Воспоминание было не из приятных, хотя его товарищи по охоте именно после этого события стали относиться к нему как к настоящему мужчине. С тех пор утекло уже немало воды. Томеку потом не раз приходилось биться с людьми. Не раз он хватался за оружие ради собственной защиты или защиты друзей, но всякое кровопролитие, даже совершенно неизбежное, вызывало у него грусть и печаль.
Томек повесил сорочку на первую попавшуюся ветку и вернулся в комнату. Лег на циновку рядом со спутниками и по своему твердому обычаю сунул под подушку револьвер. Потом закрыл глаза и стал думать о Смуге. Томек искренне беспокоился о нем. Где теперь его друг? Когда отец и боцман занимались организацией зоологического сада в Гамбурге, Смуга уехал из Европы в самостоятельную экспедицию и долгие месяцы не давал о себе знать. И только несколько недель тому назад его друзья из краткой телеграммы узнали, что он ждет их в Индии. Почему он звал их на помощь? Неужели ему грозила серьезная опасность?
Друзья Смуги знали о нем не слишком много. Он не любил распространяться о своих переживаниях в прошлом. Кто такой в самом деле Смуга? Весь мир он знал так же хорошо, как собственный карман. Куда бы ни направлялась экспедиция, оказывалось, что Смуга в этих местах уже когда-то бывал. Он знал самые отдаленные и дикие уголки земли. Знал тайны различных народов, но говорил об этом только лишь в случае крайней необходимости, причем говорил ровно столько, сколько требовалось в данной ситуации. Томек часто задумывался, что скрывалось за определением «беспокойный дух», которое часто употреблял отец, говоря об отсутствующем Смуге. Завтра они выяснят, что случилось со Смугой. Но что делать, если магараджа Алвара не захочет сказать им правду? Размышляя так, Томек ворочался с боку на бок и долго не мог сомкнуть глаз. Иногда мысли о Смуге переплетались с воспоминаниями о Салли. Насмешливое замечание боцмана об ухаживании ее двоюродного брата за ней не давало Томеку спокойно заснуть.
«Гм, возможно, боцман прав и мне следует отвадить этого братца от Салли», – думал Томек и, пожалуй, последовал бы этому совету, окажись вежливый англичанин сейчас неподалеку. Но, к счастью для родственника Салли, он находился за тысячи километров от Томека. Поэтому все размышления Томека закончились тем, что он решил расправиться с двоюродным братом Салли сразу же после возвращения из Индии. Успокоившись на этом, Томек провалился в сон.
Внезапно он проснулся. Сначала не мог сообразить, долго ли он спал. В комнате царил ночной мрак, только в соседнем помещении, за портьерой, слабо мигал масляный светильник.
Лежа с открытыми глазами, Томек стал прислушиваться. Боцман сквозь сон тихо постанывал. Прислушавшись, Томек понял, что кто-то ходит по крыше. В ночной тишине ясно были слышны шаги босых ног.
Томек осторожно приподнялся, опираясь на локоть. Боцман и отец спали на своих циновках. Кто же в таком случае ходит по крыше, если единственная дверь заперта изнутри на засов? Томек вспомнил растущий рядом с домом раскидистый платан, ветви которого нависали над крышей. Осторожные шаги напомнили ему об убийце из Бомбея, о человеке со шрамом на лице. Томек вытащил из-под подушки револьвер. Встал с постели. На цыпочках подошел к портьере, разделявшей комнату.
Светильник освещал лишь один угол столовой колеблющимся красноватым светом. Томек внимательно осмотрел комнату. Нет, внутри дома никого не было. Но на крыше все отчетливее раздавались шаги босых ног. Томек осторожно подошел к бамбуковой лестнице. Медленно, ступенька за ступенькой, поднимался вверх, держа револьвер в правой руке. Черное отверстие в потолке приблизилось. Наконец Томек остановился на предпоследней ступени. Незаметно высунул голову через отверстие и выглянул наружу. Он сразу же заметил темную фигуру, присевшую на корточках над чем-то белым, лежавшим на крыше. Тут же зашелестели ветви платана, и вторая странная фигура бросилась прямо на спину наклонившегося сообщника. Раздался гневный писк. Началась рукопашная схватка.
Когда Вильмовский и боцман, услышав шум, выскочили на крышу, то увидели, как Томек отбирает свою сорочку у обезумевших от гнева больших обезьян. Моряк сразу же кинулся на помощь приятелю. Мощным пинком он завершил битву. Одна из обезьян, проделав в воздухе большую дугу, исчезла в темноте ночи, а вторая, оторвав кусок сорочки, сделала великолепный прыжок прямо на свисающие ветви платана.
– Чего ж ты стоишь, как соляной столб, словно жена Лота?[52] – спросил боцман и принялся осматривать Томека: не ранен ли тот в битве с обезьянами.
– Я послушался вашего совета и повесил сорочку сохнуть на ветви дерева. Вот все, что от нее осталось, – сказал Томек, показывая кусок оторванного рукава.
– И правда не много, – согласился моряк. – Но радуйся, браток, ведь одну из воровок-обезьян я так угостил ногой пониже спины, что она век будет обо мне помнить…
– Твое счастье, боцман, что мы здесь одни, – вмешался Вильмовский. – Если бы кто-нибудь из индийцев видел твой поступок, нам бы грозили крупные неприятности.
– Неужели это опять были какие-то боги?!
– Мне кажется, что это были два гульмана, которых последователи индуизма считают священными обезьянами.
В этот момент под ноги беседующих мужчин упал толстый сук.
В Индустане повсюду, за исключением горных местностей, особенно распространен один вид тонкотелых хульман, или хануман, священная обезьяна индусов
Это – небольшое животное, в 2 фута [0,6 м] высоты, но с хвостом, снабженным на конце кистью, хвостом, превышающим длину всего тела. Покрытое желтовато-белым мехом, с черным хохлом, надвинутым на лицо, в виде капюшона, оно производит довольно комичное впечатление, еще более усиливаемое черными, словно опаленными кистями и ступнями. 〈…〉 Почтительные поклонники строят для них целые храмы, где ухаживают и ходят, как древние египтяне за своим Аписом – священным быком. Из того же благоговейного почтения бедные люди терпеливо сносят все проказы и грабежи, какие заблагорассудится сделать хульманам в их садах и плантациях.
– Идем-ка отсюда, а то еще получим по башке от разгневанных святых, – пробормотал боцман, быстро спускаясь по лестнице через проем в крыше.
Вернувшись в комнату, путешественники закрыли проем бамбуковой решеткой, чтобы предотвратить возможное посещение непрошеных гостей. Забавное приключение отогнало от них сон, поэтому они какое-то время беседовали о суевериях, распространенных среди последователей индуизма.
– Многие храмы в Индии посвящены обезьянам, которые часто обитают в священных фиговых рощах вокруг храмов, – пояснил Вильмовский. – Как раз гульманы окружены особым вниманием жрецов. Эти обезьяны так привыкли к виду людей, что совсем не испугались Томека. По индийской мифологии, обезьяна-бог Хануман помог Раме, одному из воплощений бога Вишну, победить ужасного великана, похитившего у него жену Ситу. Как видите, у обезьян есть свой заслуженный представитель в пантеоне индийских богов.
– На мой взгляд, здесь слишком много святых людей и священных животных, – буркнул боцман. – Сколько же у них, в конце концов, этих божеств?
– Согласно Ведам – священному писанию индийцев, которое считается древнейшим в мире[53], первопричиной всего существующего был бог Брахм, или Брахман. Благодаря ему возникли боги Брахма, Вишну и Шива. Последние два стали главными богами двух индийских культов Вишну и Шивы. Жена Шивы принадлежит к сонму важнейших богинь и носит множество имен. Ее зовут: Ума, Гаймавати, то есть дочь Гималаев, Дурга, Кали, или Черная, и Бхаивари, то есть Ужасная. У всех богов есть свои аватары, то есть воплощения, через которые они прошли в разное время. К примеру, Вишну был рыбой, черепахой, медведем, полульвом и получеловеком, прекрасным Рамой, Кришной и Буддой, причем в своем последнем воплощении он должен явиться только лишь в конце нынешней эры[54]. Кроме упомянутых трех богов, в разных местах почитают еще и других богов и богинь, которые так или иначе состоят в родстве с главными богами. Среди них есть и чудовища, такие как Хануман – бог обезьян, или Ганеша, божество с головой слона. Но и этого мало. Кроме этой плеяды, существует целый сонм божеств природы – демоны, русалки и джинны.
– Вот так семейка, ничего не скажешь, – изумился боцман. – Неужели каждый из этих идолов имеет своего зверька? Если да, то, наверное, здесь и мухи бывают святые.
– Ты недалек от истины, боцман, – сказал Вильмовский. – Многие звери и птицы стали героями различных индийских мифов и легенд. Например, бык – одно из воплощений Шивы, гусь – это птица Брахмы. Опаснейшая кобра почитается особо: по преданию, когда-то она своим раскрытым капюшоном заслонила от лучей солнца бога Вишну; тигр – любимое животное Кали, попугай, в свою очередь, – птица богини любви Камы. На слоне ездит бог Индра, тогда как Ганеша – на крысе, а жена Брахмы, Сарасвати, ездит верхом на павлине. Если добавить, что все брамины являются полубогами, то ты легко поймешь, какое множество богов и святых животных насчитывается у индийцев.
– Ого, наберется, пожалуй, парочка миллионов, – заметил боцман. – Ну да черт с ними. К чему, однако, они этим божкам доделывают головы животных? Когда я смотрю на это, меня смех распирает!
– По-моему, ты не прав, высмеивая религию, созданную браминами. Они отлично умеют приспособить ее к нуждам жителей этой страны. Индуизм – это смесь многих верований, мифов, суеверий, культа животных и сил природы, собрание заповедей и запретов по многим основным вопросам жизни.
– Согласен с тобой, папа, хотя и боцман по-своему прав. Все это действительно смешно, – вмешался Томек. – Меня интересует, почему, например, бог Ганеша всегда изображается с головой слона?
– Могу вам это объяснить, – ответил Вильмовский. – Ганеша был сыном бога Шивы и богини Кали. По преданию, однажды Шива разгневался на сына и отрубил ему голову, но, не желая опечалить мать, приказал служителям отрубить голову первому попавшемуся живому созданию, а затем приделать ее к туловищу Ганеша. Усердный слуга встретил слона и немедленно выполнил приказание бога. Сын-чудовище с головой слона не принес утешения богине Кали, поэтому Шива, чтобы вознаградить Ганеша за неприятный вид, подарил ему необыкновенные способности и ум. Таким образом, Ганеша стал богом мудрости и теперь является патроном всех ученых и купцов.
– Ах, нетрудно сообразить, что все эти суеверия приносят пользу только браминам, которые выглядят как пончики с повидлом, – сказал боцман и зевнул.
– Ну, хватит уже ночной беседы. Скоро рассветет, надо немного и отдохнуть, – закончил Вильмовский, видя, что собеседники уже клюют носом.
IV
Магараджа Алвара
На рассвете путешественники проснулись от пронзительного воя, который постепенно повышался с самых низких до высоких нот. Вой этот подействовал как звонок будильника. Это был адский концерт обезьян хулоков, обитающих в чаще лесов Индостана. Нечего было и думать не только о сне, но и о простой дремоте. Томек выбежал в парк, чтобы ознакомиться с окружением домика. Среди зеленой чащи он вскоре обнаружил широкую тропинку, ведущую прямо в джунгли.
Вокруг слышалось неумолкаемое пение цикад[55], разбуженных жаркими утренними лучами. Томек внимательно разглядывал ветви деревьев и кустов, пытаясь найти хотя бы одно из этих удивительных насекомых, хорошо известных уже древним людям, в особенности грекам, у которых был обычай держать цикад в маленьких клеточках из лыка, подобно тому как ныне держат комнатных птиц. Внимательно разыскивая цикад, Томек неожиданно увидел просвечивающее сквозь чащу зелени гладкое зеркало озера. Он сразу же забыл о насекомых. На берегу и на прибрежной мели Томек заметил огромное количество крупных птиц с длинными, тонкими ногами и такими же длинными шеями. Они отличались характерной формой клюва, который у них был загнут книзу почти на половину длины.
Гиббоны образуют довольно обширный род человекообразных обезьян, до 7 видов, из которых наиболее известны… сиаманг, лар, хулок, затем – унко и ваувау. 〈…〉 Хулок
Птицы с оперением розоватого оттенка были необыкновенно красивы. Казалось, что берега озера и вода покрылись бледно-розовым снегом.
Томек был в курсе пугливости фламинго, или, как их еще называют, красных гусей. С молчаливым восхищением он рассматривал стаю отдыхающих птиц. Некоторые фламинго сидели на конусообразных гнездах, построенных из ила прямо на мелководье, другие стояли на одной ноге и, выгнув назад шею, прятали голову под крылом, третьи бродили по озеру, то и дело погружая голову в воду. Они добывали пищу клювом, снабженным по бокам многочисленными роговыми отростками, которые делали его чем-то вроде сита.
Красный гусь, фламинго
Томек еще раньше открыл для себя фламинго в зоологическом саду Гагенбека под Гамбургом. Юноша знал, что птенцы фламинго великолепно плавают сразу же после рождения, хотя ходить учатся примерно через неделю, а летать начинают лишь спустя несколько месяцев.
Наблюдения Томека были прерваны треском ломаемых ветвей. Он машинально взглянул туда, откуда доносился подозрительный звук. Через кусты продирался огромный индийский буйвол арни с большими, выгнутыми, словно серп луны, рогами. Томек сразу же спрятался за ствол дерева, так как арни довольно опасен и не боится даже слона. Мощное темно-серое, почти черное животное направлялось в глубину джунглей, видимо возвращаясь с ночной кормежки на берегу озера. У Томека не было ружья и, не желая подвергать себя опасности, он предусмотрительно отступил. В нескольких шагах от Томека, впереди, по левую сторону тропинки, местность значительно понижалась, переходя в обширное болото. Сердце в груди Томека живо забилось; на больших кочках, покрывающих болото, он увидел десятки крокодилов[56], греющихся на солнце. Они неподвижно лежали на брюхе, вытянув лапы и широко открыв свои пасти. Только выпуклые, вечно гноящиеся глаза этих рептилий внимательно следили за человеком, осторожно идущим по тропинке. Часть огромных пресмыкающихся бросилась в воду. Крокодилы быстро плыли к берегу, вдоль которого вилась не очень широкая в этом месте и довольно крутая тропинка. Томек ускорил шаг. На узкой, неровной тропинке было довольно скользко. А ужасные, зубастые пасти крокодилов всё приближались. Томек в этот момент припомнил, что еще в прошлом столетии фанатичные индийские женщины бросали в воду Ганга своих детей, принося их в жертву священным крокодилам. Теперь, находясь в опасном соседстве с прожорливыми пресмыкающимися, Томек хорошо почувствовал, каково было людям, которых подозревали в убийстве, ведь для того, чтобы доказать свою невиновность, их заставляли перейти вброд или переплыть реку, полную крокодилов. Если подозреваемый был хорошим пловцом или удачливым человеком, то ему удавалось избежать пасти чудовищ и обрести свободу.
Родоначальником домашних буйволов, разводимых на Дунае, в Египте, Индии и Закавказье, нужно считать не черного и не рыжего, а индийского буйвола арни
Через несколько десятков метров тропинка разветвлялась. Томеку надо было идти направо. Сквозь чащу лиан и кустов он увидел белые стены индийского храма, вход в который вел через гопур, то есть пирамидальный вход, украшенный каменной резьбой. Вдруг на фоне храма, утопающего в тропической зелени, появился, словно привидение, олень аксис[57], с красивыми, длинными, лирообразными рогами и блестящими белыми пятнами, беспорядочно разбросанными по рыжевато-коричневой шерсти. Этот олень был излюбленной дичью как туземцев, так и англичан.
«Да здесь настоящий охотничий рай. Пожалуй, не очень разумно было идти сюда без револьвера», – подумал Томек.
Томеку очень хотелось заглянуть в таинственный храм, построенный вдали от дворца, но ему казалось, что это еще опаснее, чем прогулка без оружия по девственному лесу. Томек решил вернуться к охотничьему домику. Но прежде чем войти на узкую, ведущую вдоль болота тропинку, он отыскал в лесу кусок крепкой, толстой ветки и, вооруженный ею, храбро зашагал вперед.
Огромные пресмыкающиеся словно знали, что эта тропинка – единственный здесь проход, и, казалось, затаились в ожидании возвращающейся жертвы. Из воды, рядом с тропинкой, торчало несколько рыл крокодилов, покрытых, словно панцирем, крупной чешуей. «Должно быть, зверюги очень голодны», – подумал Томек и крепче сжал свою палку.
В одном месте тропинка опускалась прямо к болоту и проходила по самому краю обрывистого берега. Вероятно, именно тут крокодилы выходили из болота на сушу. Когда Томек приблизился к опасному проходу, он увидел там крокодила, до половины туловища высунувшегося из болота. Томек вздрогнул и в нерешительности остановился. Как раз в этом месте, на тропинке, у подножия трехметрового крутого обрыва, образовалось что-то вроде ступени. Каждого, кто намеревался взобраться вверх на эту ступень, подстерегала опасность. Достаточно было поскользнуться, чтобы тут же скатиться в болото прямо в объятия смерти. Томек боялся ждать, пока крокодил сам уйдет с дороги, так как его присутствие могло привлечь их еще больше. Недолго думая, Томек направился прямо к крокодилу. Животное вперило в Томека глаза, внимательно следя за каждым его движением и медленно оседая в воду. Желая как можно скорее проскочить опасное место, Томек бросился к бестии и ударил ее палкой по лбу. Крокодил молниеносным движением схватил палку, и она, словно спичка, треснула в его пасти. К счастью для Томека, он уже успел проскочить опасное место и быстро побежал к охотничьему домику.
– Где это ты пропадал? – воскликнул Вильмовский, увидев бегущего сына.
– Ого, браток, что это ты мчишься, будто за тобой гонится по крайней мере священный бык, – вторил Вильмовскому боцман. – Нас вот-вот могут пригласить к магарадже, а ты шляешься неизвестно где!
Томек одним прыжком очутился на веранде. Похлопал боцмана по спине, сел в плетеное кресло и сказал:
– Я был в джунглях на небольшой разведке. У магараджи здесь самый настоящий заповедник всяческих зверей. На берегу озера я видел фламинго, а болото прямо-таки кишит голодными крокодилами. Встретился мне также олень аксис и буйвол арни, не говоря уже о различных птицах.
– Ну, если так, то я ничуть не удивляюсь, что ты бегом возвращался оттуда. Очень легкомысленно бродить по джунглям без оружия, – упрекнул его отец. – Разве ты забыл, сколько людей гибнет ежегодно в Индии от нападения тигров?
– Я не забыл, папа, но это же ты научил меня не бояться диких животных, – ответил Томек.
– Хорошо, хорошо, но нельзя же без нужды подвергать себя опасности. А теперь быстро одевайся!
– Сейчас буду готов, – воскликнул Томек и исчез в глубине дома.
Когда путешественники заканчивали завтрак, появился великий раджпут. Вскоре они во главе с любезным проводником направились к магарадже на аудиенцию. Дворец, построенный из красного песчаника, был виден издалека и возвышался над деревьями парка. Перед входом во дворец находился обширный подъезд. Томек невольно воскликнул от восхищения, увидев вдоль подъезда слонов, стоявших длинной шеренгой. Их было не меньше тридцати. У каждого слона на задней ноге виднелся металлический обруч с кольцом, к которому крепилась цепь, прикованная к низкому, толстому столбу, вбитому в землю.
Слоны совершали свой утренний туалет. Целая толпа махутов оживленно суетились вдоль ряда «царей джунглей». Одни из слуг погоняли быков, запряженных в дышла во́рота, которым черпали воду в большие кожаные мешки, другие подбрасывали слонам сено, нарезанные овощи и плоды или чистили животных рисовыми щетками на длинных ручках. Слоны усердно помогали им, обливая себя водой. Они набирали хоботами из мешков воду, а потом поливали свои огромные тела, словно из душа. Некоторые из слонов, тоже при помощи хоботов, покрывали себе головы охапками сена, чтобы защититься от палящих лучей солнца, или осыпали себя песком[58].
Довольный впечатлением, которое произвели на путешественников слоны магараджи, раджпут сказал:
– Все слоны магараджи принадлежат к виду кумириа[59]. Благородные господа в будущем получат возможность наблюдать необыкновенные способности этих животных во время охоты на тигров.
Поделиться книгой: